В тесноте, да не в обиде

Кирилл подходит к своей куртке, поглядывая за плечо, чтобы никто не запалил. Достаёт из кармана небольшой прозрачный пакетик с чем-то зеленым. Действительно, совсем немного. Это только, чтобы отвлечься и расслабиться. Бледный идёт на кухню, садится за стол, отодвигая рукой в сторону фантики и бутылки. Он достал из металлического футляра тонкий листок бумаги, а затем высыпал травку на поверхность, равномерно её распределяя. Парень занимался этим не в первый раз, ещё когда ходил в школу делал самокрутки себе и друзьям, уже так приноровился к этому делу, что достиг некого профессионализма. Кирилл облизывает бумагу, по всей длине, чтобы увлажнить клейкий край, сворачивает до конца, пальцами загибая кончик. Остается только закурить. Бледный достал зажигалку, но поджечь удалось не сразу, так как руки нервно подрагивали, из-за этого пламя быстро затухало. Певец сделал затяжку и почувствовал, как тепло растекается по телу, стремясь к каждой клеточке. — Может не стоит укуриваться? — Гончаренко не переживает, просто беспокоится и хочет предупредить,  — Напьёшься, накуришься и вообще начнёшь творить лютую дичь. — Будет, что вам пообсуждать с «Нервами». — Как знаешь. Гитарист уходит и Кирилл остаётся один в темноте. Он смотрит на блуждающие фиолетовые тени по стенкам, на темно синие запотевшие окна, на то, как оранжевый свет падает на гору немытых тарелок и стаканов. Бледный знает, что по расписанию его очередь мыть посуду. Парень справа шепчет, что он дал обещание, которое должен сдержать. Парень слева говорит: «Забей». И Кирилл соглашается со вторым, потому что тот всегда даёт дельные советы, а не нудит. На пьяную голову хочется играть с друзьями в пошлые игры, чтобы узнать их лучше или открыть ящик Пандоры с грязным бельем. — Правда или действие? — Рома расслабленно потягивает алкоголь, наслаждаясь приятной, но слегка щекотливой обстановкой. — Правда, — Мильковский отвечает, не задумываясь. Ему нечего скрывать от друзей. — Переспал бы с девушкой, если она не побрита? — Да бля. Конечно, переспал. Когда хочется становится похуй на её мохнатку. К тому же я могу побрить, — Женя улыбается, — Один раз девушке ноги брил. — Ноги не пизда, — говорит Даша, на что Мильковский пожимает плечами. — Мне не принципиально. — Ладно, Даш, теперь ты. Правда или действие? — спрашивает Дима. — Правда. — За какой поступок тебе до сих пор стыдно? — Клочков думал, что девушка расскажет о чем-нибудь наивном и связанным с детством, потому что Мишина не походила на человека, который бы сожалел о событиях из прошлого. Даша кажется немного погрустнела. Компания была навеселе, поэтому задавала разные вопросы, в том числе и неудобные. — Встречалась с женатым мужчиной. Тогда мне казалось это нормальным. Я была молодая, влюблённая, да и тот мужик был только рад. Он потом развёлся, но не из-за меня, — Мишина опустила взгляд, а Дима приобнял рукой девушку. — Если больно вспоминать, то лучше не надо. — А почему собственно Бледный? — внезапно для всех спрашивает Клочков. Это было довольно неожиданно, потому что в его чертой характера была немногословность, да и отношения между Димой и Кириллом нельзя назвать дружескими, скорее вынужденными и натянутыми. — Что почему? Я почему? — Кирилл чувствует себя растекшейся по ковру лужей, собирающей в себе энергию, концентрирующейся в нём. Он слишком занят созерцанием бесконечно бегущих по потолку белых лучиков. Солист моргает, не понимая, что от него хотят. Слова слышатся приглушенно и отдаленно. — Почему не Чёрный? Не Голубокозёльчатый в крапинку? Почему Бледный? — Дима не отстаёт, хотя подмечает, что певец, словно не здесь, а где-то бороздит просторы галактики. — Как бледная поганка? — предположил Рома. — Да, всё куда проще. Кирюха укурился один раз до такого состояния, что побледнел, — Женя решил ответить за друга. — А почему «Лжедмитрий»? — Бледный поворачивается лицом к Клочкову, чтобы показать полную заинтересованность. — Я очень много врал, обманывал, — Дима грустно вздыхает, — Это очень сложный момент. С одной стороны я сожалею, а с другой — у меня не было других путей получить те жизненные уроки, которые я получил, обманывая и потом признаваясь в этом, а иногда и не признаваясь. Сейчас название «Лжедмитрий» мне абсолютно не нравится. Искренний ответ Димы заставил Кирилла взглянуть на него по-другому. На первый взгляд, тот казался грубым и нелюдимым, но теперь он начинает видеть, как музыкант отличается от повешенного ярлыка. Он совсем другой человек с большим сердцем, иного толка. — Пиздатое название, — Бледный долго смотрит на задумчивого Клочкова, а потом радостно улыбается, когда видит, как гитарист смеётся. Кирилл осушил вторую бутылку виски. Он постоянно поправляет падающую на лицо чёлку, чтобы руки не так заметно тряслись. Раны всё ещё болели, но боль уже была терпима. — Женя, чтобы ты точно не сделал с кем-нибудь из нас? — Блять, наверное, точно бы не стал целоваться или не. Фу блять. — Ну, ты и пошляк. — Я, кстати, больше не пью, — Бледный пинает ногой пустую бутылку, та катится к ноге Лёши и тот прижимает её тапочком к полу. — По тебе не скажешь, — Костя закатывает глаза, — Ты пиздишь, как дышишь. Сначала бросил, а через два-три дня снова уйдешь в запой. — Знаешь, более каноничной пары, чем ты и Jack Daniel's найти невозможно, — Рома смеётся, видя, как Кирилл обижено поджимает губы, тот не расстроен, делает напускной вид. — Так лень вставать с дивана, чтобы взять пиво, — Мильковский откинулся на спинку дивана, кажется, что он состарился лет на 100, потому что тело не хотело подчиняться. Ноги были свинцовыми, а голова немного начинала побаливать. Певец протёр рукой лицо, стараясь разлепить слипающиеся глаза, — Кирюх, тебе выполнять действие. — Что? Почему? — Таковы правила игры. — Хорошо. Что я должен сделать? — Пусть Кирилл передаст мне пиво, — Мильковский потягивается и становится похож на довольного кота, — И лишних телодвижений делать не надо. Хорошо, что я такой умный. — Это слишком просто, — замечает Гончаренко. — Да, нужно усложнить задание, — Костя задумчиво, чешет кончик носа. — В смысле усложнить задание? Ты моя училка по математике что ли? — Кирилл сжимает в руках бутылку, чувствуя подвох. Ощущение расслабленности и спокойствия исчезло мгновенно, словно его окатили холодной водой. Ему кажется, что из-за того, что занервничал лопнет стекло. — Пусть Кирилл передаст пиво, — Костя делает долгую паузу, стараясь создать интригу, ловя в глазах Бледного тревогу, — через рот Жене. — В смысле через рот? Это он… Блять, сука, я ему в глаз дам, — Женя немного на взводе. Кирилл почувствовал себя статуей, прикованной к ковру. Ему надо будет встать к сидящему на диване Мильковскому. После его угрозы? Бледный готов провалиться сквозь землю. — Ебать! Вы серьёзно? — Женя поворачивается к Роме, а тот пожимает плечами, — Можно другое действие? — Правила есть правила. Бледный представил, как осторожно касается губами, вливая тому в рот пиво. И когда Кирилл отодвинется, то увидел бы в его глазах…ненависть? У парня не получилось представить другую эмоцию друга, поэтому увидел то, что больше всего боялся. Ненависть и отвращение. А потом скорее всего ничего бы не увидел, так как уже получил бы в глаз. Кирилл опустил голову, зарываясь тонкими пальцами в волосы. Он поднимает взгляд на Женю, который кажется собирается с силами. — Да, ладно тебе. Это же не поцелуй, — Женя говорит это Кириллу, но прозвучало это не слишком уверенно. Бледный подходит к дивану, падая рядом с Мильковским. Он опирается локтём о клетчатую спинку, придерживая рукой голову, чтобы было удобнее разглядывать Женю. Кажется, что у него жар, потому что комната плывёт, а лицо друга двоится. Кирилл делает глоток с горла бутылки, а затем приближается вплотную. От него веет теплом, Бледный чувствует это кожей, а ещё скорее всего от него пахнет алкоголем и приторными духами. Ореховые глаза изучающе смотрят, немного щурясь, а Кирилл, задумавшись, случайно сглатывает. Парень испуганно округлил глаза. Что в таких ситуациях делать? Бледный не в курсе. На языке осталась только пара капель. Женя подумал, что Кирилл удивился тому, что он сидит с закрытым ртом, поэтому приоткрыл его. Он надеется, что друг выплюнет ему в рот пиво, но тот почему-то медлит. Пиздец! Пиздец! Пиздец! Бледный вообще не понимает, почему Мильковский решил, что он на приёме у стоматолога. Кирилл в панике хватает парня за светлые волосы, оттягивая их назад, чуть наклоняя голову в бок. Женя шипит от боли. Будь, что будет. Бледный касается ободранными губами его, вливая остатки пива. Женя собирался было возмутиться тому, что практически ничего не попало, но Кирилл почему-то всё ещё не отстраняется. Он проводит языком по коронке зубов, касается нёба и языка. Мильковский задержал дыхание. Бледный решает закончить свой «недопоцелуй» и неторопливо отстраняется. Когда до Жени наконец-то дошло, что только что произошло, то он отталкивает рукой от себя Кирилла. Мильковский вытирает тыльной стороной руки губы, которые немного покалывало, как от разряда электрического тока. — Ты что блять творишь? У Кирилла сердце сейчас выпрыгнет. Он сам такого от себя не ожидал. Парень сидел на диване, уставившись на Мильковского. — Я выполнил задание, — Бледный поднялся с места, чуть качнулся в сторону, схватившись рукой за стенку. — Блять, я кажется, самое интересное пропустил, — Костя отрывает взгляд от телефона, — Девушка написала не вовремя. — Да, ладно. Будешь дальше жить. Ничего особенного, — сказал Рома, — Играем дальше? Жень? — Да? — Мильковский смотрит на Булахова, тот шепчет губами «Поговорим потом». Женя кивает. — Правда или действие? — Правда. С меня достаточно действий, — певец тянется за оставленной рядом с диваном бутылкой и выпивает её залпом. Кирилл влетел в ванную, запираясь на замок, и скатывается спиной по двери. Его сильно знобит, поэтому он обхватывает себя руками, чтобы согреться. Глазами упирается в лампочку, которая кажется ослепительным солнцем. Бледный чувствует, как горлу подкатывает тошнота, на негнущихся ногах он подползает к туалету, выблёвывая виски. — Блять, я такой лох. Наверное, со стороны он кажется таким жалким. Кирилл прислушивается к смеху ребят за стеной, к громкой музыке, ощущая, что совсем один и никому не нужен. — Я ему в глаза посмотреть не смогу. Музыканту кажется, что его отпустило, он опирается о сидушку, чтобы встать, но падает спиной на плитку. Его затошнило сильнее, живот пожирал сам себя, а из рта выливается рыжеватая жидкость, даже не собираясь останавливаться. — Что происходит блять? Кирилл пытается перевернуться на бок, но тело не поддаётся. Спину обдаёт холодным потом. Сердце словно решило, что пора валить из грудной клетки. Бледный сплёвывает на пол, стараясь собраться с мыслями. — Всё хорошо. Всё хорошо. Блять. Всё хорошо. Парень чувствует, как слёзы непроизвольно скатываются в уши. Неприятно. Горячо. Очень страшно. — Я не хочу умирать, — Кирилл замер. Под толстовкой растекается что-то влажное и липкое. Он опирается на локти, разглядывая разрастающееся тёмное пятно. — Нет, только не это. Пожалуйста. Эй, ребят! — голос охрип. Кирилл пытается докричаться, но ему самому кажется, что это бесполезно. Дверь он закрыл на замок. Через сколько они вспомнят, что есть такой идиот? Бледный морщится, рвота идёт уже через нос, а он не может остановиться. Словно ниагарский водопад. Как там в песне? Глупый и мерзкий. — Я такой идиот. Всё испортил, упал и лежу в блевотине и в крови, как идиотская марионетка без ниток. В какой песне? Да, какая разница. Не важно. — Я не могу, я так больше не могу. Кириллу казалось, что он не доживет до прихода помощи. — Пусть это всё закончится. Пожалуйста, закончись. Надо немного поспать. Внезапно накатила сильная усталость. Парень решает поддаться искушению и закрывает глаза. Он видит зеленый диван в гостиной, на котором сидят друзья с девушками. Вновь и вновь пытается до них докричаться, но может выдавить из себя только неразборчивое мычание. Где-то он уже это видел, только не мог вспомнить, где именно. «Мууу говорит корова, Кирюш». Да, точно, корова. — Блять, Кирилл, ты там умер что ли? Выходи, отлить надо! — Рома стучит, но прислонившись ухом ничего не слышит, — Кирилл? Мильковский становится рядом, дергая за дверную ручку. — Кирилл, выходи. В глаз бить не буду, обещаю, — «покрайней мере постараюсь» мысленно поправляет себя Женя, — Без тебя скучно, — Он знает, как действуют эти слова на друга. Обычно, тот вылетел, как пробка из бутылки, но в ответ была только тишина, — Сколько он там? — Минут десять. — Это много. Мильковский заволновался, постучался ещё раз, но никакого шума или шороха не последовало, поэтому он решил заглянуть в дверную защёлку, а затем начал выносить дверь. Замок поддался. На полу в крови и рвоте лежал Кирилл. Губы посинели, с них стекал алкоголь. Кожа приобрела бледный, чуть синюшный оттенок. — Действительно, бледный. Солист поднял друга, наклоняя голову над ванной, включая холодный душ на максимум. Темноволосый даже не пошевелился, ресницы склеились, казалось, что он даже не дышал. — Кирилл, очнись, чёртов придурок. Решил от меня на тот свет сбежать? Прибью, если не очнёшься, — Женя коснулся пальцами шеи, пытаясь прощупать пульс. Слабый нитевидный. Он начал звать громче. Рома не стал ждать, пока парень очнется, побежал за аптечкой. Он догадался и купил на всякий случай. — Кирилл, пожалуйста, — Женя шепчет, прижавшись щекой к мокрой мокушке, он обнимает руками холодное тело и молится про себя, чтобы тот не умер, — Очнись, прошу тебя. Бледный судорожно сделал вдох, а потом его снова начало рвать. Вода отрезвляла. Голова кажется тяжелой. Он пытается поймать языком капли, Женя наклоняет душ прямо к лицу младшего, немного подержав. Так намного удобнее пить. — Рома, принеси шерстяное одеяло. Кто такой Рома? Что происходит? Кирилл дрожит, зубы бешено отбивают чечетку. Он чувствует, что ему ужасно холодно, а ещё то, что его придерживают за талию красные руки. Кажется он даже припоминает их хозяина. У Бледного глаза слезятся, в голову врезаются недавние события. — Тише, ты чего? — Женя старается говорить спокойно и мягко, хотя внутри всё ещё чувствует беспокойство, — Что тебя тревожит? — Ты меня ненавидишь! Мильковский хочется дать ему подзатыльник, но надо сдерживать себя. Сейчас главное постараться успокоить, а не усугубить состояние. — Это неправда. — А что для тебя правда? Я теперь тупица и голубой. Что ж ты не врезал, раз так тебе противен? — Кирилл вскрикивает. Ему хочется посмотреть прямо в карие глаза. Женя тогда точно не сможет обмануть. Когда Бледный повернулся, то понимает, что ничего не может сказать больше, он попал в ловушку. Лицо Мильковского слишком близко. Бледный хочет, чтобы его наконец оставили в покое со своей ненужной заботой, а для этого необходимо, чтобы друг его возненавидел, поэтому тянется к губам и целует, на этот раз трепетно и мягко, еле касаясь. Кирилл прижимается к телу Жени, пачкая белую одежду кровью. Ужасно страшно чувствовать приближающуюся неизбежность. У него подкашиваются ноги, приходится опираться на локти. Сейчас Мильковский врежет ему и это всё наконец закончится. Сейчас? Может быть сейчас? Он ничего не делает? Он это специально? Женя решает ответить на поцелуй. Светловолосый проводит ладонью по горячей слегка розоватой щеке, немного её поглаживает. Кирилл закрывает глаза от удовольствия, кажется мурлыкает в поцелуй. Мильковский проводит языком по вспухшей губе. Бледный подрагивает, ему кажется, что происходящее снится, и становится страшно открыть глаза, мысли путаются, чтобы не потерять сознание он хватается за плечи Жени, сжимая в руках футболку. Слишком жарко, слишком близко, он сходит с ума. Мильковский разрывает поцелуй. Он проводит рукой по ноге парня, тот шумно выдыхает, крепче зажимая ткань. Женя сам не знает, зачем ответил. В тот момент это казалось единственным верным вариантом, по крайней мере Кирилл успокоился. Синие губы приобрели лёгкий розоватый оттенок, а на щеках появился румянец. — Милько, аптечка, — Рома кидает и Мильковский ловит на лету, — И походу завтра надо будет драить пол. — Я уберу, — хрипло шепчет Кирилл. — Да, не переживай. Я помою. Тебе отдохнуть не мешало бы, а то кажется печень с нагрузкой не справляется. Давай, лечись, буйный. — Скажи остальным, что мы пойдем спать, — Женя открывает банку с перекисью. Рома кивает и решает оставить этих двоих на едине, возвращается в комнату, делая музыку чуть тише. Мильковский повернулся к Бледному. Тот снял капюшон и склонил голову так, чтобы шея осталась открытой. — Это, конечно, здорово, но бинтовать через толстовку будет неудобно. Кирилл поднял руки, чтобы Женя мог её снять. — Кирь, почему молчал? В курсе, что у тебя тут пиздец. Ты ничем не обработал. — Я обработал Jack Daniel's. — В голове у тебя Jack Daniel's вместо мозгов! Ты чем думал? О заражении крови, слышал? Толстовка не стерильна? Конечно, всё загноится, если нихуя не делать и каждые пять минут бегать курить, — Женя посмотрел на расстроенного Кирилла, понимая, что обещал не срываться, продолжил более мягко, взяв парня за руку, — В таком состоянии сигареты и алкоголь только усугубляет распространение инфекции. Только не говори, что и на шее бинт старый? Бледный кивает, он решает не дополнять лекцию о вреде алкоголя и никотина на его организм ещё и пустым пакетиком с травкой. Женя начинает быстро разматывать. Как и предполагал — всё покраснел и вспухло, но выглядело чуть лучше раны на животе. — Это надолго. Так что клади голову на колени и постарайся расслабиться, будет больно. Кирилл кивнул. Мильковский положил руку на спину парня, отмечая острые позвонки. — Не бойся, я рядом. Женя провозился с Бледным час, тот старался не издавать ни звука, но получалось плохо. Фыркал носом, иногда стонал. Мильковский видел, как ногти впивались в ладонь. А ещё он увидел укус на запястье. Чей он — догадаться было не сложно. Парень начинает чувствовать вину за то, что даже не спросил, как тот себя чувствовал, нужна ли помощь в перевязке, а ещё за то, что позволил Кириллу напиться. Женя опустил взгляд на какой-то кусок ткани, торчавший из-под ванны, потянув за него, он понял, что нашёл. Грязный бинт весь в крови и разводах. Мильковский посмотрел на расслабленно Кирилла, тот наконец-то уснул. Женя, немного размял затёкшие ноги, завернул в шерстяное одеяло замёрзшего друга, взял на руки и отнёс на кровать. Он положил Бледного к стене, чтобы контролировать его состояние. Женя хотел отвернуться, но не смог, потому что на бедре оказалась нога, а темноволосая голова решила устроиться на его груди. — Ну, и ночка! Кирилл выглядел иным. Кожа была бледная, даже немного сероватая. Чёрные круги под глазами. Дыхание было рваное. Женя закрыл глаза, положив руку на голову друга, слегка массируя. Спустя время Бледный немного расслабился. Это нормально волноваться за друга. А целоваться с ним нормально? Причем дважды. И второй раз он был не против. Что это вообще значит? Первый раз произошел, потому что Кирилл не хотел проигрывать, когда случайно проглотил пиво. Почему не выпил ещё? Женя стукнул себя по лбу. Точно! Он решил стать зожником и бросить пить. Хотя и поцелуем то назвать было сложно. Бледный вылизал его рот. Мильковский поморщился. Если говорить грубо, то так и было. Женя прислушивался к ровному дыханию. Бледный выглядел чуть больше похожим на живого человека. В голову прокралась странная мысль, которая заставляла поглядеть на ситуацию под другим углом. Что если у него была другая причина? Мильковский переворачивается. Под ним лежит Кирилл, на котором из одежды только розовые пижамные штаны. Парень выглядит таким трогательным и беззащитным. Была ни была. Женя проводит губами по бархатистой шеи друга. Тот точно плохо на него влияет. Он никогда не собирался делать что-либо пошлое с ним. Просто проверить догадку. На несколько секунд прижимается к Бледному, тот испуганно распахивает глаза. — У тебя стояк. Кирилл, блять. Серьезно? Где скрытые камеры? Бледный не шевелится, над ним нависает Женя. Парень не знает, что ответить, только облизывает пересохшие губы. — Кто-нибудь говорит о том, что у тебя губы сладкие? Что когда ты их облизывает, то они становятся ярко вишнёвыми. И рот очень аккуратный, многие девушки позавидовали. Кирилл уставился на Женю. Сначала он не поверил своим ушам. А потом стал надеяться, что тот просто не смешно шутит. Как всегда. Или это жизнь решила прочитать сборник батиных анекдотов. Но нет. Мильковский выглядит серьёзным, немного отрешенным. — К чёрту всё это! Он целует Кирилла, проводя языком по красноватым губам, облизывает розоватые дёсна, проталкивая язык в рот. Бледный отвечает очень осторожно, а затем запускает руки под футболку, невесомо касаясь кожи, иногда специально задевая ногтями чуть царапая. По Жене побежали мурашки, от непривычки он зажмурился и тяжело задышал. Кирилл отстранился, а затем облизнул шею Мильковского, на вкус она была как солёная карамель. Бледный слегка подул, вызывая новую порцию мурашек. Он притрагивается пересохшими губами, оставляя лёгкие поцелуи. Ему хочется оставить засос, но не может, потому что у Жени могут быть из-за него проблемы, снова. Сильно взволнованный Мильковский перехватил руки Кирилла. — Что мы творим? — Мильковский спрашивал скорее себя, чем друга, но тот виновато спрятал взгляд за чёлкой. Бледный выглядел растрёпанным и грустными. Женя отпустил его руки. Чёрт. У Кирилла слишком нежная кожа, теперь у него будут синяки. Мильковский отвернулся и закрыл глаза, надеясь скорее заснуть. Но разум будто специально прокручивал, как Бледный, целует его, прижимается слишком близко. Женя бросил взгляд на Кирилла, на него смотрит топь тёмных зрачков. — Да, пошёл ты, — шипит Бледный, хватая руками за ворот футболки, усаживается на живот. Он наклонился к уху, обдав его горячим дыханием. Мильковский не двигался, пребывая в шоковом состоянии, наблюдал за тем, как темноволосая голова забирается под футболку, как его губы касаются горячей кожи и сосков. Женя собирался, что-то сказать, но на его рот легла ладонь. Кирилл провёл шершавым языком по груди, по рельефным кубикам, спускаясь к резинке трусов. Он остановился, взглянул на Мильковского, тот, не отрываясь, следил за действиями младшего. Кирилл ложится на парня. Они соприкасаются через одежду, чувствуя возбуждение друг друга. Бледный начинает тереться, он не знает правильно ли поступает, но руки Мильковского держат его за ягодицы, это немного внушает уверенности. Когда Женя кончил, то наблюдал за Кириллом, тот зажимал зубами руку, чтобы не закричать, а затем обессиленно упал на него, хрипло дыша. Мильковскому кажется, что Бледный весит, как слон, но отодрать его от себя совсем не хочется. Кирилл чувствовал себя опустошенным, ему не хотелось переворачиваться на свою сторону кровати. Он не чувствовал себя счастливым, потому что секс не по любви. Это даже не секс. Петтинг через одежду. Кирилл почувствовал себя гадко. Такой грязный, что снаружи, что внутри. И тянет за собой в болото бедного Мильковского. Женя закрывает глаза и отрубается, в отличии от Кирилла, для которого наступает новая бессонная ночь. Я забываюсь Помоги мне Я задыхаюсь Помоги мне