There's nothing like trying

      Прошла неделя с момента загадочного исчезновения кадета Клауда Страйфа. Вечером после окончания наказания, кадет прошел через КПП и не вернулся к комендантскому часу. Местоположение неизвестно…       «Неизвестно! Да они его даже не пытались его искать!»       Брюнет бессильно бил кулаком по стене, но это не помогало. Ни в успокоении брюнета, ни в поисках пропавшего друга, ни в обнаружении старших по званию, внезапно входящих в помещение. — Прекрати портить казённое имущество! — Анжил раздражённо вздохнул и прошёл к креслу вместе со стопкой бумаг. — Как ты можешь! Клауд не мог просто пропасть!.. — Хватит! Поиск пропавших кадетов не входит в наши обязанности, тем более у нас нет ни капли информации куда он мог бы пойти.       Фэйр понуро опустил голову, молча соглашаясь с наставником. От вида такого подопечного, совесть Хьюли съедает солджера заживо. Информация, пусть и косвенная, имелась, но раскрой он её сейчас и разборок не миновать. Второгодка не был мастером меча, как генерал, но верность другу компенсировала все недостатки и начисто стирала инстинкт самосохранения. Что касается самого Сефирота, тот также пропал, точнее просто игнорировал все входящие. И это после того самого звонка! Анжил до сих пор не может забыть панику в голосе друга. Один из детей сбежал, выпрыгнув из окна второго этажа, это в голове не укладывалось. И апогей ужаса в том, что это был самый опасный! А теперь ещё и пропажа парня, что следил за этими детьми. Если предположения солджера верны, то ситуация сейчас хуже некуда и вмешательство подопечного только усугубит положение.       Беспокойство Фэйра было подобно фишке домино. Оно усиленно накладывалось и на его наставника, а с его чувством справедливости и угрызениями совести, увеличивалось в разы. А следующим в этой эмоциональной цепочке был Генезис. Особа темпераментная и не терпящая, когда кто-то натужно вздыхает над ухом. В его случае домино не просто падает, а вспыхивает и раскалывается, норовя задеть осколками всех рядом стоящих. И сейчас под «рядом стоящих», подразумевался один конкретный человек. Как и Хьюли, Рапсодос тоже знал куда мог деться парень, поэтому вынос мозга будет направлен в нужное русло и нужные уши. Именно поэтому солджер стоял перед дверь сереброволосой семейки.       Преисполненный желанием научить нерадивого друга адекватному общению с потенциальным постоянным воспитателем его детей, рыжеволосый с остервенением постучал в дверь. Видимо домочадцы его энтузиазма не разделяли и полностью игнорировали незваного гостя, но спустя семь минут и тридцать две секунды, Генезис сверялся с часами, дверь открылась, а быстрый топот уведомил, что это единственное гостеприимство, на которое можно рассчитывать.       Пройдя глубже, нельзя было не отметить странной ауры, будто из дома выкачали всю жизнь. Не то чтобы здесь и раньше было приятно находиться, но сейчас сбежать отсюда хотелось как никогда. «И это меня ещё обшипели. Что вообще происходит?» — Сефирот! Я знаю, ты здесь! Выходи!       Со стороны подвала послышался шум, спустя пару секунд оттуда вываливается ранее окликнутый. Именно вываливается. Вся врождённая ловкость и некая загадочная элегантность исчезли словно по щелчку. — Богиня, что с тобой произошло за эту неделю? — Сефирот ничего не ответил, лишь поднял взгляд. Генезиса аж передёрнуло, настолько его друг плохо выглядел. Не столько внешне, сколько внутренне. — Дружище, что с тобой произошло? Ты даже после затяжных миссий в Вутае так не выглядел.       Генерал устало потёр переносицу, а затем оглянул помещение: — Как ты вошёл? — Серьёзно?! Ты не отзывался неделю, выглядишь будто вот-вот планете душу отдашь и единственное, что тебя интересует это то, как я попал внутрь?! — ответом Рапсодосу было молчание и усталый взгляд. — Вы подрались? — Лучше бы так, чем… — Чем что? — Лучше увидеть…       Сереброволосый взглядом указывает на вход в подвал из которого только что вышел. Впервые Генезис не рвался туда, куда его приглашали, чутьё говорило, что он пожалеет. Видя промедление друга, Сефирот первым спустился обратно и рыжему ничего другого не оставалось, кроме как последовать за ним. Чутьё солджера не подвело, максимум на что он рассчитывал это маленький привязанный беглец, который будет всячески огрызаться и кричать. Но криков не было. Вообще. Никаких звуков, привязи и детей тоже… Кроме того, который пропал неделю назад. Вот он голубчик. Лежит без сознания, в компании капельницы и аппарата жизнеобеспечения. Хорошо, что они оставили их с прошлого раза.       «Да что в этом, чёрт возьми, хорошего?!»       Генезис никогда не скупился на слова и красочные выражения, но сейчас, видя бледного истощённого паренька, чья жизнь зависит от настроения Госпожи Удачи, на ум приходит одна брань.       Только прикрытый рукой рот не даёт мыслям прорваться наружу. Рапсодос отшатывается, пытаясь сделать вдох. Его не пугают раненные или коматозники, сколько он повидал за годы службы, его пугает мысль о том, КТО сделал парня таким. Хоть голос и надламывается, он всё же спрашивает: — Что с ним? — Кададж. — это было произнесено словно приговор. — Он стоял в зоне поражения. — Как близко? — Вплотную. — Вплотную?! Да он счастливчик, раз его мозги сразу не вытекли из ушей! — Есть подозрения, что он такой же как дети. — Ты серьёзно? Будь он действительно таким, на свободе бы не гулял, а если бы и гулял в компанию не сунулся. — Мне ничего неизвестно, но он ещё жив, а это что-то да значит. — Ха…       Нервные смешки друга никак не тронули генерала. Он смотрел на тело и взвешивал все «за и против», но всё-таки решился: — У него четвёртая группа крови. — А у тебя первая. — как бы невзначай говорит рыжий. — Как будто сама Судьба даёт шанс. Вопрос только кому? — Он станет монстром. — ОН СТАЛ ОВОЩЕМ! Сефирот, ты серьёзно думаешь, что бездействие лучшее решение?! — Я… правда не знаю…       Повисло гнетущее молчание и писк приборов только усугублял ситуацию. Оторопев от столь внезапного откровения, Рапсодос осмотрел друга, видок у того едва ли отличался от пострадавшего, а ведь это должен был быть его отпуск. Раздражённо цыкнув, рыжий достал телефон и начал набирать номер. На вопросительный взгляд Сефирота, тот ответил: — Если мы не можем прийти к соглашению, то пусть наша «общая совесть» нас рассудит.       После недолгого обрисовывания ситуации и лаконичного ответа в виде «Так какого чёрта вы медлите?!» было принято решение начать подготовку. Подкручивая штатив для капельницы Генезис отмечает, что кровь была заготовлена заранее.       «Значит уже давно думал об этом.»       Переливание свежей крови имеет свои риски, но сейчас нет возможности об этом думать и, уж тем более, средств это реализовать. Вот игла вводится в вену и обратный отсчёт начинается. Спустя час никаких изменений не зафиксировано. Спустя два часа никаких признаков не обнаружено. После окончания переливания никаких проявлений. Спустя сутки без изменений. НИ-ЧЕ-ГО…       Сефирот спускался по лестнице с полотенцем на голове. Запах кофе повлёк его в гостиную, где восседал рыжеволосый. Тот с флегматичным видом протирал алое лезвие, не реагируя абсолютно ни на что, в том числе и на вибрацию телефона. — Не возьмёшь? — Это Энж, в миллиардный раз хочет узнать как дела. Можешь ответить, я устал твердить, что ничего не происходит. — Что с тобой стало? Обычно ты более экспрессивный в своих комментариях. — По-нянчись с полумёртвым ребёнком и полуживым другом, тогда я на тебя посмотрю. — пусть голос был безэмоционален, но глаза чётко говорили «Один ехидный комментарий и меч нужно будет протирать по-новой». — Туше. — согласился генерал.       Они просидели в тишине ещё пару часов, пока их не потревожил скрип половиц. Оба солджера встрепенулись, но быстрые шаги и стук двери комнаты их успокоил. — Не видел их ещё с прихода. Может ты их хотя бы покормишь, пусть хоть кто-то из детей не страдает. — Это разведка. Они не выйдут. По крайней мере, пока Страйфа отсюда не вынесут. — Сефирот! — Джен… — выражение лица сереброволосого говорило о многом. Усталости, смирении, бессильной злости. — На него не действует кровь. МОЯ кровь. — Я удивлён не меньше тебя, но… Эх, а я думал, меня уже ничем не удивить. — Тебе лучше пойти домой, я сам справлюсь. — Уверен? — Если бы… — Как скажешь. Если не против, я поищу что-нибудь на этого паренька. — С каких пор тебе нужно разрешение, чтобы лезть в чужую жизнь? — И то верно. Я ушёл.       Послышался хлопок входной двери и Сефирот снова окружён тишиной и впервые его это гнетёт.       Через четыре дня Клауд был отключён от аппарата жизнеобеспечения.