Если бы Ханну попросили придумать более идеальный вариант начала дня — она бы, наверное, не смогла. Ее разбудил приятный запах чего-то вкусного, она не смогла удержать свой сон, приоткрыв глаза. Осеннее солнце мягко пробивалось сквозь наглухо закрытые шторы, создавая непередаваемые ощущения. Ханна перевела затуманенный взгляд на тарелку, что стояла на прикроватной тумбочке, и стала тупо осматривать ее. Потом посмотрела на парня, что сидел на том же месте, что и вчера. Он смотрелся нереально: такой красивый и домашний, в ее комнате.
Подперев голову рукой, он мягко смотрел на нее, думая о своем. Ханна чуть-чуть откинула одеяло, перевернувшись на спину. Потом медленно поднялась на локтях, и села на кровати, беря тарелку в руку. На ней стоял ароматный кофе, несколько ломтиков шоколада и много разнообразных фруктов.
— Это все правда для меня? — она радостно улыбнулась и положила в рот кусочек банана. — Мне так неловко, ты же встал, наверное, раньше меня, чтобы подготовить это все.
— Я захотел сделать тебе приятно, — просто ответил Чонгук, улыбаясь кончиками губ. Она отметила, что он смотрелся очень мило в этом шоколадном свитере с высоким горлом.
Это никак нельзя было сравнивать с заботой мамы; получать это от кого-то чужого тебе, по сути, было удивительно приятно и волнующе. Что она сделала, чтобы заслужить такое отношение? Ханна потупила взгляд в тарелку, стараясь перевести мысли в другое русло.
— Какие у нас планы на сегодня? — она поинтересовалась первая, вопросительно поднимая взгляд из-под чашки.
— Зависит от того, что ты хочешь, — Чонгук сменил позу, закинув ногу на ногу. — Ты хотела навестить свою подругу. Беллу, кажется?
— Точно, — она откусила шоколадку. — Ты хочешь?
И указала ему на шоколад.
— Хочу.
Чонгук приподнялся в мгновение ока, явно показывая, что человеческие законы передвижения ему не важны. В нем чувствовалась и необычная видимая ловкость, и присущая животным хищность. Это проявлялось во всем, начиная от четкого владения своим телом, заканчивая идеальным балансом. И в этом была своеобразная красота. У него было достаточно накаченное тело, в меру худое, и в меру рельефное. На расстоянии это было не так видно, как вблизи.
Широкие плечи, очертания накачанных мышц под одеждой являлись невообразимо эстетичной картиной.
Он шумно втянул воздух. Запах его парфюма приятно заполонил пространство вокруг нее. Блики солнца играли в жмурки на его лице, освещая его, переливаясь множеством оттенков. Легонько подрагивали пушистые ресницы, в которых затерялись лучики солнца. А его глаза смотрели по-прежнему внимательно, нежно. В темном шоколаде мерцали миллиарды огней, словно невысказанные слова.
В его виде скрывалось нечто более интимное, чем можно произнести, и нечто настолько великое, что невозможно прощупать. Бескрайний океан теплоты и ласки, а где-то за ним — отголоски увядшей боли и сожалений.
Она почувствовала бережное прикосновение к своему подбородку, большой палец, который нежно приподнял ее голову. Его тихие вдохи. А дальше — их губы соприкоснулись, обмениваясь нечто большим, чем просто гаммой чувств. Это был мягкий, совсем детский поцелуй, скорее просто для того, чтобы ощутить реальность чужого человека.
Так они и застыли, сидя на развороченной кровати. Он — совсем как океан, в своей многогранности совсем неузнаваемый, и она — маленькая, мимолетная бабочка. Теплое летнее солнце, редкие машины за окном и пение птичек — все это создавало мечтательную атмосферу. Это прикосновение остановило на несколько секунд весь окружающий мир, заставляя его переливаться рябью.
А потом Чонгук отстранился, улыбаясь краешком губ.
— Шоколад и ты — невообразимо вкусно, — прошептал Чонгук.
Выпустив ее руку из плена своей, ласково пригладил волосы. И в тишине прозвучал бархатный голос, тихо переливаясь звуками:
— Я буду ждать тебя на улице, — напоследок он мигнул своими карими глазами, уходя из комнаты.
А с ним ушло и все сказочное настроение, оставляя после себя тоскливое, но радостное послевкусие. Она осталась сидеть на кровати, лишь через несколько секунд понимая, что он сказал. Голова побаливала, пока тело пыталось сосредоточиться на окружающем мире, который как назло, куда-то ускользал.
Несколько минут ушло на принятия душа. Он помог собраться с мыслями, оставив тело в гармонии с душой. Еще несколько минут ушло на стрелки и нанесение легких теней. Одежда не являлась большой проблемой для нее, так как сегодня обещали теплую осень, она надела шерстяное платье и утепленные колготки. Смотрелось весьма мило и, самое главное, тепло. Еще раз покрутившись у зеркала и убедившись в том, что особых изъянов нет, она вышла на улицу.
Чонгук ждал у машины, опираясь на нее. Руки были сложены на груди, обтянутые свитером, он казался внушительней, чем был до этого. Она перевела взгляд на него, улыбаясь. Он улыбнулся в ответ, открывая пассажирскую дверь. Помог ей пристегнуться, медля несколько секунд. А потом — словно вспомнив что-то давно забытое, достал из ниши в своей двери полюбившийся ей напиток. И бережно положил ей на колени, заводя машину.
Она прокалывает упаковку, на секунду останавливаясь, теряя себя в окружающем мире. Переводит взгляд на него, потом снова на себя и на то, что происходит за пределами ее собственного носа. В этот момент, Чонгук неожиданно обхватывает бутылочку рукой, поднося к своим губам и делая несколько глотков.
Ханна смотрит на него несколько секунд, пока в руки не возвращается законная, обещанная сладость.
— Ты же говорил, что перестал пить такое? — она тоже делает несколько глотков, сначала смотря вперед, а потом поворачиваясь к нему.
— Перестал, — он немного помолчал. И, когда она уже перестала надеяться на ответ, в тишине прозвучал голос: — Ты делаешь со мной невообразимые вещи. Ты делаешь меня лучше, чем я есть на самом деле.
Девушка смутилась, поспешив отвернуться к окну, не глядя на него. Что она могла сказать? Ведь она просто существует. Не может же она, и в правду, делать что-то такое, просто находясь рядом. Наблюдая за другими девушками, она пришла к выводу, что те стараются всегда как-то подбадривать половинку или делать что-то излишне милое. Она же такого не делала. Не зная, плохо это или нет (а спросить казалось вершиной глупости), Ханна просто молча ехала весь оставшийся путь.
Казалось бы, подруга живет далековато, но на машине — раз, два, и ты уже у нее на пороге. Ханна с сомнением посмотрела на закрытую дверь и перевела взгляд на Чонгука, что стоял, опираясь на автомобиль. Он же, расценив это как-то по-своему, вмиг оказался рядом. Хорошо, что в ближайшем округе никого не было. Ненавязчиво взяв ее за руку, он постучался в дверь, не глядя на нее, как бы своим видом подразумевая: «Глупышка, видишь, ничего страшного».
Она и сама не поняла, чего так забоялась, стоя на знакомом пороге. Это ведь ее подруга. Это осознание немного приободрило, заставляя почувствовать себя спокойнее. Либо же это просто влияние Чонгука рядом. Ощущать тепло его руки, что передавалось ей самой, пронизывая раскаленным огнем всю ее душу — было удивительно.
Спустя несколько долгих секунд дверь отворилась. На них несколько удивленно смотрела мама Беллы, мазнув взглядом по статному виду Чонгука, та предложила:
— Привет, Ханна, — она улыбнулась глазами, устало отходя от прохода, пропуская их внутрь. — Белла последние дни сама не своя, я рада, что ты пришла навестить ее. Со своим парнем.
Разумеется, Ханна видела легкое удивление и заинтересованность Чонгуком. Несмотря на количество азиатов в стране, такой разрез глаз все же воспринимался с удивлением в определенных кругах.
— Боюсь, мне стоило представиться раньше, — Чонгук улыбнулся своей харизматичной улыбкой, целуя внешнюю часть ладони женщины. — Можете звать меня Чонгуком, миссис.
Женщина поспешила ответить.
— Такой очаровательный мальчик, — невооруженным взглядом было видно, как на нее произвело впечатление галантное обращение молодого парня. — Можешь звать меня просто тетушкой Агатой.
На это парень просто кивнул, не переставая по-доброму улыбаться. Ханна невольно засмотрелась на него, стараясь впитать то, чем веяло от него сейчас. Она попробовала описать хотя бы немного то, что чувствовала, находясь рядом. Несмотря на очаровательную улыбку, он продолжал выглядеть немного настороженно. Это если близко знать его. А для посторонних людей он казался слегка зажатым, но от этого не переставал излучать спокойствие. Несколько мгновений он посмотрел на нее, немного наклонив голову, мол: «Давай, иди уже». Ханне не потребовалось повторять снова.
Уже ставшие родными очертания дома играли разными цветами от солнечных лучей. Привычные занавески, которые не менялись, наверно, никогда. Мягкий ворсистый ковер был таким же мягким даже с надетыми носками. Все было как обычно, по крайней мере, так казалось.
На втором этаже располагалась комната Беллы. Ханна подошла поближе, на несколько секунд затаив дыхание и прислушиваясь к происходящему. Абсолютная тишина. Это никак не вписывалось в подвижную натуру Беллы. Послышался глухой скрип кровати от происходящего на ней шевеления. Девушка вдохнула побольше воздуха и открыла дверь без стука. Ее дверь никогда не была запертой, и уж тем более, Белла никогда не была против гостей.
Она, как и ожидалось, лежала на кровати спиной к двери. В комнате царила абсолютная чистота и порядок. Все было идеально сложено, даже на столе. «Что происходит?» — забралась беспокойная мысль в сознание Ханны.
Она прошла ближе и уселась на край кровати. Белла посмотрела на нее только спустя несколько безумно долгих секунд. Она так и лежала, пока в итоге не перевернулась на спину. Посмотрела в глаза Ханне и перевела взгляд куда-то в пустоту перед собой.
— Белла, тебя давно не было в университете, — начала неловко Ханна, не зная, о чем будет спросить уместнее. — Я забеспокоилась после того, как ты начала отвечать на сообщения односложно. Что у тебя случилось?
— Я просто устала, — сипло ответила ей девушка, не глядя на нее.
Хотелось иронично спросить: «От чего же?». Но Ханна вовремя заткнула свой внутренний голос, не позволяя ему обидеть подругу.
— Хорошо, и сколько ты еще так собираешься провести времени?
— Я не знаю, пока не вижу смысла идти куда-то и видеть кого-то, — она хотела добавить что-то еще, но те слова остались только в голове Беллы.
Они помолчали несколько минут, думая о своем. Пока одна думала о том, что делать дальше, вторая же испытывала муки совести и пыталась заглушить нарастающее чувство беспокойства.
— В любом случае, ты знаешь, что я тебя очень сильно люблю, — Ханна взяла руку подруги, поворачиваясь к ней корпусом и прикладывая ее к своей груди. — Не важно, что ты сделала, ты всегда была, есть и будешь моей лучшей подругой.
Эмоции на лице Беллы пролетали со скоростью света, в одно мгновение в ее глазах плескалось дикое раскаяние, а уже в другое бесконечная признательность. В уголках ее глаз собирались маленькие слезинки, чтобы потом скатиться аккуратненькими дорожками по ее щекам. Она нелепо вдохнула воздух, пытаясь справиться с накатившими чувствами, и в следующий момент подалась вперед. Неожиданные объятья не перестали быть долгожданными и приятными.
Легкий запах ее шампуня и аромат ее тела. Одни из самых родных запахов в мире. Сколько прошло времени с того момента, когда они в последний раз открывали друг перед другом свои души? Бесчисленное множество дней. Ханна крепко обвила ее тело своими руками, прислоняясь к ней почти вплотную, насколько позволяло ей расстояние.
— Ты же знаешь, чтобы у тебя там не случилось, — Ханна говорила полушепотом куда-то в плечо, не сомневаясь в том, что ее прекрасно слышат, — я рядом.
— Я знаю, — таким же шепотом ответила ей Белла, борясь со своими слезами. — Извини меня, я наверно снова накрутила себя по пустякам.
Они просидели так несколько минут. Пока Белла пыталась успокоить дыхание, Ханна только утирала редкие слезы. Такая вот она, дружба, требующая много усилий. Знакомый запах Чонгука начал пробиваться сквозь остальные ароматы, но, уже зная парня, она поняла, что он, скорее всего, стоит в дверях. Что радовало, так это то, что, скорее всего — совсем недавно. Она протерла глаза внутренней стороной рукавов платья, поворачиваясь к дверному проему.
Он был там. И насколько же это было странным ощущением, видеть его здесь. В такой непривычной обстановке. Он был как будто из другого мира. Мягко опираясь на дверь, он молча смотрел на них. По взгляду она поняла, что он что-то обдумывает, мысленно находясь далеко. Не задумываясь, он делился с ней самым главным — уверенным спокойствием. Переведя взгляд на Беллу, она отметила, как та сразу напряглась, но на лице не пронеслось ни одной эмоции. Такая реакция была непонятна, но вполне ожидаема.
Она ведь знает, кто он на самом деле.
— Белла, ты меня поняла. Завтра чтобы как штык была на первой паре, — не терпящим возражений голосом произнесла Ханна, но вмиг тепло продолжила: — Я буду ждать.
Ханна вновь посмотрела на Чонгука. Он же, помедлив, кивнул, что означало, что она все сделала правильно. Но сейчас он выглядел немного иначе. Похоже, его что-то волновало. И в подтверждение догадок девушки, он развернулся и ушел. А вместе с ним ушло и солнце.
— Мы поедем, а то мне кажется, твоя мама успела узнать о нем все, и даже больше, — с иронией улыбнулась Ханна.
— Да, еще раз извини за все, — Белла неловко поднялась с кровати вслед за подругой. Раскрасневшиеся и растрепанные. Наверно, Чонгук, если и ожидал этого, то не подал вида, но это не меняло факта смущения.
По пути к входной двери, она еще раз обвела взглядом весь дом подруги, наслаждаясь ностальгическим чувством. Они не смогли бы отказать настолько искренней просьбе.
Как только машина тронулась с места, Ханна повернула голову к Чонгуку, что-то прикидывая в голове. Чонгук лишь мазнул взглядом по ее лицу на несколько секунд, не поворачивая головы.
— Тетя Агата тебя не утомила? — неловко начала она, облокачиваясь головой о мягкое дерево двери.
— Ваш разговор с Беллой скрасил это время, — хмыкнув, ответил он.
Он слышал. Ханна удивленно приподнялась, не понимая, как он мог слышать их на таком расстоянии.
— Ты слышал… все?
Ответом ей послужил легкий кивок головы. В какой момент она упустила тот факт, что он не человек, и то, что он слышит и видит больше? Нужно было быть более внимательной. Вероятно, его любопытство было полностью удовлетворено. Он прекрасно умел подмечать самые маленькие детали, и в дополнение, обладал отличным умением отличать своих от чужих. Разумеется, она не могла не спросить у него о том, что он думает насчет Беллы.
— Не глупа, — спустя некоторое время произнес он, потирая своими аристократичными пальцами складку меж бровей, — но ее чувства к тебе — искренни. Только никогда не забывай, что самые глубокие раны наносят самые близкие.
Последняя фраза была произнесена с легкой заминкой, будто он вспоминал что-то из своего прошлого. У Ханны промелькнуло несколько мыслей о том, что она совсем его не знает. Человек, сидящий рядом с ней, казался очень близким ей, но неимоверно далеким. Черты его лица становились острее, когда он пребывал в раздумьях, отчего он казался чужим человеком. Они совершенно разные. И сейчас рок столкнул их, ловко переплетая нити двух судеб. Находясь вдвоем посреди неродных территорий, они соединены чем-то большим, чем просто стечением обстоятельств. Насколько чуден замысел Творца, что все так переплелось в слаженный механизм.
Она коснулась его руки, и переплела их пальцы, вынуждая парня вынырнуть из своих мыслей. Вмиг он стал родным, своим. Привычные звезды-алмазы, светящиеся в глазах в момент, когда он смотрит на нее. Как будто в ней вся Вселенная. Его Вселенная.
— Меня сегодня не будет на парах, — спокойно произнес Чонгук, продолжая внимательно смотреть на дорогу. — После работы я тебя заберу, хочу познакомить тебя кое с кем. Тем более что ты сама изъявила желание.
— Ты познакомишь меня со своими друзьями?
— Думаю, оказанное доверие в мою сторону предполагает то же самое и в твою, — с легкой усмешкой произнес Чонгук, когда они уже остановились у ее дома. — Будь хорошей девочкой в мое отсутствие.
Отстегнул свой ремень безопасности и придвинулся ближе, нежно приглаживая растрепанные волосы, и мимолетной бабочкой-поцелуем прикоснулся к ее виску. Ханна опомнилась только тогда, когда открывала входную дверь. Решила не задавать лишних вопросов — и молодец. Захочет — расскажет. А не захочет, она все равно ничего не узнает, но поставит под вопрос доверие в отношениях. Вовремя вспомнилась фраза: «Меньше знаешь — крепче спишь». Может, лучше подождать и смаковать собранный паззл, чем пытаться собрать его самой.
С легкой улыбкой она упала на свою кровать, смотря на время. Оставалось около восьми часов до конца ее смены. А она уже чувствует себя счастливо.
***
Внимание: далее действие идет со стороны Хосока до окончания сцены.
Огромная площадь внутри здания, окутанного тьмой, поистине гигантских масштабов. Несколько тусклых ламп лишь нагнетали атмосферу, явно не исполняя свое главное предназначение — освещать пространство. Тишина бесшумной тенью накрыла и заползла во все щели, окутывая все закутки и тупики. Редкие капли дождя не давали оставаться в кромешной темноте и тишине, создавая иллюзию временного спокойствия. Казалось, что время не текло в этом месте, обходя его стороной. Постепенно все вокруг начало преображаться, избавляясь от тягостной пустоты и отсутствия малейшего движения. Вокруг прошелестел быстрый осенний ветер, заставляя окружающее пространство подстраиваться и вибрировать. С разных сторон слышались звуки разные по своему происхождению, то сливаясь в единую гамму, то вступая в конфронтацию друг с другом. Окружающая среда продолжала меняться до тех пор, пока все внезапно не прекратилось. Резко и без предупреждения наступила звенящая, уже непривычная тишина.
Посреди огромного зала я вижу Чонгука, сидящего в кожаном кресле аккурат напротив какого-то мужчины. «Что происходит?» — наверняка проносится у всех нас в голове, пока мы украдкой переглядываемся. Один Сокджин выглядит невозмутимо, как обычно, под стать Чонгуку. Наверняка, он знает, что происходит. Но никто из нас не решился спросить, боясь разрушить тишину. Кроме одного.
— Встань, Вернон, — тихий, тягуче-спокойный голос, не потерявший своей властности, идет от Чона.
Мы подошли ближе и встали равномерно по правую и левую сторону от кресла. Чонгук не обратил на нас никого внимания. Что с ним происходит в последнее время? Ничего не понимаю. Зато я и остальные можем рассмотреть того, кто оказался напротив нас. Обычный человек средних лет, обычный, за исключением огня, горящего в его глазах. Он смотрел точно так же, как и Чонгук на него. Медленно поднявшись, он покорно ожидал того, что дальше скажет мой друг.
— За последнюю неделю произошло больше, чем происходит за месяц: обнаружение одного из складов, почти удавшаяся попытка полиции выйти на меня, и объемы информации, которые оказались в руках у чужих. И все это произошло под твоим носом, — Чонгук говорил размеренно и тихо, смотря на него чуть приоткрытыми глазами. Он почти сошел на обманчивый шепот, явно наслаждаясь заминкой на лице у некого Вернона.
Я стоял молча, не зная, что от меня нужно, и продолжал внимательно выхватывать все детали.
— Никто не знал, что полиция настолько подготовлена! — вмиг от спокойствия человека ничего не осталось, как и от горящих глаз. Сейчас же, весь его вид выражал глубочайшее раскаяние. И страх. Он боялся Чонгука?
— Как ты, главный из всех, кому я доверил такую важную миссию, не смог справиться с поставленной задачей?! — голос Чона грохотом разнесся по помещению, заставив нас вздрогнуть. — Почему ты, жалкий человек, зная, насколько важен факт отсутствия любых знаний о нас в полиции, допустил утечку?!
— Клянусь, я делал все на пределе своих возможностей, — нелепо оправдывался он, прекрасно осознавая, что находится в проигрышной позиции. — Господин Чон, дайте мне шанс все исправить!
— Довольно, — Чонгук резко махнул рукой, жестом призывая человека замолчать, — твой шанс был упущен и раздавлен.
Это отрезвило нас всех. На этот момент, я пожалел, что не могу читать мысли Чонгука. Но я прекрасно ощущал его настроение, которое передавалось нам от него. Он был сильным вожаком, способным ментально давать указания стае. Мы должны были молчать.
Внезапно у Чонгука в руке показался золотой револьвер. Он своим тихим появлением заставил нас еще раз переглянуться. Я же несмело взглянул на Сокджина. Тот выглядел сосредоточенным и внимательным, фиксируя все происходящее. Он, не глядя на меня, легонько кивнул головой. Недостаточно для того, чтобы зрение зацепилось, но при сконцентрированном внимании, тот был словно гром посреди ясного неба. Этим кивком он дал мне понять, что все идет ровно так, как и было задумано. Откуда он столько знает? Мы же всегда были одинаково близки меж собой.
Волк внутри меня яро начал скрести по стенкам моей души, просясь на волю. Он чувствовал несправедливость. И я тоже, но пока благоразумия хватало на то, чтобы его сдерживать. Моя выходка ни к чему не приведет, а уточнить интересовавший меня вопрос можно и позже.
Я вновь медленно перевел взгляд на разворачивавшуюся пьесу. Мне было жаль этого человека, несмотря на то, что он заслуживал этого. По крайней мере, Чонгук бы не стал делать слона из мухи. Он всегда отличался хладнокровием, оперируя фактами. Он действительно его убьет? На душе у меня вновь сделалось неспокойно. Остальные тоже, по-видимому, разделяли мой настрой. Мы были готовы с самого начала к убийствам, ведь люди жестоки, жестче, чем мы. Но увидеть такую жестокость сейчас, в реальном мире, не просто представляя в голове или на картинке, было уж очень… пугающе. Подходящий эпитет для описания всей гаммы чувств нашелся не сразу.
Неспешно, будто присматриваясь к оружию и к человеку, Чонгук крутил револьвер в руках. Каждое его движение заставляло внутренности сжиматься. Пусть это и был совсем незнакомый человек, но он оставался человеком. Заслуживает ли он смерти? Это решать не Хосоку. Но порыв сердца он не смог удержать, не задумываясь о последствиях, он положил свою руку на плечо Чонгука. Мышцы под ладонью перекатились, и тело напряглось. Чон умел смотреть в суть вещей, и Хосок отступил, надеясь, что его действие было правильно растолковано.
— На этот раз ты будешь подставным лицом в полиции, задача твоя ясна или объяснить? — он усмехнулся, довольствуясь смятением, и продолжил шипеть, словно змея. — Уничтожить все данные. И молись, чтобы операция прошла успешно.
Человек хотел спросить что-то еще, играя с огнем, он не заметил, как вмиг сменилось настроение господина.
— Твое место займет Аластор, — из тени вышел человек, оглянув нас, он присел на колено перед Чонгуком, выражая полную готовность. — С сегодняшнего дня ты руководишь проектом. И только попробуй меня подвести.
Он склонил голову и махнул рукой, давая понять, что все закончилось. Послышался звук ходьбы людей, что уходили прочь. Их было заметно больше, чем двое. Это заставило меня поежиться.
— Я знаю, что ордер на мой арест уже выписан, и что полиция разыскивает меня, — Чонгук встал на ноги из кресла, и оперся на него же, складывая руки на груди и осматривая нас. — Мне пришлось расстаться со многими вещами, что раньше были привычны для меня. Мне пришлось оставить свое дело, отказаться от мирного существования ради спокойного будущего. Я буду бороться с правительством плечом к плечу с вами, продвигаясь вперед шаг за шагом, миля за милей, пока мы не добьемся полной победы. А что собираетесь делать вы? Вы пойдете со мной или будете поддерживать правительство в его стремлении разрушить все надежды и чаянья нашего народа? Или вы собираетесь стоять в стороне и молчать, когда решается вопрос жизни и смерти моего народа,
нашего народа? Со своей стороны, я сделал выбор. Я не сдамся. Только в ходе трудной, жертвенной и непримиримой борьбы мы сможем отстоять свободу. В борьбе — вся моя жизнь. Я буду бороться за свободу до конца своих дней.*
Он смотрел на нас всех прямо и с идеальной осанкой. Его слова откликнулись во мне положительно. Да, есть еще много моментов, которые меня волнуют. Но я пойду за ним до конца. За ним — да. Я подошел к нему вплотную, заглянув в глаза. Чонгук смотрел на меня внимательно, считывая мои эмоции, и в итоге я протянул ему руку для рукопожатия. Он пожал ее. Что сделано, то сделано. Я стал за его спиной. Сокджин, Чимин и Тэхен сделали то же самое.
Он улыбнулся так же, как и в старые времена, но сразу же его лицо приобрело хищные очертания.
— Отныне вы не просто члены моей стаи, но и мои представители для любого люда, — он начал идти в ту сторону, откуда мы пришли. — С завтрашнего дня я введу вас в курс дел. Сегодня же, я познакомлю вас с очень особенным человеком. Вы подтвердили то, что вам стоит доверять. Не подведите меня.
Гордо расправленные плечи и идеальная осанка лишь подчеркивали его исключительный благородный вид. Черный костюм очерчивал рельеф мышц выдающихся плеч, остальное сделали его глаза: немигающие, прожигающие и ранящие. Пронзительный жесткий взгляд выбил из груди весь воздух. Гранит, который с возрастом становится лишь крепче. На доли мгновений мне показалось, что возле меня стоит если не бог, то император, как минимум. Он помедлил еще некоторое время. Внезапно дернул подбородком и сел в свою машину, завел двигатель, и автомобиль с заносом тронулся с парковки.
Мы синхронно выдохнули. Я долго смотрел ему вслед, стараясь справиться с наплывом эмоций. Остальные выглядели не лучше. Чимин поджимал губы, в то время как Тэхен смотрел на звезды.
— Ты знал об этом всем? — я подошел поближе к Сокджину и заглянул ему в глаза, скорее убеждая себя, а не его в том, что я спокоен. Отчего-то каждое слово давалось с трудом.
— Догадывался, — уклончиво ответил мой друг, складывая руки на груди.
На улице было не лето. За несколько минут замерзли все. Без ветра было бы еще даже ничего, но с ним — все становилось далеко не радужно. Пронизывающий, холодный, сильный — и почему мне кажется, что я говорю не о ветре? В любом случае, мне хотелось многое уточнить у Сокджина. Но при остальных я делать этого не хочу. Много им и того расклада, что поставил перед нами Чонгук. Происходит невесть что, а в моей голове звенящая пустота. Машина поморгала аварийками, открываясь после сигнала. Я стоял у нее и пустым взглядом упирался куда-то на заднее сиденье, прислоняясь горячим лбом к холодному металлу. Сердце колотилось.
— Довезешь меня? — Тэхен стоял в двух шагах от меня и кутался в свою толстовку. Чимина, похоже, забрал Сокджин.
— Конечно, — с радостью согласился я, открывая дверцу, понимая, что оставаться одному, даже на непродолжительное время, было бы мучительно одиноко. — Не пора бы тебе купить свою?
Тэхен молчал. Вероятно, ждал продолжения фразы, намереваясь услышать в моих словах упрек или оскорбление. А я ничего подобного не имел в виду. Обычный вопрос. Теперь, когда все так меняется, мы, вероятно, будем заняты. А ходить пешком через весь город не очень-то и выгодно. На сердце у меня было не спокойно. Меня охватывало сложное, неприятное чувство надвигающейся опасности. Волк свернулся калачиком, похоже, тоже находясь в похожем состоянии.
И я, и Тэхен понимали, что это начало приключений. Наверно, таких, о которых мы и мечтали. Но сейчас, глядя им в лицо, появилось навязчивое желание отступить назад. Но впереди нас шел Чонгук. Я видел перед глазами его гордый стан и уверенные действия, и страх отступал перед его видом.
Тишину нарушали редкие разговоры какого-то радиоведущего из динамиков. Мягкие песни звучали заметно чаще. Остановившись у светофора, я посмотрел в салонное зеркало заднего вида, выхватывая из полумрака фигуру Тэхена. Утонченные черты лица, тело атлетического сложения и карамельные глаза. Такому, как он, идти только в модели. А он стал оборотнем. Полу-волком. Рад ли он этому? Никто не знает, кроме него. Всегда слишком молчаливый и отстраненный, он практически никогда не делился своими мыслями со всеми. К его тихому присутствию и к тому, что на него можно положиться, привыкли все.
Я снова посмотрел вперед. Оставалось совсем немного до конца нашей поездки, и я не хотел, чтобы она заканчивалась.
Было совершенно темно, когда я заглушил мотор у дверей его дома. Стало совсем тихо. Лишь размеренные вдохи Тэхена иногда еле ощутимо разрезали давящее пространство. Он не спал, молчал. Слишком многое хотелось сказать, но все слова пропадали, стоило только открыть рот.
— Я заеду за тобой через час, — и снова посмотрел в зеркало, отмечая удивленный взгляд, поясняя: — Чонгук сказал, что хочет познакомить нас кое с кем. Я думаю, что это кто-то близкий ему. Тот, кто спас его тогда.
— Ближе нас?
— Все может быть, но раз альфа посчитал нужным нас познакомить, значит, видит в этом какой-то смысл, — я развернулся, посмотрев прямо в глаза Тэхену. — Но это не означает, что нужно расслабляться. Ты помнишь. Каким бы не был человек, он остается человеком.
Глаза друга на некоторое время стали стеклянными. Пустыми. Он, вероятно, вспоминал все, что нам сделали люди ранее. И снова пристально посмотрел на меня.
— Ты не доверяешь его чутью? — тихо спросил он, не теряя уверенности в своем голосе. Его волосы были растрепанными, уму не приложу, как со стороны выгляжу я.
Я сделал вид, что задумался. На самом деле, я давно знал ответ на этот вопрос.
— Он изменился, — аккуратно прощупал почву и проследил за реакцией Тэхена, тот лишь сощурил глаза и посмотрел на меня с легкой полуулыбкой. — Он стал другим.
— А ты — нет? — со смешинкой спросил он, давая мне понять, что тема закрыта.
Он догадывается. В любом случае, говорит явно с намеком. Ему хватит ума смолчать, как и мне. Явно, что ни он, ни я, не знаем, как правильней относиться к нему. Нужно будет аккуратно поинтересоваться у Чимина. Он проводит все больше времени в компании Сокджина, что имеет определенные плюсы. Захочет ли он поделиться — другой вопрос.
Тэхен открывает дверь, впуская холодный ветер в прогретый салон, заставляя меня поежиться, и усмехается. Думает о своем. Хлопает дверью и идет по тропинке к входной двери. Его силуэт служит для меня маяком какое-то время, а когда он растворяется во тьме, я прислоняюсь лбом к рулю, выдыхая. Закрываю глаза, отгоняя от себя неприятные ощущения.
