Кошмар

Брин невидящими глазами уставилась в потолок. До сих пор ей удавалось скрывать отчаяние, но сейчас оно всей силой захватило девушку в свои железные объятия. Она устало моргнула. Давно же она не ощущала в себе прилив бодрости и сил. Да и как, когда на кону стоит ее жизнь и жизнь ее близких? — Даже не думай, что твоя смерть будет быстрой. Голос донесся из угла комнаты. Брин резко развернулась к нему, немедленно побелев. Она не успела даже закричать, чтобы позвать на помощь, как цепкие лапы чудовища вцепились ей в горло. Из него вырвался приглушённый хрип. Брин даже не вспомнила про то, что у нее есть эльфийская магия, и что она может противостоять тому убийце, который сейчас доводил её к концу своей жизни. В голове внезапно зазвучал строгий голос отца, ласковые объятия матери пронеслись перед ее глазами. Затем жуткий хруст раздался по всему дому, и острая, невыносимая боль пронзила тело Брин. Она застонала. Она то ныряла в темноту, то выныривала обратно в жизнь, где ее ждала боль и собственное удушье. Лучше уж смерть, чем такое жалкое существование, — подумалось девушке. Затем она услышала резкий скрип двери и она еле повернула голову к ней, как ослепительный синий свет озарил комнату. Затем раздался чудовищной силы крик, полный ненависти. Они пришли, — вяло подумала Брин. Но было слишком поздно. — Брин. Брин, слышишь меня? Нет. Она больше не слышала его. Она ушла. Её судьба уже была предрешена. Брин Омсворд умерла от собственных кошмаров. *** Алланон уставился в темноту. Звезды мигали ему, а луна освещала долину мягким светом. Его мысли были темны и мрачны. Если бы они успели тогда хоть на минуту, — горько думал друид. Её бы можно было спасти. Но нет. Они не смогли. Он слышал, как Рон Лия закричал, увидев изломанное тело Брин. Он чувствовал их боль. Он видел ужас и чудовищную, всепоглощающую боль в глазах людей, спасших мир от погибели. Он глубоко вздохнул. Эмоции притупляют разум, но сейчас… Им можно дать волю. Я устал, — внезапно подумал Алланон. В его суровых глазах стояли слёзы. Горечь поражения душила друида. Не впервый раз он проигрывал, но сейчас это почему-то сильно задело. Может, потому что Брин была самой сильной девушкой, которую он когда-либо видел? Либо же потому, что она была самой доброй и ответственной за свои поступки. За то, что она была собой. За то, что она любила брата и горца. — И тебя, — неожиданный мягкий шепот заставил вздрогнуть мрачного друида. Он оглянулся и уставился на Брин Омсворд. Она нежно и печально улыбалась, сквозь нее было видно траву и небо. Надежда, вспыхнувшая вдруг в душе, угасла, и переросла в печальное разочарование. Это всего лишь тень, призрак той погибшей девушки. — Я подвел тебя, — едва совладав с собой, произнес друид. — Нет, ты сделал всё, что было возможно, — её доброта до сих пор поражала Алланона. — Я не виню вас. Тем более, я наконец-то смогу получить облегчение, — ее лицо просияло, счастье читалось в ее глазах. Она была не менее прекрасной, чем Эмберли, когда та поняла, кто она и для чего служила. — Нам очень жаль. Мне, — повторил Алланон. В его темных, повидавших много горя и бед, глазах блестели слёзы. — Алланон, перестань. Я знаю, вы вините себя в том, что произошло, однако вы просто не успели бы ничего сделать. Это рано или поздно бы произошло. Она мягко погладила его по щеке. Затем печаль легла на ее лицо. — Окажи мне одну услугу, Алланон, — вдруг попросила она. — Передай Рону и Джайру, что я очень их любила, ладно? — Хорошо, — тихо ответил он, не в силах отказать ей. — Знай, Алланон, мы увидимся. Вот увидишь, — она снова улыбнулась. — Я люблю тебя. Люблю вас всех. — Мы тоже, Брин Омсворд. — Прощай, — она беззвучно повернулась и исчезла во мгле. Алланон смотрел ей вслед, пока она не исчезла. И в тёмных глазах играла боль.