Сегодняшний день обещал быть ещё теплее вчерашнего. Прикрыв глаза и восстанавливая энергию в лёгкой дрёме, Третий Рейх пролежал в одной кровати с коммунистом до пяти часов утра. Вчера был собран Совет, а значит сегодня был день субботы.
«Freier Tag
(Выходной)», — добродушно подумал Рейх, уже лёжа в кровати.
Ведь это означало, что СССР никуда не нужно было идти и что коммунист может поспать подольше. Но каково же было удивление нациста, когда часы едва показали пять, а будильник уже издал противный вопль. Услышав краем уха непонятный шорох рядом с собой, Рейх, оставаясь невидимым, открыл один глаз: Союз проснулся. Выключив будильник и большим усилием воли выбравшись из кровати, коммунист зевнул и, потирая заспанные глаза, вышел из комнаты.
Рейх, открыв уже оба глаза, положил руки под голову, слушая возню, доносившуюся с кухни, и размышляя о том, куда в такую рань мог проснуться СССР. Может он забыл выключить будильник? Но ведь в рабочие дни эта проклятая машина пищит ровно в шесть, а не в пять. Да и по коммунисту было понятно, что он был намерен проснуться в такую рань своего выходного. Пролежав так где-то полчаса, немец вдруг почувствовал довольно приятный запах, тянущийся с кухни.
«Kaffee
(Кофе)», — выпятив нижнюю губу, подумал Рейх. — «Das ist interessant
(Интересно)».
Не прошло и часа, как Союз уже умылся, позавтракал, сменил бинты на запястьях, принял таблетки и снова появился в спальне. Рейх, который тоже уже успел подняться с кровати и стать видимым, подошёл к окну, рассматривая соседнюю улицу и убрав руки за спину. СССР, оглядев его, стоя в дверях, молча прошёл к шкафу, доставая оттуда одежду, старую, потрёпанную классическую гитару и чехол от неё.
— Seit Wann trinkst du Kaffee?
(С каких это пор ты пьёшь кофе?) — не поворачиваясь, спросил Третий.
— А что? Нельзя? — приветливо ухмыльнулся Союз, поставив гитару на пол. — Пью, когда не высыпаюсь.
— Warum bist du so früh aufgewacht? Du hast einen freien Tag
(Зачем ты так рано проснулся? У тебя же выходной), — хмуря брови и пытаясь говорить непринуждённо, снова спросил нацист.
— У меня на сегодня есть дела, — зевнув, ответил СССР.
Коммунист отправился в ванную, а Рейх наконец-то повернулся и его взгляд упал на старую гитару, которая раньше спокойно покоилась в дальнем углу союзовского шкафа. Немец отвёл озадаченный взгляд в сторону, проведя по нижней губе большим пальцем. Сегодняшнее утро становится всё интереснее и интереснее.
И он не ошибся. После того, как СССР затолкал гитару в чехол, он повесил её на спину и вышел из дома. Рейх, оставаясь невидимым, шёл за ним, буравя его прожигающим взглядом и с интересом наблюдая за маршрутом. Зачем Союзу понадобилась гитара? И куда он идёт, ведь здание Совета они уже давно прошли... Третий мучил себя догадками, пока не увидел перед собой железнодорожный вокзал.
— Was zum Teufel?
(Что за чёрт?) — выругался в стороне нацист, увидев, как СССР заходит в вокзал и покупает билет на электричку. — Bist du auf einer Wanderung? Mit einer Gitarre?
(Он в поход собрался? С одной гитарой?)
Уже стоя на перроне, СССР прикурил, а Рейх стоял рядом в полном недоумении. И тут немец поймал себя на мысли, что его вообще не должно волновать то, куда направился русский. Ему ведь не было дела до него. Это просто обычное, человеческое любопытство, интересоваться, куда вдруг собрался большой любитель сидеть дома, СССР.
Как только электричка прибыла на перрон и остановилась, Союз приветливо улыбнулся контролёру, взявшему у него билет, и зашёл, ища себе удобное место глазами. Третий Рейх зашёл следом, хмуро посмотрев на контролёра. Благо, призраку не нужен был билет или пропуск. Спустя долгие, десятиминутные поиски, Союз наконец-то нашёл себе пустующее место и, сняв гитару со спины, устроился у окна, поставив локоть на маленький подоконник и опустив на него голову. Рейх сел напротив, сложив ногу на ногу и продолжая буравить русского взглядом. Ему очень не терпелось стать видимым и наконец-то спросить у него, для каких таких дел нужно было просыпаться так рано, брать гитару и билет на электричку, да ещё и в выходной, но нацист упорно оставался незаметным.
Электричка тронулась, а СССР устремил туманный взгляд на пустой перрон.
***
— НЕ НАРУШАТЬ СТРОЙ! НЕ РАСТЯГИВАТЬСЯ! — раздалось неподалёку от походного строя солдат.
Невысокий паренёк, идущий в противоположную сторону от них, остановился и, взяв за лямки дорожный ранец и гитару, что висели на спине, покрепче, пробежал по всем лицам быстрым, оценивающим взглядом.
— Ты кто такой? — вдруг послышалось рядом.
Парень испуганно обернулся и увидел перед собой мужчину средних лет. Мужчина был в форме и буравил его недобрым взглядом.
— Полковник Филатов, — оглядел мужчину с ног до головы паренёк. — Был направлен к вам в часть в качестве нового командира. Слышал, что прошлого в землянке подорвали.
— А, ох, — выпрямился и отдал честь мужчина. — Прошу прощения! Не признал вас! Просто.. вы так молодо выглядите.
— А вы то кто такой будете? — нахмурился полковник.
— Старшина Ерёмин, — отчеканил старшина.
— Ах старшина, — приветливо улыбнулся Филатов, похлопав его по плечу. — Ну так вы мне, старшина, и покажете, что тут у вас да как.
— А.. эм, так точно! — ещё раз запоздало отдав честь, растерялся Ерёмин и они вместе направились к части.
— Ребята у нас боевые, — быстро улыбнувшись, произнёс старшина.
Полковник разглядывал солдатиков, стоящих смирно и отдававших честь.
— Орлы! — бодро добавил Ерёмин, когда они вышли из какого-то подобия на казарму, больше напоминавшее сарай или окоп.
— Орлы, орлы, — тихо произнёс командир, разглядывая местность.
— Позволите? — спросил старшина, вытащив из кармана гимнастёрки самокрутку.
Филатов махнул рукой, разрешая ему прикурить.
— А вы? Будете? — протянул ему ещё одну Ерёмин.
— Не курю, — отказался полковник и вытянул шею, ещё раз оглядев местность. Солнце уже начинало садиться. — А скажи-ка мне, старшина, — старшина посмотрел на него. — Поговаривают, что у вас тут сам Советский Союз находится.
Ерёмин прикурил, нервно отведя взгляд.
— Находится, товарищ командир, находится. Уже какой месяц в этих краях засел, всех вражеских снайперов нам перестрелял. Слушок между немцами прошёл, что Третий Рейх в этих краях часто бывает. Вот и выслеживает гниду.
— И где же он сейчас? — заинтересованно спросил полковник.
— А вон там, — старшина указал сигаретой на возвышенность, находившуюся неподалёку. — Он там по окопам сутками пропадает, а в части изредка появляется. Обычно к вечеру, поесть да поспать. Вы же знаете, он свою войну проходит. Всегда сам по себе перемещается из части в часть, из батальона в батальон.
— Интересно, — задумчиво произнёс Филатов.
— Неужели собрались на него посмотреть? — потушив окурок о землю, спросил Ерёмин. — Я бы не советовал.
— Почему? — оживился командир.
— Не любит он рядом с собой чужое присутствие, — тихо ответил старшина. — И не разговорчив. Он как мимо проходит, аж не по себе становится, а взгляд такой холодный, что им одним уже можно пятерых убить. Страшный человек.
— Да будет тебе, — смутился полковник. — Обычный человек. Просто судьба у него тяжёлая. От чего тут веселиться то?
— Ну дело ваше, — покосился на него Ерёмин. — Но я вас предупредил.
— Как бы только его найти, — тихо произнёс командир.
— Да он тут один летом в ушанке и пальто ходит, — издал смешок старшина и сразу же умолк.
Оставив гитару в части и пройдя уже больше половины пути к окопам, Филатов остановился между малорослых деревьев и услышал приближающиеся голоса. Свернув с тропинки и спрятавшись за листвой, он затих и прислушался. В часть возвращались советские солдаты.
— А я слышал, что к нам командира нового пришлют сегодня-завтра, — весело сказал один из солдат.
— Толку то от них, — ответил солдат постарше. Филатов смутился. — Ни один из них ещё больше, чем месяц, тут не прожил. Трофимова подорвали, Демидова при наступлении убили, а Краснова вообще немцы выследили и уже мёртвого к дереву подвесили.
— Сейчас здесь СССР, — отозвался ещё один из солдат. — Побоятся немцы в часть лезть то.
— Кто их знает, — отмахнулся второй солдат. — А наш бравый коммунист для начала бы из окопов вылезал, а то сидит там без толку.
— Как без толку? Ты хоть одного снайпера за последние месяцы видел? Всех перебил в одиночку!
— Ага, он бы ещё нас своим взглядом убивать прекратил уже. Мы вроде не немцы.
— А кто тебя знает, Витька, — ехидно усмехнулся один из солдат. — Рожа-то у тебя отнюдь немецкая. Может он из-за тебя на нас так пялится?
— Какая немецкая? Я по батьке хохол! Нормальная рожа! — обиженно отозвался Витька. — На свою бы рожу посмотрел.
Солдаты дружно засмеялись, направляясь в часть. Командир дождался, пока они отойдут подальше, и вылез из своего укрытия, направившись дальше к окопам.
Солнце стало скрываться за горизонтом, а с возвышенности медленно сходил туман. Добравшись до окопов, командир поправил ранец на спине и вытянулся, разглядывая солдат. В окопах находились лишь патрульные, которые сначала, как и старшина, не поняли, кто перед ними стоит, но потом сразу же отдали честь. Больше никого полковник здесь не наблюдал. Слегка разочарованный, он выбрался из земляного укрепления, но тут глазу Филатова попался самый дальний окоп, в котором тоже кто-то был. Ушанка, пальто, — если верить описанию, то это был сам Советский Союз. Только вот он сидел к нему спиной и увидеть его лицо Филатову не удалось.
Не теряя времени, командир перепрыгнул через окоп и быстрым шагом направился к коммунисту. Он перепрыгнул ещё несколько окопов, виляя из стороны в сторону, но не заметил воронку и не рассчитал последний прыжок, навернувшись и упав спиной в ту самую воронку, находящуюся рядом с нужным ему окопом. Зажмурив глаза и потирая ушибленный затылок, он присел и болезненно простонал, сняв со спины ранец.
— Кто такой и зачем пожаловал? — вдруг раздался грозный рык.
Филатов испуганно открыл глаза и увидел перед собой дуло винтовки: перед ним стоял СССР, держа наготове оружие. Вот он, тот самый, великий Советский Союз! Стоит прямо перед ним!
— Новый командир четырнадцатого полка, полковник Филатов, — осторожно отдал честь сидящий на земле командир.
Коммунист опустил винтовку и внимательно посмотрел на него: волосы тёмно-каштанового цвета, голубые глаза, вытянутое лицо, тощий, среднего роста, ещё и до чёртиков неуклюжий. СССР нахмурил брови и предвзято фыркнул. Словил дежавю? Уж больно знакомы ему были эти черты.
«И правда, — подумал полковник, глядя на него в ответ, — этот взгляд такой ледяной и одновременно пронзающий, острый, что им без труда можно что-нибудь разрезать. Или кого-нибудь...»
— Тебя, что, в детстве ходить не научили? — вдруг гаркнул Советский Союз, возвращаясь на свою позицию и всматриваясь в прицел. — Своими полётами мне всю тишину нарушил.
— Прошу меня простить за этот нелепый случай, — поднявшись с земли и отряхнув ранец, отчеканил Филатов. — Я не хотел вас потревожить или напугать.
— Напугать? — отлип от прицела и надменно взглянул на него коммунист. — Ты своими падениями только ворон в округе распугаешь.
Полковник сдержанно поджал губу. Грубо. Но ничего, он ещё и не с такими сухарями находил общий язык.
— Долго будешь здесь бездельничать? — холодно поинтересовался Союз, снова вернувшись к прицелу. — Или наконец-то займёшься делом.
— Я, — начал командир, — только прибыл. Осматриваю местность, знакомлюсь с бойцами и старшими.
— Тебе к старшине, — отрезал коммунист. — Остальных старших в части нет. Поубивали.
— Ага, — тихо произнёс Филатов. — Разрешите спросить?
Коммунист устремил на него крайне раздражённый взгляд.
— Чего тебе?
— А вы разве не один из старших? — от взгляда коммуниста ему хотелось провалиться под землю, но он продолжал упорно смотреть ему в глаза. — Даже выше, чем кто-либо.
— Значит понял, кто я. Я думал, ты глупее, — положив винтовку и поправив ушанку, произнёс Союз. — И что из этого?
— Ничего, — всё же отвёл взгляд командир. — Просто я подумал, что если вы у нас в части, то я должен показаться и вам, — Филатов снова посмотрел на него, чуть подняв уголки рта. — Было бы крайне по-свински с моей стороны, пройти мимо вас.
СССР свёл брови. Первый раз за долгое время с ним кто-то так свободно разговаривает. Ну как свободно? Не выходя за рамки, конечно... Наверное у всех голубоглазых язык подвязан на разговоры. Каков нахал! Ещё и улыбается.
— Ты имел ввиду пролететь? — перешёл в наступление коммунист. Филатов мысленно прыснул. — Очень льстит, что ты решил заявить о себе, приземлившись здесь, но твоя болтовня очень меня отвлекает. Иди, займись делом, полковник.. как тебя?
— Филатов, — вздохнул командир.
— Полковник Филатов, — взявшись за винтовку, сказал СССР.
Командир выбрался из окопа и зашагал к части. Теперь было неудивительно, что СССР здесь все недолюбливают. Быть такой грымзой с тем, кого видишь первый раз! Филатов ухмыльнулся. Ну ничего! Посмотрим ещё, кто кого.
***
Коммунист провёл в поезде почти всё утро. Рейх, находившийся там же, уже успел обойти все вагоны и разглядеть каждого пассажира. Ему было скучно и нечем заняться, с другой стороны ему было до жути интересно, куда они направляются. За всё утро СССР ни разу даже не позвал нациста, хоть и находился в самом дальнем, безлюдном углу вагона. Коммунист просто сидел на одном месте, сжимая в руке гриф гитары и хмуро глядя в окно.
Когда любопытство всё-таки взяло верх, Рейх уселся напротив него и наконец-то показался. Но.. Союз его будто не увидел. Просидев так где-то минуту, Рейх спросил:
— Bist du auf einer Wanderung?
(В поход собрался?)
— А? — Союз оторвал задумчивый взгляд от окна и посмотрел на него. — Можно и так сказать.
— Warum plötzlich?
(С чего вдруг?) — сложил руки на груди Третий.
СССР легонько пожал плечами и снова уставился в окно. Нацист удивлённо поднял брови. И всё? Это весь ответ?
— Willst du nicht, Sag es nicht
(Не хочешь, не говори), — недовольно фыркнул немец и отвернулся от него. — Es ist mir egal
(Мне всё равно).
***
Проведя в части несколько дней, полковник уже успел освоиться. Бойцы всё ещё посматривали на него с интересом, но в целом всё было хорошо. С коммунистом он больше не виделся, потому что, как и сказал старшина, он сутками проводил либо в окопах, либо на высотке. Филатов хотел ещё раз проведать его, но обязанности командира никак не давали ему даже просто показаться из землянки. Он не собирался сдаваться просто так! Он найдёт с ним общий язык, как бы этого не хотел сам Союз. Командир и сам не знал, почему его так привлёк главнокомандующий. Ему просто хотелось узнать о нём больше, чем пишут в дурацких жёлтых статьях. И на третий день ему предоставилась возможность встретиться с коммунистом ещё раз.
Вечером, когда солнце уже успело зайти за горизонт, уставший полковник вышел из землянки и покрутив запястьями, довольно потянулся. В воздухе стоял приятный запах овсяной каши и костра.
— Мне, право, очень жаль, но вся разведгруппа вышла на задание ещё вчера, — послышался рядом виноватый голос старшины.
Филатов выпрямился и выглянул из-за землянки. Недалеко от него, возле солдатского костра, стояли и курили старшина Ерёмин и СССР.
«Он ещё и курит», — хмыкнул командир.
— Что же у вас, ни одного разведчика не осталось? — затянувшись, спросил коммунист.
— Никак нет, товарищ главнокомандующий Советский Союз, — досадно ответил Ерёмин.
— Здравия желаю, — Союз и старшина обернулись: к ним подошёл командир.
— Здравия желаю, товарищ командир, — спрятав сигарету за спиной, отчеканил Ерёмин.
— Да курите вы спокойно, товарищ старшина, — ответил ему Филатов.
Полковник перевёл взгляд на коммуниста и отдал честь. Союз, молча покуривая, сверил его оценочным взглядом.
— Что-то случилось? — обратился к старшине Филатов.
— Да вот, — выпустив дым и посмотрев на солдат, сидящих у костра, покашлял Ерёмин. — Мы вчера наших орлов на задание отправили, а товарищу главнокомандующему теперь некого с собой на разведку взять.
— С собой? — удивился полковник, посмотрев на СССР. — А мне говорили, что вы в одиночку тут всех снайперов перебили. С вашего позволения осмелюсь спросить: Зачем такому профессионалу, как вы, нужен разведчик?
Ерёмин широко выпучил глаза, забыв убрать сигарету ото рта, и тут же сильно закашлялся, а СССР лишь без особого интереса приподнял брови, глядя на Филатова. Несколько солдат, сидевших поодаль от костра, услышав то, что только что сказал командир, ошарашенно переглянулись.
— Лишние руки никогда не помешают, — бросив бычок на землю и растирая его сапогом, ответил коммунист.
Старшина, откашлявшись, в панике посмотрел на главнокомандующего, а потом на командира.
— Но раз у вас здесь нет никого подходящего, — поправил подол пальто Союз, — то придётся идти одному. Доброй ночи.
Коммунист развернулся и направился в сторону высотки, а Ерёмин устремил на командира вопросительный взгляд.
— Постойте, — сказал Филатов.
— Сейчас снова посыпятся глупые вопросы? — не поворачиваясь, притормозил коммунист.
— Я могу пойти с вами, — ответил полковник, на что глаза старшины уже полезли на лоб.
— Ты? — СССР развернулся и претенциозно посмотрел на него. — Чтобы наворачиваться на каждой кочке? Мне нужен тот, кто не будет мешаться под ногами.
— Я служил в разведгруппе какое-то время, — не растерялся полковник. — И как вы можете заметить, довольно неплохо, ещё живой. Ну раз вам не нужна помощь, то удачи вам в вашем деле.
Он отвёл от него нервный взгляд. Да уж, этот коммунистический зазнайка может вывести из себя даже каменную глыбу.
— Ну пошли, — вдруг неожиданно для всех сказал СССР.
Командир уставился на него. Неужели согласился? Вот просто так?
— Но как же... товарищ командир, — затараторил Ерёмин. — Часть же...
— Отставить болтовню, — скомандовал СССР.
— Есть! — замолк старшина.
— К утру вернётся ваш командир, — Союз посмотрел на полковника. — На сборы даю десять минут. Встретимся на высотке.
— Есть! — ответил Филатов, сдержав довольную улыбку.
— Что же вы творите, товарищ командир? — взволнованно наблюдая за тем, как собирается Филатов, спросил старшина. — Негоже так с главнокомандующим себя вести-то. Ему ведь вас под расстрел отправить, как нечего делать!
— Сомневаюсь, что он это сделает, — усмехнулся полковник, накинув на себя рюкзак.
— Ещё и с ним навязались, — болезненно свёл брови Ерёмин. — Не с тем вы связываетесь! Нелюдимый он!
— Не выдумывай, — отмахнулся и вышел из землянки командир. Старшина вышел следом. — Нормальный он человек. Просто сложный. Ладно, свидимся по утру.
— Удачи, — наблюдая за тем, как удаляется новый командир, произнёс старшина.
Когда Филатов подошёл к высотке, СССР был уже там, собранный и готовый, смотрел куда-то сквозь горизонт.
— Опоздал на две минуты, — завидев полковника, повернулся к нему коммунист, сверкнув в темноте холодными, карими глазами. — Пошли.
Филатов терпеливо вздохнул и направился за ним. Уже давно стемнело и после лампы глаза командира долго привыкали к темноте. Приходилось постоянно щуриться, чтобы сообразить, на что он наступает. СССР же молча вышагивал впереди как ни в чём не бывало.
— Разрешите спросить? — произнёс полковник, когда они уже прилично отошли от части.
— Как ты мог служить в разведгруппе, если постоянно разговариваешь? — томно произнёс СССР, раздвигая ветки деревьев.
Понимая, что в целом коммунист не сказал «нет», командир на свой страх и риск продолжил:
— Почему вы передумали и взяли меня с собой?
СССР повернул к нему голову и окинул его взглядом.
— Сам же сказал, что разведчиком был. Вот и взял. Что за глупый вопрос?
— Я же вижу, что вам не нравлюсь, так зачем взяли? — осматриваясь по сторонам, тихо сказал Филатов.
— Что ещё за демагогия? — посмотрел на него Союз. — Я не подразделяю солдат на нравится и не нравится. Я подразделяю на плохого и хорошего бойца. В тебе я пока увидел только длинный язык. Теперь посмотрим, какой ты на деле.
— А что за дело-то? Куда мы вообще идём? — сдавшись и перестав настраивать разговор на хороший лад, спросил полковник.
— Ничего сложного, — отрезал коммунист. — Я наблюдаю за вражеским бункером, а ты находишься рядом, не мешаешься под ногами и прикрываешь, если что вдруг.
Полковник закатил глаза и молча продолжил идти за ним, взяв в руки автомат Калашникова, висевший на спине. Всю оставшуюся дорогу больше никто из них не проронил и слова. Они очень долго шли, пока СССР вдруг не снял с плеча винтовку и не пристроился на земле между деревьями, стоящими друг за другом и образовывая собой стену. Филатов слегка раздвинул ветки и увидел перед собой поле. Да не просто поле, а вражескую границу. Везде были расположены окопы, а среди них находился бункер.
Командир взглянул на СССР, уже расположившего винтовку по направлению к бункеру, и устроился возле соседнего дерева. Союз мельком взглянул на него и внимательно уставился в прицел. Филатов тем временем сверлил коммуниста взглядом, выдёргивая по одной травинке рядом с собой. И зачем он согласился на это? Этот спесивый главнокомандующий совсем не такой благородный и величавый, каким его описывают. Всего лишь грубый, надменный хмырь, не уважающий чужое мнение и высмеивающий всякого, кто ему не по нраву. Наверное старшина был прав... Ему не стоит даже пытаться наладить общение с этим человеком.
Они просидели так более двух часов. В лесу только-только начинало светать. У командира уже успела устать спина, затекли ноги и дрёма давала о себе знать. А СССР хоть бы что! Коммунист лежал неподвижно, внимательно наблюдая в прицел и лишь изредка разминая пальцы рук. Иногда полковнику казалось, что он и вовсе не моргал. Не удивительно, что в свой первый день он его попросту не заметил. Это же надо! Столько пролежать на одном месте, совсем не меняя позы... И зачем это всё было нужно? Они не делали ничего конкретного, лишь наблюдая за бункером, в котором уже давным давно не было даже света. Филатов зевнул, взял в руки автомат и поднялся с земли.
— Мне нужно отойти, — ответил он на озадаченный взгляд, устремившийся в его сторону.
Увидев в ответ осуждающее закатывание глаз, командир отошёл на приличное расстояние и недовольно фыркнул. Приметив себе хорошее место у кустов, он уже снял с плеча автомат, но тут его привлекло то, что ветки одного из кустов были странно раздвинуты. Филатов приготовил автомат, поджал губы и медленно, стараясь не издавать ни звука, приблизился к нему. Раздвинув несколько веток дулом автомата, полковник замер в ужасе: на земле лежал один из солдат разведгруппы. С головы мужчины в районе виска стекала кровь, но в целом он был живым и даже дышал. Просто был в отключке.
— Эй, — Филатов нагнулся к нему, потрепав по плечу. — Очнись же! Что с тобой произошло? Где остальная группа?
Но солдат не отвечал. Командир резво поднялся и направился обратно, оставив разведчика на месте. Нужно сказать об этом СССР. Им надо уходить.
— Нам нужно уходить, — едва заприметив СССР, доложил командир.
СССР напряжённо посмотрел на него, ожидая продолжения.
— Я нашёл в кустах одного из наших. Он без сознания, но живой, — взяв свой ранец, рассказал Филатов. — Мы посылали разведгруппу, но видно с ними что-то случилось.
— Где солдат? — поднимаясь с земли, спросил коммунист.
— Здесь, рядом, — дождавшись, пока напарник соберётся, ответил полковник. — Я покажу.
Увидев солдата, коммунист наклонился к нему и приложил два пальца к шее пострадавшего, внимательно прощупывая пульс. Потом он аккуратно повернул голову разведчика, рассматривая рану. Командир, наблюдавший за ним, снова посмотрел на его глаза и удивился. Даже в такой непростой ситуации взгляд Советского Союза остаётся холодным.
— Жить будет, — тихо произнёс Союз, хватая руку раненного и кидая её к себе на плечо. — Подхватывай с другой стороны.
— А почему тогда не очнулся? — подхватив разведчика с другой стороны, спросил полковник.
— Контузило наверное, — медленно направившись в сторону части, ответил коммунист, а потом раздражённо добавил: — Я не лекарь. Хватит задавать мне вопросы.
***
