Непростимая ошибка

Хиругами сидит на ногах у алтаря и молится, стоит так, что уже затекли колени, ладони сложени к друг другу, находятся чуть выше, а сама голова поднята вверх – к божеству, что может спасти его из этих лап. Глаза закрыты от ужаса, от страха увидеть снова то, что может навредить. Страшно ведь. Чувствуются чужие губы на шее, и Хиругами томно вздыхает, старясь сдержать свои стоны. Это ненормально, отвратительно. Поцелуи переходят к боковой части шеи, а Сачиро читает про себя Отче наш, молясь и дрожа от страха как котёнок. Тело не слушается, ведь оболочка, что бог дал – порочна, и далеко не каждый может ею овладеть. А душу испоганить невозможно, если ты сам того не захочешь, или же она сама себя опорочит... Священник старается не думать об этом, ощущая, как чужие руки щупают бока. Ещё немного, и вся одежда Хиругами окажется на полу, он снова будет ощущать от этого удовольствие, снова будет извиваться под ним. Заниматься подобным с демоном, а тем более прямо перед алтарём – нет уж, убейте. Хиругами боязливо открывает глаза, смотрит на статую ангела и молит, чтобы его спасли. "Прошу тебя, Боже, спаси мою душу," – эта мысль мелькает без разрешения Сачиро, а потом его прижимают к полу сильные руки. – Можешь не надеяться – Боже тебя не спасёт, – над ухом тяжело шепчет этот глубокий, не нормально низкий и соблазняющий голос сводит с ума, и Хиругами действительно знает, что спасения не найдётся для него нигде. – Ты сам виноват, что заключил со мной эту сделку и отдал свою свободу так легко. Хиругами чуть выпячивает свою аппетитную задницу по одному признаку: талию оглаживают большие ладони, чуть опускаясь ниже. Сачиро не хочет подобного, но приходится, когда приходит демон, требуя лишь одного – яркого, насыщенного, продолжительного, страстного и душераздирающего секса. Если он приходит, то становится ясно только одно – будет марафон, и противиться он не смеет. Эту сделку Хиругами заключил самостоятельно, думая об одном – дети и их жизни. Ему было страшно представить, что сделает с ними это отродье, но он успел до того, как что-либо произошло. Теперь чуть выше бёдер, прямо над его задницей посередине написана прекрасным подчерком буква Г. Сделка была такова: жизнь всех учеников церкви в обмен на свободу Хиругами. И теперь он застрял в этой паутине, он не сможет выбраться, не сейчас и никогда больше. Священник опирается на локти, стараясь не упасть, но его скорее тянут назад, сильнее втрахивая в чёртов пол. Хиругами стонет, это и больно, и приятно одновременно. – Ты не умеешь сдерживаться, – хриплым голосом говорит шатен, когда в него в очередной раз входят и почти разрывают на части. – Скажи моё имя, – тон настолько требователен, что Хиругами становится противно, а потом он чувствует, как по щеке катится одна слеза. Метка начинает жечь на бёдрах, будто сейчас кожа загорится. Что делать ещё? Конечно же, есть лишь один выход – сказать его имя, чтобы не навредить себе ещё больше. Сейчас он не сдерживается, стонет зычно, развратно, и очень громко выкрикивает: – Гао! Хакуба! – и в тот же момент горячая и тягучая жидкость заполняет нутро. Хиругами выдыхает спокойно, всегда, когда имя слышит демон, то успокаивается и оставляет марионетку в покое. А завтра или через пару дней всё повторится, чего Хиругами боится больше всего, а в голове противный злой смех. Это и правда самая глупая ошибка священника. Непростительная ошибка