Что ты делаешь здесь?

Постоянно ходить к нему одному было бы слишком эгоистично, дети тоже хотели повидать своего отца, а Союз их. Он очень волновался за своих отпрысков, спрашивал у меня, приведу ли я их в следующий раз и я пообещал что да, а значит обещание свое нарушить не мог, пусть мне и очень нравилось сидеть с ним наедине, общаться о чем-то своем без посторонних криков или возгласов. В ситуации с детьми, я был уверен, они не дадут мне поговорить с будущим мужем, у них полно вопросов к отцу и просто детского интереса к ситуации, так что.. Пожалуй придется просто слушать, о чем они там разговаривают, что тоже является неплохой перспективой, ну, намного лучше, чем просто сидеть в сторонке. Все не было настолько печально, как я предполагал, но все таки не весело. Я сидел рядом с Союзом, пока дети, окружавшие его, задавали ему разные вопросы и просто с ним общались на разные темы. Спрашивали про ситуацию, в которой их отец оказался и про то, как он получил ранение. Естественно тот не описывал все так, как описал мне, выражал все более мягко и такое ощущение что пытался скрыть от них все плохое. Возможно, так и было, я никогда особо не занимался детьми, тем более не был отцом, по этому не знаю, насколько это правильно, но подобный метод я, все же, не одобряю. Думаю, дети должны сразу знать, что было тогда, во время войны, но лезть я не буду, потом поговорю с ним отдельно, когда будет возможность. - Знаете, на самом деле так смешно общаться с Рейхом. Он маленький, только только начал расти, как ребенок, детским детским голоском обсуждает со мной политику. Это до войны было. Забавно, на самом деле, общаться с ребенком на такие темы, слегка смешит и мне кажется это его очень обижало, но сейчас это не важно. Общались мы неплохо до войны, я, возможно, даже начинал ему немного доверять, хотя опасения были и были не зря. Предал он меня и пусть я этого ожидал, все равно неприятно и порой даже обидно быть преданым своим, казалось бы, другом. - Именно в этой теме Союз был особо откровенен в принципе, рассказывал детям о своих переживаниях и сожалениях, о том, что на самом деле ожидал чего-то подобного от Рейха, но все таки было очень неприятно. Эх, мне бы тоже было неприятно, если бы со мной так поступили. Но.. Со мной некому так поступать. Или.. Союз. В принципе, только Союз мог задеть меня как-то, на остальных было более менее все равно. Я не знаю, на что он способен, но по моему он любит меня сейчас. Или нет? Ну.. Я не думаю, что он бы поступил так подло и бросил бы меня просто так. Просто так.. А если я уже что-то натворил? Что-то такое, что расстроило Союза и он больше не хочет со мной общаться? - Аме, ты чего с таким лицом сидишь? Что-то случилось? - Из раздумий о самом плохом, что я мог представить меня вывел голос Союза. Дети тоже с беспокойством смотрели на меня, замолчав на время. Я не знаю, как меня не напрягла эта тишина до того, как меня окликнул Союз, все таки я привык к галдежу детей, а тут даже толком не заметил.. - Извини.. Я просто задумался.. - Тихо опустил голову я, мне, почему-то, было стыдно сейчас смотреть Союзу в глаза. - О чем ты там таком задумался? Ребята, выйдите пожалуйста, постойте за дверью. Мне надо поговорить с Америкой. - Союз слегка улыбается и дети кидают, молча выходя. Не думаю, что персонал будет рад галдежу в их коридоре, однако это сейчас не так важно. У меня были мысли вовсе не об этом, а о том, рассказывать ли Союзу, почему я сидел с таким лицом, о чем я думал? Как он воспримет эту информацию? - Ну.. - Я замялся, а тот насторожился, видимо мое поведение очень его напрягало и он ожидал услышать что-то плохое. - Я.. Когда ты говорил о Рейхе.. - В его лице я видел еще большее напряжение и мне, на самом деле, становилось страшновато, что он может выкинуть на мои слова. - Я подумал о том, можешь ли ты предать меня.. - Может быть по привычке, а может слишком сильно ожидая самого худшего - удара - я жмурю глаза, но ничего не происходит. Глаза я, правда, так и не открываю. Ощущая на своей талии нежные объятия, я удивленно распахиваю глаза, действительно ожидая отнюдь не этого, но сей исход радует меня больше всего. - Ты.. Не злишься? - На что, Америка? На то, что ты представил, что я могу сделать что-то подобное? Это нормально, поверь мне. Все хорошо, твои слова ничем меня не задели, так что не волнуйся, ты до сих пор мой любимый. - Далее следует поцелуй в губы, что окончательно успокаивает меня. Может Союз и способен совершить что-то такое, но не сегодня. Он еще любит меня, иначе не стал бы беспокоиться, я знаю, как он ведет себя с врагами или же просто незнакомыми, малознакомыми, знакомыми людьми. Друзей у него, вроде бы, нет. Ну, насколько я знаю, тот очень и очень тяжело доверяет людям, по этому у него есть семья и есть общество вне семьи. Все. Никаких исключений из правил. - Я очень рад.. Дни проходили весело, я приходил то один, то с детьми. Всегда Союз старался задействовать в диалоге все лица, что бы всем было интересно, все могли высказать свое мнение, а мнения у них сильно разнились, но Союз не был против, не навязывал им какое-то свое мнение, просто улыбался и кивал, а я знал, что на самом деле он считает по другому. Наверное, все и продолжалось бы так хорошо и прекрасно, если бы не обстоятельства. Постепенно наше с детьми здесь нахождение становилось опасным, но я долго об этом не знал, пока на одной из встреч Союз не встретил меня с совсем невеселым лицом. Я даже забеспокоился, мол, может быть я чего натворил? Но нет, однако первые секунды были действительно страшными. Союз попросил меня присесть, все вокруг меня переворачивалось и крутилось, я не знал, за что мне придется оправдываться, где я накосячил. Союз тяжело вздыхает и отводит взгляд, становится еще страшнее. - Вам нужно уехать. - Негромко говорит он. - Желательно как можно быстрее. - У меня в горле все пересыхает. Уехать? Почему? Что случилось? - Ситуация накаляется, находиться здесь, со мной, становится небезопасно. Сегодня вы возвращаетесь в Америку, это не оговаривается. - Тот поворачивает голову ко мне, смотря своими грустными глазами, но уверенным взглядом на меня. Он хотя бы не ругается.. Хотя уехать не менее ужасно, чем быть отчитанным Союзом. - То есть.. Когда мы тебя теперь увидим? Дети будут скучать, а я тем более. - В ответ вновь отведенный взгляд. Видимо, это что-то вроде "не знаю". Наступает неловкая тишина, которую нарушаю я, тем, что встаю с места и обнимаю Союза. Он не в восторге.. Я тоже.. Нам снова придется держать дистанцию. Горячие руки обнимают меня в ответ, но тот ничего не говорит, никаких наставлений, ничего. Видимо слишком расстроен и я не знал как поступить, по этому поцеловал его в щеку и ушел. Союз так и остался лежать на кровати. Провожать на корабль Союз нас не пошел, да и не смог бы, даже если бы очень захотел, он слишком сильно ранен. В такой молчаливый обстановке мы прощаемся, на душе от такого расставания было очень паршиво, но вскоре мне передают письмо с короткими словами "Удачи в дороге, люблю тебя и детей", которое заставляет меня улыбнуться.