Аид и Персефона. Античная легенда.

Так прошло мучительных полгода... Персефона лечила молодую иву, когда к ней приблизился Аполлон и по-дружески слегка приобнял за плечи: - Как ты? Все работаешь? Знаешь, Перси, после того, как ты побывала в царстве Аида, ты совсем не похожа на себя. «Разве можно позабыть такой кошмар», - мрачно усмехнулся про себя Аид, сливаясь с тенью большого дуба. - Да, наверное, ты прав, Аполлон, я изменилась. Царство мертвых очень отличается от нашего мира, его нельзя забыть. - Ты страдаешь от того, что увидела там? Или же на тебя так повлияло общение с Аидом? Его мало кто хорошо знает даже из древних богов... Остался страх? Аполлон умел разговорить, умел заботиться и умел любить. - Страх? - удивилась Персефона, - вовсе нет, Апола! Там совсем не страшно, там... Просто там иначе. Сложно объяснить. - Ты скучаешь? - он внимательно посмотрел на богиню. - Да, я скучаю. Там так спокойно, и этот покой будто уравновешивает мою энергию, понимаешь? А Цербер, Харон, Геката... Я чувствую, что там нуждаются во мне намного сильнее, чем здесь... "И не слова обо мне", - промелькнуло в мыслях у Аида, - "ты была бы не против дарить свою любовь всему Тартару, но только не своему супругу, Персефона..." - Ты всегда была такой, - улыбнулся бог света, - слишком много думаешь о других. Но теперь настало время подумать о себе. Ты должна понять, что ты теперь свободна. Свободна, понимаешь? Ты никому и ничего не должна. В царстве Аида один мир, но здесь - другой. Ты из нашего мира, твое место здесь! Скажи... Ты готова еще раз подумать над моим предложением? Нельзя сказать, что Аполлон терял голову от одного вида Персефоны. Аполлон просто был разумным и добрым, он прекрасно знал свою сестру по отцу, и он знал, что именно с ней ему будет хорошо и спокойно. Ведь Перси лучше всех умела поддержать, создать уют, вдохновить даже тогда, когда сил ни на что не осталось. Она никогда бы не обесчестила его и не подвела бы. Это был бы разумный и добрый брак, и именно поэтому бог Солнца делал свое предложение уже второй раз. Аид затаил дыхание. Из всех потенциальных претендентов именно Аполлон был бы идеальной партией для Персефоны: спокойный, красивый, добрый, чувственный, заботливый и нежный. Они должны быть вместе. Только с ним она будет счастлива. - Прости, но нет, - раздался твердый и несколько разозленный голос Персефоны. - Ты же знаешь, официально я замужем. Аид не выдержал. Снова он становится помехой. Снова и снова один и тот же ответ. Он украл ее, он виноват в сумасшествии Деметры, он - оковы для ее свободы. Ну уж нет, пора покончить с этим мучением, пора пожертвовать своим правом смотреть на нее, пора отказаться от этого наркотика и довести дело до конца! Бог смерти вышел из укрытия: - Здравствуй, Персефона. Приветствую и тебя, Аполлон. Я пришел сказать, что нам пора оформить разводное письмо. Ты будешь свободна и сможешь, наконец, выбирать свою судьбу. Аид немного помолчал и добавил: - Мне следует сказать тебе, Аполлон, что между нами не было никакой близости. Она чиста, как ангел. Персефоне казалось, что она сходит с ума. Такой внезапный, такой хладнокровный, такой прекрасный, словно мраморная статуя, такой близкий... и такой жестокий. Разводное письмо! Окончательный разрыв. Вот так резко, так просто умирала последняя искра надежды. Сознание проваливалось куда-то в бессознательное, грань между чувством собственного достоинства, гневом и любовью резко размылась, смешалась, завертелась в круговорот. Персефона побледнела как снег. Аид не на шутку перепугался. Он даже не подумал о том, что ей может стать плохо от нечаянной радости. Нужно было быть аккуратнее. - Даже так? - радостно хохотнул златокудрый, - Ну, это, впрочем, неудивительно. - Почему это «неудивительно»?! - медленно и зло вдруг спросила Персефона, - почему это между нами не должно было быть близости?! Аполлон только хихикнул: - Ну… Если как следует раскрыть глаза и внимательно посмотреть на твоего экс-супруга, то сразу становится понятно, почему. - Он пока еще не мой экс-супруг! - четко проговаривая каждое слово, проговорила Персефона, - И еще неизвестно, дам ли я ему это разводное письмо! Аид не понимал, что происходит. От Персефоны исходили такие волны ярости, каких он еще никогда в жизни не видел. Что он сделал не так? Или это какая-то размолвка с Аполлоном, о которой он не знает? - Ну, не злись, Перси, - попытался успокоить девушку Аполлон, - я совсем не хочу обидеть Аида, не защищай его так, будто я пытаюсь его унизить. Просто я знаю, что он самый объективный из богов и прекрасно понимает свое уродство. И совершенно не обижается на правду. - Уродство?! - окончательно вскипела Персефона, - да это ты - моральный урод! Аид - самый прекрасный из всех богов, которых я когда-либо встречала! И если хочешь знать, это я была ему неинтересна, а не он мне! Повисла гробовая тишина, а уже через секунду бог Солнца начал хохотать, словно одержимый: - О… Да тут, кажется, стокгольмский синдром! - Аполлон просто заливался смехом, - Знаете, чему я поражаюсь больше всего?! Тому, что наш драгоценный отец и твой брат, Аид, снова оказался прав! Клянусь, он просто скрывается под маской легкомысленности, а видит все насквозь! Выясняйте отношения, голубки! - Он весело подмигнул Аиду и растворился в солнечных лучах. Персефона стояла красная как рак, до крови впиваясь ногтями в ладошки и проклиная себя за такую неуравновешенность. Это все Аид виноват, появился так внезапно, чувства просто захлестнули с ног до головы, сбили, словно волны бушующего океана! Она так долго держала все в себе, а он посмел заявиться сюда и просто так разорвать то, что их так долго связывало! Один его голос уже сводил ее с ума… А еще после такой долгой разлуки! Персефона наговорила много лишнего, и теперь только стыд помогал ей сдерживать свою бешеную силу богини Плодородия. Аид же, напротив, чувствовал, что теряет остатки воли и сознания, а земля уходит из-под ног. - Прости, это ТЫ была МНЕ неинтересна? - Мне пора, - коротко ответила девушка, - знаешь что? Составишь разводное письмо - передай его моей матери или отцу. Прощай. - Нет уж, погоди! - Аид из последних сил перехватил ее запястье. Он не знал, прав ли был Аполлон, он все еще сомневался в том, что правильно уловил смысл слов, сказанных любимой, но он точно не собирался уходить вот так, зная, что всю жизнь будет мучиться тем, что не спросил. - Нет, Персефона, сегодня мы расставим точки над «i»! Это ТЫ была МНЕ неинтересна?! От его прикосновения мурашки побежали по всему телу. - Отпусти! - Уже один раз отпустил. И превратился в невменяемого. Я повторяю свой вопрос: это ТЫ была МНЕ неинтересна? После всего, что я делал и говорил, ты сваливаешь вину на меня? Нет, дорогая, это Я был ТЕБЕ неинтересен. Что? О чем он вообще? Что с ним вообще происходит? Персефона ни разу не видела Аида таким взвинченным, сверкающим лихорадочным блеском черных глаз. - Ты? Мне? Да ты не хотел меня похищать ни за какие коврижки! А вот теперь Аида прорвало. Все чувства, все эмоции, которые так долго точили его изнутри, теперь прорывали плотину хладнокровия и сдержанности, сметая все на своем пути: - Я как одержимый за тобой полгода наблюдал! У меня вся работа к чертям летела! Зевс узнал о причине, и пришел разбираться, а когда понял, что я из-за тебя с ума схожу, решил тебя за меня замуж выдать. А я не хотел против твоей воли, я был уверен, что ты на меня даже не посмотришь! И отказался. Тогда он заставил. Да, заставил! Но не потому что я не хотел на тебе жениться, а потому что я не хотел ломать твою счастливую жизнь на земле! Столько слов от Аида, всегда говорящего лаконично и немногословно. Слов таких спутанных, смятых. Он что, действительно волнуется? Он умеет чувствовать! Умеет! И он не лжет! Этот благородный идиот не лжет! - Но ты выставил меня обратно на землю, как только появилась первая возможность! - Ты рыдала от присутствия в моем мире! Я должен был оставить тебя без матери и без солнца?! Я отправил тебя домой! А теперь живу с этой дырой в сердце! - Я была не против жить с тобой! А когда выяснилось, что весь этот брак против твоей воли, я не стала навязываться и согласилась вернуться сюда! Не потому что хотела, а чтобы тебя не мучить! Она не хотела возвращаться на землю? Не хотела? И вернулась только из-за него? Что это значит? Значит, она... - Ты не хочешь разводиться? - Не хочу! - А ты понимаешь, что это означает? - Понимаю! - Вечность со мной, Персефона. Вечность в Аду. Без солнца. Без матери. - Понимаю!!! - А ты понимаешь, что значит "быть со мной"? - Я была с тобой! - Я скажу прямо: это значит спать со мной! Это ты тоже была бы не против? Или ты думаешь, что я железный - спать с тобой в одной кровати, не касаясь? Серьезно? Не железный? Это он-то не железный?! Да он же был просто камень целомудрия! - Да ты за полгода даже не поцеловал меня! Ни разу! Ни разочка! Ни единого! - Я не хотел тебя принуждать! - Принуждать?! Да ты меня принуждал ночи проводить в холоде и одиночестве! Рядом с мужем любимым. Умирать от желания рядом с тобой на одной постели! Что? Она была не против? Он не просто была не против, она хотела этого! Он что, бредит? Сходит с ума? У него шизофрения, это точно. Принять, привыкнуть, даже полюбить за его душу... Ну это еще можно понять, так бывает... Но хотеть... Он так растерялся. Словно его оглушили. - Ты... Умирала от желания..? Ты сейчас честна со мной? А Персефона смотрела на него и понимала, что он ничегошеньки не понимает. Что он просто идиот, идиот несчастный! Что он даже сейчас, даже после всех ее слов все еще не понимает, как сильно она хочет ощутить его в себе! - Да! Да! Да, Аид! Тысячу раз да! И не заставляй меня повторять это еще раз, иначе я сгорю со стыда от своей распутности! А он все смотрел на нее и не верил в происходящее. В то, что она хочет быть с ним, что она любит его, что она ждет близости, все это время ждала, а он... Как это возможно? Почему? Это же невероятно. А Персефона больше не собиралась ждать. Она - сама жизнь, сама энергия, и она намного лучше умеет верить в счастье, чем ее сдержанный и мрачный супруг. Это ее мир, ее муж, ее любовь! Сила и жажда, и тоска по нему - все это рвалось наружу, и она не могла больше сдерживаться, просто не могла больше ждать, когда же до него дойдет, когда он, наконец, осознает. Потому что ждать больше невозможно! Она смеялась и как обезумевшая покрывала его лицо поцелуями. Губы, руки, глаза, ушко, шею, все ниже и ниже, и страстно, и нежно, и горячо-горячо. И он наконец поверил. И ответил, ответил не менее страстно, сильно, крепко и нежно. И всхлипы сменились стонами, и руки вцепились в его смоляные волосы, а ноги опутали Аида и его естество. А вокруг пахло свежескошенной травой, и цвели цветы, и пели птицы, и солнце светило ярко-ярко, и Гея впитывала первую сладкую кровь. А потом еще, и еще, и еще… Как могут только могущественные боги и истосковавшиеся по родному сердцу влюбленные души. А потом разверзлась земля и поглотила их, и они продолжали и продолжали там, в своем мире, при горячих огнях, вечном тумане и покое. - Как же я люблю тебя… - Люблю тебя… Много будет всего впереди: и разговор с Деметрой, и постоянные полугодовые разлуки, ибо мать без дочери опускает зиму на землю, и весна приходит только с ее возвращением, и чума, и кровавые гражданские войны, приносящие бессонные ночи и сизифов труд, и воспитание непослушной дочери Макарии - богини блаженной смерти… Но все это вместе, рука об руку, перелетая пальцы и поцелуи, вместе и навсегда.