Паразиты

«И сколько здесь я нахожусь? День, три, неделю?» — подумала Кирино и перевернулась на другой бок. Резкая боль пронзила её руку, отчего она вскрикнула и вернулась в исходное положение. Капельница, которая с помощью трубки была подсоединена к руке девчонки, дала о себе знать. Острая игла немного сдвинулась наверх и распорола её кожу. Было больно, но не так как в сердце. Нацуо потеряла счёт времени, днями и ночами думая о Дазае. Она продолжала искать ответы в белоснежном потолке, но всё больше набирала вопросов на своём пути. — Кирино, ты выглядишь слишком вяло, — в комнату зашли Гончаров и Пушкин. — Нельзя так изводить себя. Поешь, пожалуйста. Иван аккуратно поставил поднос с всякими вкусностями и поспешил удалиться, оставляя Пушкина и Нацуо наедине. Красноволосая равнодушно посмотрела на еду и как всегда уткнулась в потолок. Три дня голодания сильно отразились на её самочувствии: тёмные круги никак не покидали её глаз, кожа сильно побледнела, а щёки постепенно менялись местами со скуловыми костями. Медленно, но верно, она шагала навстречу смерти. — Если ты так собралась свести счёты с жизнью, то спешу тебя огорчить, не получится, — заговорил Александр, отсоединяя капельницу. — Фёдор тебе не даст умереть, если ты ему нужна живой. Наконец Кирино перевела взгляд на Пушкина, пока тот что-то вкалывал ей в вену. «Смотреть невозможно», — подумала она и с трудом осмотрела руку. Её вены на уровне локтя были исколоты и больше походили на решето. Перебинтовав руку, Александр уже собирался покинуть комнату девчонки, но её крик заставил остановиться: — Постой! — Кирино поймала на себе заинтересованный взгляд русского и продолжила: — П-почему вы так издеваетесь надо мной? Говорите, что хотите сохранить мне жизнь, а сами держите взаперти как домашнего попугая! Неужели вам от самих себя не противно?! Лицемеры! Я хочу увидеть Достоевского. Пушкин лишь усмехнулся и выдержал оскал во все 32 зуба. «Ну наконец-то она готова к ответам», — подумал он, теребя использованные шприцы. От вялой Кирино не осталось и следа. Её тусклые глаза снова загорелись огнём жизни, и она жаждала свободы, но, в первую очередь, ответов на её главные вопросы. — Фёдор всегда ждёт тебя в своём кабинете, — проговорил Александр и вышел из комнаты. «А я как будто знаю, где находится его кабинет», — разозлилась Кирино и набрала побольше воздуха в лёгкие. Успокоившись, она попыталась встать с кровати, но резко схватилась за голову. Тёпловая волна ударила по затылку, а в глазах потемнело. Это гемоглобин упал в крови из-за таких перепадов в питании, поэтому Нацуо направилась к столу. Там её ожидал поднос с сочными фруктами и пряным удоном с курицей. Красноволосая ахнула, а её живот заурчал в голодной мелодии. «Интересно, а Гончаров всегда такой… неподражаемый? Он как будто родился, чтобы служить людям и делать их жизнь проще. Теперь я понимаю, почему Иван является третьей рукой Достоевского», — подумала она, запихивая лапшу в рот. Дорога до кабинета Фёдора оказалась гораздо проще, чем Кирино себе представляла. Она уже гуляла по коридорам этого дома, поэтому могла чуть-чуть ориентироваться здесь. Красноволосая была настроена раз и навсегда разобраться с Достоевским, но, когда зашла в кабинет, вся её решимость осталась позади. Брюнет спал на забитом бумагами столе, а экран его компьютера выдавал неизвестную ошибку. «Всегда ждёт меня, говоришь», — подумала Кирино и нахмурила брови. Она не понимала, как ей сейчас быть: будить человека, по которому видно, что его жизнь помотала, не очень красиво, но и ответы надо с кого-то стрясти. Поэтому она подошла к нему и неловко постучала по плечу. — Мхмммхм, — промямлил Фёдор и закинул голову наверх. Его лиловые глаза раскрылись в поиске своего будильника. Спросонья брюнет не понимал, от чьего прикосновения проснулся, хотя ответ был прямо над ним. И когда его взгляд пополз вверх, он увидел удивлённое лицо своей заложницы. — Кирино, — протянул он, всё так же сверля взглядом девушку. Она резко отвернулась в попытке скрыть свои покрасневшие щёки. Воздух был настолько пропитан неловкостью, что при малейшей искре всё бы здесь взорвалось к чертям. «М-манипулятор, точно манипулятор!» — твердила себе Нацуо, скованная этим чувством. Такое психологическое давление на неё ещё никто не оказывал. Одним взглядом, только одним взглядом быть пристыженной, талант, не менее. Пока Кирино приводила свои мысли в порядок, Фёдор успел окончательно проснуться. Он знал, рано или поздно девчонка придёт к нему с претензиями, поэтому был готов к её словесным нападкам. Информация, которую Достоевский собирал по крупицам, окончательно внушила ему мысль о том, что Нацуо он не отпустит никогда. Заставит думать, что она здесь добровольно и по воле собственной, но не даст уйти от себя. — Мне нужны ответы, — прямо сказала Кирино и скрестила руки на груди. Она не хотела тратить времени на всякие бытовые вещи, по типу «как дела», «прекрасная погода сегодня» и т.д. Нацуо чувствовала долгожданную свободу, понимала, что она ждёт её за дверью. Только осталось разобраться с оковами в виде странного русского, который насильно её удерживал три дня. Одна лишь мысль о скорой встрече с Дазаем и Чуей вселяла в неё решимость и бесстрашие. «Достоевский стал помехой на пути к ежедневнику брата. Совсем скоро я снова выйду на тропу борьбы и верну силу Сакуноске», — подумала Кирино и посмотрела на Фёдора. Он уже давно сидел за роскошным столом, украшенным цветочной резьбой, и внимательно изучал красноволосую. — Ты стоя лучше информацию воспринимаешь или просто стесняешься присесть? — проговорил Достоевский в попытке загнать Нацуо в краску и сбить её настрой. Как ни странно, она даже не обратила внимания на его слова и спокойно села напротив Фёдора. Молчание повисло в кабинете, а двое эспера начали играть в гляделки. «Неприятная ситуация, однако», — подумал брюнет и прервал молчание: — И что же ты хочешь узнать, юная леди? — Всё, — сказала Кирино, будто прожигая взглядом собеседника. Красноволосая была сегодня немногословна. Вот только ей это не нужно было. Не она пришла давать ответы на все отложенные вопросы, которых накопилось и так много. Откладывать просто уже было некуда. И Фёдор это знал. Знал, что придётся долго объясняться перед девчонкой. Знал, что будет много криков и недопонимания. Но всегда выкидывал этот момент из своего сознания. — Моя нелюбовь к Портовой мафии зародилась ещё… — начал Фёдор, но был резко перебит. — Моя способность! Что вы с ней сделали?! — Кирино ударила руками по столу, а её лицо оказалось в паре сантиметров от лица брюнета. В подтверждении своих слов красноволосая попыталась вызвать паразита, но энергетическая волна не проявила себя, а кабинет Достоевского не превратился в тщательно размешанный винегрет. Будто сил у красноволосой никогда и не было, поэтому она решила создать сама себе способность. «А она начинает выходить из себя», — подметил Фёдор и отошёл от настойчивой девчонки. Вдохнув побольше воздуха, он начал свой рассказ: — Мы приостановили твои способности. Было бы опасно взаимодействовать с тобой, когда в тебе находится неизвестная для нас сила. Достоевский нередко использовал заморозку способностей для своих пленников. Это безопасность, в первую очередь. Если есть возможность избежать проблем, то почему бы ей не воспользоваться? Заморозка способностей представляла собой укол со смесью определённых фармацевтических элементов, в сумме которые давали временный диактиватор сил одарённого. Длительность эффекта зависела напрямую от мощности способности эспера. Чем сильнее способность, тем больше необходима дозировка, или частое вкалывание. Кирино была из тех, на кого Пушкин потратил больше всего заморозки. — Отпусти меня, — проговорила красноволосая, ожидая ответных действий от Достоевского. Фёдор резко замолчал, а его глаза расширились от удивления. Такой прямолинейности от девчонки он не ожидал и из-за этого растерял все свои мысли. Капля пота выступила на его лбу, выдавая всё волнение, которое он пытался скрыть от Нацуо. Но козырь в рукаве, припрятанный на такой случай, зарядил уверенностью Фёдора, и он заговорил: — Мы можем помочь друг другу, юная леди. Я знаю, почему Портовая мафия объявила на тебя охоту. Как жаль, что ты об этом мне сразу не сказала, ведь мне пришлось немного попотеть в поисках информации. Нацуо бросило в дрожь. Больше всего на свете она опасалась, что какой-нибудь тип с оскалом на лице вместо улыбки узнает о силе ежедневника её брата. И дураку понятно, такой человек не будет спать спокойно, пока не завладеет ею. «Вряд ли он знает о теории передачи способностей. Поэтому эта информация для него как для коровы балет», — подумала красноволосая и заметила приближающегося к ней Достоевского. Она слышала стук собственного сердца, который бил по ушам, видела лиловые глаза, пустые до основания, и просто боялась продолжения всей этой сцены. От Фёдора исходила знакомая жажда крови, такая жажда крови, которой даже паразит позавидует. — Дрожишь? — шутливо спросил брюнет, наматывая красную прядь волос на палец. — Почему? Чувство страха застряло комом в горле, из-за чего Кирино не смогла сказать ни слова. Она как будто вросла в пол, а шевельнуться и тем более убежать — просто не представлялось возможным. Брюнет снова накрутил её прядь на палец и лиловым взглядом обратился к Нацуо. Либо галлюцинации от голодания, либо реальность была таковой, но от прежнего Фёдора не осталось и следа. Зловещее существо с кровавым оскалом нависало над ней, и в любую минуту готово было атаковать. Своей рукой оно двигало вниз по её волосами, опускаясь к шее. — И почему же Мори до сих пор не активировал такую полезную способность? — Фёдор выдержал паузу, словно подпитываясь страхом заложницы. — Да потому что активатор силы находится в моих руках. В этот же момент, рука брюнета вцепилась в шею девчонки, перекрывая малейший доступ к кислороду. От неожиданности Кирино вскрикнула и попыталась убрать руку Фёдора. Её бесполезные старания лишь насмешили его и, чувствуя своё превосходство, брюнет поднял тело девчонки в воздух. — Брыкайся, брыкайся, — повторял он, наслаждаясь её жалкими попытками побороть самого дьявола. Когда ноги Кирино перестали пинаться в воздухе, а руки и вовсе обмякли, Достоевский с отвращением выкинул женское тело на пол. Хриплый вдох прервал зловещую тишину. Это Нацуо в туманном сознании пыталась заполнить лёгкие кислородом, который был незаконно выкачен из неё за эти смертельные секунды. — Завтра продолжим, — сказал Фёдор и присел рядом с Кирино. — Если не хочешь, чтобы повторился такой же «душный» разговор, будь паинькой, юная леди. Достоевский вышел из кабинета, оставляя красноволосую в одиночестве. Пелена из слёз выступила на её глазах, а тело сотрясла волна судорог. Кирино закричала громко и истошно, кричала и кричала. Слёзы градом стекали по её щекам, а тело больно билось в конвульсиях. — Спаси меня, прошу.