Я никогда не понимала, почему люди боятся убить кого-то.
Нет, я серьёзно говорю.
Всегда, когда я смотрела фильмы, видела, как колеблется главный герой, направляя на кого-то дуло пистолета. В такие моменты у меня был только один вопрос: почему?
Зачастую в подобных ситуациях приходилось убивать мерзавцев, и если страх героя в подобном случае можно было объяснить слабохарактерностью, боязнью «взять на свою душу грех», то был ещё второй случай, который, по-моему, не подлежал никакому объяснению.
Наверняка, многие из нас видели в фильмах сцену, где кто-то умирает в агонии. Тяжёлые ранения — недостаточно для того, чтобы умереть сразу, но и настолько страшные, чтобы не иметь возможности их вылечить до неизбежной кончины. А рядом стоит герой и держит в руке пистолет. Вот и просит страдалец: «Направь на меня оружие, нажми на курок, освободи меня от мучений…», а у того руки дрожат. Поэтому оружие так и не используется по назначению, а человек погибает, долго мучаясь перед своей смертью. И ты начинаешь думать: «Почему ты так сделал? Это, считай, благое дело! Слабак…», а потом пытаешься поставить себя на место героя.
Вот и сейчас, впервые убив человека, я размышляю над этим. Я по своей природе — человек-статист и никогда даже не задумывалась о том, чтобы брать в руки что-то опаснее кухонного ножа. Я не почувствовала абсолютно ничего, просто без колебаний нажала на курок. Всё было быстро и просто: прицелилась, навела… звук щелчка — и пуф! Подтёки ярко-алой жидкости на дороге, так и не достигшие меня, металлический запах, который я по-прежнему люблю, и потухшие глаза того, кто недавно пытался «выкрасть товар» в лице меня. Ах, ну да… ещё в виде такого неприятного осадочка — боль в руках от отдачи.
Я была обычным жителем Земли, какой-то небольшой планетки в нашей безграничной Вселенной. Я не имела выдающихся талантов, внешности, и была, как и говорила ранее, обыкновенным статистом. Родилась, ходила в садик, закончила школу, должна была поступить в высшее учебное заведение, чтобы получить специальность. Для того, чтобы завершить отлаженную программу, мне надо было получить профессию, пойти на работу, выйти замуж и родить детей. Но что-то пошло не так.
Это произошло во время празднования выпускного. Я хотела порвать с парнем в этот вечер, так как собиралась уехать в другую страну на учёбу. Я знала: никто из нас друг друга ждать не будет. Так почему бы просто не разрешить всё по-человечески? Но стоило начать подходить к нему, сердце болезненно сжималось, и на нервах я оступилась и упала. На гладком полу. Но в процессе падения я задела стол с закусками и ударилась об столешницу, а осколки разбитой посуды и напитки с едой оказались на мне и моём красивом платье, которое я выбрала вместе со старшей сестрой и мамой.
А потом я проснулась здесь, в этом самом переулке.
Несколько дней я скрывалась в нём, иногда воруя еду или деньги у особо невнимательных прохожих. Спросите, почему я не обратилась за помощью? Всё просто: местность не была идентифицирована как знакомое место, да и в моём родном городе нет настолько страшных переулков. Хотя, что было странно, я, подслушивая разговоры, слышала столь привычный язык — английский.
***
— Девушка, не хочешь ли пройти со мной? — спросил меня какой-то тип неприятной наружности. Хотя, он сразу выделялся от всех, кого я видела до этого. Чем? Светлой, чуть с бронзовым оттенком, кожей.
— Простите, но что-то не хочется, — попыталась я максимально вежливо отказать ему.
Мужчина достал пистолет и направил его на меня.
— Ты идёшь со мной на корабль, малышка. Обещаю, тебе там понравится, — он ухмыльнулся и сплюнул.
Я смотрела на ствол как на свой самый жуткий кошмар. На меня, человека,
который никогда не видел реальное,
представляющее опасность,
оружие вживую, направили пушку. От такого сразу становится не по себе. Я не знаю характеристик данного агрегата: мощности, дальности, калибра. Я даже не знаю, что будет разумнее: дать себя увести или дать стрекача. А, может, он вообще незаряженным угрожает? Но подозрения про незаряженный пистолет отпали, когда он пальнул в меня реальной свинцовой пулей. Я чудом успела извернуться, но пуля оставила глубокую царапину на брови.
Он медленно подходил.
Подходил так, будто он — хозяин положения. Впрочем, так и было.
— Пошли, бабочка, — сказал он и схватил меня за талию. И тут я вспомнила разговоры местных о работорговле.
Я стала неистово отбиваться, а он раздражённо впечатал меня в стенку. Я заскулила от боли.
— А ты ничего так… — оценил он меня цепким взглядом. — Развлечься можно. Думаю, это тебя усмирит.
Он стал расстёгивать свой широкий ремень с металлической бляхой, и с него упала кобура с пистолетом, который он туда положил. Я подгребла её ногой ближе и вытащила оружие.
— Н-не под-дход-ди… — начала непроизвольно заикаться. — А не т-то я в-выстрел-лю…
— Ты? Выстрелишь? — насмешливо спросил мужчина. — Ну давай, целься!
Он раздвинул руки, как будто говорил: «Ну давай, я жду». Я не стала пренебрегать этим шансом. Взяла двумя руками пистолет, спокойно навела и… выстрелила. Прямо промеж глаз.
Мне показалось, или в его глазах на секунду промелькнуло удивление?..
***
— Ой, как руки болят-то… — прошипела я, сидя под стенкой рядом с трупом убитого мной человека.
Я никогда не понимала, почему люди боятся убить кого-то. Единственное, что испугало меня в этой истории — вполне реальная опасность для
моей шкуры. Не более.
— Как он там сказал? Бабочка?.. — спросила я себя.
Когда я только проснулась здесь, со мной рядом лежал паспорт в виде пластиковой карточки, на котором чётко было прописано: Дина Виктория Расселл, гражданка Канады.
— Что ж, буду тогда Баттерфлай. Викта Баттерфлай.
Как там говорили мои интернет-друзья из Чехии? «Если вокруг тебя творится безумие — возглавь его»? Или это кто-то другой говорил? Впрочем, уже неважно.
