Варенье

Листы скетчбука заполняются карандашными линиям. И на каждом новом листе Миша рисует одно и то же лицо. Быстрыми движениями набрасывает основные черты или старательно выводит каждый новый штрих. Нарисовать то, что ниже плеч не хватает смелости: сразу потеют ладони и невыносимо сладко щекочет в животе. «надеюсь тебе не сильно прилетело за всё», — мигнул телефон на следующий день после Того Самого Вечера. И Миша улыбается и перечитывает сообщение снова и снова. * Нежный ярко-зелёный май душисто вплывал в форточку своим теплом. Родители ушли, Миша завтракал один, и, впервые за долгое время, почувствовал себя неуютно в одиночестве. Он повозил ложкой в тарелке с молоком, уже впитавшим в себя какао из шариков готового завтрака, вздохнул и решил, что компания не помешает. Сходил в свою комнату, принёс и усадил напротив большую плюшевую акулу. Смахнул блокировку с экрана телефона. Его вчерашнее непрочитанное сообщение («нет, всё нормально, о варенье пока никто не знает. а тебе?») наконец засветилось зелёным. «меня бесполезно воспитывать я безнадёжен», — всплыло ниже. Стараясь не обращать внимания на громкий стук сердца в ушах, Миша ответил: «не верю. я не думаю, что ты плохой человек». Забе́гало многоточие — Андрей печатал. Потом остановился, а через некоторое время начал печатать опять. «что не спишь?» — пришёл ответ, и Миша решил, что первый вариант сообщения Андрей стёр, не отправив. [7:11] завтракаю. собираюсь учиться, ты разве нет? [7:12] а ну да тип того [7:12] ты что, забыл что учишься?) [7:13] я забИл что учусь) [7:13] че ешь? [7:14] хрустишь хлопьями мальчик одуванчик? [7:15] она хрустит Миша придвинул свою тарелку акуле, сфотографировал и отправил фото. [7:17] ааааа я угадал ты ешь хлопья на завтрак! [7:18] и у тебя эта гребаная акула. у кого сейчас нет этой акулы? [7:19] и у тебя есть? [7:19] у меня нет [7:20] ну вот видишь)))) [7:21] )) [7:21] Михша ты [7:22] не опоздай Михша Этот их утренний трёп Миша вспоминал потом целый день, улыбался своим мыслям, прокручивал в голове весь диалог целиком и по частям, а вечером всё же набрался смелости и написал: «зачем ты сказал это? тогда, на празднике». Андрей прочитал, но отвечать не торопился. Миша уже хотел начать извиняться, когда на экране проснулось слово «печатает». [22:03] не знаю [22:04] я же говорил что безнадёжен [22:09] это неправда [22:09] Андрей [22:10] ну [22:11] ты так заступился за меня? Миша ждал, не давая экрану гаснуть, новое сообщение пришло лишь через несколько минут. [22:19] да [22:20] почему? [22:21] других желающих не было [22:22] я справился бы сам [22:24] ага я заметил [22:25] они на каждом празднике это спрашивают, я привык [22:26] а я нет [22:28] они с тобой как с моей матерью раньше Миха [23:28] найдут кто им не ответит и чморят [22:32] Андрей [22:33] че тебе [22:34] спасибо [22:34] но в следующий раз так не делай [22:35] без разрешения) [22:35] понял [22:37] а будет следующий раз? [22:38] а можно? [22:38] обращайся [22:39] могу в морду сунуть кому нибудь [22:40] ты дашь в морду за меня? [22:40] серьёзно? [22:41] серьёзно [22:41] маленьких защищать надо [22:42] тебя в школе не учили? [22:43] ) [22:43] а я думал, ты забил на учёбу) [22:44] ложись спать Михша) * Сессия в художественном — это «сделай все стотыщмиллионов работ, на которые в течение полугода не хватало времени» (а теперь за неделю должно хватить, ага), и «а мы когда спали вообще? — а мы что, разве спали?», и бесконечное оформление своих работ «по правилам», от которого уже дёргается глаз. Миша сидел в своей комнате, боролся с дремотой и незаконченным рисунком. Телефон коротко пиликнул на столе; Миша взглянул на уведомление и тут же проснулся. [14:16] че делаешь Михша [14:17] пытаюсь не упасть лицом в набросок [14:18] ? [14:19] сдаёшь что ли [14:20] почти. пока в предвкушении и надеюсь не умереть [14:22] пошли погуляем чтобы ты не сдох молодым [14:22] пока тепло [14:23] ты зовёшь меня гулять? [14:25] я непонятно написал? Спать расхотелось совсем, рисовать не хотелось и так. [14:27] пойдём. отдыхать полезно Парк звенел, орал и пищал голосами маленьких детей, оккупировавших его в эти солнечные дни. — Они меня пугают. — Миша отшатнулся от малыша, чуть не врезавшегося в него на всей своей микровелосипедной скорости. — Кажется, они хотят нас уничтожить. Андрей поманил его за собой: — Давай за мной. Я знаю, где их нет. Они пришли в тихое место, удачно спрятанное за деревьями и кустами, сели на траву. — Их тут даже слышно плохо, — удивился Миша. — Покой. — Андрей лёг на спину, подложив руки под голову. — Почти как у ваших бабки с дедом на даче. — Я помню. — Миша лёг рядом. — Андрей, у меня вопрос. — Хм. — Ты совсем не материшься или только при мне? — Заметил, да? Ну, при тебе. Чёт как-то не знаю. Ты положительный слишком. — Я не падаю в обморок от мата, можешь ругаться спокойно. Если хочешь знать, я вообще курю! — Да ладно? А ты опасный! И мамки не боишься? — Мамке знать не обязательно. — Миша достал из кармана пачку сигарет. — Будешь? Полежали в тишине, выдыхая дым в небо. — Я на даче так же лежал и облака разглядывал, — сказал Миша. — Без сигареты только, конечно. Смотри, это на утку похоже! — Утку? — Ну да, резиновую уточку для купания, уак-уак. Андрей рассмеялся: — Ну ты художник! — Говоришь так, как будто это что-то плохое. — Нет. Не плохое. На свете есть много плохого, Мишка, но точно не это. — Тогда тоже придумай про облако. Вон то, например. На что похоже? — Это... Ну... Да это ж хуй! — Андрей! — Не, ну в натуре хуй, ты посмотри! — хохотал Андрей. — Ты что, художник, ху́я испугался? Как же ты с натуры рисуешь? — Ах так?! Миша вскочил на ноги и сорвал травинку подлиннее: — Защищайтесь, сударь! Вы нанесли мне личное оскорбление, усомнившись в моих талантах! — Позвольте с вами не согласиться, любезный! — Всё ещё смеясь, Андрей встал с травинкой напротив. — Это вы оскорбили меня своим презрительным отношением к моему... эээ... художественному ви́дению. Весело хихикая они изобразили фехтовальщиков, Миша сделал выпад, но Андрей уклонился, схватил его запястье, потянул, разворачивая к себе спиной, поймал другую руку и зафиксировал обе: одну у Мишиной груди, другую за его же спиной. — Так не честно! — возмутился Миша. — Тоже мне, благородный сударь! — Благородством не победишь, Мишка, — выдохнул Андрей прямо возле его уха, и Миша почувствовал, как жарко вспыхнуло внутри. — Можно победить хоть чем-то хорошим? — спросил он. — Ты хороший, Миша. Считай, что ты меня победил. И теперь мы пойдём есть. Здесь кафе недалеко. Андрей отпустил Мишины руки, и Миша подумал, что лучше было бы стоять вот так вечно.