demons

— вот так, — бормочу я, делая узлы туже. верёвка давит на её кожу, наверняка неприятно трёт. да, так хорошо, — ты молодец, таша. тебе так идёт. она вскидывает голову. в уголках глаз слёзы с непривычки. я вытираю их большими пальцами, мягко улыбнувшись. всё будет хорошо, я в жизни не причиню ей вреда. она хочет поиграться с ними — я ей это устрою. верёвка по всему её телу. однажды я наткнулся на похожие фотографии, моё возбуждение было невозможно описать. связанные тела неожиданно манили. было трудно говорить об этом ей, но я рад, что она поняла и даже решила попробовать. наташа смакует моих демонов, как вино, а я даю ей самых лучших, как хорошее вино. я выучил все техники, пересмотрел все видео и фотографии. мания «шибари» настигла и меня. я влюбился в это, потому что это тоже искусство, а я люблю искусство. захотелось нарисовать её такой. совершенно голой, с верёвкой, плотно сжимающей её кожу. как же я люблю её идеальное тело. я решил связать её несколькими техниками: карада, теусиро сибари и асикуби сибари*. да, ей видимо очень понравилось, как узел давит на её до жути чувствительный клитор. порой она двигала бёдрами, заставляя верёвки совсем немного дёргаться. сообразительная. я оставил её на коленях. из-за связанных лодыжек ей было бы немного некомфортно стоять. к тому же я люблю, когда она на коленях. я и так смотрю на неё сверху вниз, а здесь приходится даже чуть склоняться вперёд, чтобы разглядеть что-то помимо её макушки. достав скетчбук, я усаживаюсь в наше любимое кресло. оно большое, кожаное и чёрное. когда мы его выбрали, нат сказала, что хотела бы постоять передо мной на коленях, пока я на этом кресле. мечты сбываются, наши демоны радостно пляшут. это будет всего-лишь набросок. такое я нарисую на холсте. даже повесил бы где-нибудь, но нат и наши гости явно это не оценят. я стараюсь рисовать быстро, чтобы не томить её ожиданием. только бы передать главные моменты. её взгляд, наполненный возбуждением, ожиданием чего-то большего, интересом и каплей смущения. её губы, между которыми постоянно проскальзывает юркий язычок, смачивая их. они блестят, маня к себе. хочу её поцеловать. её шею, на которой висит верёвка. с неё я и начал завязывать, заранее говоря нат, что на шее затягивать не буду. она не любит это. её грудь, её великолепную пышную грудь, обтянутую верёвкой. торчащие бусинки сосков, потемневшие ареолы. я невольно облизываюсь. её стройную талию, пресс, даже милый пупок. запечатлеть половые губы, меж которых протянута верёвка с узлом точно на клиторе. схватиться за верёвку над пахом, потянуть — будет трение. ей будет хорошо. мне будет ещё лучше. её покрасневшие колени, разведённые так, что она едва ли не сидит. связанные лодыжки с ухоженными пятками и маленькими пальчиками. как я люблю её. каждый дюйм этого изумительного тела. набросок едва не ли не перерос в полноценную картину. я отложил скетчбук, поманив её пальцем к себе. наташа подползла, издавая тихие стоны от приятного трения. в паху стало тяжелее. я огладил пальцами её подбородок. провёл большим по нижней губе. чертовка тут же приоткрыла свои пухлые губки, вбирая палец. прикрыв глаза, горящие чистой похотью, бесстыдно сосёт мой палец, и, кажется, снова берёт надо мной контроль. я практически обездвижил её, связал так, что могут остаться следы, но она снова главная. она снова выше, и я позволяю ей это. она выпустила палец тогда, когда он весь был покрыт её слюной. упёрлась плечами в мои бёдра, вставая. аккуратно приблизилась ближе, боясь упасть — я начал жалеть, что связал её ноги. захотелось притянуть её, усадить на колени и вогнать в неё член, пока верёвка будет задевать его, становясь тем самым малым препятствием между нами, не давая толкнуться ещё глубже. я едва сдержал стон, представляя это. снова оглянув её, я взглянул на смоченный палец. опустил ладонь на её всегда выбритый для меня лобок, потирая большим пальцем уже очень мокрый вход. другой рукой чуть потянул верёвку. узел надавил на набухшую бусинку клитора, сильнее распаляя наташу. кажется, она издала стон. мне нужно больше. я поменял положение руки, накрывая четырьмя её пах и проталкивая средний в эту горячую тесноту, позволяющую скользнуть глубже и растянуть себя. она сжалась, зажмурила глаза. наверняка, под веками пляшут фейерверки, взрываются звёзды, крутятся планеты, палит солнце. ей хорошо. я давлю на мягкие стенки, двигаю пальцем, хочу доставить как можно больше удовольствия, но ей мало, я знаю. это место не для пальцев. я играюсь с верёвкой. тяну, отпускаю, тяну, отпускаю… трение всё быстрее, сильнее, я вижу, как трясутся её розовые коленочки. чудесно. как же я её хочу. к среднему добавляю безымянный. сразу вспоминаю, как часто в школе подшучивали над девчонками, делая этот неприличный жест. теперь этим жестом я заставляю любимую девушку едва ли не в голос молить о том, чтобы её наконец трахнули. я снова представляю трение верёвки на своём члене. хорошо. как же хорошо. пальцы с хлюпом покидают её тело. облизываю их под возмущённый возглас. да, она не любит такое. считает это слишком грязным приёмом. дорогая, ты стоишь передо мной связанная. слизывание естественной смазки с пальцев — мелочь, но я люблю её вкус, так что тут ей стоит унять своё желание командовать. приблизившись к ней, я прикусил её бедро совсем близко к паху. из-за этого она может вздрогнуть или покрыться мурашками, потому что прикосновения в таких местах слишком чувствительны для неё. как же хорошо я её знаю. отстранившись, смотрю на следы от зубов. укус немного блестит от слюны. наташа уже подрагивает от возбуждения, и именно это я хотел. я склоняюсь ещё сильнее, так, что мои волосы щекочут её коленки. развязываю верёвку на лодыжках. когда выпрямляюсь, она тут же садится на меня. верёвка тянется, заставляя её простонать. я тут же припадаю к её губам, ловя её тихие стоны. хорошо. ей хорошо — мне лучше, да. она двигает бёдрами, скользит по мне вперёд-назад. просит своими бесстыдными стонами. не могу терпеть. не хочу. не буду. с трудом расстёгиваю брюки — не важно, какого чёрта я в них, у этого есть отдельная история — приспускаю их с бельём. они не так красиво висят у лодыжек. наташе не понравится, что они снова мятые, но сейчас плевать. она жадно смотрит на мой член, который утыкается головкой в мою рубашку. разрываю её, и пуговицы летят в стороны. оставляю висеть на плечах, склоняюсь к ней, вбирая наконец сосок в рот. играюсь языком, прикусываю вокруг ареолы, вылизываю так, что отстранившись, следим за тонкой ниточкой слюны, сразу же тихо оборвавшейся. хорошо, как же хорошо. опускаю ладони на её бёдра, неожиданно придвинув к себе. она жмурится от удовольствия. узел давит сильнее, я поправляю верёвку, чтобы не было лишних травм. немного отодвигаю в сторону, приподнимаю её невообразимо лёгкое тело. она помогает, упирается коленями в кресло, а грудью в моё лицо. я едва могу дышать. интересно, убивала ли она кого-нибудь таким образом? нет, нельзя. такая смерть — это слишком хорошо. только я так должен умереть. никто больше. мой член вторгается в неё, продолжая растягивать. стоило подольше заниматься этим, она узкая. она невообразимо узкая, и это прекрасно. я чувствую верёвку, она и правда трёт меня. хорошо. очень хорошо. моё имя на её губах. всё срывается с них вновь и вновь. она не может замолчать, яростно двигая бёдрами. скачет на мне, пока я слежу за её грудью, подпрыгивающей вместе с ней. задуши меня ей. верёвки обтягивают её идеальное тело. верёвки трутся о моё тело. кажется, словно эти верёвки связывают нас вместе. я вслепую развязываю ей руки. она тут же обнимает меня, прижимается так сильно, что, кажется, мы единое целое. двигается сногсшибательно медленно, дразнит тихими стонами на ушко и снова перебирает контроль себе. хочу-хочу-хочу. чего хочу? её. всю. без остатка. не важно как, когда, зачем. кажется, словно я окончательно теряю связь с миром. верёвки продолжают натирать, мой член, кажется, скользит всё глубже, я уже не могу контролировать свои руки, губы, глаза. всё мечется, но складывается в прекрасную картину, которую я так хочу запечатлеть. кресло, верёвки, наташа, я. если она позволит мне устроить следующий раз, я завяжу её в технике совершенно не скромнее этой. в какой-нибудь м-гата каикяку*. чтобы приблизиться к ней, словно хищный зверь, и прямо на полу взять её. пока она такая раскрытая, жаждущая только меня и моих демонов.