июнь (поделить на два)

Эдик видит, как оранжевые светлячки в глазах Ефима гаснут. И угли превращаются в белый пепел, который можно растереть пальцами, разбудив черных бабочек, и жар остывает, оставляя призрачное желание протянуть руки и случайно встретиться с чужими руками. Наверху ярко горит Большая Медведица, Ефим шутит, что это единственное созвездие, которое он может найти. Небо напоминает огромное панорамное окно, земля - дом в стиле хай-тек, деревянные поручни, лестницы корней, лампы огоньков. Эдик думает, что он с удовольствием возвращался бы в такой дом, если бы там всегда пахло дымом и мятой, думает и водит рукой по чужому колену, пишет неизвестные иероглифы, рисует автопортрет. Ефим двигается ближе и наклоняется к нему, слегка повернув голову, указывает на зевающего Сашу и говорит: - Оставим их? Последняя ночь - так называет её Ефим - невыносимо тихая. Эдик встаёт, Валик поднимает на него взгляд, Эдик качает головой: "Останься". Валик качает головой: "Незачем". Ефим отворачивается от погасшего костра и идёт по направлению к берегу реки, обходя чужие палатки и тех, кто ещё не спит. Он становится на песок и снимает обувь, футболку, шорты, снимает с руки красную резинку, снимает руку Эдика со своего плеча. "Я знаю, что уезжаю завтра, но сейчас я должен побыть один". Эдик не видит его лица, и ему приходится повторить вслух. Он заходит в воду, больше не чувствуя себя собой. Он становится чем-то большим, кем-то полным звуков и шорохов, человеком, у которого снаружи кора, а внутри огромная мантия и светящееся ядро, и ему хочется смеяться и плакать. Он заходит в воду по щиколотку, по колено, по пояс, и перестает быть уверенным в том, как его зовут на самом деле, и думает, что у него больше нет имени, у него внутри сидит человек молчаливый и непохожий, он заходит по грудь и ныряет с открытыми глазами. Река изнутри темная и холодная, совсем не похожая на Эдика, темного и холодного снаружи. Река изнутри рвется на тонкие полоски света и мерцающую луну, где-то внизу Ефим ложится на спину, и чувствует, как огромные рыбы гладят его плавниками. Ефим думает, что июнь заканчивается, и он уезжает из города, из страны - из дома - всего через несколько дней. Рядом река расходится кругами, и кто-то настоящий кладёт ладонь ему под поясницу, Ефим расслабляется и раскидывает руки в стороны, больше не пытаясь удержаться на поверхности. Ладонь исчезает, и он идёт ко дну. "Эдик исчезает, и я падаю, падаю, падаю" Руки появляются снова, обхватывают его за пояс и поднимают, и Ефим открывает глаза. - Если ты всегда так остаёшься один, лучше не оставайся. - У Эдика от носа и подбородка отражается вода и его лицо кажется искаженным, совершенно не человеческим. Ефим гладит его по плечу, почему-то удивляясь. - Я не оставался бы, если бы меня не оставляли. Эдик весь мокрый, холодный как рыба и глупый как рыба, смотрит ему в глаза, но не может прочитать в них ни слова, и не может сказать ни слова сам, поэтому ведёт его - от локтя до запястья - в странном танце, потому что танец для него - ещё одно бесценное дитя музыки, и этот танец сплетает под водой их ноги, и Эдику становится жарко, он чувствует себя не рыбой, а осьминогом, опутывающим жертву, пытающимся выкрасить её в свой цвет. Он отпускает Ефима, но Ефим обхватывает его руками и ногами, и трётся носом об его щеку, и земля немного замедляет собственный танец, чтобы этот момент никогда не заканчивался. Они выплывают на середину реки, и Ефим не может перестать говорить. - Я думаю, твои дети уже доросли до отношений. Тебе не кажется, что одному из них нужно глаза протереть? Тебе не кажется, что вода холодновата? Ты не думаешь, что наши вещи украдут? Нас же никто не видел? Они доплывают до камышей и становятся на рыхлое дно из камней и ракушек по горло в воде. - Ты не думаешь, что тут живут бобры? А змеи? А утки сейчас спать должны? - Ефим, - говорит Эдик, и Ефим замолкает. - Ты прошлой ночью всё мог сказать. Сейчас какой смысл? - Последняя ночь. - Ефим пожимает плечами, но это движение остаётся незамеченным. Эдик смотрит на него долго, наклоняет голову, как-будто тянется для поцелуя, но тут же отстраняется, и разворачивается, и плывет обратно. Они выходят на берег, и он, наконец, отвечает: - Не трать на меня время. Ефим, дрожащий от холода, остаётся на берегу. Когда он возвращается в палатку - тысячу лет спустя - Эдик уже спит, укутавшись с головой в спальный мешок. Снаружи никого нет, Ефим садится у входа, накинув плед, и сидит так до тех пор, пока небо на горизонте не начинает светлеть. Когда Эдик просыпается, выходит наружу, трет руками лицо, пытается смыть с себя эту ночь, Ефима уже нет. *** Колокольчик звенит над дверью, в помещение врывается жар от раскаленного за день асфальта, гудки машин и чужие разговоры. Внутри прохладно, несмотря на то, что сейчас середина лета, и девушка за барной стойкой одета в рубашку с длинными рукавами. На витрине стоят десерты, и их названия написаны от руки, почерком, похожим на тот, что до сих пор не смылся со стены с маленьким радужным флагом. Бананового хлеба в продаже нет, зато есть миллион холодных десертов, и холодный кофе с мятой, и жужжание слабой лампочки над дверью в уборной. Девушка протирает стекло, но дверь всё равно открывается, и она откладывает тряпку, с наслаждением вдыхая секундную теплоту - летние каникулы, отпуск, горячие ягоды, горячие бабушкины пирожки. В кондитерскую заходит мужчина в свободной белой футболке, и закрывает дверь за собой. На его руке нарисован синий квадрат, и девушка улыбается, вспоминая, что её шеф ненавидит квадраты. - Добрый день! На бейджике написано имя "Катя", и лицо у девушки смутно знакомое. - Мне нужен банановый хлеб. И кондитер ваш, главный. - Хлеба нет. А главный в отпуске. - Катя, наконец, замечает гитару, и понимающе кивает. - Он просил передать Вам, если Вы вдруг придёте. Она уходит в подсобку и возвращается с конвертом. Эдик выходит из кондитерской, поправляет ремень от гитары и разворачивается по направлению к Сашиному дому. По дороге он раскрывает конверт, разворачивает бумагу, его руки не дрожат, но что-то внутри точно дрожит. Возможно, скрытое под мантией огромное светящееся ядро. БАНАНОВЫЙ ХЛЕБ 150 г бананового пюре 50 г коричневого сахара 40 г сахара 50 г яйца 40 г грецкого ореха 90 г муки 4 г разрыхлителя Выпекать при температуре 175 градусов 15-20 минут. Приезжай ко мне молчать. *** В разреженном горном воздухе, не пахнущим болотом, костром и светлячками, раздаётся телефонный звонок. Ефим улыбается. - Тут твоя мама и кошка. Они думают, что я странный. - Ты и есть странный. - Ефим. Голос на другом конце провода становится ближе, и горный воздух пахнет дымом и мятой. - Июнь закончился. - В следующем году июнь тоже наступит. Так ты приедешь? Огромное ядро взрывается, и новая Вселенная смотрит на него изнутри лисьими глазами, оранжевыми светлячками Ефима, лунным светом, который никогда не заканчивается. И Эдик говорит: - Да.