Часть 17
5 октября 2020 г. в 03:33
Стоило Союзу сойти с электрички, он тут же прикурил.
«Schon das zweite mal am Tag Raucht
(Уже второй раз за день курит)» — недовольно подумал Рейх, стоящий рядом и щурящийся от табачного дыма.
Коммунист не спешил отходить от перрона. Он стоял, разглядывая вид возвышенностей и пролески. И тут, наблюдая за ним, нацист вдруг завертел головой. К слову, он не обнаружил ни деревень, ни даже сторожевых домов рядом с ними. Лишь старая, пустая станция. Куда они, чёрт побери, приехали?
***
Стоило солнцу появиться на горизонте, старшина уже успел проснуться. Выбравшись из землянки и достав самокрутку, он посмотрел в сторону высотки и в воздух спросил:
— Интересно, как там наш командир?
Солдат, стоявший в дозоре, переглянулся со старшиной и пожал плечами, устремляя взгляд на высотку.
— Вот же, — тихо чертыхнулся Ерёмин, стряхнув пепел. — Повёлся с нелюдью... Так и он тут ненадолго задержится.
— Да вот же они, — вдруг оживился и вытянул руку дозорный. Старшина пригляделся. — Они самые... Товарищ старшина! Никак тащат кого?
Ерёмин присмотрелся: командир и главнокомандующий спускались с высотки и... правда кого-то несли.
— Наш? — переглянулись мужчины.
— Как знать, — снова присмотрелся солдат. — Форма наша. Подождите... Это же Витька Шевченко!!!
Они снова испуганно переглянулись. Старшина выбросил самокрутку и быстрым шагом направился в их сторону. Дозорный пошёл следом.
— Что произошло? — в панике спросил старшина, когда они подошли к ним. Дозорный перехватил раненного у СССР.
— Нашли его рядом с границей, — пыхтя, ответил Филатов. — Лежал уже без сознания.
— А где же остальные? — семенил за ними Ерёмин.
— Чёрт их знает, — поправив чужую руку на своём плече, отозвался полковник. — Больше никого поблизости не было.
Едва они добрались до казармы, раненного осторожно занесли внутрь. Союз остался на улице и закурил. Патрульный, находящийся внутри, увидел их и остолбенел.
— Товарищ старшина, — только и успел сказать солдатик. — Вот..
— Что вот? Врача мне разбуди. Живо! — рявкнул Ерёмин, придерживая дверь полковнику и дозорному с раненным.
— Есть! — поравнялся паренёк и сразу же скрылся из виду.
— Воткает он мне...
Уложив раненного на носилки, Филатов вышел из казармы и уставший уселся на землю, стирая пот со лба. Союз покосился на него, затягиваясь сигаретой.
— Должен признать, что твоя нескладность спасла этому парню жизнь, — выпустив дым, вдруг сказал коммунист. — Немцы на рассвете обход делают. Его бы убили.
Филатов повернул к нему голову, рассматривая строгие черты лица и безжизненные глаза, смотрящие куда-то вдаль.
— Мне принять это за похвалу? — положив руку себе на голову и растрепав взмокшие волосы, спросил полковник.
— Кто знает, — на секунду сморщил нос коммунист. — Из-за него мне пришлось прервать разведку.
— Живой, — вдруг показался из казармы старшина. — Расшиб голову, но в целом порядок.
— Он очнулся? — посмотрел на него Филатов.
— Нет ещё, — почесал возле уха Ерёмин. — Но ближе ко дню уже точно проснётся. Вам бы отдохнуть не мешало с дороги-то.
Старшина покосился на них двоих, а те в свою очередь на него.
— Вернусь к границе и проверю, нет ли там ещё кого-нибудь, — потушил окурок СССР.
— Один? — вырвалось у командира.
— Да, — отозвался коммунист. — А ты, полковник, иди и выспись. На тебе лица нет.
— Но..
— Отставить! Это приказ.
Филатов замолчал, сверля его угрюмым взглядом.
— Товарищ главнокомандующий, — неуверенно произнёс старшина. — Куда же вы... ни поев, ни поспав.. Я сейчас наших подниму. Быстро сбегают, проверят!
— Не нужно, — убрав руки в карманы пальто, ответил коммунист. — Пусть спят вдоволь, пока затишье. Кто знает, когда немцы снова бомбить начнут...
Подняв с земли свою винтовку, коммунист зевнул, оскалив зубы, и направился в сторону высотки. Оставив хмурого командира и растерянного старшину сидеть у казармы.
Филатов долго не мог уснуть, лёжа в одном положении, сложив руки под голову и смотря в потолок, если деревянные доски, лежащие друг на друге, можно было так назвать.
— Это приказ, это приказ, — тихо передразнил он СССР. — Тоже мне. Строит тут из себя героя. Можно подумать, он сам выспавшийся. Хмырь.
С одной стороны этот коммунист очень раздражал командира своим поведением, а с другой, он ведь... проявил заботу? И можно даже сказать, что похвалил. Но полковника всё равно никак не устраивало то, что он пошёл на границу один!
Проворочавшись почти всё утро в догадках, не попал ли СССР в передрягу по дороге, ближе к двенадцати он наконец-то смог уснуть. Но не успел командир проспать и двух часов, как его подняли.
— Товарищ командир, — потряс его старшина. — Пришёл в себя!
— Чт.. ка... кто куда пришёл? — продрав сонные глаза, пробубнил полковник.
— Шевченко в себя пришёл, — снова легонько потряс его Ерёмин.
Филатов разом открыл глаза и поднялся, попутно натягивая форму на рубаху.
— Что говорит? — спросил он у стоящего в дверях старшины.
— Пока ничего конкретного, — доложил Ерёмин. — Вас просил позвать.
Они оба резво вышли из землянки и направились в казарму. Всю дорогу командир всё ещё возился с формой, но подходя, Филатов поднял взгляд и замер на секунду: СССР стоял возле входа, поставив ногу на лавку и стирая с сапога грязь влажной тряпкой.
«Живой», — облегчённо подумал полковник и направился к нему.
— Долго же вы, — заметив полковника и старшину, сказал коммунист, опустив ногу. Он сверил капитана взглядом, словно проверяя, на что тот тоже посмотрел на него.
— Вы нашли ещё кого-нибудь? — решился спросить Филатов.
— Нет, — входя в казарму, отрезал Союз.
— Сейчас Витька нам и расскажет, что случилось, — открыв дверь, сказал старшина.
Зайдя в комнату, старшина, полковник и главнокомандующий увидели раненного разведчика: Шевченко сидел с перебинтованной головой, а возле него стояли несколько солдат, о чём-то спрашивая. Едва пострадавший заметил старших, как поднялся со стула и встал в стойку. Так сделали и остальные.
— Товарищ командир, — вдруг испуганно выпалил Витька.
— Что с вами случилось, Шевченко? Где вся разведгруппа? — Встав напротив него, спросил Филатов.
— Фрицы перебили, — отчеканил разведчик.
— Как перебили? Что произошло? — ничего не понимая, спросил Филатов.
— Мы уже подходили к западной границе, как они нас окружили, — начал рассказывать солдат, а потом резко понизил голос. — Мы пока с Гришей Макаренко в засаде сидели, слышали от патрулирующих, что сам фюрер к ним должен пожаловать. Сказали, что он должен был уехать сегодня утром на рассвете. Немцы на каждом углу поставлены. Везде охрана, мины, не пройдёшь. Мы не знали и сунулись, а они тут как тут.
— Ты точно ничего не путаешь? — серьёзно нахмурился командир.
— Точно, — кивнул разведчик. — Я же немного знаю немецкий. Своими ушами слышал. Третий Рейх у них был.
Командир со старшиной переглянулись. Стоило полковнику посмотреть на СССР, его передёрнуло. Карие глаза коммуниста будто наполнились раскалённой лавой, а лицо перекосило от злости. Союз сжал кулаки и рывком метнулся из казармы, заставив всех вздрогнуть.
— А как же ты жив остался? — тихо спросил Ерёмин, всё ещё косясь на выход.
— Так меня гранатой вырубило, товарищ старшина, — взялся за голову Витька. — Я только взрыв и помню, с поля до кустов дополз, потом отключился. Немцы только чудом не заметили.
— Ничего не понимаю, — растерянно уставился в пол Филатов. — Мы сегодня были на границе и там ни одного фрица не встретили.
— Наверное возле вождя своего столпились, — сдержался от плевка Ерёмин. — Охраняют гниду.
— Что вообще забыл сам Третий Рейх в зоне боевых действий? — продолжал говорить вслух свои мысли командир.
— Может замышляют чего... — задумчиво ответил старшина. — Знать бы, что у него на уме, уже бы давно войну выиграли. Да и нам ли спрашивать? У нас тут сам СССР.
— Спасибо вам, товарищ командир! Если бы не вы, я бы тут не сидел... — поблагодарил солдат.
— Отдыхай, Шевченко, — полковник вздохнул, поднялся и пошёл на выход следом за коммунистом, но задержался в дверях. — Нужно будет послать наших на поиски. СССР сказал, что никого не нашёл, но может быть где-то остались тела. Пусть прочешут территорию.
— Есть! — отчеканил Ерёмин.
— Товарищ старшина, — наблюдая за командиром, тихо произнёс Витька.
— Я вот думаю, что надо доложить куда-нибудь повыше. Третий Рейх как никак.
— Да куда уж выше, Шевченко? — вздохнул старшина, потрепав его по плечу. — Если не СССР, то только товарищу Сталину.
Филатов вышел из казармы, ища глазами коммуниста, но тот словно исчез. Полковник забрал автомат из землянки и отправился на высотку, надеясь увидеть его там. И он не ошибся. Не доходя до высотки несколько метров, он услышал выстрел. Следом ещё один. И ещё. Командир сошёл с тропинки и спустился по пролеску, ища источник звука.
СССР стоял напротив большого дерева и яростно стрелял по банкам, висевшим на верёвке на ветках. Филатов сократил расстояние между ними и осторожно приблизился к нему, не доходя одного метра.
— Това..
— Убирайся отсюда! — яростно прорычал СССР, продолжая выстреливать по несчастным банкам.
Полковник закусил нижнюю губу и сжал ремень автомата покрепче, оставшись стоять на месте.
— Ты слышал, что я сказал? — резко повернулся к нему коммунист. Полковник вздрогнул. — Немедленно убирайся отсюда и оставь меня в покое!
— Почему вы так злитесь? — вырвалось у Филатова.
— Почему? — расширил глаза коммунист. Его взгляд стал безумным. — Что за очередной дебильный вопрос!? Если бы не ты со своим раненным, то я бы не покинул границу и убил бы врага народа!!!
— Да кто же знал, что он там окажется? По-вашему я должен был оставить его умирать? — рассердился капитан. — Неужели человеческая жизнь совсем ничего для вас не значит?
— Одна жизнь в обмен на тысячи, — прорычал Союз. — Ты вообще понимаешь, что говоришь?
— Я то понимаю, — посмотрел на него исподлобья злой Филатов. — А вы похоже не совсем...
— ДА КАК ТЫ СМЕЕШЬ? — выкрикнул СССР.
— С ЧЕГО ВЫ ВООБЩЕ ВЗЯЛИ, ЧТО СМОГЛИ БЫ УБИТЬ ТОГО, КТО ТАК ХОРОШО ОХРАНЯЕТСЯ? — перекрикнул его полковник. — НЕМЦЫ РАЗБОМБИЛИ ВСЮ РАЗВЕДГРУППУ, А ПОЙМАТЬ ОДНОГО ИМ НЕ СОСТАВИЛО БЫ БОЛЬШОГО ТРУДА!!! ИЛИ ВЫ ДУМАЕТЕ, ЧТО НАСТОЛЬКО ОТЛИЧНЫЙ БОЕЦ? ОДИН ПРОТИВ СОТНИ? Я ТО ДУМАЛ, ЧТО ВЫ ХОРОШИЙ ЧЕЛОВЕК, НО РАЗ ВЫ НАСТО-О-ОЛЬКО БОЛЬНЫ ПОИМКОЙ ТРЕТЬЕГО РЕЙХА, ЧТО ГОТОВЫ ЖЕРТВОВАТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКИМИ ЖИЗНЯМИ И СВОЕЙ В ТОМ ЧИСЛЕ, ТО БОЛЬШЕ МНЕ С ВАМИ РАЗГОВАРИВАТЬ НЕ О ЧЕМ. Можете отправить меня под расстрел, но пусть я буду тем, кто сказал вам правду в лицо, а не поджал пятую точку при виде вас!
Филатов резко крутанулся на месте в порыве злости и направился к части, оставив обескураженного и одновременно оробелого СССР стоять на месте с опущенной винтовкой.
Несколько дней подряд командир провёл у себя, не выходя на улицу. Всё это время злость не покидала его. Как так можно? Бросить умирать своего, лишь бы сунуться под пулю! Всё же тогда коммунист сказал правду... на войне есть только плохие и хорошие солдаты, но.. никак не люди. Наверное, если Филатов поступил по совести, то он плохой боец. Пусть так, но зато его совесть остаётся чистой, а тот, кто готов оставить человека умирать, ради неуловимой цели, пусть держится от него подальше.
Все эти дни полковник буквально ждал, когда дверь откроется и его выволокут лицом к стенке, приставив к затылку дуло и спросив про последнее желание. Но ничего такого не произошло. В какой-то момент земляные стены начали на него давить и командир, дождавшись ночи, наконец-то вышел на улицу.
Ночь была спокойной. Впервые за всё время нахождения здесь Филатов не слышал ни взрывов, ни выстрелов. Лишь крики сычей и стрекотание насекомых. Красота! Поздоровавшись с дозорными, он сделал круг вокруг части и направился к реке развеяться. Он был у реки всего лишь один раз жарким днём. Ночью там должно быть довольно свежо.
Не успев дойти до реки несколько метров, он уже увидел знакомое пальто. СССР сидел на берегу и курил. Полковник тихо выругался. Послал же чёрт! Специально вышел ночью, чтобы не наткнуться и вот тебе! Услышав шорох травы и хруст веток, коммунист резко повернулся, выпустив дым, и посмотрел на него сверху вниз. Полковник отвёл надменный взгляд и свернул, не доходя до него и отправившись дальше вдоль берега.
— Полковник Филатов, — вдруг позвал СССР. — Подойдите.
Командир остановился и в страхе вздрогнул. Что ему нужно? Ещё раз унизить? Или назначить приговор? Ну хоть на этот раз запомнил его фамилию. Филатов развернулся, направился к нему и мысленно простонал. Лучше бы он остался в части! Вернувшись и остановившись возле него, командир посмотрел на него хмурым, выжидающим взглядом.
— Сядьте, — скорее скомандовал, чем попросил СССР, смотря на другой берег.
Полковник сел на землю, уставившись на своё отражение в реке, лишь бы не смотреть на своего собеседника. СССР не спешил начинать разговор. Коммунист молчал, медленно потягивая сигарету. Это напрягало ещё больше. Командир подогнул колени и сложил на них руки. Что он от него хочет? Почему молчит? Зачем позвал? Помолчать?
— Довольно приятная ночка, — выпустив дым, вдруг сказал в воздух Союз.
— Кому как, — буркнул Филатов, решив не растягивать разговор. — Зачем вы меня позвали, товарищ главнокомандующий? Чтобы снова унизить?
Союз нахмурил брови и посмотрел на него. Командир не выдержал и бросил в его сторону быстрый взгляд.
— Я, — СССР потушил окурок, — подумал над твоими словами и.. ты был прав.
— Что вы сказали? — Командир развернулся к нему, раскрыв рот. Он не ослышался? Зазнайка СССР признал свою ошибку? Да быть такого не может.
— Что слышал, полковник, — посмотрел на него коммунист. — Не стоило мне тебя недооценивать.
Внутри у полковника что-то ёкнуло. Неужели СССР правда наконец-то сказал что-то хорошее? Может всё-таки не такой он и хмырь, каким пытается показаться?
— Приятно знать, что вы наконец-то оценили по достоинству и услышали меня, — ухмыльнулся Филатов, подобрав с земли маленький камень и кинув его в реку.
— М-да, — проводив взглядом камушек, произнёс СССР. — Очень смело было с твоей стороны наорать на главнокомандующего. Ну или глупо...
Союз усмехнулся, а полковник залился стыдливым румянцем.
— Прошу меня простить за это, но только так я смог до вас достучаться, — выдал Филатов.
— Не извиняйся, — устремив ясный взор в реку, приподнял уголки губ СССР. — Ты всё правильно сказал. А я сильно погорячился.
Филатов усилием воли сдержался от того, чтобы снова открыть рот. Коммунист первый раз за всё знакомство с ним улыбнулся. Командир молчал и лишь таращился на главнокомандующего, не веря своим ушам и глазам. Что происходит? Это точно тот СССР, которого он знает? Или за несколько дней его успели подменить?
— Как тебя зовут хоть? — вдруг поинтересовался Союз.
— Федька, — ответил полковник.
— Только ты, Федька, смотри, — произнёс коммунист. — Я то тебя услышал, но не все старшие такие, как я. Следи за языком.
— И всё же я вам не нравлюсь, — выпятил нижнюю губу Филатов, на что Союз со смешком закатил глаза.
— Я же говорил тебе, что не подразделяю на нравится или не нравится.
— Да помню я, помню...
— А чего тогда вредничаешь?
— Я не вредничал.
— Да ну?
— Ну да.
— Вот. Опять вредничаешь.
— Да с чего вы решили?
— С того.
— И это ответ?
— Полковник Филатов, в каком тоне вы разговариваете с главнокомандующим?
— Так вы же первый начали!
***
— Ich werde ein letztes mal Fragen
(Я спрошу в последний раз), — взялся за переносицу нацист. — Wo hast du mich hingebracht?
(Куда ты меня притащил?)
— В лес, — спокойно ответил СССР, прищурившись от солнца и открыв только один янтарный глаз, с улыбкой разглядывая разноцветные деревья в пролесках.
— Das sehe ich schon
(Это я и так вижу), — поравнялся с ним Рейх. — Warum tummeln wir uns schon stundenlang mit einer idiotischen Gitarre durch den Wald?
(Почему мы уже несколько часов шатаемся по лесу с дебильной гитарой?)
— А что тебе не нравится? — посмотрел на него СССР. — Ты же сам был не в восторге от того, что я никуда не хожу кроме работы. Наслаждайся видом!
Коммунист приостановился и сорвал несколько ромашек.
— Völlig verrückt
(Совсем головой поехал), — раздражённо закатил глаза нацист, рванув вперёд.
— Ты когда-нибудь бываешь спокойным? — продолжив путь, спросил русский.
— Du wirst hier ruhig sein! Wie!
(Будешь тут спокойным! Как же!) — повернулся к нему призрак. — Wie kann man hier ruhig sein, wenn man mit jemandem aufwacht, der um fünf Uhr morgens aufwacht, um Gänseblümchen im Wald zu pflücken?
(Как тут можно быть спокойным, когда приходится существовать с тем, кто просыпается в пять утра, чтобы пособирать ромашки в лесу?)
— Всё ему не нравится, — улыбнулся коммунист.
***
— Всё ему не нравится, — недовольно произнёс Филатов. — Доложи, проследи, выследи, отправь. Я же не железный!
— Ты не должен быть железным. Ты должен уметь продумывать всё наперёд, — ответил СССР, отведя взгляд от бинокля и убирая его в чехол. — Хороший командир — это прежде всего стратег.
Коммунист поднялся с земли и стал собираться. Командир поднялся следом, отряхиваясь от грязи.
— И вообще, негоже старших бранить, — закинул ранец на плечо Союз. — Если кто-нибудь другой тебя услышит, то жди расстрела. Понял?
— Так точно, товарищ главнокомандующий, — надел автомат на плечо полковник.
— То-то же. Пойдём. Пора возвращаться, — произнёс коммунист. — А то скоро солнце сядет.
Коммунист и полковник направились к части. Филатов шёл позади, разглядывая ранец главнокомандующего. С того случая на реке прошёл уже почти месяц. Не сказать, что СССР уж сильно поменялся в отношении к командиру, но всё же стал относиться к нему намного добрее. Союз уже не сверлил его недовольным взглядом, часто разговаривал, а иногда даже брал с собой, если командир был не занят и если коммунисту нужен был напарник. Вот и сейчас они возвращались в часть с очередной вылазки к границе.
— До встречи, — попрощался и свернул в сторону высотки СССР, едва они добрались до развилки.
— Товарищ главнокомандующий, — озадачено остановился полковник. — А как же ужин?
— Я не голоден, — развернулся к нему СССР.
— Мы с вами весь день на границе проторчали и вы хотите сказать, что не голодны? — свёл брови командир.
— Полковник Филатов, — коммунист поправил винтовку. — Прекратите задавать вопросы и возвращайтесь в часть.
— Но..
— Приказ, полковник Филатов, — предупреждающе поднял палец к верху СССР. — Приказ.
Главнокомандующий развернулся и направился в сторону окопов, оставив полковника на развилке.
— Тоже мне, — недовольно проворчал Филатов, направляясь к части.
Вернулся командир как раз к тому моменту, когда полевая кухня была в самом разгаре. Солдаты толпились и рассаживались возле телеги с котлами, чтобы взять себе порцию.
— Товарищ командир, — завидев его, отдал честь старшина. — Вы как раз к ужину. Я вам место занял. Скоро вода в котле закипит!
— Спасибо, товарищ старшина, — улыбнулся Филатов, усаживаясь рядом с ним.
— Колька! Скоро там? — крикнул кому-то Ерёмин, привстав и протянув котелок.
— Почти закипел, товарищ старшина, — выкрикнул дежуривший у котла.
— Что у нас сегодня? — спросил Филатов, вытащив из вещевого мешка котелок.
— А сегодня у нас кулеш*, — улыбнулся Ерёмин, получив наконец-то свой котелок, полный супа.
— Приятного аппетита, ребята, — громко сказал Филатов, протягивая свой котелок к дежурившему.
— Приятного аппетита, товарищ командир, — донеслось со всех сторон.
— Как прошла ваша вылазка? — поинтересовался старшина, отхлебнув из ложки супа и наблюдая, как полковник забирает обратно свой котелок.
— Обычно, — пожал плечами Филатов, вдохнув ароматный пар, исходящий от котелка с супом.
— А где наш главнокомандующий? — продолжил расспрос старшина.
— Отказался от ужина, — набрав в ложку бульона, ответил командир.
— Немудрено, — слегка кивнул Ерёмин. — Я очень вами удивляюсь.
— Почему это?
— Вы единственный здесь, кто смог найти общий язык даже с СССР, — ответил старшина, засмеявшись. — Не обошли стороной и нелюдимого.
— Да ну тебя, старшина, — весело отмахнулся Филатов. — Ешь давай!
Котелок уже успел опустеть, а вот переживания так никуда и не ушли. Полковник ковырялся ложкой в пустой крышке, думая про коммуниста.
«Интересно, где он?» — подперев голову рукой, спросил сам себя Фёдор.
— Ну чего ты так долго? — вдруг крикнул дежурный Колька солдату, идущему со стороны реки с большим котлом в руках.
— Да я.. пока его мыл... чуть в реке не утопил... — переводя дыхание, донёс до телеги котёл солдат. — Здоровый, зараза! Благо там главнокомандующий бельё стирал. Помог мне из воды его вытянуть.
— Ну ты даёшь, — залив в котёл воды, засмеялся Колька и ещё несколько солдат.
Филатов поднялся, взял с земли вещевой мешок и свой котелок.
— Куда же вы, товарищ командир? — растерянно спросил Ерёмин. — Сейчас же ещё чай будет!
— В другой раз, — отмахнулся полковник, закинув на спину мешок, подойдя к дежурному и протянув ему котелок. — Налей-ка мне Коля ещё супа.
— Так точно, товарищ командир, — дежурный забрал у него котелок и через секунду он был полон.
— Спасибо, — Филатов тепло улыбнулся и забрал из его рук котелок, закрыв его крышкой и направившись в сторону реки.
Солнце уже наполовину село. В лесах появился вечерний туман, медленно стелющийся пеленой с высоток к реке. Рассекая ногами мокрую траву, полковник вышел к берегу реки и осмотрелся: было довольно тихо и безлюдно. Командир взял уже нагревшийся котелок в одну руку, а другую приставил ко лбу, прищуриваясь и присматриваясь. Вдруг ему на глаза попалась белая рубаха и ещё несколько вещей, лежащих не так далеко от него. Он подошёл к ним и, поставив суп на песок, пощупал белую рубаху и знакомое пальто.
«Сухие», — настороженно смутился командир, выпрямившись и вытянув голову в поисках пропажи.
Вдруг в воде раздались громкие брызги и из неё кто-то вынырнул. Филатов испугано отошёл назад, уставившись на когда-то ровную гладь воды: в реке находился СССР. Коммунист вынырнул, стоя в воде по пояс, вытер лицо руками, убрав лишнюю воду и потянулся до хруста в спине. Филатов нервно сглотнул подступивший к горлу ком, то ли от облегчения, то ли от страха, и уставился на него: подтянутое, довольно высокое, слегка накаченное тело, широкая спина. Весь СССР в целом, с его веснушками, постоянной хмуростью, строгими чертами лица, карими глазами и непослушными волосами орехового цвета, выглядел довольно неплохо, правда, если с ним не разговаривать...
Коммунист, смотревший на другой берег, вдруг замер и резко обернулся, увидев застывшего на месте командира. Союз нахмурил выразительные брови.
— Полковник Филатов, — серьёзным тоном обратился к нему СССР. Филатов перевёл взгляд с его тела на него. — Я же приказал вам возвращаться в часть. Что непонятного было в моём приказе?
— Я.. а.. эм, — подавился воздухом полковник. СССР направился на берег. Командир, увидев это, резко отвернулся, метая взгляд от дерева к дереву. — Я выполнил приказ и вернулся в часть.
— Что-то я не вижу, — выйдя на берег и накинув на себя пальто, ответил коммунист. Пока он застёгивался, его взгляд упал на котелок, лежащий рядом с рубахой. — А это что?
Командир мельком взглянул на него, удостоверившись, что он прикрылся, и повернулся к нему.
— Это вам. Ужин.
Коммунист поднял горячий котелок с земли и осмотрел его, а потом томно взглянул на полковника.
— Вам видно устав не писан, да, Филатов?
— Я ничего не нарушил, — тихо ответил командир.
— Эх ты, Филатов, Филатов, — коммунист развернулся к реке и уселся на землю, раскрыв котелок. Филатов поравнялся с ним и тоже присел на песок. — Сам-то ел? — посмотрел на него коммунист.
— Ел, ел, — тепло улыбнулся полковник, наблюдая за тем, как главнокомандующий ест ложку за ложкой.
— Спасибо, — поблагодарил его СССР, протянув котелок обратно. Уже успело стемнеть.
— А говорили, что не голодный, — убрав котелок в мешок, сказал командир. — От супа и капли не осталось.
— Когда же ты уже начнёшь слушаться приказов? — откинув голову назад, в воздух произнёс коммунист.
— Когда вы начнёте нормально питаться и спать хотя бы в казарме, а не на траве или в окопе, — хмыкнул полковник.
— Зачем тебе это? — наклонив к нему голову и достав из кармана пальто сигареты, спросил Союз. — Зачем прибился ко мне, а, Филатов? Почему стороной не обходишь, как старшина и остальные?
— Потому что я не старшина и не остальные, — сумрачно ответил командир. — Что хорошего в том, чтобы всё делать в одиночку?
— Когда ты один, то тебя никто не держит, — прикурив, ответил коммунист. — Полагаешься на себя и свои силы.
— И что же в этом хорошего? — сощурился Филатов: сигаретный дым лез в глаза.
— Во всём есть что-то хорошее и что-то плохое, — убрав сигарету в другую руку, ответил Союз. — Так ты мне не ответил. Зачем возишься со мной?
— Я так захотел, — произнёс командир.
Союз молча затянулся и посмотрел на воду. Фёдор тем временем смотрел на него. Он не ждал ответа и не пытался обратить на себя внимание, нет. Он просто любовался. Ему редко удавалось увидеть расслабленное лицо СССР. Обычно коммунист либо хмурился, либо его лицо было безжизненным, а глаза ледяными. Полковник наблюдал за тем, как он медленно опускает недокуренную сигарету в воду, туша и выбрасывая её неподалёку, как он снова опускает руку в воду и... брызгает в него!!!
— Каког... Что вы делаете? — вытирая мокрое лицо, сердито спросил у него командир.
Главнокомандующий медленно повернул к нему голову и расплылся в злорадной улыбке:
— Я так захотел.
Филатов часто заморгал, а потом поднялся и провёл рукой по водной глади, обрызгав СССР. Союз растерянно посмотрел сначала на своё мокрое пальто, потом на него.
— Что вы себе позволяете, полковник Филатов? — он тоже поднялся с земли, откидывая в сторону сигареты.
— Разве это было не заслуженно? — нелепо улыбаясь и попятившись назад, спросил командир. Его сапоги уже начали касаться воды.
— Нет! — пошёл на него коммунист. — А вот это заслуженно!
Он тоже встал ногами в воду и нагнулся, став брызгаться в своего «противника». Филатов не растерялся, зайдя в воду по пояс и нанося ответный удар. Это было довольно весело и продолжалось почти полчаса. Они оба были словно дети, не знающие, что такое боль и смерть. Что такое война. Командир первый раз видел, чтобы СССР так смеялся. От его смеха хотелось смеяться самому и он смеялся. Они смеялись вместе, бегая друг от друга и наоборот, поливаясь с ног до головы. Но всё когда-нибудь заканчивается. Они оба выдохлись.
— Прекращай, — переводя дыхание, медленно приближался к нему коммунист.
— Вы первый, — сквозь сбившееся дыхание ответил Фёдор. Он стоял по колено в воде и был весь мокрый. Одежда противно липла к телу и стала тяжёлой. Коммунист же был совсем у берега. Его ноги едва касались воды, но пальто было насквозь мокрым. — Сдавайтесь!
— Ещё чего? — убирая лишние волосы с лица рукавом, ответил СССР. — Где это было видано, чтобы главнокомандующий сдавался полковнику?
— Ах так? — поднял брови командир.
Он пошёл на него, набрав в руки воды, но.. вот неудача! Он запнулся и полетел спиной в воду. В последний момент его схватили за руку и он повалился в другую сторону.
— Ох, — Филатов открыл глаза и медленно поднял голову.
Но лучше бы он этого не делал. Его щёки мгновенно вспыхнули, а глаза расширились: он лежал на СССР, упираясь руками в его грудь. Сердце забилось в бешеном ритме, а в горле резко пересохло. Коммунист мягко повертел головой и открыл глаза, встретившись с глазами полковника. Оба лежали неподвижно, смотря друг на друга и не решаясь отвести взгляд. Первым очнулся СССР, неловко спросив:
— Ты как, Филатов? Живой?
— Д-да, — Филатов спрыгнул с него, протянув ему руку. — Прошу меня простить за это.
— Забудь, — схватился за руку и поднялся Союз. — Главное, что цел.
Они оба молча вышли на берег и собрали свои вещи. Между ними повисла неловкая тишина.
— Я возвращаюсь на высотку, — произнёс Союз, закатывая рукава мокрого пальто. — Надеюсь, что на этот раз ты выполнишь приказ и вернёшься в часть, Филатов?
— Есть вернуться в часть! — отозвался полковник.
— Доброй ночи, — направившись в другую сторону от него, произнёс коммунист.
Командир долго смотрел ему вслед, а потом направился в часть.
— О Господи, — в панике выкрикнул старшина, едва на пороге землянки показался промокший насквозь полковник. — Что с вами произошло, товарищ командир?
— В реку упал, — соврав, буркнул Филатов, швырнув мокрую рубаху рядом со страшиной. Ерёмин подпрыгнул на стуле от неожиданности. — Не могли бы вы, товарищ старшина, попросить кого-нибудь выдать мне сухую одежду. И оставить меня. Я очень устал за день.
— Конечно, — расстерянно кивнул Ерёмин. — Сейчас сделаем.
Уже лёжа в постели, Филатов долго не мог уснуть. Он крутился из стороны в сторону, прокручивая в голове события на речке. СССР не шёл у него из головы. Сегодня столько всего произошло! От голого до лежащего под ним Советского Союза. Как же полковнику было стыдно! Но одновременно с этим было и другое чувство. Что-то тёплое растекалось внутри него, стоило только вспомнить эти пронзительные карие глаза, смотрящие на него и находящеся так близко. Наверное если бы ему предложили пережить сегодняшний вечер ещё раз, он бы с радостью согласился. Только бы ещё раз оказаться к нему так близко, как сегодня.
В землянке тускло горел фонарь. Филатов отвернулся от него, прикрыв глаза. Спать не хотелось.
***
