«Когда человек уходит — до боли сжимается сердце, ломаются рёбра. Твою душу случайно уронит, истерзав ногами, задевая пальцами горло.»
Осознание того, что человек постепенно отдаляется от тебя, оставляет в одиночестве, а ты совсем не можешь повлиять на обстоятельства — бьёт сильнее всего. Ощущение, что твой человек больше не нуждается в тебе, ведь ему и без тебя вполне комфортно, ты ему больше не нужен — морально уничтожает. Прикосновения больше не кажутся такими родными, взгляды не наполнены той желанной нежностью и теплом, фальшивые улыбки становятся всё бесцветнее. Приехали, конечная. Внешняя оболочка спокойствия и сдержанности трещит по швам, на языке чувствуется горький привкус безысходности, крик души скрежет горло и отчаянно пытается вырваться наружу. Легкие раздирает жгучее чувство обиды и непонимания, как у маленького ребёнка, когда мама отказалась покупать мороженое летним днём. Но трудности жизни делают людей сильнее. Спустя какое-то время человек только изредка будет вспоминать о горькой утрате, но не будет зацикливать на этом внимание слишком остро. Жизнь продолжается, бурлит яркими красками. Время не стоит на месте и никого не щадит. Поэтому, каждую секунду, каждого дня нужно проживать на полную катушку. В будущем нет места прошлому, так? Снова ненавистный будильник на семь утра Герман раздраженно выключает, нехотя встает с постели и плетется в ванную комнату. Бодрящий контрастный душ ненадолго приводит в чувства, на «отвали» приготовленный бутерброд с колбасой и глоток растворимого кофе как некогда бодрят и заряжают энергией, по крайней мере, на время сборов и поездки в участок. Сегодня настроение у Рябинина, на удивление, немного выше привычной отметки «паршивое», потому что всë идёт по четко составленному списку в его голове, как и планировалось со вчерашнего вечера. Герман терпеть не может, когда что-то выходит из-под контроля, будь это его резкие перепады настроения с легкой заебанности до буйной агрессии в особенно дерьмовые дни и вовсе неподходящее время, или дерьмовая ситуация, в которой есть риск оказаться самому. Совсем недавно, а точнее чуть больше месяца назад он два года подряд пахал на должности старшего лейтенанта. Был послушным песиком на побегушках у начальства, безошибочно выполнял все указания и работал не покладая рук. Делал практически всё, чтобы уже сегодня занять почётное место капитана полиции в новом отделе. Старые коллеги и новые сотрудники громко поздравили трудоголика перед тем, как министерство распорядилось отправить мужчину на заслуженный отпуск в качестве доброго жеста за хорошо проделанную работу. Рябинин конечно поблагодарил начальство за столь добродушный жест с их стороны, но глубоко в душе был совсем не рад незапланированному месяцу безделья и скуки. Все время он практически не выходил из дома, не считая ранних пробежек с утра; заказывал доставку еды из круглосуточных кафе быстрого питания, играл в приставку и даже увлёкся одним из многочисленных романов Достоевского, хоть и всем сердцем ненавидел школьное чтиво ещё с малых лет. Он считал, что классическая литература не славится ничем кроме скучных поэм, ванильной прозы и дурацких сказок. Не сказать, что Герман был тупоголовым, недалёким качком, нет, напротив. В выходные он имел привычку уделять время саморазвитию, старался усовершенствоваться с каждым днём как морально, так и физически, читал книги по психологии и занимался спортом на свежем воздухе. При этом коп умудрялся совмещать спортзал и вредные привычки, которые так или иначе пагубно влияли на и без того расшатанные нервы. Мог позволить себе выйти на перекур во время разбора макулатуры, чтобы снять напряжение и случайно не сорваться на работников и подозреваемых в самый ответственный момент. Такого почти никогда не происходило за исключением пару тройки случаев, за что большинство сотрудников в отделении уважали его и ценили, хоть и находились недоброжелатели, что всем сердцем мечтали об увольнении босса-засранца. Зачастую с людьми он был неприлично груб, непозволительно холоден, до невозможности равнодушен или ужасно молчалив, за что лейтенанта сразу невзлюбили претендующие на его место недоумки, что даже табельное без чьей-либо помощи зарядить не могут. Наивные, наивные идиоты! Но даже при таком раскладе и более-менее мирном коллективе, Герман не заводил друзей, а тем более служебных мимолетных романов с подчинёнными. Отношения с людьми у него всегда выходили натянутыми, он ненавидел навязчивость со стороны других, которая встречается у каждого второго человека в его окружении. Поэтому полицейский предпочёл жить в одиночестве, всю жизнь быть верным работе, только изредка позволяя себе пропасть в баре вечером долгожданной пятницы. Да, он смирился с пустотой в сердце, смирился с таким образом жизни и его абсолютно всё устраивало. Любовь — это привязанность, что означала проявление слабости, которую Герман в своей жизни допустить просто не мог. Ему хватает мимолетных потаскух на несколько дней, от которых он безжалостно избавлялся после наскучившего однообразия. Сажал в такси и больше не перезванивал. Всё было вполне ожидаемо. Несмотря на приподнятый настрой, взгляд мужчины выражал обыденную усталость, мешки под глазами свидетельствовали о частой бессоннице, а лопнувшие мелкие капилляры, что красной паутинкой образовались на глазном яблоке, говорили о том, что кому-то стоит поскорее завязывать с большим количеством кофеина с самого утра и элементарно выспаться. Весь вид капитана внушал страх и безоговорочное подчинение. Никогда не знаешь, на что способен человек, у которого практически всю жизнь не хватает времени на полноценный здоровый сон, а в кобуре покоится заряженное оружие.***
В это же время, когда полицейский завел двигатель собственной служебной машины и стремительно рассекая улицы родного города, поспешая на новую должность по новому адресу, Регина только просыпается, лениво разлепляя тяжелые опухшие веки. Выключает раздражающий рингтон на мобильном в сотый раз и после третьего оклика матери сползает с постели. Слегка бледное помятое лицо, пышная копна белокурых волос с кучей колтунов, задравшаяся пижамная футболка и свирепый взгляд с явными признаками склонности к убийству, не вещает ничего хорошего в прекрасную погоду солнечной пятницы. Лениво заявляется на кухню, где уже как три года царит атмосфера «семейного благополучия», от которой, порой, хочется застрелиться. В отношениях её родителей всë настолько пропитано фальшью и лицемерием с обеих сторон, что только от одного вида данной картины тянуло блевать. Надежда Григорьевна с умиротворенным видом дожаривала последнюю порцию сытных сырников, дабы угодить новоиспеченному мужу-бизнесмену, а тот лишь с самодовольной улыбкой не отрывал взгляда от экрана новенького смартфона и не спеша хлестал изысканный кофе в деловом костюме. На самом деле, женщина не любила готовить. Она в целом ненавидела домашние обязанности, сколько себя помнит. В основном еë интересовали работа в швейной студии, собственный внешний вид и внимание мужчин, которого ей в сорок-то лет хватало с головой. После потери первого мужа, Надежда полностью сконцентрировалась на более важных вещах, что смогли бы отвлечь мать-одиночку от близкой потери. С дочерью она редко разговаривала по душам или о еë проблемах после ужасной трагедии. Чаще всего она сама отталкивала подростка, прикрываясь срочными делами на работе, в то время как ребёнок больше всего нуждался в материнской любви и поддержке. Она полностью абстрагировалась от дочери, чтобы как можно быстрее забыть своё счастливое прошлое с дорогими ей людьми. Так незаметно прошли десять лет жизни в полном одиночестве. А потом Надежда встретила великодушного Тимура Леонидовича — директора какой-то навороченной строительной фирмы и без раздумий выскочила замуж. Ей нужны были новые отношения, ему — прописка в столице. У мужчины возникли какие-то непредвиденные трудности с местом жительства, поэтому через неделю Тимур полностью перебрался в квартиру жены и чуть ли не с порога начал командовать обеими хозяйками. Надежде постоянно промывал мозги о том, какая у неё безалаберная дочь и что девчонка беззаботно сидит у них на шее. Когда падчерица чуть подросла - начал проводить жесткие воспитательные процессы, заставлял брать большинство семейных обязанностей на себя, серьезно наказывал из-за неудовлетворительных оценок и отбирал телефон, словно у маленького ребёнка. А Регине ничего не оставалось, кроме как огрызнуться пару тройку раз, получить затрещину и смириться, мысленно желая отчиму скорейшей смерти. Она давно поняла, что кому не расскажешь — не поверят. Этот найдет способ выкрутиться и выставить Регину в наихудшем свете, умудрившись не заляпать свою репутацию. Не пьет и не курит, подобающе выглядит, прилично зарабатывает. С чего бы порядочному семьянину причинять вред какой-то девчонке, что постоянно чуди́т какую-то несуразицу и всем подряд делает гадости? Отстойный запах маминых авторитетных, но подгорелых сырников возвращает девушку на землю, а натянутая улыбка отчима, что с усилиями вталкивает в себя поганый завтрак, чтобы не обидеть жену, вызывает у девушки легкие рвотные позывы и ухмылку одновременно. Тошнит от этого притворства. — Доброе утро, Ренусь. А я тут сырники с творогом приготовила, твои любимые! — наигранно улыбнулась Надежда, накладывая несколько штук в отдельную тарелку, на что Регина лишь хмыкнула и заглянула в холодильник. — Как будто сырники могут быть не только из сыра! — возможно, она ведет с мамой не слишком красиво и не очень культурно, но в такой обстановке разговаривать о чем-то отвлеченном совершенно не хотелось. Тем более, зная наперед, что Тимур все-равно умудрится испортить беседу своими едкими замечаниями о её внешнем виде и некудышнем поведении. — Если ты не знала, со старшими принято здороваться, нахалка! — гаркнул до того молчаливый и занятой своими погаными делами мужчина, после чего делая большой глоток своего поганого кофе, с удовольствием причмокивая. Регина едва смогла сдержать очередной рвотный позыв, услышав до невозможности противный голос мерзкого Тимура. — Доброе утро, мамуля, — нарочито выделив последнее слово особой интонацией, пропела девушка и быстро клюнула маму в щеку. Тимур лишь недовольно фыркнул и нервным движением поднялся из-за стола, напоследок бросив что-то вроде: «опаздываю, мне пора, а негодяйка пускай сама в школу добирается!» Девушка была только рада такому раскладу, а женщина заметно погрустнела.***
В полицейском участке сотрудники никогда не сидели без дела. У каждого была работа при невыполнении которой все поочередно строго наказывались, будь это небольшой штраф или простое увольнение. Как только Рябинин зашёл в полицейский отдел, навстречу тут же выскочил парень лет двадцати-двадцати пяти, не больше, с кипой бумаг и широкой улыбкой. Худощавый, коротко стриженный, низковатый по сравнению с Германом и чересчур воодушевленный, как для среднестатистического сотрудника полиции. — Здарова, брат! Ты Герман, правильно? — парень слегка прокашлялся, но это не мешало произнести риторический вопрос на одном дыхании, а потом зачем-то продолжить бесчисленный поток слов в сторону копа. — Меня зовут Матвей Глебович Пожарский, но можно просто Матвей. Друзья называют меня Мотя, забавно, да? Я старший лейтенант отдела, круглосуточно готов выполнять приказы начальства и всегда к вашим услугам, капитан! — словно боевой клич, выпалил полицейский и в улыбке обнажил ровный ряд белоснежных зубов. В ответ ему был адресован лишь холодный и колючий, с примесью презрения взгляд. Герман уже знал, где находится его кабинет, поэтому молча направился на второй этаж. Пожарский хвостиком последовал за новым капитаном, не обратив внимания на нервную походку мужчины, что свидетельствовало о явном раздражении. — Напротив кабинет Луизы, она — майор полиции и за всех нас головой отвечает. Просила, чтобы ты зашёл, — многозначительно поиграв бровями, Матвей — так его вроде звали? — открыл дверь перед капитаном и сразу же еë захлопнул, как только мужчина ступил за порог ничем непримечательного кабинета. Никаких цветочков, декоративных подушек, косметики и прочего женского барахла, которое ожидал увидеть Герман. Напротив него за столом сидела женщина лет тридцати, деловито читая бумажную дребедень, даже не подняв взгляд на молчаливого гостя. — Доброе утро… — Герман Романович Рябинин, я так полагаю? Что же, имею честь познакомиться с вами в живую, капитан, — улыбчиво произнесла Луиза, и протянула ладонь в знак рукопожатия. Герман коротко пожал еë в ответ и дежурно улыбнулся. — Я могу приступить к работе, Луиза э-э… — запнулся Рябинин. У него была феноменальная память на лица, но он недостаточно хорошо запоминает детали, что могут быть прописаны в досье и прочую никому ненужную информацию вроде отчества или фамилии. Да и помощника своего он вовсе не слушал. Сейчас его полностью интересовала работа, к которой нужно приступить как можно скорее. Иначе он свихнется от психологического давления со стороны взвинченного напарника. — Луиза Викторовна Цветкова, всегда к вашим услугам! — заключила женщина и отдала в руки Герману стопку разноцветных тяжелых папок. — Здесь все самые актуальные открытые дела за последний месяц, можете приступать к расследованиям и заполнению протоколов. С этим вам поможет Пожарский. Он осведомлен о своих обязанностях, — отчеканила Цветкова и перевела взгляд на монитор компьютера. У него было несколько секунд, чтобы присмотреться к непроницательному лицу женщины: светло-рыжие волосы с опрятной челкой, что аккуратно спадала на лоб, заплетены в низкий хвост; черный официальный пиджак идеально подчеркивал упругую грудь и точеную фигуру, открывая взор на глубокое декольте; на сухих длинных пальцах помимо вызывающего красного маникюра было несколько украшений, но обручального кольца на удивление нет, лишь бледная полоска на безымянном. Значит, в разводе. — Постойте. Как насчет чашки кофе сегодня вечером? — Луиза будто бы почувствовала взгляд мужчины на себе и немного смягчилась, приторно улыбнулась, обнажив ровный ряд зубов. Герман прикинул, что в принципе было бы неплохо подружиться с начальницей, еще и такой обаятельной. Хоть он и пытался назначать какие-то свиданки с женщинами по интернету, дальше секса на первой встречи отношения не продвигались. Да и незачем они полицейскому. Все же работа не позволяет ему вовремя приходить домой к ужину, успевать заезжать за продуктами, сидеть дома по выходным и пить пиво за телевизором, беззаботно ходить в театры и кино с любимой, как делают большинство нормальных мужчин в его возрасте. Нет, такая жизнь точно не для него. Мимолетных перепихонов ему вполне достаточно, а на что-то большее мужчина не рассчитывает и не даёт никаких надежд другим. По крайней мере, сейчас. — Да, конечно, — улыбнувшись напоследок, капитан выходит из кабинета, сталкиваясь лицом к лицу с Пожарским. — Как прошло знакомство? А я видел, как она на тебя смотрела! О чем вы говорили? — чересчур явная навязчивость и надоедливая болтовня выводили мужчину из себя, поэтому тот, не говоря ни слова, вскинул ладонь перед лицом Матвея, призывая того заткнуться. И парень действительно замолчал, обиженно сложил руки на груди и всю последующую дорогу до их кабинетов, что находятся рядом, не проронил ни слова.***
Спустя семь бесполезных уроков, а затем ещё несколько часов спустя, несколько компаний подростков встретились возле заброшенного здания, где были хорошенько спрятаны дурь, алкоголь и тютюн. — Рин, ты чего не с нами? Закидывайся, детка! — расплылась в улыбке Марина — лучшая подруга девушки, — и протянула Макаровой маленький зип-пакет с одной розовой таблеткой внутри. Но Регина не спешила брать презент, лишь в изумлении вскинула бровь и медленно помотала головой в знак отказа. — Марин, может, ну его? Погнали спать, ты и так вон, сонная, еле стоишь на своих двух, — полушепотом произнесла девушка на ухо подруге, но та лишь отмахнулась от нее, как от назойливой мухи, и продолжила пить с парнями, смешивая разные виды дешевой наркоты. Парни, на удивление, держались крепко. Один из них — Егор — меньше всего нравился девушке. Он постоянно бросал на неë недвусмысленные взгляды, отпускал ехидные комплименты, пытался облапать и напоить, но Макарова была непоколебима и в конце концов, врезала наглецу между ног в очередной попытке изнасилования. Парень лишь зло зыркнул на недотрогу и быстро переключился на еë подругу, всë ещё не выпуская из виду Регину. Парни из его компании были совершенно не знакомы ей. Марина отзывалась о них всегда в положительном ключе, иногда оговаривалась, что некоторым из них под двадцатник и те имеют хороший «бизнес в сфере продаж». В общем, обыкновенные похотливые торчки, что подсаживают школьников на товар, а девушек разводят на секс. Регина давно просекла эти фишки каждой компании подруги, поэтому не сильно реагировала на колкие словечки в свой адрес. Она знала, что парни просто не в состоянии адекватно разговаривать, поэтому чаще всего успевала уводить Марину перед тем, как на очередной движ приедут копы. Но не в этот раз. Когда между Владом и Вадимом завязалась серьезная драка, один из которых пришел как раз в компании школьниц, некоторые девушки постарше начали верещать и топать каблучками в знак протеста, привлекая этим внимание людей, у которых окна выходят на заброшенные здания и гаражи. В это время, другие обкуренные парни предпринимали слабые попытки разъединить ребят. — Вадик, покажи ему! Давай! — подбадривала друга Регина, придерживая сонную Стужеву за талию, дабы подруга не стукнулась головой об асфальт. — Чуваки, по-моему сюда едут мусора, валим! Быстрее! — растерянно произнес главный заводила компании и первым покинул территорию, прихватив с собой большую часть препаратов и курева. На тот момент, когда Егор смылся с места происшествия, ребят окружили две полицейские машины. — Марин, походу мы в заднице, — прокомментировала ситуацию Макарова, и покрепче вцепились в Стужеву, словно в спасательный круг, от чего та что-то недовольно промычала и повисла на шее подруги. Первым, на кого Регина обратила внимание был мужчина с холодным свирепым взглядом и легкой щетиной. Их взгляды на секунду пересеклись, и девушка едва заметно вздрогнула от нахлынувшего чувства тревоги и осознания того, что именно еë будет ждать дома после ночевки в полицейском участке.