Конец - это новое начало

      Поздний вечер. Я устраиваюсь на кровати с книгой, но как ни старается, сосредоточится на тексте абсолютно не выходит. Какая-то навязчивая мысль проникла в голову необъяснимой тревогой и предчувствием чего-то страшного. Это словно червь, что медленно прогрызает себе ход внутрь черепа, а после обвивается вокруг мозга, закрепляясь на нём своими маленькими лапками. И всем телом этот самый червь вырабатывает токсичное вещество, отравляющее разум и погружающее рассудок в вечное безумие. Звук телефонного уведомления отвлекает меня от чтения, заставляет взглянуть на экран мобильного. Пропущенный вызов от отца недельной давности. Запоздалое напоминание о том, что мне нужно чаще обращать внимание на других людей. Периодами я отключаю телефон на неопределённое время, чтобы побыть в одиночестве, подумать о чём-либо. Это помогает сосредоточиться и не отвлекаться на глупости вроде социальных сетей. Не решаюсь перезвонить, даже не прикасаюсь к телефону. Но чувство тревоги нарастает с геометрической прогрессией. В этом есть что-то странное. Несколько минут я всячески стараюсь игнорировать уведомление, сосредотачиваюсь на книге в руках, но мысли так или иначе возвращаются к пропущенному звонку. Почему сейчас? - Вот ведь чёрт! - Выругался и одним резким движением схватил телефон с прикроватной тумбы. Нахожу отцовский номер в списке контактов, но колеблюсь ещё минуту, прежде чем позвонить. Бесконечно длинные гудки и тишина на другом конце. Я молюсь всем несуществующим Богам, чтобы трубку никто не поднял. Пускай это окажется какой-то глупой ошибкой. А завтра перезвоню Вики и спрошу, почему отец вообще звонил. Узнаю, как там её диплом, и собирается ли сестра приехать в ближайшее время, как обещала. Ведь я уже составил план отдыха и список тех мест, куда свожу Вики в первую очередь. - Алекс? - Уставший и совсем опустошённый голос из динамика телефона, такой тихий, что я даже не сразу слышу его. Трудно подобрать слова после стольких лет, поэтому всё, на что меня хватает - это сухое "привет". Вновь тишина и молчание, нарушаемое только треском из-за весьма дрянной телефонной связи. Отец хочет что-то сказать, но не решается, словно боясь озвучить вслух нечто ужасное, ведь тогда окажется, что это правда, а не кошмарный сон. Где-то на задворках сознания появляется догадка, но отрицание защищает здравый смысл от неминуемого погружения в пучину отчаяния. - Вики... - отец всхлипывает, борясь с эмоциями, а голос неподдельно дрожит, - её больше нет... Впервые мне совершенно нечего сказать. Просто молчу, не в силах поверить, что это действительно происходит. Нет, здесь какая-то ошибка. Моя сестра жива, она в порядке и вот-вот приедет в Швецию, чтобы увидеться. Но жестокая реальность вторгается в фантазию скорбным голосом отца и слезами, стекающими по моим собственным щекам. - Когда похороны? - Не слышу сам себя. В трубке молчат. Оглушающая тишина сводит с ума, вынуждает перекрикивать её, срывая голос. Последним ударом ножа по сердцу становится безжалостный ответ: "похороны были пять дней назад". Я тряхнул головой, в тщетной попытке прогнать нахлынувшую боль. Повторил шёпотом последнее предложение, но его смысл предательски ускользал. Страшно. Холодно. Одиноко. Всё происходящее кажется неправильным, какой-то уродливой, искажённой проекцией действительности, созданной руками безумца. Я лишь отвечаю, что скоро приеду, а после бросаю трубку, полностью отдаваясь во власть эмоций. Не рыдаю и не падаю на пол в истерике, а только сижу на кровати с совершенно пустым взглядом. Моя Вики, моя маленькая сестричка умерла. Разве это может быть правдой? Давно, казалось бы, в совсем другой жизни, всё было иначе. Мама погибла, оставляя двоих детей с отцом, который едва ли оправился после утраты. Но он старался изо всех сил, чтобы и Вики, и я росли как обычные дети, чтобы наши жизни не были искалечены этой невосполнимой потерей. Я держался, душил в себе любое проявление слабости, какого бы это не стоило мне труда, в отличии от сестры, потерявшейся в лабиринте своего горя. Когда Вики в очередной раз приснился кошмар, когда она вся в слезах пришла ко мне в поисках утешения и понимания, я решил, что сделаю всё возможное, только бы вернуть сестре покой. И сделал. Вот только сберечь, увы, не смог. Всю жизнь считал себя старшим братом, в чьи обязанности входила забота о Вики. Всего одна работа, но и с ней я не справился. Слёзы снова обожгли кожу. Предатель. Сбежал из дома, пойдя на поводу собственного эго, бросил сестру, перестал общаться с отцом, а теперь поплатился за содеянное. Кажется, к горлу подступила тошнота. Я согнулся в приступе кашля, чувствуя, как мои собственные пальцы сдавливают шею. Вики не должна была платить за мой эгоизм, она ведь не сделала ничего плохого... ничего.

***

- Полегче, Джо Луис, череп мне не проломи. - Алекс хватает сестру за запястья, скручивая их у неё за спиной. Девочка вырывается, но безуспешно. Она что-то обиженно бормочет, успокаиваясь, и лишь тогда Александр отпускает затёкшие руки. Вики делает несколько шагов назад и падает на кровать, устремляя задумчивый взгляд в потолок. Мальчишка осторожно садится рядом, на самый край. Он молчит, прекрасно понимая, что сестру нет смысла спрашивать, она расскажет сама. Так и происходит. - Джоан просто меня использовала. - И поэтому с кулаками ты набросилась на меня? Что, бесит, когда я оказываюсь прав? Вики ничего не отвечает, продолжает смотреть в потолок, но Александр чувствует её обиду, будто это происходит с ним самим. Он ведь предупреждал, что дружить с этой Джоан не стоит, а теперь сердце его сестрёнки вновь разбито очередной гнусной "подружкой". Девочки, порой, бывают друг с другом слишком жестоки. - Алекс, ты помнишь маму? Он помнил, но совсем смутно. Образ матери размыт в воспоминаниях, и почему-то для себя Александр решил, что Вики очень на неё похожа. По сути, сестра и стала воплощением погибшей мамы. Наверное, так было немного проще смириться, проще начать жить дальше, не оглядываясь на прошлое. Девочка продолжила говорить: - я почти не помню. Думаю, что она часто улыбалась и была очень доброй. А ещё пекла вкусное шоколадное печенье. Не было никакого печенья. Но Александр промолчит. В очередной раз он ничего не возразит и не скажет. Пускай Вики помнит что-то хорошее, даже если это только плод её воображения. Зато мама там жива. Встаю с кровати и подхожу к окну, всматриваюсь в глубокое ночное небо, усыпанное мириадами звёзд. С утра я сяду на первый же рейс до Штатов и улечу домой. Только предупрежу об этом Фредерика. Приветствие с отцом выходит каким-то неловким. Я практически сразу сажусь в машину и уезжаю на кладбище, всё глубже погружаясь в себя. Нужное место нахожу быстро, но взглянуть на надгробие не позволяет страх. Я ещё не смирился, не отпустил сестру. Слишком больно, и эта боль мне уже знакома. Вначале кажется, будто ты можешь вынести её, а на деле оказывается, что не можешь. Чувство вины, пробудившееся с восходом солнца, с каждым часом, с каждой минутой становилось сильнее. И какой же я после этого брат? Не смог быть рядом с Вики, не смог попрощаться с ней, чёрт, ведь даже на похороны не приехал. Не знал, не успел, ошибся дорогой, какая теперь разница! А что, если бы я был рядом? Может тогда Вики и не села бы в ту машину? Может быть... нет ничего более трагичного в жизни, чем абсолютная невозможность исправить то, что ты уже сделал. Дотрагиваюсь до могильного камня. От него веет холодом и одиночеством. Такое гнетущее чувство полного отчаяния, которое даже крик заглушить не способен. Нахожу в себе мужество и поднимаю взгляд. Уокер... Ну точно, это я ведь сменил фамилию, а не Вики. За долгие годы привыкаешь к новой личности, она срастается с тобой, становится неотделима. "Не уходи смиренно, в сумрак вечной тьмы, пусть тлеет бесконечность в яростном закате". Улыбаюсь, но как-то совсем печально. - Ты присвоила себе мою эпитафию, сестрёнка. - Практически шепчу эти слова. Они исчезают вместе с холодным ветром, вместе с лучами солнца, скрывающегося в пушистых белых облаках. Жаль, что боль не уходит, она лишь сильнее сжимает оковы, что якорем тянут на самое дно. Проходит ещё несколько дней. Расследование гибели Вики движется вперёд, но никакой чёткой информации полиция нам не давала. Только размытые и туманные ответы. Я никуда не уехал. Сегодня отцу позвонили из участка. И было бы лучше, если б ему ничего не говорили. Вики убили. И это было спланировано. Помимо звонка, полиция также отправила письмо, которое я уже перечитал чуть ли не сотни раз. Старался найти хоть что-то, какую-то нестыковку, зацепку, что угодно. Случайно ли выбрана жертва? Что могло произойти? Кому помешала обычная студентка, едва защитившая диплом? Прокручивал все эти вопросы в голове, но так и не находил никакой связи, ни малейшего намёка. Уцепиться не за что. Я открываю настежь окно, впуская в запертую комнату прохладный воздух. Казалось, что в происходящем вообще нет никакого смысла. Дышать становится невыносимо трудно, глаза вновь обжигает. Ещё недавно я разговаривал с сестрой по телефону, мы смеялись и строили планы на ближайший месяц, а теперь осталась лишь пустота и боль, терзающая душу днём и ночью не переставая. Во время общения Вики не вела себя странно, её ничего не беспокоило. Мы ведь близнецы, я бы почувствовал... ведь почувствовал же? На самом деле кажется, что это просто слова, нужные для утешения, а на деле я сильно накосячил, упустил что-то важное. И сейчас упускаю. Вновь перечитываю письмо, но слова по-прежнему не имеют никакого скрытого смысла. Тогда решаю, что узнать подробности придётся самому, а для этого необходимо наведаться в полицейский участок. Я найду того, кто это сделал, узнаю правду, и виновные заплатят. Это не вернёт сестру, но так она, хотя бы, сможет уйти спокойно. Буду помнить, и эти болезненные воспоминания станут моим наказанием... или спасением. В участке ничего не сказали, разумеется. Дело всё ещё не закрыли, но вовлекать в расследование третьих лиц – это не по правилам. Вот только молодой офицер слишком недооценил мои способности добывать информацию. Я разговорил парня, явно скучавшего за рутинной бумажной работой. Отвлёк, будто бы просто общаясь на совершенно разные темы. По крупицам собирал информацию, которой располагала полиция. В этом деле главное – отделись зёрна от плевел. Если действовать грамотно, то оппонент и не заметит, в какой момент его обвели вокруг пальца. Слезливая история, и вот неопытный офицер сам передаёт мне в руки листочек с номером машины. - Спасибо, рад, что хоть у кого-то здесь есть сердце. – Улыбаюсь со всей искренностью, на которую только способен. Офицер кивает и прощается. Ехать в прокат уже поздно, так что я решаю отложить расследование до завтра, а сам возвращаюсь домой. Отец немного отошёл от скорби, но по-прежнему выглядит подавленным. Мне пришлось засунуть свою гордыню подальше, в надежде, что это поможет найти общий язык с последним кровным родственником. Горе сближает, а переживать его с кем-то всё же легче, чем совсем одному. - Пап, я купил нам рыбу на ужин. – Я ставлю пакеты на кухонный стол. Отец молчаливо поднимает глаза и, улыбнувшись, одобрительно кивает мне. Слово за слово, стандартные вопросы, вот и весь разговор. Не хочется говорить о чувствах, я не привык открываться кому-либо. Даже Вики не знала всего. Ей попросту это было не к чему. Не хотелось мне, чтобы она лишний раз беспокоилась. - Я забыл закрыть окно в комнате, сейчас вернусь. – Выхожу с кухни и направляюсь к лестнице. Звонок в дверь на секунду задерживает меня у ступенек, но открывать не тороплюсь, а лишь скрываюсь в ванной, совершенно забыв об открытом окне. Вижу только, как отец поспешно идёт к входной двери. Из-за шума воды голоса из коридора превращаются в неразборчивую речь, но я уверен, что один из них принадлежит девушке. Быстро вытираю руки и выхожу. Точно, молодая девушка, примерно ровесница, стоит под руку с мужчиной. Так странно, но её глаза кажутся знакомыми, будто я уже видел их. Незнакомка улыбается, и почему-то эта улыбка выглядит слишком настоящей, слишком волнительной. И она предназначена только мне. - Александр, верно? Вики рассказывала о Вас. Вы с ней очень похожи. – Девушка говорит практически зачарованно, не отводя от меня взгляда любопытных глаз. И в этот момент чувствую, как сердце отвечает, начинает биться чаще, словно пытаясь предупредить, сказать нечто очень важное, на что я не обратил внимания. Моргаю несколько раз, прогоняя навязчивые мысли и отвечаю глупым сарказмом. Оправдываю себя тем, что это реакция на упоминание о сестре. Но ведь однажды предчувствие меня не обмануло, быть может и сейчас… Незнакомка представляется подругой Вики, но я не могу вспомнить никакую Хлою. Будь они соседками, то я бы знал. Сестра рассказывала мне обо всех своих друзьях и знакомых, что так или иначе играли роль в её жизни. Тогда каким образом моя память умудрилась пропустить Хлою? В голове прокручивались записи разговоров, фотографии, сообщения. Попутно я слушал рассказы незнакомки, сравнивая их с реальностью, и это окончательно загоняло в тупик. Многое знал и помнил, но эта девушка выбивалась из общей картины. В её словах была логика повествования только тогда, когда речь шла о Вики, но любое упоминание самой Хлои не складывалось. Оно было каким-то чуждым, будто и вовсе не часть прошлого. Чётко осознаю необходимость привести мысли в порядок, иначе паранойя захватит власть над повреждённым разумом, а потому отворачиваюсь к окну. Память о сестре жива, вот только отдаётся в сердце мучительной острой болью, терпеть которую с каждым днём становится всё труднее. За окном проезжает соседская машина, и перед глазами появляется картина аварии. Я не был свидетелем, но воображение, порой, бывает даже слишком реальным. Слышу свист шин, потерявших сцепление с дорогой, чувствую запах дыма, кожей ощущаю прикосновение ветра. Нет, это слишком. Опять моргаю, возвращая себя в реальность. Оборачиваюсь на отца, затем на странную парочку. Мужчина едва ли выглядит хоть немного заинтересованным, в отличии от девушки. Она с упоением рассказывает истории, слушает и слишком уж часто косится на меня. Замечаю это, но помалкиваю, складывая в голове определённый пазл. К моему сожалению, в этой картине не хватает нескольких кусочков. - Вики говорила, что вы очень давно не виделись. Учёба за границей? – Хлоя вновь пытается заговорить со мной. И меня это совершенно не устраивает. Преследующее чувство вины ещё прочнее закрепляется в голове. А ведь правда. Уехал. Оставил. Не смог спасти. Сбежал, поджав хвост, и вот к чему это привело. Но поддаваться отчаянию нельзя, а потому всё же нахожу силы ответить: - да, верно. В попытке восполнить недостающие пробелы, я обращаюсь уже непосредственно к незнакомке. Выдумываю профессора Коллинза, о котором, разумеется, Вики никогда не говорила. Эта фамилия принадлежит парню с парковки продуктового. Удивительно, но Хлоя не купилась. Сказала, что никогда о нём не слышала, тем самым опять возвращая меня в самое начало. С этой девушкой что-то не так, вот только что именно? Ни один из вопросов, ни одна проверка не оправдала себя. Но, с другой стороны, отсутствие результата – это ведь тоже результат. Я только понимаю, что необходимо поговорить с руководством университета, где училась Вики. Есть вероятность, что искать нужно именно там. - Боюсь, нам уже пора. Спасибо, что пригласили. – Мужчина (имя которого я не запомнил) поднимается из-за стола и увлекает Хлою за собой. Она покорно идёт следом, но останавливается у порога. Затем, совершенно неожиданно, подходит совсем близко. Я не был готов и не успел отойти, стоял как вкопанный, не шевелясь и дыша через раз. Обращаю внимание на взгляд девушки. Я не ошибся, её глаза точно такие же как у меня, такие как у Вики. И дело не в цвете, совсем нет. Они так же блестят и так же выражают всю глубину переживаемых эмоций. Это не может быть совпадением. Так не бывает. - Уверена, что Вики ждала, когда ты вернёшься домой. Она была бы рада вновь увидеть тебя и обнять. Вы были очень близки когда-то, близки и теперь. Её смерть — трагедия, но такое случается. Это не конец, я уверена. Удачи тебе, Александр. Последние слова вынуждают стоять смирно ещё какое-то время. Теперь мысли в голове перепутались окончательно, превратились в неясную паутину чего-то совершенно бессвязного. Я выдёргиваю из контекста какие-то отдельные нити, но они кажутся безумными. Всего на секунду, на одно мгновение мне показалось, что передо мной стояла моя маленькая Вики.