Portrait of a tragic woman

Ваша пациентка, ведомая своей сестрой за локоть, приходит на следующий день в ваш кабинет. Сисси железной хваткой держит черноволосую женщину, дабы та не убежала, но, несмотря на стесняющие обстоятельства, Беллатрис спокойна, как удав. Спокойнее, чем вчера. Вокруг неё всё ещё сосредоточена энергия недовольства, кажется, она вот-вот убежит. Её взгляд блуждает по всей комнате, пальцы судорожно сжимаются, а шея слегка подёргивается. — Доброе утро, доктор, — здоровается Нарцисса, тепло улыбаясь вам. Вы встаёте из-за стола с чашкой кофе в руке. — Мы вернулись на очередной сеанс. И я буду считать, что раз уж вы не позвонили мне, чтобы сказать, что всё кончено, то наш визит отнюдь ожидаем. — У меня нет причин его отменять. Я обещала помочь Беллатрисе и не собираюсь сдаваться так быстро. — Несмотря на то, леденящее душу, обсуждение ваших внутренних демонов с Беллатрис, вы решили, что не стоит бросать начатое. Беллатриса попала: она никак не могла заполучить ещё какую-нибудь информацию о вашей личной жизни. — Я очень рада. Я просто надеюсь, что вы не передумали на полпути, — в голосе Нарциссы слышится горечь, окутанная мимолётной надеждой. — О, она ещё передумает, — бормочет Беллатрис, высвобождая локоть из рук сестры и плюхаясь на тот же самый синий стул, что и вчера. — Ну, так мы начнём или как? Мне нужно кое-что сделать. Например, расхаживать по своей комнате дома и бормотать что-то себе под нос, или выходить на улицу и воровать конфеты у детей, — она машет рукой в воздухе и показывает вам, чтобы вы сели перед ней. Циничный маньяк.  — Кажется, кому-то не терпится, — бормочете вы, прекрасно понимая, откуда берётся этот энтузиазм. Но вы не дадите ей шанса допросить вас ещё раз. Это ваш кабинет, и вы здесь доктор. — Тогда я оставлю вас наедине, леди, — Нарцисса вышла за дверь и тихо прикрыла её за собой. — Так, так, так, о чём мы будем говорить сегодня, док? — спрашивает Беллатриса так, будто ребёнок, который хочет знать ответ на какой-то вопрос. Она встаёт на колени и поворачивается так, что её руки оказываются на вершине спинки стула, подбородок опускается на спинку, а глаза следят за вами, ходящей по комнате с записной книжкой и ручкой. Вы не хотите сидеть рядом с ней в страхе, что она ещё раз заглянет глубоко в вашу душу. «Какая же я нелепая», — проносится в ваших мыслях. Глубоко дыша, вы всё же садитесь в своё кресло, неохотно волоча ноги. Она поворачивается к вам. Сегодня на ней чёрный шерстяной свитер, длинные рукава которого полностью закрывают её руки, и снова эта длинная чёрная юбка, несмотря на то, что сейчас ещё жарче, чем вчера. — Сегодня мы поговорим о вас, — говорите вы, открывая блокнот на новой странице. — Мы собираемся разобраться с любыми проблемами и помочь вам преодолеть их. — Бу, я не хочу этого делать! — она надувает губы, размахивая длинными рукавами. — Я хочу поговорить о ваших проблемах, доктор! Держу пари, никто не спрашивает тебя о том, как ты себя чувствуешь и что делаешь. Так что давай — выкладывай! Вы едва сдерживаете душевную мину.  — Нет, Беллатрис. Я здесь доктор. — И при этом вы ужасно скучная, — вздыхает она и плюхается на своё сиденье, закидывая ноги под него. — Если бы вы только открыли своё истинное «Я», то, держу пари, мы могли бы так весело провести время. Мы бы стали закадычными подружаками. — Беллатриса, я не такая, как ты, — вы качаете головой. — Как насчёт того, чтобы поговорить о том, почему ты так заинтересована в том, чтобы узнать обо мне побольше? Ты изучаешь всех своих терапевтов? — О, Нет, я не буду отвечать на этот вопрос. Вы задаёте такие вопросы только в своих же корыстных целях, доктор! Вы пытаетесь вытянуть из меня побольше информации, но я так просто не сдамся! Хммм, похоже, она в курсе о наших приёмчиках. Надо придумать другой подход. Именно это вы и пытались сделать во время сеанса. Но как бы вы ни старались заставить её говорить, она молчала, и вскоре сеанс был окончен. Нарцисса забрала её и они ушли. Вы решили, что в следующий раз попробуете ещё раз, но опять ничего не вышло. Сеансы постепенно проходили, и во время каждого она играла в молчанку. Она допрашивала вас, но вы молчали. Вы обе стояли на своём. И так продолжалось до тех пор, пока её сестра не забирала её в конце сеанса, сигнализируя об очередной вашей неудаче. Вы начали всё больше раздражаться из-за отсутствия прогресса. Вы никогда не встречали пациента, который бы так бесил вас. Обычно они ломались через пару сеансов, но Беллатриса была похожа на опытную преступницу. И она была готова сломать вас. И вы, конечно же, медленно приближались к этому моменту, просто не зная, когда же он наступит. Вы даже просили прощение, пытаясь вывести её из себя, вызвать гнев, что угодно. Но она всё продолжала детское нытьё. После неудавшегося 15-го сеанса вы почувствовали, что ваше терпение скоро лопнет. Поэтому, когда она снова вошла в ваш кабинет с этим дурацким требованием поделиться чем-то, вы бросили на пол планшет, который держали в руке.  — Беллатрис, нет! Она не остановилась, услышав это, и просто села в своё кресло. — А почему бы и нет? — она надулась, глядя на вас из-под густых ресниц. — Потому что мы ничего не добьёмся! Так тебе никогда не станет лучше. — вы сели в своё рабочее кресло, ненавидя себя за то, что так громко говорили. Но вы не можете справиться с этой неспособностью двигаться ни вперёд, ни назад. Этот застой больно бил по вашему сознанию. — Ах, маленький доктор злится? — спрашивает Беллатриса детским голоском. — Я что, сломала маленького доктора? — она плавно встаёт со стула и, прежде чем вы успеваете что-то осознать, садится вам на колени, дёргая за передние лацканы вашего докторского пиджака. — Что ты делаешь? — шипите вы, сытая по горло её выходками. Её пальцы настолько холодны, что вы чувствуете это даже через пальто. — Встань! — Я что, ещё больше разозлила доктора? Хм? — напевает она и приближается ближе к вам. Если она подвинется ещё ближе, то её лоб коснётся вашего. Её кудри цвета чернил снова опутывают вас, как и её аромат, восхитительно тёмный и пряный. — Да, ты меня разозлила, — шипите вы на неё. — А теперь слезь с меня, пока я не позвонила… — О, я так боюсь, — насмешливо говорит она, откидывая голову назад и широко раскрывая глаза в притворном страхе. — Они посадят меня под замок. Скормят меня собакам. Побьют меня. Запшикают перцовым баллончиком, — она ещё раз приближает своё лицо, и вы сдаётесь. Вы чувствуете, как температура вашего тела поднимается и по шее медленно катится одинокая слеза, вы не знаете, от гнева ли это или от чего-то ещё, связанного с тем, что она так беззастенчиво сидит у вас на коленях. — Может быть, они у тебя будут… — её дыхание касается ваших губ, и ваши руки не успевают остановить её. От толчка женщина падает с ваших колен на пол. Вы тут же вскакиваете на ноги, потрясённая тем, что только что сделала. Как…как…как вы могли? Это так неуместно. Какой-то звук исходит от дамы, валяющейся на полу. Вы думаете, что причинили ей боль, но через мгновение, глядя на неё сверху вниз, вы понимаете, что высокий звук, исходящий из её рта, — это смех. Она игриво щурится, а груди её вздымаются то вверх, то вниз. Вы смотрите на неё сверху вниз, не зная, что делать. Может быть, вы поможете ей подняться? Вы проводите рукой по своим каштановым волосам. — Ты в порядке? — наконец спрашиваете вы, присаживаясь рядом с ней на корточки и протягивая ей руку. — О, я более чем в порядке, — она хватает вас за руку, просовывая свои холодные пальцы в вашу теплую ладонь. Почему она так холодна? — Видела бы ты своё лицо. Тебя прям перекосило! — вы тянете её вверх, и она поворачивается назад к своему стулу. — Я знала, что в тебе это есть. У тебя очень хороший характер. Держу пари, что в детстве это доставляло тебе массу неприятностей. Вы хмуро смотрите на неё. Опять дурацкий тест от ёбанной Беллатрис!  — Ты, должно быть, очень хорошо научилась управлять своим гневом, но ты не совершенна…– Беллатриса просто тыкает вас в лужу собственных недостатков, как маленького котёнка. — Никто не совершенен, — бормочете вы в ответ. Вам больше не хочется продолжать этот сеанс. Вы устали, опустошены и злитесь на себя за то, что ваши эмоции вышли из-под контроля. Вы никогда не должны позволять пациенту доводить вас до такого состояния. — Да, но именно такие люди, как ты, пресмыкающиеся перед обществом, думают, что они должны быть идеальными. Вы всегда должны следовать этим наборам правил, действуя так, как люди ожидают от вас. Я с этим не согласна. Мир гибкий. Он прогнётся под нас. Надо лишь оставаться верным себе. — А что, если быть верным самому себе — это тоже, что причинять вред другим? Вы не можете просто думать о себе. Вы живете в обществе людей. Ваши действия могут иметь смертельные последствия. — вы прислоняетесь к краю стола, скрестив руки на груди. Беллатриса улыбается в ответ на ваше замечание, выглядя так, будто она знает шутку, о которой вам неизвестно. — И именно поэтому, моя дорогая, никто из вас, «нормальных» людей, не поймёт меня. Вы не понимаете меня, потому что ваша голова набита ватой и пухом, которыми вас кормит общество. Вы не можете понять, что я чувствую. Теперь она делает такое лицо, как будто жалеет вас. От этого взгляда вы лишь больше раздражаетесь — Ты считаешь, что все мои знания в области изучения внутренней работы ума были напрасной тратой времени? — Можно и так сказать. Все ваши причудливые дипломы — это просто фарс, фасад, под которым вы скрываетесь, чтобы быть принятыми обществом. Ваше истинное " Я " находится глубоко внутри вас, и я хочу вытащить его наружу. Тогда вы сможете быть свободной, как и я, — Беллатриса с гордостью показывает на свою грудь. — Я уже свободна, — вы только качаете головой. — Вы хотите, чтобы я сошла с ума, как вы? Ну, уж нет! («Фигушки, дамочка!» — думаете вы про себя). Беллатриса хмыкает на ваши отчаянные попытки противостоять ей и бросает на вас ещё один жалостливый взгляд. — Очень жаль, что истинная свобода в этом мире означает быть названным сумасшедшим, — вы чувствуете, что она пытается что-то сказать, что она раскрывается перед вами, но вы не можете понять что именно, списывая её слова на обычные возгласы сумасшедших. Вспоминая этот момент позже, вы с горечью осознаёте, что вы прекрасно её понимали. Просто потребовалось некоторое время, для того чтобы понять и принять это. Вы знали, что она была права, и удивлялись, почему другие люди никогда об этом раньше не задумались. Таймер выключается, и сеанс, наконец, заканчивается. Вы счастливы, как никогда. Она весело машет вам рукой (как всегда, когда уходит) и обещает обязательно расколоть вас на следующем сеансе. Вы натягиваете на себя улыбку вежливости, засунув руки в карманы брюк, и облегченно вздыхаете, когда дверь наконец закрывается. Вы чувствуете себя опустошенной; вы хотите вернуться домой, но не можете. Сегодня к вам ещё двое пациентов придут. Поэтому вы вновь надеваете на себя самую доброжелательную маску, какую только можете, и заставляете себя настроиться на позитивный лад. К сожалению, у вас это плохо получается, ваш следующий пациент, Полумна, замечает это. — И что же вы там всё перепутали? — спрашивает она в своей мечтательной манере, дуя на остывающую чашку чая из «Старбакса», не обращая внимания на то, что крышка закрыта. Луна лечится уже два месяца. Она искренне верит, что она ведьма. Когда вы впервые встретились с ней, она пыталась проклясть вас, тыча в лицо прутиком и крича: «Остолбеней!» — снова и снова. Она, кажется, была немного разочарована тем, что вы не упали, как она хотела. Одежда её была довольно своеобразной. Она пришла в ведьминском наряде с совой на плече, сказав, что это униформа студентов в Хогвартсе, школе чародейства и волшебства. Она полагала, что посещает там занятия, и была отправлена учиться волшебной говорящей шляпой на факультете Когтевран, что бы это ни значило. Вы, конечно, были впечатлены масштабом и сложностью её фантазий. Она даже могла вспомнить «приключения», которые она пережила вместе со своими друзьями, победив злого волшебника по имени Волан-де-Морт, лысого и безносого. Вы же сами побуждали её записывать все эти фантазии, чтобы помочь очистить свой загромождённый разум. Это помогло ей избавиться от иллюзий. Её записи вы рвали на клочки, и постепенно она начала замечать, что её придуманного мира не существует. Но всё же её лечение было полно подводных камней, и иногда она снова возвращалась в этот мир, особенно если с ней случалось какое-нибудь стрессовое событие. Вас успокоило то, что она действительно увлеклась писательством и была очень хорошей рассказчицей. Она приходила на некоторые сеансы с текстом в руках, и вы читали его, поражаясь внутренней природе её персонажей и сложному сюжету. И всё же, помимо её иллюзий, были и другие вещи. Она была слегка аутична, оторвана от мира, от эмоций других людей и от социальных правил, которым они следовали. Несмотря на это, она почему-то действительно понимала людей. Парадокс, который вы не понимали, и попытка понять его только взрывала вам мозг. — У меня был тяжёлый день, — отвечаете вы ей с лёгкой улыбкой. Вы решаете, что нет никакого смысла скрывать от неё что-то. Она бы слишком легко вас прочитала, а вы действительно не хотите, чтобы вас препарировал другой пациент. — Это всё из-за Беллатрис? — Ты знаешь Беллатрису? — спрашиваете вы, возвращаясь к своему прежнему кофе. Он уже давно остыл, но вы проглатываете его. Полумна кивает головой. Она одета в платье 50-х годов, на голове её мерцающая повязка. А на ногах вообще зимние угги. Необычный наряд, но не самый странный. По крайней мере, она не носит ведьминскую шляпку и не влетает в комнату верхом на метле. — Конечно, я знаю. Я уже встречала её раньше. Она довольно противная. Будьте с ней поосторожнее.- Луна делает глоток своего напитка и морщится, когда жидкость обжигает ей язык. — Я знаю, — вздыхаете вы и откидываетесь на спинку стула. — Расслабьтесь. Её не изменить, так что никто не будет винить вас в том, что и вам не удалось. Вы смотрите на Полумну, в её голубые глаза. — Полумна… — вы говорите таким тоном, будто вы недовольны тем, что она сказала. Луна пожимает плечами. — Это чистая правда. — И всё же, если бы я так думала обо всех, с кем было трудно иметь дело, я бы отказалась и от тебя. — Да, но я просто сумасшедшая. — Луна вертит указательный палец у виска. — Беллатриса — это совсем другое. Она дикая, но не сумасшедшая. А самые опасные люди — это вовсе не сумасшедшие. Вы хмуро смотрите на неё, совершенно сбитая с толку.  — Беллатрис поставлено несколько диагнозов. Я уверена, что десятки врачей не могли ошибиться в них. — Может быть, они всё же ошиблись? — Полумна задаёт вопрос, и как только она это делает, он застревает у вас в голове и не даёт вам покоя. Вы заканчиваете сеанс с ней, сосредоточившись на том, чтобы перечислить, сколько же раз она бредила в последние недели. Делаете вывод, что число её заскоков уменьшилось. Раньше, когда она была здесь новенькой, она тоже часто принимала вас за ведьму, и вам было трудно сдержать смех. Иногда вы потакали ей в её рассказах только для того, чтобы перевернуть их с ног на голову. Видели б вы её лицо! Закрыв кабинет, вы сразу же отправляетесь домой. Вы хотите ещё немного подумать о том, что сказала Полумна. Вы вытаскиваете карту Беллатрис и раскрываете её на своем столе. Мозговой штурм по изучению Блэк, кажется, длится часами. Даже к утру вы не смогли приблизиться ни на шаг к разгадке правды о Беллатрисе. Вы говорите себе, что закончите позже. Теперь пришло время немного поспать, прежде чем идти на работу. Отдохнув и освежившись, вы направляетесь на работу лёгким пружинистым шагом. Вы видите Беллатрис только три раза в неделю: в понедельник, среду и субботу, а сегодня ни один из этих дней. Вы быстро заканчиваете все свои сеансы на сегодня и уже готовы вернуться домой. Но на выходе из здания вы натыкаетесь на Нарциссу Малфой. — Нарцисса, — говорите вы, едва не врезавшись в неё. — Мисс Грейнджер, — она тоже подпрыгивает, потрясённая вашей близостью. Она отстраняется и позволяет вам выйти из здания должным образом. — Что привело вас сюда? — вы спрашиваете. — Сегодня у Беллатрис не назначена встреча. — Я знаю, но я надеялась, что смогу случайно встретиться с вами и поблагодарить за все ваши добрые дела, купив вам чашку кофе. — Добрые дела? — вы хмуритесь. Все ваши встречи с Беллатрис были катастрофой. — Да, — Нарцисса с энтузиазмом кивает головой. Её короткие светлые волосы и длинные серьги, несомненно бриллиантовые, повторяют все движения вслед за головой. — Каждый раз, когда Беллатриса возвращается с сеанса, она улыбается. Я думаю, что вы хорошо на нее влияете. Это застаёт вас врасплох. Неужели это правда? Это кажется маловероятным, но как эта женщина получает столько удовольствия от ваших сеансов? Без сомнения, она находит удовольствие в том, чтобы заставить вас чувствовать себя неудобно. Ваше потрясение должно быть заметно, потому что Нарцисса берёт вас за руку. — Не смотри так потрясенно. Конечно, вы давно уже должны были привыкнуть к этому, учитывая ваши успехи с другими пациентами! — Э-э, да, — заикаетесь вы, пытаясь скрыть своё удивление. — Я думала, что в её случае это займет больше времени. Нарцисса опускает руку, и на её лице появляется лёгкая грустная улыбка.  — Ей уже потребовалось достаточно много времени, чтобы добраться хотя б до этой точки. Вы киваете в ответ, зная, как долго Беллатрис была больна, с 20 лет. А, может быть, и куда раньше.  — А теперь: что насчёт кофе…? — Нарцисса смотрит на вас выжидающе, приподняв бровь, и вы принимаете её предложение. Возможно, вам удастся узнать что-нибудь о прошлом Беллатрисы от её сестры. Вы едете в маленькое кафе. Сеанс «кофепития» проходит без происшествий. Вы внимательно наблюдаете за сестрой, отмечая её манеры и выражение лица. Она — полная противоположность Беллатрис. И не только цветом волос. В то время как старшая сестра полна энергии, вечно вырывающейся наружу, Нарцисса — ангел во плоти. Всё, что она делает, давно уже отлажено. Она складывает салфетку под правильным углом, делает очень изящные глотки из чашки, сидит с прямой спиной и вообще очень хорошо воспитана. Она напоминает вам аристократическую даму старых времен, когда уравновешенность и репутация были всему голова. Она похожа на золотое дитя семейства, на образец истинной чистоты. И если она — совершенство, то Беллатрис —паршивая овца. Именно её отбрасывают в сторону, держат в тёмных углах, чтобы не позорить семью. Она — дитя, брошенное на съедение волкам. Вы удивляетесь, как сёстры могли вырасти такими разными. Неужели в их прошлом произошло что-то такое, что привело к такому различию? Это напоминает вам о вопросе, который вы хотите задать.  — Нарцисса, если ты не возражаешь, я спрошу, почему твоя сестра так тебя уважает? Это вопрос ловит Нарциссу на середине глотка, и она проглатывает жидкость, прежде чем вытереть губы и ответить. — Можно сказать, что Белла всегда была такой…яростно преданная и защищающая своих сестёр. Она сделает для нас всё, что угодно. Именно она всегда заботилась о нас, когда мы были моложе, лечила нас, когда мы были больны, и следила за тем, чтобы мы оставались в строю, и даже участвовала в нашей школьной жизни. Сёстры, да? Так их не две. Но вы пока решили не спрашивать, чтобы не отталкивать Нарциссу. Всё будет раскрыто в своё время. — А теперь, когда она заболела, ты хочешь отплатить ей тем же и помочь, — добавляете вы. — Так вот почему ты держишь её в своём доме и ухаживаешь за ней? И заботишься обо всех её счетах и лекарствах? Нарцисса кивает головой и на мгновение опускает глаза в чашку с кофе. Она хорошо обучена, но иногда её эмоции берут вверх, уловить их может только высококвалифицированный терапевт. Вы можете сказать, что эти вопросы заставляют её чувствовать себя неловко. Выкапывание воспоминаний, которые лучше всего оставить похороненными — не очень приятный процесс. Вы перегибаетесь через стол и похлопываете её по руке. — Простите, если это вас беспокоит. Мне просто было любопытно. Беллатрис совсем не имеет вот эту вот…сестринскую привязанность. Она больше похожа на дикого преступника на свободе, вызывающего панику и хаос. Хотя, возможно, защита её младших сестер могла бы вписаться в её образ. — Нет, всё в порядке. Я не возражаю против ваших вопросов. Я с радостью сделаю всё, что смогу, чтобы помочь своей сестре. Я ей очень многим обязана, — это было сказано с оттенком горечи, и вы задаетесь вопросом, что же произошло в прошлом этих двух сестёр. Причина, по которой большинство людей впоследствии страдали психическими заболеваниями, была связана с травматическими событиями в их детстве. Не всегда это так, ведь генетика тоже играет огромную роль… — Последний вопрос, если вы позволите, — говорите вы, наклоняясь ближе к стоящей перед вами блондинке. — А кто-нибудь в вашей семье когда-нибудь страдал психическими заболеваниями? К сожалению, в карте Беллатрис нет никакой семейной истории, и мне было бы очень полезно узнать её. Итак, было или нет? Нарцисса молчит, размышляя об этом. Прикусив губу, она наконец отвечает, хотя ей, похоже, стыдно в этом признаться. — Это останется между нами, — уточняет она. — Конечно. Я не буду оглашать что-то официально, если мои клиенты не хотят этого. Это несколько успокаивает женщину, поэтому она прерывисто вздыхает и отвечает:  — У нашего двоюродного брата, Сириуса, были некоторые проблемы, которые легко решались с помощью лекарств и терапии на регулярной основе, мы скрывали это долгое время. Ещё наш отец…он тоже был болен. — И что же у него было? — Мм…диагноз так и не был поставлен. Он был слишком горд для этого. Но он был очень, очень, очень злым человеком. Сердитый отец, классика. Вы уже можете представить себе, каким было их детство. А учитывая, что Беллатрис была старшей, ей часто приходилось выступать против отца, чтобы защитить сестёр или даже мать. Это накладывало свой отпечаток на человека. И не помогало то, что у неё развилось то же расстройство, что и у её отца синдром эпизодического нарушения контроля.  — Спасибо, что рассказали мне. Это многое проясняет. Когда вы вернётесь домой позже в тот же день, вы вернётесь к просмотру карты Беллатрисы. Вы не ставите под сомнение решение о том, что у женщины есть проблемы с гневом, но что касается остального…настоящие ли другие диагнозы, или её просто сочли сумасшедшей? Слова Луны разъедают ваши мозговые нервы, не давая вашему разуму расслабиться. Вам нужно будет выяснить это, и что может быть лучше, чем завтрашняя встреча с Беллатрис. Вам нужно будет тщательно спланировать разговор. Вы приступили к работе. Вы клянётесь, что именно вы будете тем, кто наконец расколет непроницаемую личность Беллатрисы Блэк.