Неправильный подвид

– Убирайся. Сказанное не сочеталось плаксивыми нотками в голосе, но, вероятно, большинство людей оставили бы Панси в покое, оправдывая себя мыслью, что именно об этом она просила, и наверняка были бы раздражены тем, что потрудились прийти только для того, чтобы на них накричали через дверь. Однако Драко знал Панси с тех пор, как они вместе воровали пирожные, потом утверждая, что понятия не имеют, что произошло, поэтому он просто вытащил свою палочку, бросил Алохомору на дверь и вошел. Гермиона следовала за ним по пятам. Панси сидела на диване среди моря грязных салфеток и смотрела на него. – Тебе обязательно было тащить с собой эту уродку? – спросила она. Гермиона швырнула контейнер с супом навынос на стол, заваленный почтой и экземплярами еженедельника “Ведьмополитен”, и сказала: – Забини сказал, что ты заболела. – Блейзу стоило бы заниматься своими делами, – произнесла Панси, а затем резко согнулась, когда ее пронзила судорога. Глядя на нее, Драко почувствовал, как и у него свело тело. – Я в порядке, – выдохнула она, прежде чем закашлялась. Она потянулась за чистой салфеткой, кашлянула в нее и бросила в мусорное ведро, но промахнулась, и использованный комок бумаги присоединился к своим товарищам на полу. – Я немного приберусь, – сказала Гермиона. – А ты поговори с ней. Драко надеялся, что Гермиона возьмет на себя ту часть визита, которая включала в себя расспросы о любовных похождениях Панси. Вместо этого она вытащила палочку и начала перебирать свой поистине впечатляющий репертуар очищающих чар. Он не ожидал, что ей известно так много способов чистить, драить и сортировать. Должно быть, это влияние Уизли. К сожалению, ему оставалось только ломать голову над тем, как в разговоре с Панси затронуть деликатную тему секса с Джином. – Итак, – произнес он, поднимая тему, касаться которой совершенно не было желания, – на вечеринке Гойла у тебя было свидание. – Ревнуешь? – спросила Панси со слишком явной надеждой. Гермиона не помогла делу, громко фыркнув в этот момент, а затем взмахнула палочкой, чтобы собрать весь мусор на полу и отправить его в мусорное ведро. Она даже использовала какое-то заклинание, чтобы сжать его, оставив свободное место в корзине. И Драко ненадолго отодвинул кошмарную необходимость спросить Панси, не обменялись ли они с Джином телесными жидкостями, предпочитая восхищаться мастерством Гермионы как ведьмы. Она действительно была необыкновенной. – Беспокоюсь, – пояснил Драко. – Иногда ты бываешь немного импульсивной, и это плохо сказывается на тебе. – Ты все еще злишься, что я швырнула тебе в голову твою коллекционную фигурку игрока в квиддич, когда нам было по восемь лет? – спросила Панси, пытаясь рассмеяться, несмотря на то, что явно испытывала жуткую боль. – Я думаю, тебе нужно это пережить, Дрейки. – А ты не могла бы перестать так называть меня? – машинально спросил он. Драко презирал это прозвище, всегда презирал. У Панси была дурная привычка не звать его по имени, как будто, изменив его на что-то милое, она могла превратить самого Драко в кого-то другого – в кого-то, кто любил прозвища. В кого-то, кто любил ее. – Теперь только маленькая вейла может так тебя звать? – спросила Панси. – Панси, – Драко поморщился, – пожалуйста. Она сердито посмотрела на него. – Блейз сказал, что тебе нездоровится, – продолжил он. – Я волновался. Мы пришли посмотреть, как ты. Подруга улыбнулась ему. И более вымученной гримасы он еще не видел. – Мне так больно просто перевернуться и подняться, чтобы дойти до туалета, что я трачу двадцать минут на то, чтобы только мысленно подготовиться к этому, – произнесла Панси. – У меня такое чувство, будто я съела маленького дракона, и он пытается продрать себе когтями дорогу наружу. Я не могу даже спать, потому что мне очень больно. О, и мой бывший только что пришел со своей нынешней маленькой волшебной тварью, чтобы проведать меня, пока она убирает мою квартиру. Знаешь, бывало и лучше. Драко вздрогнул. – Мне очень жаль, – произнес он и протянул руку, чтобы убрать прядь волос с ее глаз. Панси отпрянула от его прикосновения. – Панси? – удивленно произнес он. – Один из восхитительных симптомов этой мерзкой болезни, которую я подцепила у Гойла, заключается в том, что я просто до смешного чувствительна к прикосновениям. Так что не надо. – Это больно? – тихо спросила Гермиона. Панси нахмурилась еще сильнее. – Не то, чтобы тебя это должно волновать, маленькая мисс Всезнайка, но нет. Это просто отвратительно. Словно что-то скользкое касается тебя. Лицо Гермионы приобрело ужасный серый оттенок, она отвернулась, и ее плечи затряслись. Драко знал, что она изо всех сил старается не заплакать. – Это самая страшная простуда в моей жизни, – продолжала Панси, и он почувствовал, как что-то сжалось у него в горле. Он надеялся и боялся одновременно, что после его прикосновения она почувствует себя лучше. Это было бы ужасно и неловко, словно шагнуть на минное поле, но, по крайней мере, в этом случае он знал бы, что она не умрет. От этой мысли комок подступил к горлу, и Драко попытался проглотить его. Может, Панси и плохо варила зелья, а в трансфигурации была посредственна, но она всегда хорошо разбиралась в людях. – В чем дело? – спросила она встревоженно. – Почему ты такой? Это же просто простуда, Дрейки... Драко. Я буду в порядке через неделю – ну, или две. Она увидела правду на его лице, посмотрела на Гермиону, снова оглянулась на него и произнесла только одно слово: – Нет, – и повторила, на этот раз громче. – Нет! – Если... если Джин не принимал свои зелья, ты могла заразиться от него любым способом, – сказала Гермиона. Казалось, она старалась говорить как можно спокойнее, и в ее голосе уже не было ни капли жалости. – Я бы посоветовала спросить, но даже если он скажет, что принимал их... есть тест, который ты можешь сделать в больнице Святого Мунго, который точно покажет, если это произошло... Нужно будет попросить отдельно. Это не то, о чем думают в первую очередь. – Слыша стук копыт, думаешь о лошадях, а не о кентаврах, – тихо сказала Панси. – Конечно, они не собираются заказывать этот тест, потому что... Я не гребаное существо! – она выплюнула последнюю фразу с яростью, которая высосала из нее остатки энергии. Девушка обессиленно откинулась на диванные подушки. Драко подозревал, что она заплакала бы, будь у нее на это силы. Панси всегда была исключительной плаксой. Даже в пять лет ей удавалось превратить обычный плач в восхитительное сопение и душераздирающие вопли, приказывающие людям заботиться о ней. – Если ты не заразилась, то анализ крови будет отрицательным, – сказала Гермиона. – И не нужно беспокоиться. – А если нет? – спросила Панси. Гермиона закрыла глаза. – Будет очень плохо, – призналась она. – Но бывают дни, которые не так плохи, как остальные. – А потом я умру, – закончила Панси. – Не обязательно, – возразил Драко так быстро, как только мог. Восемь. За всю обширную историю существования министерства в его архивах нашлось лишь восемь подобных дел. – Гермиона, – произнес он, осторожно указывая на нее. Панси выглядела так, будто не находила существование Гермионы особенно обнадеживающим. – И как мне найти свое волшебное лекарство? – спросила она. – Почему у тебя это оказался Драко, Грейнджер? Горечь в ее голосе обожгла его. – Не знаю, – честно ответила Гермиона. – Значит, я умру, – подытожила Панси. Она откинула голову назад и посмотрела в потолок. – Я думаю, мне повезло, что я дожила до таких лет, не оказавшись забитой до смерти толпой разъяренных фанатов Поттера. – Мы пытались найти ответ, – проговорил Драко. – С тех пор, как она приехала в поместье, мы пытаемся выяснить, как и почему... Даже у моего отца есть люди, которые работают над этим. – Наверняка хочет вылечить ее, – хмыкнула Панси. – Исправить ту грязную ошибку, которая сделала ее твоей. Драко уставился в пол. На это он ничего не мог ответить. – Мы можем отвести тебя в Косой переулок и просто позволить тебе прикасаться ко всем, кого ты видишь, – неуверенно предложила Гермиона. В конце концов, именно так она и нашла Драко. – Подумать только, все всегда говорили, что ты была мозгом тройки Поттера, – сказала Панси. – Выстроить весь мир в очередь желающих дотронуться до моей руки? А потом, когда я пойму, что меня не тошнит от чьего-то прикосновения, а вместо этого я начинаю ворковать, как идиотская голубка, мы поймем, что нашли нашего парня? Это лучший план, который у тебя есть? Драко не поднял глаз. Он не хотел видеть то, что было в ее взгляде. – Мы продолжим исследования, – пообещал он. – Должна же быть какая-то причина. Должна же быть какая-то закономерность. – Трудно найти закономерность, имея в качестве примера только один случай, – сказала Панси. – Я не знаток арифмантики, но даже мне это известно. – Мы сделаем все, что в наших силах, – заверила Гермиона. – И у Гарри есть куча болеутоляющих зелий, которые он разработал, используя... используя книгу, которую читал в Хогвартсе... И они действительно лучше, чем те, которые ты можешь заказать у аптекаря, так что я могу попросить его доставить тебе партию, – голос Гермионы звучал несчастно, когда она добавила: – Хотя требуется неделя, чтобы их приготовить. Прости. – Вряд ли Поттер станет варить для меня особые зелья, – возразила Панси. – Для тебя – конечно. Для меня? Давай не будем глупить. – Будет, – просто ответил Драко. Панси, вероятно, решила, что он каким-то образом заставит этого человека сделать то, что хочет. В конце концов, это был путь Малфоя, и она, вероятно, гораздо больше верила в его навыки шантажа и запугивания, чем во врожденную доброту Поттера. Он был счастлив, что позволил ей так думать. Это заставило ее вздохнуть с облегчением, вопреки пониманию того, что болеутоляющее зелье будет готово только через неделю. То, что святой Поттер сделает это только потому, что он был слишком благороден, чтобы позволить человеку страдать – даже тому, кто ему не нравился, – заставило Драко захотеть заползти в нору. Еще одно доказательство того, насколько Гарри Поттер был лучше него. – Ладно, – сдалась Панси. – Если ты так говоришь. – Я разогрею, – сказала Гермиона, забирая суп и исчезая на кухне. Панси слабо улыбнулась, но едва Гермиона вышла из комнаты, как она заплакала. – Он даже не был хорош, – всхлипывала она. – Столько усилий, и он даже не был хорош! Драко понятия не имел, что на это ответить, поэтому сидел молча, пока не вернулась Гермиона с подносом, на котором стоял суп в миске и незаконное болеутоляющее зелье. Она отдала все это Панси, не сказав ни слова. Все трое сидели в неловком молчании, пока Панси ела, а затем проглотила зелье. Оно было достаточно сильным, чтобы позволить ей погрузиться в сон. Все еще молча Драко укрыл Панси одеялом, прежде чем уйти с Гермионой. Он был не в настроении ужинать с Забини, но этот пункт значился следующим в их списке дел. А потом Драко собирался вернуться к своим папкам, чтобы выяснить, как работает это проклятие, прежде чем смерть выиграет еще один раунд.