Рядом со мной спал Север, в темноте шалаша светились его волосы, значит, у костра дежурит Никс. Я осторожно выбралась из-под плаща, которым была укрыта, тихо вышла. Прохладный ночной ветерок ласково закружился вокруг меня, поиграл в волосах, и улетел, оставив лесные запахи. Никс задумчиво шевелил веткой угольки, освобождая целый рой искр, устремляющихся в небо. Захотелось прижаться к нему, заглянуть в глаза, поцеловать мягкие тёплые губы, почувствовать нежные объятия сильных рук. Наверно он услышал мои мысли, посмотрел на меня и улыбнулся.
— Иди ко мне.
Вот оно счастье! Всё как я хотела. Да ещё Никс сразу вручил мне тёплый кусок мяса.
— Расскажи про свой клан, — попросила я. — Всё, что знаешь. На тебе теперь нет никаких запрещающих печатей. А мне, чтобы понять, как снять с целого клана проклятие, нужно знать, как и чем они живут. Нужно знать, что было до проклятия, и после него. Расскажи про свою семью. Поступок твоего отца как-то не вяжется с образом жестокого Чёрного Ангела. И вообще… мне не нравится быть слепым котёнком, пусть даже и огненным… То, что сказал однажды Север… не выходит у меня из головы…
— А что он сказал?
— Что я что-то сделала раньше времени и теперь он не знает, что будет дальше… Получается, раньше знал? Откуда? Почему он молчит? Мне это не нравится…
— Он связан обещанием. А если наложена печать… такая, как была у меня, красная… то… за нарушение грозит мучительная смерть.
— Так Север не шутил, когда говорил, что тебе плохо от печати обещания?
— Не только от печати. Ещё крыланам запрещено пользоваться ведьмиными кругами. Дед говорил, там можно потерять голову. Что он при этом имел в виду, не знаю. Но меня сразу затошнило там, а когда увидел знакомую площадь, дикая боль вспыхнула в голове.
— С великим удовольствием уничтожила бы все печати обещаний! Сколько от них мучений. Бабушка всё время плакала от моих вопросов. Мне было жалко её… и я постепенно приучила себя молчать. Но вопросы от этого не исчезли! Наверно…
— Что? Говори всё, я пойму и помогу.
— Там, у сосны, я поняла, что не умею защищаться… Но… с другой стороны… это даже хорошо. Если бы что-то случилось с твоим отцом, как бы ты освободился? И… ещё… он тоже крылан Повелитель… только проклятый.
— Да, я тоже об этом подумал. На самом деле мы живём в селении клана Чёрных крыланов. Они в Ангелов не превращаются, живут обычной жизнью, как все. Получается, только Повелители и их сыновья несут на себе проклятие, дочерей это не касается. Отец рассказывал, что сначала боялись брать в жёны девушек из семей Ангелов. Но потом один влюблённый крылан рискнул, родились мальчики, и никакого проклятия. Вот так…
— Ещё. Говори, говори.
— Да, да, конечно… Помнишь, ты рассказывала, как познакомились Огненная ведьма и чёрный волк? Так вот… у моей семьи есть похожая история. Узнали Чёрные Ангелы, что появилась среди Огненных ведьм одна с особым даром — видеть будущее. Стали её искать, девушек воровать. Тени сразу взяли под свою защиту все огненные кланы и много Ангелов тогда погибло. В том числе братья моего деда. Их убил чёрный волк, а ведьму забрал. Дед тяжело ранен был, но смог исчезнуть, вернуться домой. Видела вчера, как это происходит? Хлоп и нет. Я тоже так могу…
— Дальше.
— А что дальше? Дед после этого пить начал, проклятие сдерживать уже не получалось. Злобу на всех срывал без разбора. Старшие клана его в пещеры отослали лунный песок искать. Хм… Он там вместо песка жену нашёл, хорошую жену. С ней и вернулся.
— Как интересно. Дальше. Кто она?
— Лесная ведьма.
— Бабушка рассказывала про них. Ведьмы оборотни… Значит, во мне есть частичка Лесной ведьмы и у Севера тоже.
— Клан Теней с самого начала из них состоял. Так отец рассказывал.
— А откуда твой отец знает историю других кланов?
— Из книг, из дневников летописцев, из древних писем, из огромного количества докладов для верховных крыланов ещё с тех времён, когда жива была Лунная ведьма. Всё это хранится в доме верховных Ангелов, а дом, такой же старый, как и у Интуита клана Теней. Отец умеет сдерживать проклятие, а вот дед… Это дед заставил его наложить печать обещания на маму, сделав её рабой, а потом на меня, когда я уходил из дома. Всегда боялся этого старика. То что-то интересное рассказывает, учит писать и читать, или учит летать, а то вдруг неожиданно орать начинает, злиться. Бабушка сразу отвар какой-то ему приносила, он успокаивался и опять со мной занимался. Мама всё время говорила, что он любит меня, а вспышки гнева это болезнь после того ранения.
— А почему дед с тобой занимался, а не отец?
— Отец почти не разговаривает, только когда выпьет, расслабится и начинает рассказывать интересные истории из жизни кланов. Он служит у верховного Ангела в том доме, где хранятся записи, следит за порядком, за рабами и слугами. Дед тоже там работал какое-то время, но его гнев…
— Вот бы попасть в это хранилище! Там точно найдём ответы на наши вопросы.
— Нет! Нет! И нет! — раздалось из шалаша.
— Что «нет»?
— Я тебя не пущу! Даже не думай! — с каким-то раздражением сказал Север, выходя к нам из шалаша. — Мы идём к деду, к Интуиту.
— Никуда мы не пойдём.
— Что?! Дуся! Объясни уже, в чём дело?
— Хорошо. Хотела показать… но не вышло. Тогда, слушайте. Когда я попала к проходам в первый раз, увидела один очень странный. Это был каменный круг-ловушка, очень сильная ловушка из десятка фонарей, а находился круг в каменном доме. Вот и скажите мне, где это находится? Кого там ловят? Я чувствую опасность… Мне надо знать настоящую историю Лунной ведьмы. И ещё… чтобы понять, как снимается проклятье, нужен ещё один Чёрный Ангел.
— Ничего себе желание… — проворчал Север, усаживаясь к костру.
— Скажи, Север, почему от меня что-то скрывают? Что я сделала раньше времени? И ты должен сказать про свои обещания, какие они?
— Дуууся… — с мучительной гримасой произнёс Север. — Я тоже не понимаю многих запретов… Дед запретил о тебе говорить, это главное обещание, чтобы скрыть от глупой толпы. Защищать тебя я сам дал обещание ещё до твоего рождения. Какие-то обещания дополнительно дед взял с твоих бабушек. Всё это сводится к тому, чтобы защитить тебя.
— От кого? Про глупые суеверия слышала, а ещё от чего?
— Я не могу…
— Значит, всё-таки красные печати?..
Север кивнул и опустил голову. Мы долго сидели молча. Я вспомнила бабушку, мы делали кукол из разноцветных лоскутков. Набивали их разной крупой, привязывали нитки к ручкам и ножкам, а потом учили их ходить, танцевать, даже драться. Было весело… Но главное, что особенно запомнилось, это слова бабушки «никогда не позволяй другим дёргать себя за ниточки, как куклу». Как куклу… Эти обещания и есть ниточки, от них нужно избавиться.
— А если я найду такую печать, и захочу её уничтожить, что случится?
— Мы искали… Когда дед ушёл, мы весь дом перевернули, даже морозильную кладовую. Спрятал или с собой взял…
— Дааа… любимые внуки… что один, что другой… — возмутилась я. — Как можно так поступать? Что-то здесь не так… Кто-то играет нами, как куклами…
— Я хочу увидеть круг-ловушку, — сказал Север.
— Хорошо, идём, — сразу согласилась я и встала.
— Север… — Никс встал перед Севером, ожидая ответ на не прозвучавший вопрос.
— Мы вернёмся. Я вас не предам, — прозвучал ответ.
***
Север долго разглядывал круглый зал, насколько позволял проход. В этот раз в окно светило Солнце. Тёмные полки были плотно уставлены книгами, на стене над очагом, оказывается, висела картина, портрет девушки с длинными белыми волосами. С противоположной стороны от зала был виден уходящий в темноту каменный коридор.
— Вот бы туда попасть…
— Ага и сразу повиснешь. Ловушка действительно сильная.
— А если разбить фонари?
— Как?
— Помню, ты говорил, что перед тем как войти в круг, посылаешь в него воздушного проводника. Он может сбить фонарь?
— Можно попробовать… но шум привлечёт внимание хозяина. Стоит ли? Этот дом где-то далеко от нас, очень далеко. Посмотри, там Солнце, а у нас ночь.
— А девушка на картине? Луна?
— Возможно… Что-то знакомое в этом во всём… Где-то я уже похожее видел… Наверно на картинке в старой книге. Надо вспомнить, а ещё лучше найти книгу. Нам надо к деду, — Север вопросительно посмотрел на меня.
— Может, ты один, тайно? А я вернусь к Никсу.
— Хорошо. Ждите меня.
***
Чёрный лес встретил меня ночным хором цикад, уханьем совы, смехом лисы. Полная Луна делала его сказочно красивым, серебрила траву, листву, стволы деревьев. Туман впитывал её свет, превращаясь в диковинных существ, живущих своей жизнью, а прохладный ветерок играл с ними, заставляя двигаться, менять форму.
Из далека послышался встревоженный голос Никса. Он не один? Что случилось? Я поспешила в лагерь, но у костра и в шалаше никого не было.
— Никс!
— Мы тут, — раздалось из темноты леса. — Помоги!
— Мы?
Я закрыла глаза и пошла на голос. На маленькой полянке у упавшего дерева лежал человек. Никс придерживал его за плечи, прижимая к себе, по щекам текли слёзы.
— Дуся, спаси… — умоляюще прошептал он. — Отец освободил меня, а сам теперь умирает…
Я опустилась на колени рядом, белые огоньки вспыхнули на моих ладонях. Руки, казалось, сами плели узоры, тихая песня без слов вновь зазвучала в чёрном лесу. Усидеть на месте не позволила пьянящая энергия лунной магии, меня закружило белым вихрем.
Постепенно лунный свет полностью покрыл отца и сына искристой полупрозрачной пылью. В танце белого огня незаметно прошла ночь. И вот уже светлеющее небо растворило Лунное волшебство, заполняя всё вокруг яркими красками восходящего Солнца. Тяжело дыша, я упала на мох за спиной Никса.
— Сын, позови её, — услышала я тихий голос.
— Дуся, ты как? Иди сюда, — позвал Никс.
С закрытыми глазами приблизилась к мужчине. Он нежно взял меня за подбородок и поцеловал в лоб, от неожиданности открыла глаза. Знакомые черты лица, мягкие горячие губы, добрый взгляд. Отец и сын были очень похожи, даже волосы теперь одинаково украсила лунная белая полоса.
— Значит, Дуся, — улыбнулся он. — Не думал, что увижу всё это… что сам буду смотреть в лунные глаза… Прости, что напугал тебя.
— Давно простила и даже пожалела, что тогда исчез. Сможешь раскрыть крылья? Получилось или нет снять проклятие?
— Раскрыть крылья… — повторил он. — Не смогу, сил нет…
— Но как же? Никс, чего не хватает? У тебя ведь получалось сопротивляться печати.
— Не хватает лунного песка… на мне твоя бусина.
— Да! — воскликнула я и сняла с шеи камень.
— Что ты делаешь?!
— Это временно, надо остановить действие смертельного обещания. А ты пока сделаешь ещё один для него.
Как только на лоб мужчины лёг лунный камень, раздался вздох облегчения, морщины у глаз разгладились. Он внимательно посмотрел на меня, уверенно поднялся на ноги и раскрыл крылья. Да! Это были крылья Повелителя. Слёзы текли по щекам взрослого мужчины. Он улыбался и плакал. Я не выдержала, крепко обняла его и тоже заплакала.
— Эй! Вы чего? Пошли к костру, я вас накормлю что ли… — сказал смущённый Никс, обнимая нас.
***
Я лежала у костра, смотрела на проплывающие мимо облака, слушала звуки леса. Как там Север? Необъяснимая тревога не давала покоя. Подошёл Никс, лёг рядом.
— Спит?
— Да, почти сразу заснул. На мне только одна печать была, я мог терпеть боль, а на нём несколько. Если бы я не услышал стоны и не нашёл его… Он лишь хотел посмотреть на тебя и поэтому вернулся.
— Как ты думаешь, если снять проклятие с твоего деда, ему станет легче?
— Конечно. Во всяком случае, постоянное агрессивное напряжение исчезнет это точно, а вот приступы злобы… надеюсь, станут просто раздражением.
— Он уничтожит печати после этого?
— Дуся, как я могу отвечать за другого человека? Я же не знаю, какую тайну он носит в своей душе.
— Теперь, когда мы знаем, как это делать, можно освободить всех Ангелов. Они ведь хотят этого?
— Не все…
— Что?.. Почему?
— Некоторым нравится власть над людьми, а Ангелы обладают даром внушения страха. Мало кто может сопротивляться этому. Только Тени нашли способ. Они оборачиваются в зверей, потому что на зверя этот страх не действует.
— Но я была кошкой, а страх испытала такой же, как в первый раз, даже… сильнее.
— Потому что ты трусиха, — засмеялся Никс. — Север тебя однажды назвал маленькой трусливой Луной. Да, Дуся, это твой собственный страх и только. Но знаешь… он в тебе не просто так. Ты Интуит и страх, как защитное добавление к дару. Вспомни, сколько раз твой страх спасал нас.
— Да… наверно, ты прав. А я уже обидеться хотела, — улыбнулась я и обняла мужа.
— Север ещё тогда добавил, что мы всегда будем твоей храбростью, любящие тебя мужчины, — сказал Никс, целуя меня.
