Экономист

      — Ну давай же, О’Нил, не ломайся! — О, Шепфа, как прекрасно, что это последняя пара и уже совсем скоро этот придурок свалит куда подальше, а я забуду о нем хоть на полдня. И это однозначно будут наилучшие полдня, потому что часы без его надоедливого вмешательства в личное пространство поистине бесценны.       — Нет, Майкл. Пожалуйста, отстань от меня и займись конспектом.       — Сара, одно-единственное свидание! Разве это так сложно? — Сладкий, ты даже не представляешь насколько.       Каждая твоя реплика бесит, каждый подобный подкат, счёт которым я уже потеряла за месяцы обучения вместе, вымораживает. Медно-рыжий отлив в волосах напоминает о въевшейся ржавчине раковины, игривый взгляд глаз цвета лягушки в обмороке только отталкивает, ухмылка настолько позёрская, что аж передёргивает. Да само твоё существование выводит мой хрупкий мирок из шаткого равновесия, идиота кусок. Как он вообще смог стать студентом балтиморского кампуса университета Джонса Хопкинса, поступить именно на экономику, так ещё и сидеть со мной за одной партой? Вселенная, за что ты так меня ненавидишь, а?       — Да ты весь семестр за мной шляешься, Тёрнер. Неужели так сложно понять, что ты мне не интересен? В твоём конкретном случае «нет» девушки означает именно «нет» и точка, не надо за меня додумывать.       — Всего одна встреча может это исправить, — он как бы невзначай касается моей руки. Меня сейчас вырвет от этого беззаботного «проявления нежности». Интересно, а девушки сразу ведутся на подобные первобытные манипуляции? Если да, то мне их искренне жаль, — Хорошо. Раз по-хорошему ты не хочешь, то давай поступим следующим образом. Заключим сделку. Видишь мистера Хилла? — даже с закрытыми глазами вижу его.       Отчетливо вижу каждую чёртову мышцу, что скрывается за чёрной хлопковой рубашкой, каждую венку на жилистых руках, легкую щетину, чуть растрескавшиеся губы, которые он время от времени покусывает, его каштановые волосы, уложенные гелем. Даже с расстояния третьей парты ощущаю запах виски, дерева и кожи, он дурманит, привлекает и отталкивает одновременно.       Наш преподаватель экономики стран БРИКС давно, вероятно, с первой совместной лекции, поселился у меня на подкорке. Он уже освоился в моей голове, без особых трудностей разгадав лабиринт с бесконечным количеством ходов и выходов, ведущих в разные уголки сознания. Блуждает по ним, время от времени попадая в объектив внимания. Да кого я обманываю… Аарон просто не вылезает из него и не даёт мне покоя ни днём ни ночью.       А с каким упоением он рассказывает о голландской болезни в России, как рассуждает о стратегии дальнейшего развития стран БРИКС, об экспорте, импорте и товарообороте пяти стран, о возможном включении Индонезии из-за форсированного наращивания темпов развития в пределах страны… Только за это можно душу продать самому Люциферу, если не его отцу.       От этих мыслей блаженно прикрываю глаза, пытаясь втянуть побольше пьянящего голову и сердце аромата в легкие, киваю Майклу, — Так вот… Я задам мистеру Хиллу один вопрос. Если профессор ответит неправильно, то пойдёшь на свидание. Если ответ будет верным, то я оставлю все свои попытки подкатить. Идёт?       Нет, Хилл же эксперт в своём деле, он любит отвечать, дискутировать со студентами даже на темы, отдаленно касающиеся предмета. На моей памяти он ни разу не отказывал заинтересованным ученикам, даже таким пустоголовым, как Майкл.       — Хорошо.       Парень тут же просиял, ощутив всю полноту власти надо мной. Ладно, он все равно проиграет. Мистер Хилл ответит на любой, даже самый каверзный вопрос этого выскочки, возомнившего себя звездой потока. А если и нет… Что ж, схожу на одно свидание и сбегу. Ничего, перебьется этот пустынный тушканчик, не пропадёт.       — Итак, тема сегодняшнего занятия — экономическое сотрудничество в рамках взаимоотношений стран БРИКС… — взяв в руки план лекции, чеканит преподаватель.       — Мистер Хилл, — хочется спрятаться подальше от бессчетного количества глаз сокурсников, обращённых на нашу парту, — Можно задать вам вопрос?       — Вы это уже сделали, мистер Тёрнер.       Проигнорировав колкость профессора, Майкл продолжает гнуть свою линию:       — Эта девушка, — он бросил беглый взгляд на меня, — пойдёт со мной на свидание? — Вот мерзавец! Мало того, что хочет таким примитивным вопросом выиграть спор, так ещё и опозорил меня перед всей аудиторией и мистером Хиллом! Какое позорище… Какого черта он себе возомнил? Что за распоряжение мной как товаром? Мы что, в пятнадцатом веке застряли?       — Нет, — Если кто-то в аудитории услышал грохот, то ничего страшного, это на первый этаж упала моя челюсть, — Если у вас все, то мы вернёмся к теме лекции, — не дожидаясь ответа, мистер Хилл развернулся к доске и вывел на экран статистику структуры ВВП по секторам происхождения, — Подробнее сегодня рассмотрим особый путь Китая.       По окончании лекции мистер Я-точно-знаю-что-она-ответит-тебе-нет попросил остаться. Причём меня одну, без Майкла. Якобы не все показатели для сравнения экономики Индии и Бразилии в моей курсовой работе адекватно друг с другом соотносятся.       Я подошла к столу, за которым, откинувшись на кожаную спинку кресла и массируя виски, сидел Хилл. Закрытые веки чуть подергивались, выдавая растущее в нем напряжение. Он не поднимал на меня взгляд все то время, которое мы находились вдвоём, что странно и совсем ему не свойственно. Даже на самой коротенькой вводной лекции он был щедрее на визуальный контакт. Это даже как-то обидно и… грустно? Скорее непонятно и странно.       Вдох, выдох и…       — Мистер Хилл… — он тут же поднял на меня взгляд. От его янтарных глаз не осталось и следа. Все будто залили горьким дёгтем, что состоит из торфа и древесного угля, утопив изысканный драгоценный камень цвета мёда в темной тягучей жидкости. И лишь тоненькая золотая каёмка вокруг зрачка говорила о том, что передо мной не человек из моих грёз, а настоящий Аарон.       Невольно прошла волна мурашек от такого пристального взгляда, затуманенного непонятной темной пеленой, не внушающей ничего хорошего.       — Да, мисс О’Нил, — от стали в его голосе хочется выйти, причём сразу в окно, ни о чем уже не спрашивая. Он же сам позвал, так почему я мнусь как младшеклассница перед школьным хулиганом?       Набравшись смелости всё же выпаливаю:       — Почему вы были так уверены, что я не пойду на свидание с Тернером? — воздух в легких кончается, хочется облокотиться на ближайшую парту, чтоб не чувствовать внезапно навалившейся на меня тяжести собственного тела. Все стало слишком тяжелым, неподъемным настолько, что вот-вот раздавит, и от некогда прекрасной О’Нил останется лишь мокрое пятнышко на полу аудитории.       — Потому, что ты пойдёшь на свидание со мной, — сверкнул он расплавленным золотом глаз, возвращая мне способность здраво мыслить и стоять на ногах, что стали хуже ваты.       Да нет же, нет. Он не мог такого сказать. Это немыслимо, абсурдно, нереалистично. Либо я уснула за партой, либо Майкл накачал меня психотропными веществами, чтобы обманом увести в неизвестность, либо мне просто-напросто послышалось. Щипаю себя за руку и ощущаю легкий болевой укол. Значит, это точно не сон. Реальность? Да быть того не может.       Чувствуя, что пауза значительно затянулась, решаюсь спросить:       — Мистер Хилл, а как же курсовая? Что-то не так в расчетах сальдо торгового баланса? Или, быть может, стоило добавить информацию по показателям Индекса человеческого развития…       — Мисс О’Нил, довольно. Пожалуй, хватит на сегодня экономики, — он медленно встаёт из-за стола и начинает собирать документы, попутно складывая их в две равные стопки, — Вы же умненькая девочка, что было непонятного в моих словах?       — Но мистер Хилл…       — Давайте хотя бы на один вечер пошлём все эти светские формальности к черту. Они приелись и встают поперёк горла. Мне не так много лет, чтобы быть для тебя «мистером Хиллом». Сегодня я просто Аарон, приглашающий в кафе красивую, привлекательную девушку. Теперь я точно ясно выразился? — повышает голос мой мучитель, но, глубоко вздохнув, с усталостью в голосе признаётся: — Мисс О’Нил… Сара, как и все экономисты, я далек от романтики, но ты вызываешь во мне… Так скажем, интерес, и я хотел бы узнать тебя поближе. Это было последнее занятие?       — Да, — уверенно подтверждаю свои слова наклоном головы так, что локоны непроизвольно опадают вперёд, закрывая собой легкое смущение, появившееся на лице.       — Замечательно, — все необходимое он складывает в дипломат и звонко защелкивает его, — Скрасишь мой вечер?       А на это можно не согласиться? Неужели он всерьез считает, что можно сейчас сказать: «Нет, мистер Хилл, ариведерчи. Я сваливаю в закат с Тёрнером в обнимку и с бутылкой чего погорячее наперевес»? Не зная, как скрыть предательский румянец, вспыхнувший на щеках, я молча киваю и разворачиваюсь в сторону выхода из аудитории. Делаю полшага, нервно поправляя волосы, но тут же останавливаюсь как вкопанная. Тёплая рука ложится на талию, и рой мелких мурашек пробегает по коже. Впиваюсь ногтями в ладонь, чтобы не завопить от счастья, и, поддаваясь напору руки, переступаю порог аудитории.       — Так, О’Нил, ты… — только и успевает произнести Тёрнер перед тем, как потерять дар речи от увиденной картины. Да, Майкл, я иду под ручку с нашим профессором экономики. Да, я тоже не верю. И да, ты проиграл спор, рыжик.       — Мистер Тёрнер, у вас ещё остались вопросы по материалу? — Как его голос может так быстро меняться с приторной, мягко обволакивающей нуги, когда он говорит о вечере со мной, на режущую сталь медицинского скальпеля, способного исключительно к препарированию лягушек с глазами цвета их же в обмороке? Думаю, на эту загадку не найти ответа.       — Н-нет, мистер Хилл, — еле нашелся с ответом неудавшийся Ромео, растерянно хлопая глазами, — А Сара…       — Тогда мы с мисс О’Нил вынуждены вас покинуть, — Ничего-ничего, Майкл. Как говорили великие: «Если не везёт в любви, вкладывайте в акции и играйте на бирже. Там точно беспроигрышно: и сердце целее будет, и прибыли не счесть». Так, Сара, откуда в тебе столько желчи, хлещущей из всех щелей? Ладно, он правда заслужил подобные мысли, но не более. Демон в моей голове, ехидно посмеиваясь, ещё выкрикнул бы что-то вроде: «Что, съел, засранец? Выкуси!», но это уже явный перебор. Он не стоит ни одной моей нервной клеточки, а уж тем более когда рядом такой мужчина, как Аарон.       Мы… Так непривычно использовать это местоимение, чтобы обозначить себя и Хилла, но не суть. Мы обогнули Тёрнера и направились к дверям университета. Чао, персик, дозревай на ветке неудачников, как созреешь, может и найдёшь достойную Джульетту.       На парковке Аарон останавливается у единственного мотоцикла. Иссиня-чёрный железный конь так и норовит пустить пыль в глаза вчерашних школьников, сегодняшних студентов. И, черт возьми, я не готова на такие эксперименты.       — Аарон, — тихо мямлю себе под нос. Реакция незамедлительная.       — Да? — он перебрасывает мои волосы со спины на плечо, тем самым обнажая шею и ушко со своей стороны.       — Я никогда не… — его адски-пламенное дыхание обжигает каждый позвонок шеи, выбивая любые мысли из головы. Боже мой, Хилл, ну за что ты такой?..       — Всё бывает впервые, Сара, — он оставляет влажный поцелуй на месте перехода челюсти в шею, и я шумно сглатываю, — Ты же мне доверяешь?       — Д-да, — рвано выдыхаю, прикрывая глаза. Думаю, если бы не рука Хилла, крепко прижимающая меня к нему, то растеклась бы лужицей на раскаленный асфальт этой чёртовой университетской парковки.       — Садись, — он отстраняется и, довольный моим раскрасневшимся лицом, садится, ставя дипломат в ноги, на своего чёрного красавца, готового сорваться в любой момент и привлечь несколько восхищенных взглядов знатоков мотоспорта.       — А это точно…       — О’Нил, с тобой всегда так сложно? — он встаёт с мотоцикла и подаёт мне руку, — Я уже начинаю понимать этого Тёрнера, — я лишь фыркаю, закатывая глаза, и, принимая помощь, усаживаюсь позади.       — За что держаться-то? — сложно сдержать растерянность, когда нас разделяет буквально пару сантиметров.       — Очевидно же, что за меня, — Нет, совсем не очевидно, мистер Хилл! Извините, но я правда впервые на таком драндулете, мне страшно за свою жизнь, и я очень боюсь навернуться и упасть у вас на глазах, ибо удача всегда на диаметрально противоположной мне стороне.       Обхватываю его за талию и прижимаюсь ближе к рубашке цвета ночи. О личном пространстве в таком положении можно забыть, поэтому я утыкаюсь носом в затылок и выдыхаю весь воздух лёгких куда-то в ворот его рубашки. По мужской шее проносится стремительный рой мурашек, и я, чувствуя легкий азарт, оставляю мимолетный, едва ощутимый поцелуй в четвёртый позвонок Хилла.       — Можем ехать? — слышу, как тяжело даются ему слова, и это не может не радовать раскрепощенную часть меня, что ясно добилась поставленной задачи.       — Да, — шепчу ему на ушко, ластясь, словно домашняя кошка, и прижимаясь ещё ближе к широкой спине преподавателя.       — Если ты не перестанешь, — как же возбуждающе звучит его низкий, чуть хриплый голос, — то будешь наказана. Считай это предупреждением, не имею привычки повторять всё по два раза. — Ну и кто из нас глупенький, а, мистер Хилл? Я, может, этого и добиваюсь, так ты не думал? Оставляю влажный поцелуй на его ушной раковине и обхватываю его чуть сильнее, давая тем самым понять, что готова к старту.       Он переключает передачу на вторую и ставит руку на рычаг сцепления. Волна паники поднимается в моем сознании, и я инстинктивно льну к нему еще ближе. Тело соприкасается с телом ближе дозволенных норм. Чувствую перекаты напряженных мышц спины под рубашкой, каждое его мимолетное движения, и, скажу я честно, это одни из лучших ощущений за этот день.       Аарон выкручивает рычаг сцепления на максимум, и мы скрывается в закатном солнце Балтимора, поднимая полупрозрачный столб дорожной пыли, что рассеивается медленнее, чем мотоцикл скрывается за поворотом университетской парковки.