***
Страх. Всепоглощающий страх, обречённость, боль. Всё смешалось в одном крике. Услышит ли его кто-нибудь? Скорее всего нет. Надежда была настолько призрачной, что растаяла, даже не сформировавшись в голове. Это конец. Он не знал, что делать. Незнание, неизвестность — это как ещё одна изощрённая пытка, которая вызывала первобытный страх. Хотелось разнести всё к чертям, лишь бы это закончилось. Слёзы, смешиваясь с кровью, падают на пол. На языке как раз чувствуется их солёно-металлический вкус. Новая вспышка боли. Он будто сгорает изнутри. Но он ничего не может сделать. Боль… Такая ноющая, такая тупая, как недавняя рана, которая только покрылась корочкой и повредилась вновь. Как неисчислимое множество ударов о стены костяшками пальцев. Как неизлечимая болезнь, которая берёт над тобой верх. И ты сам, не осознавая того, предаёшься слезам, предаёшься боли. Внутри как будто ломается какой-то стержень, что поддерживал тебя все эти годы, не давая упасть, не давая сорваться, помогая терпеть и, пусть не твердо, но все же стоять на ногах и идти вперёд, ни на секунду не сомневаясь в своих действиях. Вместе со стержнем ломаешься и ты, понимая лишь одно… Это конец… Сколько ещё это терпеть? Весь этот ужас, из-за которого он буквально четыре дня назад потерял брата. Он пытался читать, готовить как обычно записи к урокам, но из головы не выходила лишь одна мысль: «Какой же я идиот». Юкио вот уже четвёртый день ходил как привидение. Он даже ел скорее на автомате, чем из-за голода. Четвёртый день он просто не выходил из общежития. Он проигнорировал все совещания Эгина. Окумура прекрасно понимал, что если ещё раз увидит это самодовольное лицо, то убьет его… Ненависть от воспоминаний, от этого пафосного: — Он должен умереть! Его существование позорит Ассию! Как же в нём тогда вскипела кровь. Он будто почувствовал под пальцами его шею и... Не испугался этого порыва, как это бывало раньше. Сейчас он тонко ощущал, что имеет право это сделать... за всё: за обман, за манипуляции, за убийство совершено безобидных и даже полезных демонов, за мучения брата. Однако тут же в голове всё прояснилось, стало пусто, им завладела какая-то холодная расчётливость. Всё встало по местам, и прежде чем Эгин успел что-либо ещё сказать, он порезал своё запястье. Глубоко, вместе с венами и капиллярами. Юкио понимал, что при таком раскладе навряд ли выживет, но делал это... Делал потому, что никого роднее брата у него не было и никогда не будет. Он все равно умрёт, потому что невозможно жить с мыслью, что ты мог спасти самого дорогого тебе человека, но не стал этого делать... Окумура не сразу понял, что происходит, но когда увидел убегающего "дедулю" и его шайку, а из прохода повалили демоны... Оставалось лишь запрокинуть голову, исказить губы в усмешке и тихо прошептать: "Всё кончено... Всё наконец-то кончено..." Юкио сам не понял, что произошло, однако... — Ты хочешь спасти брата или хочешь спасти Ассию? — Кто ты? — А тебе ли не всё равно? Главное, что у тебя есть шанс спасти то, что ты любишь — но только в количестве одной штуки. Голос был... приятным, но всё-таки что-то подсказывало, что просто так доверять непонятным голосам в своей голове не стоит. — Кто ты?! — По-моему, ты и сам можешь догадаться. Может мы с тобой ещё и не разговаривали, но ты меня знаешь. — Сатана... Вдруг Юкио согнулся, голова закружилась от потери крови, и эти скоротечные мысли о смерти... — Ты ранен?! Впусти меня! — Нет! — Сейчас же! Я не хочу причинять тебе боль, прорываясь силой! — Ты уже её причинил, убив отца... Локти, на которые он опирался, начали подгибаться. — Чёрт! Что ж, запомни мои слова, не хотел этого... Резкий толчок в голове и адская боль. Всё тело загорелось, а Юкио быстро почувствовал, что тело уже не подчиняется ему... — Пожалуйста! Прекрати, прошу тебя! Больно... Из глаз полились слёзы боли... — Тише, успокойся, Юкио. Всё уже закончилось. Окумура младший с трудом открыл глаза и вздрогнул. Перед ним стоял... кажется, Сатана, точнее его огненная версия. — Где мы? — У тебя в голове. — Уходи! — Пока твои раны не заживут, я никуда не уйду! Мне не нужен труп сына. — Ты мне не отец! — Это мнение ошибочно. Вдруг он подошёл и легко коснулся его макушки. По всему телу распространился огонь, но он не сжигал. Все раны начали быстро затягиваться. Слабость... Это единственное, что Юкио мог нормально ощутить в такой обстановке. — Уходи! Хватит с меня! — Не могу. Ты должен выбрать, иначе погибнет всё. Окумура закусил губу. Ассия или Рин. С одной стороны, всё очевидно, а с другой... — Обещай, что он не узнает о моём выборе...***
Когда с ужасной болью в голове удалось очнуться, сердце сжалось... Судя по виду за окном, с Ассией всё было в порядке, и это навевало нехорошие мысли.***
— Обещай, что он не узнает о моем выборе... — Хм... Значит, Ассия? — Нет. Рин.***
Это было больно, и всё-таки... — О! Юкио! Как хорошо, что ты проснулся!.. Он буквально сам прыгнул... Я прекрасно понимаю, как тебе тяжело пережить предательство того, с кем прожил всю свою жизнь... Ему на руку было то, что мы создали портал... Мне так жаль, что я не разгадал планов Сатаны раньше!.. Слышались лишь обрывки фраз. Все силы и остатки самообладания уходили на то, чтобы не вскочить и не отправить Эгина в ад собственноручно. "Успокойся. Хотя, если ты это сделаешь, я сильно горевать не буду..." — Юкио, что-то случилось? — Нет, все хорошо. Можно я побуду один? Мне нужно всё осмыслить... Эгин сделал скорбящее лицо, покивал и покинул помещение. — Где Рин? "В Геенне." — Понятно... "Не беспокойся. Он ещё вернётся в Ассию, но только тогда, когда этот и все его последователи умрут." — Эй! Стой! Аааа... Почему ты оставил Ассию? И что с мамой? Что вообще произошло тогда? Тишина. Окумура другого и не ожидал, что ж... Всё будет хорошо. Надо просто прийти в чувство. Вот только он не ожидал, что без брата будет так сложно...***
Юкио вставал с мыслью, что сейчас надо будить брата. Когда приходил на кухню, тут же вспоминал, как Рин быстро и без особых проблем готовил им завтрак и обед с собой. Когда накрывал на стол, рука сама собой тянулась за второй тарелкой и... Это было ужасно! Воспоминания лились рекой, сбивая с ног и засаживая каждый раз нож в спину. Он устал, и это был неоспоримый факт. Ему стало плевать абсолютно на всех и вся, кроме общих с братом друзей. Они, по крайней мере, хоть как-то приводили его в чувство все эти проклятых четыре дня, хотя им и самим было паршиво.Всего за один миг его жизнь превратилась в кошмар. Кошмар наяву.