В тесноте, да не в обиде

— Нам негде жить. У Кирилла очень грустный голос и взгляд, как у забитого щеночка. Женя смотрит на друга, хмурясь, а затем поворачивается к своей команде. Ребята выглядят задумчивыми. Мильковский принял для себя решение, остаётся дождаться ответа остальных. Кирилл засунул руки в карманы и смотрит на свои цветные кеды. Бомжевать совсем не хочется, а снимать номер в отеле слишком предсказуемо и скучно. — Бля много потратились на еду и денег совсем нет, — Бледный нервно жует внутреннюю сторону щеки. А ещё он купил шмотьё, но распространяться об этом будет не очень хорошо. Мильковский старается не засмеяться, потому что по Кириллу видно, что деньги ушли не только на еду. Тот стоит в новой косухе и дорогих джинсах. Никто, конечно, не осуждает, но… Серьёзный вид портит поднимающийся край губ. — В тісноті та не в образі¹ Женя не выдерживает и его прорывает. Лёша непонимающе смотрит на загибающегося от смеха друга, а затем переводит взгляд на радостного Кирилла. — Блять дебилы. И чего вы комедию ломали? Всё равно без нас всё решили. — Видели бы вы свои рожи! Кирюх, как ты вообще держался? — Женя вытирает рукой глаза. — Сила воли, Жень. И вера в близких, — Кирилл бьёт себя рукой по груди и компанию накрывает волна смеха с новой силой. Две группы, один трейлер. Кирилл борется с Ромой за полотенце. — Ребят, ну, шо? — Женя говорит весело и беззаботно, наблюдая за двумя парнями, стоящими напротив ванной комнаты. Кирилл, как клоп повис на широких плечах Ромы, пытаясь вырвать из крепких рук заветную ткань. — Нахуя тебе столько полотенец? Для лица, для тела, для головы. Ты голову столетиями не моешь, рокер блять. Рома отпускает полотенце и Кирилл падает на пол. — А тебе нахуя? Если ты даже после душа не вытираешься и светишь своим мокрым торсом. — Когда есть, чем светить, то почему бы и нет? Извини, что себе такой же пузень не отрастил, как у тебя. Последний писк моды? Кирилл разозлился. Какой ещё пузень? Булахов хотя бы слышит, что несет? — Да, у нас таких, как ты ногами били в ебало, — Бледный подскочил на ноги, пытаясь встать в угрожающую позу. Женя хотел разнять друзей, потому что ссора была бессмысленной и глупой, но подумав, что шоу будет интересным, позвал остальных участников команды. — К вашему вниманию драка чихуахуа и питбуля. Мильковский вытирал с лица капли слёз, потому что от смеха даже начал болеть пресс. Рома поиграл своими мышцами, чем ещё сильнее взбесил Бледного. — Тебе чего баба не дает, что ты такой бешеный? — Блять, сука, я тебя размажу, — Кирилл зыркнул на Женю, который даже не пытался ради приличия сдерживаться, — Хватит ржать, придурок. — Кстати, а не ты ли говорил, что наши бои постанова, и ты нас всех размажешь? — сказал Лёша, копаясь в телефоне, и когда нашёл то, что искал, показал остальным. — Давай, мажь. И Кирилл вмазал. Точнее хотел, только промахнулся и попал рукой по шкафу, в то время как Рома схватил его за талию и, перебросив через себя, завалил на лопатки, прижав к полу. Бледный барахтался под сильными руками, а ногами старался попасть по спине Ромы. — Ладно, харе. Хватит. Брейк. Ромы отпустил Кирилла и отправился в душ. — Сейчас мамочка тобой займётся, — Мильковский присел рядом, рассматривая на теле появившиеся синяки и перемазанные в крови костяшки на руках. Бледный отвернулся к стене. Он не хотел смотреть на Женю, который наверняка считал его сейчас идиотом. Глупая драка. Так и теперь все будут считать его слабаком. «Идиот» — крутилось в голове Мильковского. Парень осторожно ощупал места на теле друга, внимательно следя за реакцией, если морщится и шипит, значит больно. Он поднимается и достаёт из шкафа аптечку. Женя подмечает, что нужно будет заняться ремонтом дверцы, так как теперь в ней красовался пролом, немного запачканный кровью. За столом оживлённая беседа. Еда из Макдональдса. Парни вспоминают прошлые туры и веселятся. Кирилл держит картошку фри перебинтованной рукой, останутся жирные пятна и пусть. Он как-то отстранен от общего разговора. Друзья иногда его пихают, сначала что-то старался отвечать, а когда перестал, на него все забили. И сейчас он сидит на Жениной кровати, кроша тому на пастель. Бледный не будет на ней спать всё равно. Лучше на полу. Спина дико болит и глаза закрываются. Кирилл решает не сопротивляться сну, поэтому откидывается на одеяло, развалив картошку на покрывало. Он пытается засунуть её обратно в коробку, но рука кажется очень тяжелой. Парень грустно вздыхает и засыпает. — Кирюх, а ты что думаешь? — Женя поворачивается и видит друга спящим на его кровати рядом с рассыпанной картошкой фри, — Чувак, ты прикалываешься? Но Кирилл что-то бормочет во сне и отворачивается на другой бок. Мильковский поднимает глаза к потолку, моля высшие силы о бесконечном терпении. — Вот тебе и вера в близких, — Леша смеётся. — И где мне спать? — Женя ворчит. — Да, ладно тебе. Поспишь с Кириллом. Геем не станешь, не бойся, — Рома успокаивающе хлопает по плечу и отправляется отжиматься. — Если будете трахаться, то тише, — Даша шепчет на ухо Мильковскому, а затем вновь утыкается в телефон. — То есть мои проблемы — мои проблемы? — Но не наши же. Ты его сюда привёл. Женя почесал голову. Ему казалось, что легко разместить девять людей в трейлере, а оказалось, что не очень. — А где кирюхиным ребятам спать? Они вечером придут. — Кажется, каждый будет спать не один, — Дима потёр переносицу, — Кроме меня. Я за рулём. Место не много, но благо Кирилл дрыщ и много не занимал. Женя старался заснуть. Он посмотрел на стенку, потом на простыню, а затем на спящего. — Глупая идея, конечно, — парень тяжело вздохнул. У Бледного вокруг рта осталось немного соуса и соли. Мильковский облизнул палец, а затем начал вытирать. Кирилл вздрогнул, Женя тоже. — В очко себе палец засунь. Мильковский уставился на парня, думая, что он притворяется. Но тот спал, точно спал. Грудная клетка спокойно приподнималась и опускалась. — Так надо спать ложиться, а то мало ли сейчас решит воплотить в реальность, — Женя судорожно рассмеялся, отвернувшись к стене и закрыв глаза. Кирилл в незнакомой комнате в компании друзей и ввел дозу, чтобы просто расслабиться на тусовке. Он танцует под визжащую и пошлую музыку. Ему кажется, что если бы он был музыкантом, то создал бы совсем другое. Но сейчас это не важно, потому что главное получать удовольствие. Свет меняется, кажется, что он проникает сквозь сетчатку глаза прямо в мозг. У людей зеленые лица и синие волосы, а от фонариков бегают по помещению фиолетовые лучи. Спустя какое-то время вместо приятных ощущений Кирилл начинает чувствовать, как язык немеет и речь становится невнятной. Сердце бьётся, как сумасшедшее. А грудную клетку словно сдавливают тисками. Голова ужасно кружится, как в замедленной съемке он падает на пол, сливаясь в одно целое с ковром. В далеке, хотя друзья сидят рядом, он слышит их смех и обсуждение. — Кирь, у тебя губы синие, что за помада? Противный смех, как будто иголкой провели по стеклу. «Сейчас поставлю эту дуру на место», — Кирилл пытается говорит, но мычит. — Мууу говорит корова, Кирюш. Бледный вытирает дрожащей рукой лицо и шею, чувствуя, как ручьями стекает пот. Затем и рука безвольно падает на грудь. Девушки глупо смеются, а потом, словно забывая про него, отворачиваются, продолжая говорить о своих проблемах. От шума раскалывается голова, если бы сейчас кто-то проломил ему череп, то оттуда вытекли бы мозги, потому что они сварились. Кирилл еле перекатывается на бок и изо рта начинает вырываться белая пена. Нет. Так не должно закончится, парень хочет закричать, но с губ срывается только мычание. Кирилл, наверное, начинает терять сознание, старается ухватиться за любую соломинку. Он не хочет так глупо умирать, Бледный хочет стать музыкантом. Ему страшно разочаровать и оставить маму совсем одной. Она надеется и верит в него. Но Кирилл не вернётся домой. Больше не сможет её обнять и сказать, что любит её. Его кто-то тормошит и зовёт, сначала тихо, а затем всё громче, громче и громче. Кирилл открывает глаза. Его трясёт, он тяжело дышит. В глазах темно и голова очень кружится. — Кирилл, ты как? — Женин голос всегда такой мягкий и успокаивающий. Бледный утыкается лицом в ладони, чтобы не видеть напуганного лица Мильковского и непонимающих лиц остальных. — Блять, я спать. 5 утра. Вы в курсе, что как бы ночь, не? — Лёша говорит с верхней полки. — Завали ебало, — ребята говорят хором. Женя касается рукой коленки Кирилла в качестве поддержки, но тот резко вскакивает, хватает куртку и выбегает из трейлера. — Какой нервный. Ладно, ребят, все спать, — Даша залезает на кровать и прикрывается шторкой. — Что это с ним? — Женя спрашивает сам у себя, затем берёт куртку и тоже выходит на улицу. Тёмно-голубое небо начинает светлеть. Кирилл сидит на земле, куря сигарету. Если бы не светящийся красной звёздочкой фильтр в темноте, то его можно было не найти. Женя присел рядом, закурил. — Что приснилось? Бледный долго молчал, глубоко втягивая серый дым в лёгкие, а затем выдыхая. Мильковский уже решил, что друг скорее всего не ответит. — Когда я чуть не умер от передоза. Женя резко повернулся, Кирилл выглядел слишком спокойно, но его выдавали с потрохами покрасневшие глаза, дрожащие руки и губы. Он повернулся лицом к Мильковскому. — Никто из этих козлов, даже не обратил внимание, что мне плохо. Блять, я не мог даже на помощь позвать. А они продолжали смеяться. Блять. Сука. — Тише, Кирь, тише, успокойся. Ты сейчас жив и в безопасности, — Женя притянул его к себе, обнимая. Парень замёрз, пока сидел на улице, поэтому объятия Мильковского согревали. Он старался передать не только тепло, но и защитить от мира страхов, который поглощал его друга, проникая в мысли и сны. Ему кажется, что они на краю мира или вселенной. — Мимо вселенной, — шепчет Кирилл, прикрывая глаза. — Да, мимо вселенной. ¹В тесноте, да не в обиде (укр.)