Варенье

Вечернее солнце мягкими бликами падает Андрею на лицо и волосы, и Миша зачарованно любуется им, забыв о еде, а какое-то назойливое воспоминание мешает и не хочет уходить. Миша ловит краешек этого воспоминания и удивляется его несвоевременности, но всё равно повторяет про себя обрывки строк: «По вечерам над ресторанами Горячий воздух дик и глух... Вдали над пылью переулочной, Над скукой загородных дач, Чуть золотится крендель булочной, И раздается детский плач... И каждый вечер, в час назначенный... В моей душе лежит сокровище, И ключ поручен только мне!..*» А потом вспоминает, как, устроившись на прогретых летней жарой деревянных ступенях старой дачи, бабушка читает ему «Незнакомку», а он, слушая стихотворение, никогда-никода, ни разу не представляет себе девушку. * — О чём задумался, Михша? — ворвался в его мысли голос Андрея. — Что? — встрепенулся Миша. — А. Да ни о чём, наверное. Ты, кстати, тоже молчишь. О чём задумался ты? — Тоже ни о чём. Так, показалось кое-что. Ты ешь лучше, а то отбросишь копыта от перенапряжения, студент. — Ммм, это точно. А ты не отбросишь? Напомни, где ты учишься? Я слышал давно краем уха, родители говорили, но не запомнил. Андрей постучал по столу кончиками пальцев, сказал неохотно: — Нигде. — В смысле? Закончил уже? Ответить Андрей не успел. Незнакомый высокий парень навис над их столиком, дыхнул перегаром: — О, какие люди! А я смотрю, сука, уши знакомые, ну точно, бля, Андрюшка наш отдыхает! Культурно. — Всё-таки ты. Отъебись, — зло огрызнулся Андрей. — Нам с тобой тереть не о чем. — Как это — не о чем? А представить меня не хочешь своему, хм... — он ощупал Мишу нетрезвым взглядом и закончил издевательски: — Товарищу. Миша ощутил себя измазанным мерзкой грязью: — Вы вообще кто? — Мы-то? Мы, понимаешь, Андрюшкин давний друг. — Чё те надо? — зашипел Андрей, вставая со стула. — Если дело есть, пойдём выйдем, а нет, сказал — отъебись. — Его защищаешь что ли? — Парень кивнул в сторону Миши, который никак не мог понять, что же делать: подняться вслед за Андреем или дальше сидеть на своём месте. — Что, бойфренда себе нашёл? А жаль, что ты не сел, на зоне таких любят. — Это ты по своему опыту судишь? — выплюнул Андрей ему в лицо. — У вас какие-то проблемы? — прервал их ссору вовремя подошедший администратор кафе. — Нет, — отозвался Андрей и сел обратно. — Мой знакомый уже уходит. «Знакомый», к Мишиному удивлению, возмущаться не стал, ушёл, сопровождаемый администратором, и неприятное молчание повисло над столом. — Мне придётся объяснять, да? — заговорил Андрей. — Ну я бы послушал. Андрей отвернулся к чужим столикам, собираясь с мыслями. — Короче...— начал он, и было ясно, что он предпочёл бы никогда не произносить вслух того, о чём собирался сейчас рассказать. — Ты знал, что меня по статье привлекали? — Что делали? — не сразу понял Миша. — Нет. Я знал, что у тебя какие-то сложности с законом были, но не знал, что всё настолько серьёзно. — Ну вот теперь знай. Ты спрашивал про учёбу. Я, конечно, не очень-то любил учиться, потому что какой из меня, блядь, слесарь? Не понимал, куда деваться, вот и пошёл туда. Но не учусь я не потому, что надоело или уже закончил, а потому что стало не до этого. У меня дела были. С друзьями. Это когда бухаешь и занимаешься всяким мелким дерьмом. Меня отчислили в тот день, и мы отмечали: я и ещё двое, одного из них ты только что видел. Хуй знает, что у них вдруг в голове перемкнуло, когда мы в магазин зашли, помню только, как они деньги из кассы вычищают, а я как мудак рядом стою. — Почему ты не ушёл оттуда? — Потому что вроде как западло пацанов кидать. Им, правда, не западло оказалось, потом, в ментовке уже. Когда прибежали их мамы-папы и ментам бабла сунули: «Наши мальчики уже вляпывались в неприятности, нельзя, чтоб их опять судили!» А ты самый младший и ни за что не привлекался, давай, Андрей, посиди за всех. Это меня мусора так «попросили». — Тебя били? — Не, они по-доброму, — Андрей усмехнулся нехорошо. — Ты, говорят, соглашайся: размер не крупный, так, по мелочи взяли, терпила — хозяйка магазина — тётка сердобольная, переживает, как бы парнишкам жизнь не поломать, дадут по минималке, может, вообще условно. А не согласишься, так мы тебя матери инвалидом вернуть можем, будешь остаток жизни под себя срать. — И ты согласился? — А что делать? За меня, как за какого-нибудь известного журналиста, на митинг никто не выйдет. А мать жалко. Мне полгода условно в итоге дали — для условного осуждения минимум. И отменили досрочно, судимость сняли. Так что можно сказать, что всё хорошо закончилось. — Ничего себе хорошо! — ужаснулся Миша. — А тем двоим так ничего и не было? — Неа, а чё им будет? Зато недавно ещё раз куда-то встряли, я подробностями не интересовался, вроде бы опять уголовка светит. — Карма? — спросил Миша. — Бухло и тупость, — ответил Андрей и улыбнулся неуверенно. — Ты не убежал, Михша? — Зачем мне убегать? — От меня. — Спасибо, но мне и тут нравится. Пойдём, прогуляемся ещё? К вечеру воздух остыл и вовсю пах свежей зеленью. От кафе они свернули на неширокую тропинку и побрели вглубь парка. Андрей вдруг остановился и раздражённо ругнулся: — Ну бля. Надо было всё-таки отлить. Подождёшь меня, я быстро? — А как же кусты, Андрей?! — наигранно изумился Миша. — Михаил, за кого вы меня принимаете?! — изобразил возмущение Андрей. — Подожду, иди давай. Не расплескай. Андрей хмыкнул, легко толкнул его в плечо и зашагал назад по дорожке. Миша проводил его взглядом и достал телефон. Проматывая неинтересные новости, он краем глаза заметил движение недалеко и поднял голову, надеясь, что это Андрей. Их было двое. И, несмотря на расстояние, одного Миша узнал, хоть и видел его не дольше пяти минут — всегда хорошо рисовал по памяти. Они могли гулять здесь. Они могли встретиться случайно. Промахиваясь мимо букв, Миша набрал сообщение. [20:01] Андрей [20:01] тут этои твой знакомыц [20:01] знакомый [20:02] то мне делать Ответ пришёл сразу, одновременно с Мишиным сообщением. [20:02] медленно щас [20:02] уходи [20:02] к людям [20:03] влево короткой дорогой ты гуляешь не убегаешь [20:03] я иду миш Миша опустил руку, крепко сжимая в ладони телефон и сделал несколько шагов: налево поворачивало две дорожки, какая из них короткая, он не знал. Выбрал ту, что шире, и уже через несколько метров начал подозревать, что ошибся. — Э, слышь, стопэ! — раздалось за спиной. — Чё один гуляешь, такой красивый? Тропинка разделилась надвое, Миша понял, что убежать у него не получится, остановился и медленно развернулся, ощущая вату вместо ног: — Вам что нужно от меня? — Где охранник твой ушастый? — Он вам зачем? — Чё у вас с ним за дела? — спросил тот, которого Миша не знал. — А может, это, — ухмыльнулся «знакомый» из кафе, — может, они, как его, бля... пара? — Не, он для нашего Андрюши слишком прилизанный. Слышь, прилизанный, ты где его подцепил-то, он тебе, чё, квартиру ремонтировал? — Вы чего хотите? — Чего хотим? Про Андрюшу пообщаться с тобой хотим. — Со мной и пообщайтесь. — Андрей подошёл к ним, тяжело дыша. — Опа, охранник прибежал! Торопился к дружку своему. — Чё надо? — спросил Андрей. — Поболтать, может, хотим. Чё не здороваешься? — Друг с другом поболтайте. И отвалите. — Я смотрю, ты дохуя дерзкий стал, старых друзей посылаешь. Андрей обратился к Мише: — Миш, уходи. Давай. — Нихуя, — оборвал его «знакомый». — Останется твой дружок. — Он мне не друг, ему здесь делать нечего. Миша вздохнул и убрал телефон в карман: — Друг. Я остаюсь. — Ты смотри, ну прям голубки! — Иди нахуй, — тихо и зло произнёс Андрей. — Ты чё щас сказал? — угрожающе прорычал «знакомый». — Чё слышал. Нахуй иди! — громко повторил Андрей. Миша подумал, что смотрит плохое кино, и всё происходящее творится сейчас не с ним. Парень из кафе толкнул Андрея в грудь: — Давно по ебалу не получал? Андрей толкнул его в ответ: — Давай, попробуй, чё. — Сука! Андрей успел первым. Миша увидел, как дёрнулась от удара голова того парня. То, что было дальше, показалось Мише уже не кино, а кошмарным сном, потому что «знакомый» ударил Андрея в ответ, а его приятель схватил сзади за ворот куртки и повалил на землю. И теперь Андрея били ногами. От этого зрелища в Мишиной голове рассеялся приторный туман, и он полез оттаскивать от Андрея основного зачинщика драки: — Придурки, блядь, отвалите от него! От удара зазвенело в ушах, и Миша упал в траву. Твёрдое мешало в кармане куртки. ... Они рисовали баллончиками на скорость дурацкий космос. Собравшись половиной группы, одуревшие от не_сна, рисовали, чтобы отвлечься от создания никому не нужных уже через секунду после просмотра работ (отвлекались от рисования рисованием, нелепость какая!)... Миша поднялся с примятой травы, держа в руке баллончик краски. — Эй, — позвал он, и что-то странно пугающее было в его голосе, что заставило тех двоих остановиться и повернуться в его сторону. Андрей застонал; птица свистнула среди веток. — Сюрприз, — сказал Миша и распылил аэрозоль в лица мудакам. Это наверняка было больно. По крайней мере они орали. Андрей с усилием оторвал себя от земли и, почти как недавно Мишу, схватил «знакомого» локтем за шею, захрипел: — Валите к хуям! — Мы на тебя заяву напишем, сам свалишь на зону с условного! — крикнул тот, пытаясь расцепить «замок» у горла. — С меня судимость недавно сняли, ты, дерьмо ебаное, а ты под следствием, тебе меру пресечения быстро сменят, когда мы на вас напишем! Ты прав, сука, «дружок» у меня прилизанный, к нему у ментов вопросов не будет, а в кафе свидетелей дохуя, как ты на нас наезжал. Как думаешь, кому поверят, им или вам? Съёбывай отсюда, на всех у твоего папаши бабла не хватит! — Я валю. — Второй парень, оттиравший всё это время лицо футболкой шагнул к дорожке. — А ты как хочешь. Нахуй мне надо перед мусорами лишний раз светиться? — Так что? — спросил Андрей. — Уёбываешь? — Ухожу. Отпусти. Андрей разжал руки. Уже скоро они остались вдвоем, и Андрей кивнул Мише идти следом, пробормотал на ходу: — Ну ты даёшь, задрот тощий. — Я не тощий. — Прости. Тупая шутка. И обидная. А ты не тощий, а стройный. — Он улыбнулся и взглянул в глаза. — Спасибо. — Маленьких защищать надо, тебя в школе не учили? — улыбнулся Миша в ответ. — А благородством не победишь. Держась за бок, Андрей рассмеялся: — Всегда оружие с собой носишь, художник? — Нет, просто забыл выложить: кажется, я слишком мало сплю. Тебе бы в больницу. — Переживу. Ты сам-то как? — Думаю, что тоже переживу. — Хочешь, я тебе опять варенья стащу, чтоб легче стало? — Хватит с нас преступлений. Тем более у меня ещё старая улика с рубашки не отстиралась. Миша проводил Андрея до остановки: до дома тот не разрешил. — Ты сам побитый, Мих, а я не при смерти, доеду. Очень не хотелось вот так заканчивать вечер, и Миша достал маленький блокнот, огрызок карандаша и, наверное, в тысячный раз, набросал на листке лицо Андрея: — Держи на память. — Ого. — Андрей отнял руку от рёбер. — А мне тебе дать нечего. — Ну, можешь тоже меня нарисовать, если хочешь, — пожал плечами Миша. — Ээээ... Ладно. Взяв карандашный огрызок, Андрей отвернулся и начертил что-то в Мишином блокноте: — На, ты сам напросился. Миша взял протянутый блокнот и удивлённо замер: — Ты что, умеешь рисовать? — Издеваешься? — И не учился никогда? — Нет конечно, чё за вопрос? От скуки только иногда рисую. В основном на па́рах раньше. — В таком случае у тебя талант. — Это шутка такая? — Я учился, чтобы вот так мочь. — Миша развернул к Андрею его собственный рисунок. — Да ну тебя, — отмахнулся тот. — Поезжай домой, Михша. Дома, пряча от родителей синяк на лице, Миша нырнул в свою комнату. Разблокировал телефон, устало растянувшись на кровати, и обнаружил старые сообщения, судя по всему, отправленные Андреем в то время, когда тот искал его в парке. [20:05] где ты миш [20:05] где не молчи [20:06] пожалуйста не молчи Миша подумал минуту и написал: «я научу тебя рисовать, хочешь? ты сможешь поступить». И Андрей ответил: «когда у меня перестанет трещать башка расскажешь свою безумную идею)». * Андрей схватывает на лету. Миша учит его целый год, почти каждый день, в любое свободное и не очень свободное от их учёбы и работы время. И, кажется, впервые в жизни Миша настолько твёрд в своём решении, что даже мама смиряется, и уже не поджимает недовольно губы при виде Андрея, и заступается за них обоих, когда они героически выгораживают друг друга после того, как тётя Света находит спрятанную в дальнем углу кладовки полупустую банку варенья. А мама Андрея радостно поит их чаем и тихо улыбается, глядя как они переругиваются в шутку и делят испечённые ей пироги. И Андрей поступает. Стоя рядом, они одновременно находят его фамилию в вывешенных списках и почти обнимаются прямо там, среди толкотни будущих студентов. — Теперь ты будешь первокурсником, и я стану круче тебя, — говорит Миша, когда они вдвоём отмечают это событие. — Я думал, когда люди вместе, они не выясняют, кто круче, — отвечает ему Андрей. — А мы что... вместе? — спрашивает Миша, боясь поверить. — По-настоящему? — Если ты согласен, Михша. * Андрей серьёзен и совершенно точно взволнован, когда впервые целует его, и Миша думает, что на вкус это лучше, гораздо, гораздо лучше любого варенья.

*** Зажгу на кухне свет, из века-сундука, Где крылья много лет искали седока, Достану, разомну, пристрою на спине И запущу весну и облака во мне. И облака во мне**.