***
Он ушёл. Все сновали туда сюда, помогая раненым, восстанавливая силы, переговариваясь шёпотом. Атмосфера зала была такой, словно все замерли в ожидании. Потому что он ушёл. Гермиона только что закончила помогать переносить тела в более безопасное место и сейчас сидела в Большом зале. Слова лучшего друга стучали в её голове набатом. Я должен туда пойти. Вы всегда это знали. Не пытайтесь идти за мной. Я пойду один. И он ушёл. Гермиона прикрыла глаза, на мгновение позволяя себе думать, что всё это — сон. Она не могла сейчас видеть мир, в котором все её действия ничего не значали. Гермиона хотела пойти с ним, что бы их не ждало в этом лесу. Она защищала его все эти годы, было так странно и неправильно отпускать его одного. Что будет, когда Гарри вернётся? Вернётся ли он вообще? Если нет, неужели всё было напрасно? Неужели их детство было обречено на все ужасные события, что они пережили? Ради чего? Чтобы Гарри Поттер, её лучший друг, за которым она следовала, просто ушёл в лес и… Гермиона открыла глаза и часто заморгала. Нет. Нельзя придаваться панике. Всегда есть выход из любой ситуации. Если его не видно, значит, мы ослеплены своими эмоциями, и нужно сосредоточиться. Можно что-то придумать. Что угодно. Она оглядела разбитый зал и таких же разбитых людей. Все помогали друг другу, аккуратно шептали заживляющие заклинания, механически разбирали завалы, чинили то, что можно было починить. Но большинство также, как и Гермиона, сидели в оцепенении ужаса, который им пришлось всем пережить. Её взгляд по привычке зацепился за белую макушку. Драко развязно сидел, прислонившись к стене и запрокинув голову назад. Он был один и ни на кого не смотрел. Гермиона подумала, что же с ним станет, если Гарри не вернётся из леса? Или, справедливо было бы подумать, что станет с ними? Ведь если Драко не сменит сторону, когда придёт время, его схватят. Узнают про них. Их обоих ждёт ужасная участь. Был ли способ оградить его от этого, хотя бы предостеречь? Он был виноват, но не заслуживал умереть. Гермиона тяжело сглотнула, наблюдая за тем, как Драко задумчиво смотрит в зачарованный потолок, где медленно плыли серые тучи. Отчаянная мысль расцвела в ней, затрепетала от неуверенности, но Гермиона решительно встала и направилась к Драко. Он заметил Гермиону только тогда, когда она остановилась напротив него. Он устало посмотрел на неё, секундой оглядев полностью, возвращая свой взгляд к её глазам. Даже если он и испытывал какие-то эмоции, его измученный вид хорошо это скрывал. Гермиона закусила губу. Её неуверенность ярко выразилась в этом небольшом и мгновенном жесте. Больше она ни с кем не могла попробовать то, что хотела. Все разбрелись по Хогвартсу, Рон с семьей, Гарри покинул их. Но Драко был тут. Непонятно, по каким причинам, но Драко продолжал быть тут. И эта мысль одновременно возбуждала в ней странное чувство умиротворения и заставляла паниковать. Осознание, что она изменила о нём своё мнение, вызывало в ней страх от того, что он тоже станет ещё одним, кого она не сможет защитить, будет бессильной перед обстоятельствами, которые обязательно настигнут их. Когда-то она уже пыталась провернуть этот трюк с ним. У них ничего не вышло, хотя Гермиона просчитала любую мелочь в создании этого заклинания. Наверное, когда связываешь мысли, которые по природе непостоянны, никогда нельзя быть уверенным. Помниться, Драко сказал ей тогда… Гермиона затараторила: — В прошлый раз, когда мы пробовали заклинание связи, ты сказал, что это, — Гермиона показала пальцем сначала на себя, затем на него. — Херня. И что ты рядом только потому, что у нас есть общее дело. Если ты до сих пор так думаешь, ладно. Если нет… Гермиона говорила быстро, боясь передумать и спугнуть его. Но она не видела другого выбора. Она сделала глубокий вдох, прежде чем сказать следующее: — Я бы хотела попробовать ещё раз, — она исправила свой жалобный тон, сказав жёстче: — Это была бы отличная попытка заставить меня думать, что я не совершаю ошибку. Драко смотрел на неё долго. На миг ей показалось, словно что-то затаилась в глубине его глаз, но он продолжал молчать, не выражая своих чувств. Сердце Грейнджер упало в пятки, когда он опустил взгляд в пол, так и не ответив на её просьбу. — Забудь, — пробормотала она, скрывая разочарование в голосе, и резко развернулась в обратном направлении. — Грейнджер! — позвал Драко. Гермиона развернулась. Малфой рывком поднялся с пола, просунул руку во внутренний карман пиджака. Он вытащил свою палочку и протянул ей. — Только если ты уверена, — сказал он тихо. Гермиона не могла признаться себе, какое облегчение испытала, когда приняла его палочку и отдала ему свою. Она слабо улыбнулась, и он ответил на эту улыбку. Они вышли в коридор, чтобы не мешать другим. Встали друг напротив друга. Волна неуверенности снова захлестнула её, но она быстро прогнала это наваждение. — Готов? — спросила она. В этот раз Драко не тянул с ответом. — Готов. Смелость его голоса придала ей сил, и она стиснула его палочку в своих руках, направляя её к виску. Драко повторил за ней. Она начала читать цепь заклинания, возродив в памяти все бессонные ночи, когда трудилась над ним. В тот раз, во время ритуала, слова ощущались странно на её языке, чужеродно. Единение, целостность, единодушие казались недоступными для них. Ритуал был экспериментом, никто из них не верил в успех, которого так и не произошло. Сомнения одолевали Гермиону даже сейчас, ведь их отношения за это время ничуть не продвинулись. Скорее наоборот, прошлый год отдалил их друг от друга, оставив в непонимании. Её, как минимум. Если тогда она смела надеяться, что на ритуал хватит и тех чувств, что она испытывала к Драко, который писал ей письма, то теперь она с трудом черпала эти эмоции из прошлого. Но сомнения оказались напрасными. В момент, когда волшебные слова сорвались с её уст, они не были похожи на предыдущие по своей силе. Она ощутила мощный поток магии, она вибрировала уже в её гортани, такого никогда не случалось с ней раньше, и эта магия ловко перескакивала с чужой палочки прямо ей в голову через висок. Каждое слово откликалось внутри, и она испытывала эйфорию, когда губы Драко повторяли заклинание за ней. Единство. Да, она чувствовала себя единым с ним, когда общий страх сковал их обоих в ту ужасную ночь в поместье. Связь. Она чувствовала её, когда взгляд то и дело искал его, где бы она не находилась. Идентичность. И это чувство было ей знакомо, когда они разговаривали допоздна о свойствах зелий, рунах и книгах. Когда случайно одновременно отвечали на занятиях. Единодушие. Её душа связалась с его, когда они писали друг другу. Когда слова, написанные на безымянных конвертах говорили за них, говорили о самом сокровенном в сердце, не требуя имён. Только открытую душу. Целостность. Гермиона почувствовала её прямо сейчас, когда её магия соприкоснулась с его вновь, и это ощущение казалось самым правильным, самым обыкновенным. Было невозможным представить, как раньше она обходилась без этого. Она не забыла эти воспоминания. Они были с ней постоянно, но Гермиона подавляла их, заменяя на человека, которым, как ей казалось, он стал. Возможно, это магия затуманила её разум, но перед собой она снова видела того парня, который всех их спас в Рождественскую ночь в Мэноре. Каждое слово возбуждало новый треск в атмосфере, искры кружили вокруг них. Белесый туман вырвался из палочек, образуя купол, который постепенно соединялся с двух сторон, как мост. Гермиона взглянула на Драко ещё раз, яснее, чем обычно. И нашла в его глазах отражение всех своих чувств, страхов и мыслей. Ведь сейчас они были равными друг другу. Как личности, как волшебники. Купол между ними соединился. Гермиона удивилась и напугалась тому, как быстро это произошло. Но это означало, что пора произносить последнее, завершающее слово в магической цепочке, закончив тем самым ритуал. Она собрала всю свою магию, направляя волшебство в хрупкий купол, который связывал их сейчас. Гермиона заметила, как её палочка дрогнула у Драко в руках, но он не отступил. Напротив, сделал шаг ближе к ней, и она повторила за ним. — Паритас, — одинаково мягко слетело с их губ. Купол над ними засиял, пульсируя радужными волнами. И через секунду взорвался искрами. Магия вырвалась наружу, и Гермиона не смогла устоять на ногах, свалившись на пол. Палочка выпала из рук и отлетела в сторону. Гермиона чувствовала тяжесть в голове, а когда поднялась, заметила, что несколько человек вышли в холл, наблюдая за ними. Она обернулась в сторону Драко, который тоже поднимался на локтях, прижимая ладонь ко лбу. Лёгкое чувство страха охватило её, но она всё ещё чувствовала его волшебство в близости со своим и решила попробовать.Малфой?
Грейнджер?
Волна облегчения захлестнула её, и она широко и искренне улыбнулась. Он ответил ей вымученно. Когда она подняла с пола его палочку и подошла ближе, чтобы обменяться, то не могла оторвать от него взгляд. В их головах было пусто, но никакие мысли не могли описать бурю в их душах. Ведь они соединились. Это было то признание, которого они так боялись. Она думала, что оно могло разрушить ту хрупкую связь, которая с трудом восстанавливалась после всех событий, создать столько вопросов и сомнений. Но когда правда обрушилась на них, когда они связали свои мысли магией, явив доказательства того, что могут быть едины, это стало не так страшно. Небо не упало на землю. Солнце не взорвалось. Они всё ещё твёрдо стояли на ногах, смотря друг на друга со смесью безграничной заботы и лёгкой паники. Им не нужно было говорить вслух или передавать что-то мысленно, чтобы понять — всё изменилось для них. Гермиона отметила краем глаза, что люди, которые собрались около них, вовсе не по этой причине вышли в холл. Все волшебники и волшебницы медленно проходили мимо них, направляясь на улицу. Она нахмурилась и мысленно спросила себя, зачем они туда идут. Она почти подпрыгнула, когда услышала ответ Драко у себя в голове:Я не знаю. Но у меня плохое предчувствие. Моя метка горит.
Гермиона посмотрела на него встревоженно. Драко действительно схватился за левое предплечье и сморщился.Нам стоит выйти.
Драко ей кивнул, и они направились вслед за толпой.***
За те годы, что Гермиона Грейнджер дружила с Гарри Поттером, она ни раз задумывалась о том, что будет, если удача перестанет улыбаться ему. С каждым годом, последствия этой трагедии были разрушительными в её голове. Но у неё всегда был хоть какой-то план. Для себя, для своих родителей, для Рона. Гермиона знала, что не справится с потерей кого-либо из своих друзей, а с потерей Гарри не справиться и весь волшебный мир. Но когда она увидела его тело, лежащее на руках у Хагрида, а голос Волдеморта громко отразился от разрушенных стен Хогвартса, нечеловеческий крик вырвался из её глотки, уничтожив все планы в голове. Сначала она не поверила. Столько раз смерть следовала за ними по пятам, но им всегда умело удавалось прятаться от неё, как под мантией-невидимкой. Она не верила, что Гарри, в этот раз, не удалось убежать. Потому что он был один, шипела её совесть. Затем пришло отчаяние. Гермиона схватилась за руку Рона, до боли стискивая её, пытаясь найти опору. Всегда лихорадочно соображающий разум сейчас затопила боль от потери лучшего друга. Воспоминания беспощадно подталкивали ей самые счастливые моменты, возрождая его смех, взгляды, полные храбрости, непоколебимой стойкости духа, героические подвиги. Где это теперь? Лежит обмякшим грузом на руках у великана. Они лишились последней надежды на окончание этой ужасной войны. И главный вопрос. Что теперь делать? Бороться дальше? Сил уже не осталось. Сдаться? Никогда. Гермиона почувствовала, как Рон крепче сжал её руку. — Это не конец, — сказал он ей. Она перевела на него взгляд. Увидела застывшие слезы в его голубых глазах, а за слезами ещё кое-что. Злость. Дикую ненависть, которая горела ярче Адского пламени. И она нашла отражение этих эмоций у себя в душе. Теперь её сердце билось не от страха за будущее, а за несправедливость настоящего. Гарри не должен был умереть. Это неправильно. Это чувство пронеслось по всему Сопротивлению быстрее дуновения ветра, и они, словно один организм, перешли в наступление. Но пара смелых попыток разрушить стену из Пожирателей смерти была тут же остановлена несколькими взмахами палочки Волдеморта. Невилл был быстрее них и успел подобраться достаточно близко. Но и он пал от Разоружающего заклятия. Снова страх сковал тело Гермионы, и теперь все не сводили взгляд с гриффиндорца, оказавшегося лицом к лицу с опасностью.Нет.
Голос Драко так неожиданно ворвался к ней в голову, что она перевела взгляд от Невилла, оглядываясь по сторонам в поисках Малфоя. Ещё одно более твёрдое и громкое «нет» заставило её запаниковать и подумать, что эти мысли были непроизвольны, и Драко не хотел ей их передавать. Но его сильная тревога позволила магическому потоку его мыслей просочиться к ней в голову. Наконец она нашла его среди толпы. Он стоял не так далеко от неё, но с каждым шагом уходил всё глубже.Не могу. Не опять.
Гермиона проследила за его взглядом. Он смотрел в толпу Пожирателей, и она увидела ещё две таких же светлых макушки. Родители Драко показывали своему сыну многозначительными жестами выйти вперёд. К ним. На ту сторону. И Драко отказывался. Она затаила дыхание.Малфой? Что происходит?
Он огляделся по сторонам и тоже довольно быстро нашёл её в толпе. Он смотрел отчаянно. Но не этого Гермиона испугалась. Она задрожала, когда увидела стыд в перемешку со злостью в его глазах.Мои родители, они видят меня. Они зовут меня.
Ты не хочешь идти?
Я не могу. Не теперь. Он убьёт меня, если увидит тут. И я… Я больше не хочу прятаться.
Гермиона отвернулась от него, смотря под ноги. Она вспомнила свои мысли о том, что стоит делать, если победа отвернется от них. И казалось, решение пришло к ним само. Она понимала, что если дела пойдут плохо, своевременный возврат Малфоя на сторону Пожирателей может спасти ему жизнь. Она не могла просить его об этом, но ничего не могла с собой поделать. Горе, отчаяние и злость так сильно перемешались в ней, включая лишь инстикт выживания. Только выжить она хотела не сама. Сейчас ей хотелось суметь защитить. Она прикусила губу. Гермиона могла бы ему сказать, что никого не убьют, если он поможет им одолеть Волдеморта, пока у них ещё есть шанс. Но имела ли она право давать такие общения в данной ситуации, такой хрупкой для их стороны? И Гермиона задумалась, смогла бы она бросить свою семью, будь они противоположных с ней взглядов?Драко, ты должен идти с ними.
С ума сошла?
Если всё кончится плохо, у тебя не будет выбора. Не умирай тут, Драко. Это не твоя война. Ты не должен тут умирать.
Никто не должен тут умирать, Грейнджер. Ты не решаешь за меня. И я тебя не спрашивал. Я остаюсь.
Ей снова захотелось заплакать. В этот момент раздался крик Невилла, и сердце у Гермионы замерло. Из её горла вырвался стон боли, когда она увидела друга, горящего в Распределяющей шляпе. Но его вопль потонул в реве, который раздался со стороны Запретного Леса. Просвистели стрелы, земля грохотала. Это кентавры и великаны, во главе с Гроххом, прибыли к ним на помощь. Обстановка стремительно поменялась вокруг них. Невилл сдернул с себя шляпу, достал оттуда серебряный меч и разрубил змею пополам. Все ахнули. Глухой звук упавшей головы животного, как молния зарядил всё Сопротивление небывалой энергией, и все ринулись в бой. Битва в стенах Хогвартса возобновилась. Пожиратели оттягивали их в вестибюль, а затем и в Большой зал, но Гермиона чувствовала победу на своей стороне. Их атака казалось яростнее, точнее. Пожиратели стремительно попадались в лапы Сопротивления, теряя свою мощь. Гермиона никогда не чувствовала такой силы внутри себя. Казалось, все эти годы она готовилась к этому моменту. Несмотря на горе, на огромную усталость, на разочарование, терзающее грудь, она боролась за то, что у неё могло бы быть. Что у всех могло бы быть. Будущее. Она была внимательна, замечала каждого, кто к ней подбирался, и атаковала, медленно заталкивая их в ловушку в Большом зале, где всё Сопротивление ждало их. Она успевала помогать и другим, если получалось. Гермиона заметила, как Луну сбило оглушающим, и тут же оказалась рядом, направляя проклятье в её обидчика и помогая подняться. Время на благодарности не было, она побежала дальше. Остатки стёкол разбивались, трескалось дерево, свистели заклятия, слышались крики, от победного клича до ярого стона боли. Гермиона огляделась и замерла на мгновение. Она увидела Люциуса и Нарциссу Малфой, в слепую бегающих по Залу, по-маггловски защищаясь от летящих проклятий руками, прикрывая голову, не вступая в бой. Они бежали, и даже сквозь шум битвы можно было услышать, что они зовут своего сына. — Драко! Драко! — кричали они вразнобой. Его имя отразилось у неё в голове, и она тоже отбежала немного в сторону, не переставая оглядываться. Но не могла его найти.Малфой?
Она почувствовала, как связь между ними слабеет. Как будто она кричит в глубокую яму и почти не слышит эхо. Но время ещё было, магия не должна была исчезнуть. Гермиона не позволила себе думать о худшем, упорно продолжая искать его в толпе. Она заметила его лежащим около стены, в осколках стекла. Гермиона повторила его имя в голове, но ответ не получила. Он был без сознания. Гермиона кинулась к нему, но тут же была сбита проклятьем и отлетела в сторону. Она врезалась боком в ближайшую лавку и зашипела от боли, но тут же поднялась. На неё бежал, облизываясь, Джагсон, совершенно безумно сверкая глазами. Она кинула в него Разоружающее, но он быстро отбросил его, как надоедливую муху, продолжая приближаться. Ей удалось задеть его руку, он зашипел схватившись за неё, и она увеличила атаку. Даже в таком состоянии ему удавалось отражать её чары, но Гермиона видела, какую боль ему это причиняет. Ещё пара мощных атак, и Джагсон сгибается по полам, упав на колени. Гермиона дошла до него, удостоверившись, что он в отключке, но палочку не отпустила, вспоминая подвал Малфой-Мэнора. Усилием воли она заставила себя всё-таки отпустить оружие. Он всё равно ничего не помнит. Гермиона отвернулась и снова бросила взгляд в сторону Драко. Он всё ещё лежал там, без сознания. На него, как грозовая молния, надвигалась Кэтти Бэлл. Гермиона раскрыла глаза от ужаса и бросилась туда, мысленно взывая к нему, пытаясь разбудить. Нет, думала она, Кэти не сможет ударить лежачего. Но широкий шаг и прямо направленная палочка говорили обратное. Гермиона подняла свою в ответ, но не успела первая. Кэтти Бэлл упала на бок, а рядом с Драко появилась Пэнси, холодно смотря на поверженную гриффиндорку. Гермиона слабо и удивленно выдохнула, когда Паркинсон разбудила Малфоя и помогла ему подняться. Ей можно было не повторять его имя ещё раз, потому что он тут же направил свой взгляд на неё, словно зная, где она стоит. Гермиона заметила облегчение в его глазах.Ты в порядке? Я видел, как Мальсибер бросился к тебе, но не успел ничего сделать, Финниган сбил меня.
Она не успела ему ответить, на него тут же набросились его родители. Паркинсон отошла в сторону. Миссис Малфой быстро осмотрела Драко, а мистер Малфой закрывал их собой, вытянув палочку, отбиваясь от всего подряд. Драко вышел вперёд, громко разговаривая с отцом, опуская его палочку, колдуя над ними щит. Он не собирался вступать в бой против Сопротивления. Даже в целях защиты. Такая важная мысль вспыхнула вдруг в её голове ярким цветком, как распустившаяся роза на кладбище, пронзая своим цветом весь этот мрак. Гермиона отчаянно хотела передать ему то, что так потревожило её сердце сейчас, но когда она собиралась это сделать, связь оборвалась. Она не знала, ощутил ли он это, но от неё словно отрезали ниточку, соединявшую с чем-то целым. Струна, натянувшаяся между ними, лопнула. Стало так пусто. В этот момент по Большому залу пронесся удивленный вздох и крики. Гермиона оглянулась и увидела Гарри, живого Гарри Поттера, сбрасывающего с себя мантию-невидимку.***
Они закрывали за собой дверь в кабинет директора, после продолжительной беседы друг с другом. На их лицах застыла усталость, в глубине глаз залегла печаль от больших потерь, которые они понесли за эту ночь. Но на сердце спокойно. И когда Гермиона повернулась к мальчикам и улыбнулась им, это была самая искренняя эмоция счастья, которую она могла им сейчас подарить. Они улыбнулись ей в ответ, вымученно, но одинаково отражая лёгкость своих сердец. — Мы сделали это, да? — сказала Гермиона, неверящим полушёпотом. — Чёрт возьми, — усмехнулся Рон и шмыгнул носом. Гарри улыбнулся ещё шире, в неожиданном порыве обнимая друзей. Гермиона не знала, в который раз плакала за сегодня. Но эти слезы она приняла спокойно, чувствуя, как точно такие же капают и на её собственную рубашку в том месте, где были головы Гарри и Рона. Гермиона испытывала огромную благодарность за то, что могла чувствовать тепло своих лучших друзей так близко, могла разделить с ними свою слабость, свою усталость, своё горе и счастье, зная, что они примут и поплачут вместе с ней. Они сделали это. Гермиона нехотя отстранилась от них, и мальчики быстро принялись вытирать лицо рукавами. Она ухмыльнулась этому жесту. Внутри потеплело от такой обыкновенности. — Нам пора возвращаться, — сказала она. Они кивнули и спустились по лестнице, минуя горгулью. Они вышли на улицу, и Гермиона подняла взгляд вверх, на башни Хогвартса. Некоторые из них были полуразрушены, но одна, самая высокая, стояла нетронутой. — Вы идите, — крикнула Гермиона друзьям, успевшим отойти от неё. — Я скоро вернусь. — Пойти с тобой? — предложил Рон. Она мягко помотала головой, давая понять, что справиться сама. Гермиона направилась в Астрономическую башню. Она не знала, на какое время им скоро придётся покинуть Хогвартс, может, и не навсегда, но ей ещё не хотелось об этом думать. А пока она могла, ей нужно было снова посетить башню, которая за последний год здесь стала для неё неким местом силы. А Гермиона очень нуждается в силе сейчас. Шаг был быстрым, однако ноги еле передвигались, гудя от напряжения. Но она потом отдохнёт, говорила себе Гермиона. Пусть она и думала, что отдых будет ей недоступен какое-то время. Стоило понимать, сколько всего им придётся сделать, когда они выйдут в реальный мир. Но они всё же выйдут победителями, а это уже придавало уверенности. Гермиона чуть замедлила шаг, подумав, что, наверное, поступает эгоистично. Она, должно быть, нужна внизу. Столько раненных, столько обвиненных, покаявшихся, нуждающихся в поддержке, утешении. Столько работы. Она должна помогать, успокаивать, восстанавливать разрушенное. Эти мысли чуть не заставили её вернуться назад. Но неожиданно дорогу ей преградила Пэнси, чуть не натолкнувшись на неё в коридоре. Девушки резко остановились, несколько секунд просто смотря друг на друга. Кажется, у обоих сейчас в голове возникла их первая стычка в этом же самом коридоре, пару лет назад. Пэнси, выйдя из ступора, уже собиралась молча отступить и уйти, но Гермиона её остановила. — Паркинсон! — окликнула она. Слизеринка вздрогнула. — Спасибо тебе. Её удивление сменилось озадаченностью. Пэнси махнула своей косичкой, отбрасывая ту на спину. — За что? — Ты спасла его. Спасибо. Напряжение слетело с неё дуновением ветра, только это было просто действие слов. Гермиона увидела ту Паркинсон, которую она застала однажды в чулане для швабр. Уязвимую, смущенную. Её слабость была настолько очевидна тогда и сейчас, что сердце Гермионы сжалось от грусти. — Я действительно любила его, знаешь, — сказала Пэнси тихо, Гермионе пришлось сильно напрячь слух. — По-детски, наверное, но любила. Это помогло мне однажды. Поэтому не благодари, Грейнджер. Он спас меня раньше. Я просто вернула долг. Гермиона кивнула, обескураженная этой неожиданной откровенностью. Она всегда считала Паркинсон очередной злой и противной девочкой со Слизерина. Но за эту пару лет Гермиона научилась не спешить с выводами относительно других людей. Она никогда не знала по-настоящему Пэнси. И ей подумалось, что она была бы не против попытаться узнать. Однажды. Гермиона мягко обошла её, собираясь продолжить свой путь. — Грейнджер, — вдруг позвала Паркинсон. Гермиона обернулась и почти потеряла дар речи, услышав: — Спасибо. — За что? — Вы спасли мир. Пэнси ушла, больше не сказав ни слова. Её косичка резво болталась из стороны в сторону.***
По пути Гермиона гадала, куда же ушёл Драко. Можно было спросить у Паркинсон, поздно подумала она. Но шок от её благодарностей был слишком сильным. Когда тело Волдеморта шумно упало на пол, она сразу бросилась к Гарри. Немного подождав, пока радость от победы чуть утихнет, Гарри сразу же увёл их в кабинет директора. И Гермиона совсем забыла обо всём остальном. Но сейчас она поняла, что нигде не видела его. Однако не удивилась, когда застала его одинокий силуэт на краю Астрономической башни. Это было важным местом и для него. Наверное, логично, что он пришёл сюда. Тоже. Она тихонько подкралась сзади, боясь спугнуть. Сделав пару шагов, она отметила, что он не услышал её. Или услышал, но не захотел показывать. В любом случае, Гермиона воспользовалась этой спокойной возможностью и решила просто посмотреть на него. На то, как Драко тяжело откинулся на перила, чуть завалив корпус вперёд. Его сгорбившаяся фигура вводила в ступор, ведь его осанка всегда была безупречна прежде. Но слишком много от него прежнего осталось в том времени. Например, чистая выглаженная одежда, блеск волос, глаза его больше не мерцали. Ей хотелось верить, что и некоторые его предубеждения тоже остались в прошлом. Она могла верить, потому видела на его примере, на примере Пэнси — это возможно. Изменения возможны. — Так и будешь там стоять? — громко спросил Драко, даже не оборачиваясь к ней. Гермиона застыла в удивлении, но всё же ухмыльнулась. Значит, он заметил её. Но, может, он ждал кого-то другого? Когда Малфой всё же чуть повернул голову в её сторону, и она увидела усмешку на его лице, то сразу расслабилась. Он ждал именно её. Как он мог знать, что Гермиона придёт сюда? Интересно, а связь точно пропала? Она уже увереннее подошла ближе, облокотившись на перила, повторив позу Драко, с другой стороны от него. Сначала они просто смотрели в чистое небо, на полуразрушенный замок. Поразительно, но именно разруха сделала школу такой огромной в её глазах сейчас. Она не верила, что стоит в её стенах. Гермиона мягко провела рукой по шероховатым перилам. Солнце медленно поднималось над горизонтом, новый день только начинался. И он начинался прекрасно. — Знаешь, — весело обратилась к нему Гермиона. — Паркинсон поблагодарила меня. — За что? — За спасение мира. Драко широко улыбнулся, смотря на восходящее солнце. — Не ожидал от неё. Мне теперь ждать от Поттера предложения мира? Может, ещё и Уизли пригласит к себе на чай? Какие ещё невероятные и невозможные вещи принесёт этот день? Гермиона вдруг тихонько захихикала. А затем и вовсе рассмеялась, представив Малфоя на одном из ужинов в Норе. Её смех был легким, и она сама удивилась, как просто у неё это вышло. Малфой уставился на неё, и, не выдержав, засмеялся вместе с ней. Когда смех утих, а улыбки на лице стали медленно гаснуть, Гермионе снова пришли неприятные мысли в голову. Напряжение исчезло благодаря небольшой шутке, и теперь ей показалось, что она может говорить свободно. — Я как-то сказала тебе, — Гермиона запнулась, сильнее стиснув перила. — Сказала, что ты завидуешь нам с Гарри и Роном. Завидуешь нашей дружбе потому что… Ну, потому что считала, что у тебя нет друзей. Я ошибалась. Блейз и Пэнси, может быть, и не являются олицетворением идеальных друзей, по-моему мнению, но они… Думаю, они неплохие люди. Блейз просто пытался защитить свою подругу, а Пэнси свою… Ну, тоже своего друга. — Гермиона выдохнула, пытаясь заставить себя говорить чётче. — Я рада, что рядом с тобой есть кто-то, кто может за тебя заступиться. И мне жаль, что я тогда сказала такую глупость, не подумав. Драко долго не отвечал ей, не поворачивая голову. Его губа дрогнула, веки слегка прикрылись в задумчивости. — Ты не знала меня, их. Может быть, я тоже тогда их не знал, — Драко опустил взгляд. — Они совершали не самые понятные мне поступки, не самые хорошие. Но ты права, они — мои друзья. И я тоже всегда готов за них заступиться, несмотря на то, сколько бы промахов они не совершали. Это было бы несправедливо, потому что я сам… Я… — его костяшки побелели, ладони крепко обхватили железное ограждение. — Я совершил достаточно ужасных вещей, я не достоин того, чтобы меня спасали они или… Или ещё кто-нибудь. — Мы все заслуживаем второй шанс, — в порыве сказала Гермиона, на секунду положив свою ладонь на его твёрдую руку, намереваясь расслабить. Но он, казалось, ещё сильнее напрягся. Драко повернул голову в её сторону, и она ощутила дрожь, оказавшись под его пристальным взглядом. Он видел её насквозь. — Гермиона, я… Хочу тебе рассказать кое-что. Про инициацию. Жестокость промелькнула в его глазах, но он тут же смягчился и вопросительно посмотрел на неё, ожидая позволения. Гермиона нервно кивнула, убирая свою ладонь. Даже если он расстроился, то виду не показал. Он выпрямился, оставляя руки на перилах. — Родители меня ограждали от своих дел, сколько могли. Если я что-то и знал, то только если случайно подслушивал, или они проговаривались. Они поддерживали Волдеморта, но никто из них, я думаю, не хотел для меня такого. — Драко кинул быстрый взгляд на свою левую руку. — В первый раз я столкнулся с его магией, когда Блейзу поставили Метку. Я был с ним сразу после инициации и все последующие дни тоже. И меня до ужаса пугало то, какой эффект оказывает это клеймо. Мы пытались найти какую-нибудь информацию, но… Это оказалось бесполезно. Но одно мы знали точно — это тёмная магия, она непостоянная, разрушающая, — его кадык на секунду поднялся вверх, почти к подбородку, и также быстро опустился. — Блейз стал жестоким. Всё время кричал: на прислугу, на мать, на меня, даже на своё отражение. Очень много пил. Это было так на него не похоже, он раньше был таким тихим, никому не желал зла. А потом стал болтать жуткие вещи. Он хотел… Он всё время хотел причинить зло. Хотел убивать, мстить. Говорил бессвязно, не называя причины. «Прикончу того, прикончу этого. Лишь бы остановить»: говорил он. Я не знал, как ему помочь. Его руки вдруг беспомощно опустились по швам. Он сделал лёгкое движение, намереваясь обхватить себя, закрыться. Но, почему-то, не стал, оставшись в этой до невозможности напряженной позе. Драко нервно провёл рукой по волосам. Гермиона слушала с огромным вниманием, и прилагала много усилий, чтобы снова не накрыть своей ладонью его. Она тоже не знала, как ему можно сейчас помочь. — Однажды он мне всё же рассказал, что понял за это время. Он разгадал секрет, — заговорщически продолжил Драко. — Заклинание Метки строилось на подчинении, верности и ненависти. Это очень сильные чувства, ещё и подкрепленные магической клятвой. Их могли разрушить или хотя бы притупить только чувства, по силе равные. Блейз догадался, но слишком поздно. Он мог спастись, в начале. Но сделал другой выбор, оборвав все связи с той, которая… — С Дафной, — закончила за него Гермиона, представляя, как тяжело ему дается вспоминать подругу. Малфой кивнул ей, нахмурившись. — Но у него не было времени пожалеть. Ненависть слишком глубоко засела в нём, тёмная магия уже начала его травить. Если бы он только знал… Но благодаря ему, я был готов. Относительно готов, я бы сказал. Инициацию тогда я не ждал, но когда дело было сделано, сама мысль о том, что с этим можно бороться, придавала мне сил. Первое время я думал, что это и держит меня на плаву. Да, Блейз был рядом, и тётушка тоже, но когда я был один… Я думал, это моя заслуга, это только мои мысли позволяют мне не тонуть в презрении ко всему живому. Но я ошибся. Драко развернулся к ней всем телом. Гермиона поступила также, хотя уже давно была наполовину обращена к нему, внимая каждому слову. — Ты писала мне, Гермиона. Ты писала мне каждый день. Не понимала, что происходит, хотя я уверен, догадывалась и всё равно писала. Эти письма… Я прочитал их все, я все сохранил и перечитывал, когда мне казалось, что я снова падаю, когда очередная пытка, вырвавшаяся из моей палочки, начинала приносить наслаждение, а не тошноту. Тёмная магия притупила во мне чувства, но ты напоминала о них. Это было нетрудно, ведь они уже были со мной. Эти чувства поселились во мне ещё до инициации. Драко сделал шаг в её сторону. Гермиона ощутила тяжесть воздуха между ними, им сложно было дышать, грудная клетка слабо поднималась и опускалась. Хотелось замереть, закупорить себя в атмосфере, застыть и только слушать. — Я не скрою, я боролся с этим, вначале. Я не хотел понимать и принимать, никак. Но, думаю, всегда знал, что это… Что уже поздно. Твой ум, твои слова, твой запах: всё цеплялось за меня, вонзилось глубоко и я… Мерлин, с каждой попыткой прекратить, оборвать, я только больше опускал руки. Стало невыносимым отрицать… Ей захотелось его остановить. Она понимала, что он скажет сейчас, и боялась. По кончикам пальцев прошлась приятная щекочущая дрожь, но липкий страх никуда не делся. Вдруг небо всё-таки упадёт в этот раз? Вдруг солнце всё-таки исчезнет? Вдруг всё на свете испариться? Вдруг это сон? — Было очень много причин, по которым я не должен тебе этого говорить, — его голос дрожал. — Наверное, сейчас их тоже не меньше. Но я люблю тебя, Грейнджер. Люблю. И это помогло мне выжить. Гермиона смотрела только на него, но ощущала себя целиком в пространстве. Она наблюдала. Небо вроде не рухнуло, и солнце не исчезло. Она стоит, неестественно прямо, а Драко чуть сгорбившись, чтобы смотреть ей в глаза. Но Гермиона была уверена, что если она ущипнёт себя, то не проснётся. Не проснётся же? Драко терпеливо ждал. С каждой секундой его глаза темнели, кожа бледнела, а пальцы заламывались. Она испытала глубочайшую нежность, когда сделала к нему ближе шаг, а он — вздрогнул, не ожидая от неё движения. Гермиона подошла вплотную, встала на цыпочки, потянув к нему свои руки. Она мягко взяла его лицо в свои ладони, заглядывая глубоко в глаза, которые стали почти чёрными. Сейчас она держала его целиком, совершенно открытого, уязвимого. Это было так прекрасно. Гермиона не могла передать словами, что испытывала сейчас, вспоминая жестокого Малфоя, злого ребёнка, который всегда доставал их раньше, сравнивая с этим Малфоем, так легко раскрывшим ей свои чувства. Она ничего не сказала. Вместо этого, она закрыла глаза и прильнула к его губам, застыв на секунду. Драко поднял ладонь, притянув Гермиону ближе за затылок, и с наслаждением и отчаянием выдохнул ей в рот, когда она прошлась по его губам своим языком. Нежность сквозила в каждом его жесте, когда его большой палец погладил её по щеке, задев подбородок, и чуть надавив на него, заставив открыть рот шире. Их языки встретились, но медленно знакомились друг с другом, никуда не торопясь. Они наслаждались. Глаза не хотелось открывать. Так она лучше его чувствовала. Да и зачем смотреть? Она всё равно видела его, будучи слепой, ощущая его желание на своём языке, пробуя на вкус слова, которые он произнёс ей пару минут назад. Люблю. Люблю. Люблю. Гермиона не заметила, как сама шепчет ему это вслух, между поцелуями. Драко застыл, слегка отстранившись. Он посмотрел на неё чёрными горящими глазами, его зрачки бегали туда сюда по её лицу, словно проверяя, не послышалось ли ему. Но она повторила, смотря на его раскрасневшиеся губы. — Я люблю тебя, — прошептала. — Драко, я тоже люблю тебя. Его глаза снова заблестели. Так ярко, как звёзды, которым она молилась по ночам. Молилась за здоровье Гарри, Рона, всех своих близких. Спрашивала у них, почему мир так жесток? Спрашивала, что стало с ним? Теперь она знала. Но не звёзды ответили ей. Он рассказал сам. Драко поцеловал её снова, более настойчиво, зарычав ей в губы. Его руки с силой прижимали к себе, а потом расслаблялись, гладили спину, плечи, бёдра, словно благодаря. Он просил её повторять слова любви, и она повторяла. Он отвечал ей также горячо, также страстно. В какой-то момент она ощутила слёзы на своих щеках. Но это были не её слезы. Драко плакал. Его трясло, и он уже не мог остановиться. Он просил у неё прощения, повторял, как заведенный, почти опустившись перед ней, но Гермиона держала крепко, удерживая его от падения, прижимала к себе. — Прости, прости, прости, прости. — Всё хорошо, — шептала она ему на ухо, успокаивая, хотя сама дрожала. Она целовала его. В шею, в щеки, в нос, в губы. Везде, до куда могла дотянуться. Она простила, она приняла. Она не боится. Драко снова гладил её, обнимал, успокоившись. Руки дрожали, но он не прекращал поцелуи, не в силах оторваться. Им всё же пришлось остановиться, когда время перестало ощущаться, когда солнце ярко светило, ослепляя их, являя этот день миру. Гермиона действительно должна была вернуться. Она нужна внизу. Она потянула его за собой, но он решил остаться тут ещё ненадолго. Драко мягко улыбнулся ей и ещё раз легко коснулся её губ. Гермиона улыбнулась и оставила его. Когда она уходила, то вдруг застыла у двери, не решаясь открыть её. Она обернулась. Драко уже возвращался к перилам, поставил руки, немного сгорбился, поднимая голову в небо. Улыбка снова коснулась её лица. — Малфой, — окликнула она. Он развернулся к ней, чёлка упала ему на глаза. — Напишешь мне? Он хитро улыбнулся ей. — Конечно, Грейнджер. Жди письма. Она видела, как он ей подмигнул. Закрывая за собой дверь и спускаясь по ступенькам, в её голове почти была блаженная пустота. Она подумала, что, наверное, так бывает, когда счастлив. Да, сердце ещё сдавлено грузом печали и горя, которые оставила после себя разрушающая война. Но если они пережили её, то переживут и всё остальное. Это сделать будет намного проще, если рядом люди, которых любишь. Когда Гермиона ушла, Драко залез рукой во внутренний карман изрядно потрепанного пиджака. Он аккуратно подцепил хрупкий маленький лист мяты. Он немного съёжился, но пах всё так же прекрасно.