***
Пара по латинскому все-таки закончилась, хотя, если честно, Хлопотина в это уже и не верила. Впрочем, какая уже разница, что было, когда препод собирает свои вещи и уходит, а вместе с ним и студенты. Конец последней пары. Долгожданная свобода. Что может быть лучше? Только закрытая летняя сессия. Хотя, нет. Отчисление. Шутки, конечно. Желание отчисляться у Евы пропадало каждый раз, когда наступал отдых. Создавалась утешительная иллюзия, словно все в этой жизни можно пережить. Даже невыносимые пары в университете, в котором тебе некомфортно. Хотя, Хлопотина уже давно привыкла. Не смогла бы без этого. Что дома делать-то? Сериалы наскучат за какое-то время, а общения не будет, ведь Ева почти ни с кем не контактирует кроме своих одногруппников. Из каждого утюга звучит крайняя необходимость получить высшее образование. Этого очень хотела покойная бабушка, а с ее словами Ева спорить не хочет и не будет. — Пойдем? — Подхватывая Хлопотину под локоть, спрашивает Ульяна, когда они уже вышли в коридор. На полу грязный зеленый ковер, который расстилается по всему этажу. Что в нем такого нашли? Дизайн университета, в принципе, далеко не удачный. Здание слегка старое, требующее ремонта. На стенах какие-то удручающие картины. Унылые пейзажи и выцветшие фотографии в толстых рамах с облезлой краской. — Меня подвезут сегодня, — начистоту говорит Ева, пожимая плечами. Она лезет в карман сумки, чтобы нащупать наушники, ведь она уже готова развернуться и полететь туда, где ждут. — Рената Сергеевна? — Буднично интересуется Черникова. Хлопотина останавливается и замирает. Рука выпадает из кармана, так и не схватив заветные наушники. Сердце начинает громко стучать. Полуулыбка тут же исчезает с лица. Этого не может быть. Почему Ульяна спрашивает про англичанку? Откуда она могла узнать про их отношения? Они же в вузе вообще не общаются. Да и Дунаева высаживала ее всегда исключительно на другой улице, чтобы они ни с кем не встретились. Твою мать! — Почему это? — Сглотнув, спрашивает девушка, пряча мокрые от волнения ладони за свою спину. — Я видела вас несколько раз, живу недалеко, — Ульяна складывает губы в трубочку, как будто говорит что-то настолько обыденное, что даже неинтересно. — Давай завтра встретимся и поговорим, — Ева глубоко вдыхает, надеясь, хоть немного успокоиться. Она складывает руки в замок, чтобы те перестали трястись и заводить ее этим еще больше. — Вдвоем, — чуть позже добавит девушка. — Да без проблем. Ну, пока тогда, — Черникова очаровательно подмигнула, надев на голову шапку, которую все это время сжимала в кулаке, и двинулась к выходу, оставляя ошарашенную Хлопотину стоять на месте и анализировать только что произошедшее. Ульяна как будто все знает и совершенно к этому равнодушно относится. Это уже настораживает. Мимо Евы проходила толпа студентов, каждый из которых мечтал скорее выбраться из этих стен, а она одна стояла неподвижно, направив взгляд на грязную плитку. Студенты ведь не носят сменку. Хлопотина чувствовала, что рано или поздно это случится. Кто-то должен был догадаться. Тайное ведь всегда становится явным. И ей не страшно за себя, она не боится вскрывать карты и сообщать всем о своей ориентации. Все дело в Ренате. Какие между ними ни были сейчас отношения, Хлопотина относится к преподавательнице с большим уважением. И она прекрасно знает, как та беспокоится о своей репутации, поэтому сохранить тайну необходимо. Еве остается только надеяться, что Ульяна не станет трепаться. Может, сказать, что они дальние родственницы? Готовятся к какому-то проекту? Ну да, проекту по-английскому, Ева же так прекрасно на нем говорит. Пожалуй, этот вариант самый правдоподобный. Студентка все-таки двигается с места к выходу через десять минут, когда мысли о Ульяне становятся невыносимыми. Во всяком случае, Еву действительно ждут. Хлопотина прощается с охранником и очень быстро покидает территорию университета. Теперь ей предстоит пройти десять минут пешком, пока она наконец-то не дойдет до злополучной машины. Садиться было несколько страшно, но и Ева не ссыкло. — Привет, — произносит студентка, как только оказывается на переднем сидении и громко хлопает дверью. — Ой, я случайно. — Привет, поехали уже. — Я немного задержалась, прости. И вообще за все прости. Я так себя отвратительно вела иногда, — Ева кусает губы, стараясь смотреть только на свои ботинки. Ей хочется наконец избавиться от чувства вины и зажить спокойной жизнью. Она извиняется постоянно. Каждую неделю, а иногда по несколько раз на дню. Это раздражает не только ее, но девушке казалось, что так определенно лучше, чем играть в молчанку. — Все нормально, Ева, — прилетает довольно сухой ответ. — Нет, — тут же перебивает Хлопотина. На этот раз девушка настроена решительнее. — Послушай меня, пожалуйста. Я действительно много натворила того, чего делать не стоило по отношению к тебе, но я исправлюсь честно-честно. И я знаю, что ты мне не веришь, но я обязательно все исправлю, потому что…потому что я тебя очень люблю, и у меня нет никого дороже. И на самом деле, только с тобой я чувствую себя счастливой, и мне жаль, что ты не чувствуешь того же со мной, потому что я глупая, бедная, ленивая студентка без амбиций. И я не знаю английский, я безвылазно сижу на диетах, прогуливаю пары, пью пиво с Артемом и не умею зарабатывать деньги. Ах да, я тащу к тебе домой бездомных котят. И я не знаю другой себя, но я хочу быть другой. Возможно, это кажется тебе смехотворным, такие люди как я никогда не меняются, но я сделаю все, что в моих силах. Честно. Я стану счастливой, красивой и сильной, и тебе не придётся чувствовать себя плохо рядом со мной. — Я тебе верю, — тихо говорит Рената, кладя свою руку на бедро студентки. Ева наконец-то не чувствовала, что произнесенные ею извинения — формальность. И не только потому, что сейчас это была целая тирада слов, а не простое «прости», как обычно. Ведь количество не всегда означает качество. Иногда в одном «прости» куда больше чувств и боли, чем в красноречивых выступлениях. Хлопотина все время смотрит на Ренату, пока они едут домой. Она наблюдает слишком внимательно, но ту это отчего-то совсем не смущает. В такие моменты студентка обычно наслаждалась красотой любимой девушки и поражалась, почему они вместе. За какие заслуги Хлопотину так одарила судьба? Однако сейчас мысли Евы куда более пессимистичны. Рената сделала очень многое и совершенно точно не заслуживает лишиться работы из-за их романа. Ульяна не похожа на человека, который станет кого-то шантажировать, но тревога у Евы никуда не пропадает. Зачем-то же Черникова сделала акцент на Дунаевой. Как давно она узнала? Черт, черт, черт! Все это отвратительно. Знает один человек — знают все, это правило не ново. А если Ульяна уже успела кому-то рассказать? Господи, все, нужно просто об этом не думать. Ева откидывается на спинку кресла и теперь наблюдает за однообразными пейзажами, которые ей знакомы уже очень хорошо. Каждый раз одной и той же дорогой. Вот сейчас будет автобусная остановка со сломанной лавочкой, а сейчас пожарная часть, ну и наконец — поворот в жилой комплекс, где Ева уже живет достаточно, чтобы не вспоминать общажную жизнь. Все в этом мире неизменно, но эта постоянность не раздражает девушку, думать о другом ну просто невозможно. Как она сегодня будет спать? Нет, это же просто… — Что-то случилось? — Ласково спросила Дунаева, когда парковала машину. Только сейчас она смогла взглянуть на студентку, и, кажется, увиденное ее не впечатлило. — Ева? — Нет, нет! — Громче, чем следовало, произнесла Хлопотина. Движения ее были чересчур дёрганными, это выдавало в первую очередь. — Устала просто. Дунаева недоверчиво нахмурилась. Ей известно, что уставшие люди ведут себя несколько иначе, даже с учетом того, что все мы индивидуальны. Припарковавшись, Рената не спешила выходить из машины и не давала это сделать Хлопотиной. Старшая прикоснулась к волосам девушки и нежно провела по ним рукой. Затем ее рука переместилась на левое плечо Хлопотиной, а та совсем не обращала на это внимания, думая о том, как уже выйти наконец из машины. Это выдавало Еву во вторую очередь, ведь девушка всегда любила тактильный контакт с Ренатой, и реагировала она на него достаточно бурно. — Ну, пойдем? — Задает вопрос Ева в лоб, понимая, что двери машины все еще заблокированы. — Ева, если мы вместе, то мы вместе. В любых ситуациях и до конца. Хорошо? — Д…да, конечно, — сглотнула студентка. Хлопотину нельзя назвать глупой, но намека старшей она не поняла. Рената сказала это не просто так, ей хотелось надавить на студентку, чтобы та выдала все, что копит в себе, но Ева отчего-то скрывалась. Ей казалось неправильным сообщаться с Дунаевой о приближающейся опасности, ведь та сильно расстроится. Одно нажатие кнопки и дверцы машины вновь готовы открыться. Ева вылетает из транспорта, как пуля, и Рената снова сбивается с толку, что-то точно происходит, но выяснять нет сил, сегодня был слишком сложный день: руководство требует больше призеров студенческих олимпиад, а сделать это сложнее, чем кажется. Так что девушки направляются к подъезду молча. Они вместе заходят в лифт, но не успевают проехать даже половины, свет в кабине резко выключается, а сам лифт останавливается. От испуга Ева крепко хватает Ренату за руку. — Мы умерли? — Осторожно спрашивает младшая, не понимая, чего боится больше: темноты или замкнутых пространств. Преподавательница не успевает ответить. Свет включается, а лифт снова продолжает свою работу. Хлопотина дает себе обещание, что ходить теперь будет исключительно пешком, а вот Рената приходит к другому выводу — какой огромной силой обладает Ева. На предплечье англичанки теперь яркий отпечаток руки. — А я думала, что умру молодой и красивой, а снова не вышло, — добавляет Хлопотина, когда они наконец покидают душную кабину страха и адреналина. Лифт — тот еще хоррор квест.***
Девушка едва ли не лишилась рассудка, пока ждала этой встречи. В голове тысяча и одна теория. Вокруг — шум проезжающих машин. Ульяна немного опаздывает, и в любой другой день Хлопотина бы лениво листала ленту социальных сетей, ожидая подругу, но не сегодня. Сегодня она пялится на лица всех окружающих ее людей, чтобы признать наконец в ком-то Черникову. Ожидать более невыносимо, и Ева решает позвонить подруге. Только непослушные пальцы пытаются нажать на сохраненный номер, из-за угла плавной походкой выходит Ульяна. На ней привычные рваные джинсы, на шее висят большие черные наушники. Даже взгляд спокойный, словно сейчас не будет решаться судьба Хлопотиной. А может, Черникова дура? Ну, ни о чем не догадалась? — Привет, — вылетает у Евы, когда ее собеседница была в шаге от нее. — Здорова, пойдем? — Девушка кивает в сторону рядом стоящей забегаловки с бургерами. Хлопотина бы отказалась. Обязательно отказалась, но не сегодня. Любое ее слово может отпугнуть Ульяну, и тогда необходимая информация не поступит в мозг девушки. Этого допустить нельзя, поэтому Ева кивает головой, давая себе обещание, что завтра утром выйдет на пробежку, чтобы отработать съеденный бургер. Интерьер заведения обыкновенный. Деревянные стулья, темные стены с какими-то незамысловатыми узорами и бородатый мужчина на кассе. Хлопотина понимала, что накидываться на Ульяну с расспросами на пороге довольно странно, поэтому девушка терпеливо ждала, когда они сделают заказ и сядут за столик. — Кажется, нам нужно поговорить. — О чем? — Ульяна нахмурилась, отстукивая короткими ногтями по столу. — Ах да, хотелось бы твоих объяснений. Ева кладёт свои мокрые ладони на ляжки, чтобы те хоть как-то успокоились. Внутри Хлопотиной настоящая борьба: говорить правду или вешать какую-то лапшу на уши. Несмотря на все страхи и риски, Ева решает выбрать первое, так ей кажется правильнее. — В общем, так получилось, что…я живу с Ренатой… Сергеевной, — все-таки добавила отчество Ева, хотя делать это отвыкла. Сначала Ульяна вылупила глаза, но уже через пару секунд вновь приняла спокойное выражение лица. Им как раз принесли заказ и Черникова увлеклась распитием лимонада, а Ева окончательно напугалась, не понимая, как реагировать на поведение одногруппницы. — Вообще это было логично. Ну, в смысле, что рано или поздно люди, которые мутят, съезжаются, — девушка оставляет в покое трубочку и принимается за бургер. — Ну, я же просила максимальную прожарку, сука. Хлопотина лениво посмотрела на свой заказ, который совершенно ее не привлекал. Все казалось слишком жирным, и Ева боялась представить, сколько же там калорий. Она неуверенно взяла бургер и также неуверенно откусила. Соус потек по подбородку, а пальцы в миг испачкались, так что Ева быстрее потянулась за салфеткой. — То есть, тот факт, — Хлопотина вытерла подбородок и с облегчением выдохнула, избавляясь от неприятных ощущений. — Что я с ней мучу для тебя не новость? — Не-а, — с полным ртом еды проговорила Ульяна. — Но…как? Черникова усмехнулась и принялась быстрее пережевывать, чтобы ответить подруге. Казалось, словно тема с Ренатой ее нисколько не изумляет, и это пугало Еву в первую очередь. — Это просто было очевидно. Я не знаю, как тебе объяснить. — Черт, и как много людей, для которых это очевидно? — Боишься, что кто-то узнает? — Ульяна дождалась кивка головы девушки и продолжила. — Не боись. Это может понять только тот, кто учится у Ренаты Сергеевны и хорошо общается с тобой. Девяткин слишком тупой, чтобы заметить очевидное, а с остальными ты вроде не поддерживаешь связь, так что… Хотя, есть одна проблема. — Какая? — Заелозила Ева на стуле. — Ва-ле-ри-я, — разбив слово на части, пропела Черникова. — Ну, Русанова. Мне иногда кажется, что она зависима от Ренаты твоей. Вам надо было клуб создать: обожатели Дунаевой. А если серьезно: будь с ней максимально…черт, как бы сказать. В общем, от нее утаивать эту информацию нужно очень тщательно, потому что она какая-то странная. Хлопотина победно улыбается. Она не одна заметила, что эта кукла с длинными ресничками, курносым носиком и наигранной улыбкой — сплошной неадекват! Вот почему Рената Сергеевна вообще с ней общается? Не замечает ли она чего-то странного в ее поведении? Это же слепым надо быть. Даже слепоглухим. — А в чем ее странность? — Аккуратно подходит к интересной теме девушка, надеясь выведать хоть какой-то компромат на эту тупую Лерочку. Ульяна лишь пожимает плечами. Проанализировать поведение Русановой и прийти к какому-то выводу ей не удалось. Сейчас они вновь все готовятся к очередной конференции, а так как Ульяна отчего-то выступает с английским, пересекаться с Лерой приходится часто, и ту это совсем не радует. Время пролетело достаточно быстро, чтобы Ева пришла в шок, когда посмотрела на часы. Они еще долго обсуждали все на свете, и Хлопотина успокоилась, точно зная, что Ульяна ничего не расскажет. Вопрос лишь в том, что делать с Лерой, но это Ева обязательно решит. Чуть позже. Хлопотина быстро доехала до дома на полупустом автобусе. Уже поздно, пробок нет, так что Ева осталась довольна. Зайдя в квартиру, девушка сразу пошла в спальню, где увидела работающую Ренату. Что-то в этой жизни совсем не меняется. — Ева, я сколько раз говорила, что обувь надо снимать в прихожей, а не заносить грязь мне в квартиру? — Дунаева даже не посмотрела в сторону студентки, как поняла про обувь — загадка. Тем не менее, Хлопотина сдается. Громко вздыхает, но топает обратно, чтобы оставить на коврике свои чистые, как ей казалось, кроссовки. — А руки помыть? — Да бляяя, — ругается Хлопотина и вновь уходит из спальни, даже не перейдя ее порог, но на этот раз в ванную. Руки вымыты. Ева на взводе. Рассерженная она делает третью попытку. На этот раз успешную. — Маску защитную надеть? Или сразу противогаз? Рената молчит, и девушка расстраивается, что ее старательные колкости остались без достойного ответа. Вкус победы не ощущается, поэтому грустная Ева падает на кровать. — Черникова знает про нас. Наконец произошло хоть что-то, что заставило англичанку оставить ноутбук в покое и развернуться к девушке. По лицу Дунаевой было сразу понятно, что услышанное ее не обрадовало. И это почему-то сейчас Хлопотину очень повеселило. — А я смотрю, тебе весело, — Рената откинулась на спинку кресла и скрестила руки у груди. — Грустить не приходится! — Ева улыбнулась еще шире и громко выдохнула. — Она сама догадалась. Поставила меня перед фактом. Пиздеть не станет, не бойся. Есть другая проблема. — И какая? Ректору сообщила уже? — Да Ульяна сама поняла, я говорю тебе. Ой, ну и не верь, — надулась девушка, когда увидела, как преподавательница недовольно качает головой. — А проблема эта — твоя Лера. Ну, Русанова. — Ты прекратишь ревновать? У нас исключительно деловые отношения. — А она так не думает. Англичанка впервые задумалась об отношении Леры к ней. Это Ева поняла по глазам. И как бы Хлопотина не хотела услышать каких-то выводов, получила лишь привычное молчание. Ладно, самое главное, что Рената предупреждена, а дальше та сама все решит. Все-таки уже взрослая девушка. Хлопотина устала смотреть на задумчивую преподавательницу, а потом еще и на потолок. Ей не удавалось придумать себе занятие еще несколько минут и, кажется, ее проблему поняла старшая. Ева действительно очень часто бездельничает, смотря милые видосы с котиками в интернете или листая новостную ленту, в которой совершенно неинтересные посты. Студентка тратит свое свободное время на бессмыслицу, потому что трудиться не любит, и в этом она не уникальна. Однако находятся люди, которые любят приучать лентяев к труду. — Напомни, пожалуйста, что я тебе говорила по поводу английского? — Строго произнесла Рената, вставая с кресла. Ева даже перепугалась немного. Смотрела на девушку снизу и считала последние минуты своей беззаботной жизни. — Ну…скоро у тебя кончится терпение, — робко произнесла Ева, кусая губы. — Ты сегодня опять явилась на мою пару не готовой. И не поверишь, но мое терпение действительно кончилось. За окном доносились крики детей, бегающие на площадке. Они играют и отдыхают. И не поверите, Ева хочет также. Ну, почему она должна делать что-то вечером? Какие-то домашние работы, когда пары закончились. Вечер — это ее личное время на себя любимую. Хлопотина видела, что преподавательница злится. Это очень плохо, потому что проблем потом не огребешь. И Ева знала, что надо как-то ее смягчить, поэтому решила предпринять хоть что-то. Младшая приняла виноватый взгляд и медленно встала с кровати. В каждую секунду Рената могла сорваться и отойти, этого допустить было нельзя, так что Ева делала все с максимальной осторожностью. Осторожно подошла, осторожно взяла ее руки в свои и осторожно прошептала извинение. — Я это уже слышала, Хлопотина, — Рената устало вздыхает, вспоминая слова студентки в машине. Ева была права, такие, как она, действительно не меняются. Или очень, очень медленно. — Что-то я слишком мягкая с тобой. Так наказать тебя хочется. — Ну так накажи, — Хлопотина глупо улыбается. Происходящее кажется ей чем-то возбуждающим. — Хорошо, — Рената резко отходит к шкафу, и Ева заинтересованно наблюдает какое-то время, пытаясь понять, что та пытается отыскать. Может, у нее там спрятан склад атрибутов для бдсм? А нет, кое-что покруче. Учебник по английскому. — Ты серьезно? — Не знаю, что ты успела нафантазировать, но я серьезно. Будешь мне все свои домашки сдавать. Студентка обидчиво надувает губки и садится за стол. По правде говоря, она фантазировала о некоторых других наказаниях. Ну ладно, английский, так английский. Тем более, у Евы всегда есть запасной план.