eternal love

Солнце едва поднялось над горизонтом, а светловолосый парнишка с небольшими, но уже окрепшими, оленьими рогами шёл по лесу с большой сумкой через плечо наперевес. Куда он собрался так рано? Он идёт туда, где обитает смысл его жизни. Хёк сбегает из дома ранним утром, когда все домашние ещё спят, и забирает отцовские инструменты, искренне надеясь, что они ему сегодня не понадобятся, потому что Хёку сегодня они нужнее. Пройдя тройку километров к югу от главной тропы, он подходит к обрыву. Там, далеко внизу, один из практически обмелевших притоков Серебристой реки, Безымянный ручей. Упасть туда равно мгновенной гибели и Хёк это прекрасно знает. Но его уже давно не останавливает это препятствие. Расстояние между скалистыми берегами не больше двух метров, так что обычно он, обратившись в зверя, с лёгкостью преодолевает его, просто перепрыгнув. Однако на случаи, когда перевоплощаться нет возможности (или желания), у Вон Хёка есть запасной вариант в виде обрывка толстой верёвки, привязанной к ветви дерева над обрывом. От Вонджуна он узнал, что когда-то на этом месте, прямо над ещё не высохшим Безымянным ручьём висели качели. Конечно, они, подростки, их уже не застали. Вонджуну рассказал Сынёп, который, по всей видимости, в своё время их сам и сделал. Хёку, на самом деле, очень хотелось бы вернуть качели над пропастью, а ещё сильнее хотелось покататься на ним вместе с Бэкгёлем. Встряхнув головой, Хёк взбирается на торчавший из-под земли толстый корень дерева, к ветви которого и была привязана часть бывших качель, и достаёт верёвку, зацепленную за сук. Перепроверяет, хорошо ли застёгнута сумка с инструментами, хватается за верёвку покрепче и, оттолкнувшись посильнее, перелетает на ту сторону. Спрыгнув в высокую траву, отряхивается и, пока канат не остановился посередине, хватает и завязывает на ветке другого дерева. Он так привык совершать эти действия, что уже даже не вспомнит о них, если вдруг спросят. Хёк под нос ругается, когда цепляет рукавом синей рубашки колючий сорняк, но даже не проверяет на наличие дырки, просто идёт дальше, делая заметку в голове как-нибудь все эти сорняки вырвать. Но не сегодня. Сегодня Хёк настроен немного подлатать дом своего призрачного возлюбленного. Старое небольшое двухэтажное здание, полудеревянное, покосившееся, со стороны больше похожее на сарай класса «люкс», нежели на жилое помещение, хотя… Фактически, никто там уже давно не живёт . Однако Вонхёк намерен это исправить. Ему очень хочется обустроить всё там для того, чтобы жить вместе с Бэкгёлем. Конечно, перед этим его ждёт серьёзный разговор с родителями, даже несмотря на то, что Хёк уже взрослый и вполне самостоятельный. Но он готов. Он… будет готов, когда время придёт. Как бы грустно это ни было, но разговор состоится нескоро. (Глубоко в душе Хёк радуется этому, но признавать не хочет.) Парень выходит на выгоревшую часть леса. Здесь когда-то произошла страшная катастрофа, из-за которой, по слухам, Бэкгёль и стал призраком, но, как бы Хёк ни старался узнать, Сынёп не рассказывал, только переводил тему и уводил разговор в другое русло. Ну ничего, когда-нибудь он точно узнает, что же такого произошло и почему Хранитель не хочет ничего говорить. Каменные остатки фундаментов и старые, почерневшие пни делали это место не самым приятным для проживания, но Хёк решил, что и с этим разберётся. Если Вонджун не захочет помочь — он сделает всё сам. Сделает всё, только бы быть вместе с Бэкгёлем. — Привет. Парнишка вскидывает голову, пытаясь увидеть обладателя голоса, но тот уже оказывается прямо перед ним. — Привет, Ккёли. — Хёк лучезарно улыбается парящему перед ним бледному парню. Он, наверное, больше похож на зомби, отличие лишь в том, что через Бэкгёля можно с лёгкостью провести рукой и ничего, кроме легкой щекотки не почувствовать. — Как ты, есть что нового рассказать? — Ничегошеньки. Всё как обычно, грустно и уныло. Но теперь ты пришёл и у тебя наверняка есть, что рассказать, да? О, а что там? — призрак крутится вокруг младшего, пока тот уверенным шагом направляется к старому дому. — Там инструменты и ещё некоторые нужные вещи. Сегодня мы будем заниматься ремонтом нашего дома. — поясняет Хёк и замечает, как чужое лицо вдруг погрустнело. — Жаль, что я не смогу никак тебе помочь. — призрак совсем опускается на землю и садится, обхватывая колени. — Мне бы очень хотелось поддерживать тебя, когда ты меняешь лампочку, или вместе убирать пыль, а потом купаться в речке и брызгаться… Если бы Бэкгёль умел плакать, он бы заплакал ещё в самом начале, но и плакать ему не дано. Зато Вонхёк, как бы ни пытался казаться сильным, не может сдержать слёз, что уже стекают горячими каплями по щекам. — Если бы я мог, — совсем тихо шепчет Бэкгёль, так, чтобы младший не услышал, — я бы сцеловал все слёзы с твоих щёк. И никогда не позволил бы пролиться им вновь. Хёк садится рядом и подносит ладонь к ладони любимого. Он чувствует лёгкое покалывание и холодок, пробежавший по коже: Бэкгёль прикладывает все возможные силы, чтобы дать Хёку себя почувствовать, и у него получается. — Если бы только был способ, чтобы сделать тебя осязаемым, я сделал бы для этого всё что угодно.