Хореограф, проклиная всё на свете, поспешно спускалась по лестнице в гостиную навстречу к выходу из особняка. Достигнув своей цели, девушка недоумённо смотрела на пустую комнату, которая, по идее, должна кишеть недовольными минами парней и их возмущёнными возгласами: «Мишель, почему так долго?», из-за длительных сборов танцовщицы. Взяв телефон в руки, она, поспешно набрав номер Карлоса, слушала длительные гудки, кончившиеся голосом автоответчика. Звонок Джозефу с Кристианом кончился тем же самым, и девушка решается на отчаянный шаг. Позвонить Джастину.
— Судя по вашим крикам, вы должны были ждать меня в гостиной. Так почему же когда я стою здесь, то вижу перед собой пустоту. Вы где? — спросила вместо приветствий хореограф, сразу как стихли гудки.
— Да, мы должны были ждать тебя в особняке, но по нашим расчётам… — протянул парень, после замолкнув, — ты около десяти раз сказала, что будешь готова через пятнадцать минут.
— Вы удивляете меня всё больше и больше. И подумать не могла, что вам известно такое слово как «расчёт».
— Не умничай. Мы едем на такси, — послышался групповой смех. — Тебе, кстати, советую тоже самое. Постарайся не опаздывать хотя бы сегодня.
Девушка перековеркала его, и танцоры рассмеялись. Мишель сбросила вызов и поймала себя на мысли, что у Джастина сегодня на удивление хорошее настроение. Изнеможденно выдохнув, она уселась на диван. Мысль о мероприятии, которое состоится через полчаса, воспринималась обречённо. Его название она так и не запомнила, несмотря на то, что парни только и делали, что говорили о нём в последние сутки. И вместо того, чтобы в поте лица торопится туда, хореограф нехотя заказала такси и откинулась на спинку, раскинув руки по сторонам. Идти совершенно не хотелось. Очередной парад лицемерия, показухи и бессмысленного пафоса. Также как и не хотелось видеть определённых личностей. Продюсера, да и просто людей в общем-то. И конкурентов. Но об этом ей, как и обычно, было предпочтительней не думать.
— Может просто остаться дома? — горестно спросила Мишель у самой себя, проводя ладошками по лицу.
И, вопреки своим же желаниям, на телефон пришло оповещение о подъехавшей машине. Девушка поправила платье и, немного помявшись, простояла на одном месте. Собравшись с духом, она выбежала из особняка, стараясь не думать о неизбежном. Хореограф открыла дверь автомобиля и села туда. Музыка играла спокойная, а водитель был молчалив, что навевало девушку на размышления. Прокручивая в голове разговор с Карлосом, девушка обдумывала дальнейший план действий.
— Так, а теперь давай по порядку. То есть ты решил пробраться в студию Густава, с нашим главным конкурентом, чтобы забрать флешку, от которой возможно зависит судьба нашей команды. Я правильно говорю или же что-то упустила? Ты поправь меня, если что, не стесняйся, — Мишель приподняла бровь и пристально посмотрела на парня напротив. Голос хореографа был на удивление спокойным. Чего не сказать о внутреннем состоянии девушки. Ощущала она себя крайне паршиво, чувствуя лишь бесконечную усталость. Девушка могла олицетворять это как эмоциональное выгорание. Когда переизбыток чувств, переполняет чашу и обрушивает её, после чего какая-то невиданная раньше лавина смывает всё на своём пути, оставляя на этом месте лишь до жути неприятную пустоту.
Коктейль чувств, смешивать, но не взбалтывать.
Карлос замялся, наверняка собираясь с духом, в намерении начать свой рассказ. По крайней мере, танцовщица надеялась на это.
— Именно так всё и было, но на то есть свои причины.
«Засунул бы ты свои причины в задницу, Карлос», — уже изрядно утомившись от его объяснений, подумала она.
Почувствовав на себе взгляд девушки, он тяжело вздохнул.
— Он ничего не сказал на этот счёт, но там есть что-то на «Ледяных Сердец». Я уверен.
Мишель закатила глаза. Хореограф отнеслась к этим домыслам скептически. Естественно, он был уверен в этом. Только парень не подумал о том, что конкурент может извлечь из этого свою выгоду.
— И как ты пришёл к такому выводу?
— Не знаю, шестое чувство. Он сразу же передал флешку мне и сказал, чтобы я отдал её тебе. Причём, он даже не смотре… — Карлос замолк и немного помрачнев, сдвинул брови к переносице. — Во всяком случае, я не видел этого.
Пауза между словами парня крайне не понравилась девушке. Он выглядел озадаченно, будто бы пытаясь что-то вспомнить. Мишель же предпринимала попытки обдумать данную ситуацию. Предположим, чисто гипотетически он просмотрел её. Чисто гипотетически. О реальном шансе этого исхода событий думать совершенно не хотелось. В ворохе многочисленных мыслей лишь в одной из них девушка находила утешение. Орландо попросту не успел бы совершить желаемого. Мишель драматизирует. Она как обычно и понятия не имела о мотивах конкурента.
— Не смотрел или не видел, чтобы смотрел? — всё также невозмутимо спросила девушка.
Парень вздохнул, но не ответил.
— И вообще, чьей идеей было запереть меня? — вдруг оживилась Мишель. Увидев, как парень хочет что-то сказать, девушка вздохнула и продолжила: — Стой… Можешь даже не говорить. Орландо, да?
Парень вновь промолчал, а Мишель же и не требовалось ответа. Она откинулась на спинку дивана, мысленно проклиная вездесущность конкурента. Танцовщица прикидывала варианты, как бы без кровопролитий выяснить нужную ей информацию. Хоть она и знала, что вряд ли добьётся от него этого, но в глубине души надеялась на обратное. Морально, она начала готовиться к наихудшему раскладу событий, на этом проклятом вечере, устроенным организаторами. Там они встретятся в любом случае, и девушка планировала выжать из этого максимум. Она старалась не думала о том, что эта миссия обречена на провал. О своих чувствах, и о том, что ей больно смотреть на него, не то, чтобы разговаривать, тоже предпочитала не размышлять. Приободрить себя никак не получалось. Возможность узнать чёртову правду из уст конкурента была призрачной, но девушка, как никогда, хотела выяснить её.
Вынырнув из своих воспоминаний, хореограф выглянула в окно. Едва обретённый решительный настрой танцовщицы ускользал, при виде постепенно приближающегося здания.
— Vous avez l'air superbe, Mlle, — внезапно раздался голос водителя. Познания девушки во французском равнялись одному слову «мисс», которое она сумела понять. Она взглянула в зеркало заднего вида и увидела, как карие глаза смотрят на неё с удивительной добротой, что хореограф находила очень странным.
Встретив её непонимающий взгляд, он коротко рассмеялся.
— Вы прекрасно выглядите, мисс, — сказал он на уже понятном языке для девушки. — Куда направляетесь?
— Туда, — кивнула рукой хореограф, с самым обречённым видом на свете.
— Информативно, — изрёк он, понимающе кивнув головой. — Не нужен ли вам крайне очаровательный эскорт, в моём лице, — парень шутливо подёргал бровями. Смотря на него, девушка задумалась: достиг ли он вообще возраста совершеннолетия.
— Увы и ах, я слишком стара для того, чтобы принять это предложение.
Парень наблюдал за ней с улыбкой, что заставляет её поднапрячься и продумывать способы побега из автомобиля.
— Так-то лучше, а то, глядя на вашу постную мину, хочется повеситься.
Машина остановилась. Танцовщица же значительно расслабилась. С каких это пор, она в каждом действии в свою сторону начала искать подвох? Такими темпами паранойя точно, когда-нибудь, да настигнет её. Мишель вышла из машины, напоследок улыбнувшись водителю.
«Милый парень», — подумала она. Настроение хореографа и в правду немного улучшилось. Однако, дойдя до арки, оно сразу же испарилось. Девушка замерла на месте, словно вкопанная, не в силах и ступить ни шагу. Сегодня нет места сомнениям. Можно спрятаться, забиться в угол и вечно бегать от своих проблем, или же прямо, с гордо поднятой головой пройти вперёд навстречу к ним. И несмотря на то, что всё нутро девушки хотело подчиниться первому порыву, Мишель расправила плечи и вошла внутрь.
Цокот каблуков, плавная музыка, изящный женский смех. Множество голосов и людей в красивых, праздничных нарядах. Секундная заминка, и вот хореограф с готовностью идёт прямо навстречу к своей команде, попутно краем глаза осматривая помещение. Стиль выдержан в нём обычный, классический: маленькие столики, и цветочные фрески на стенах. Хореограф не находила в этом ничего примечательного, чтобы хоть как-то задерживать на этом внимание.
Мишель уверенным шагом подходит к парням, стараясь не обращать на всё то внимание, обращённое на неё. И это не было тем случаем, когда все перешёптывались, очарованные чьей-то красотой. Нет. Скорее, чистой воды любопытство и интерес в связи с запоздалым появлением. Мишель встала возле парней, с самым что ни на есть невинным видом, и улыбнулась.
— Миленько, — хореограф обвела взглядом обстановку вокруг, тем самым пытаясь спасти себя от их недовольства, которое виднелось в их лицах. Она не считала себя виноватой. Ну кто же знал, что они настолько нетерпеливы. На то, что они около часа выкрыкивали её имя из гостиной, она предпочитала не обращать внимания.
— С тебя пять баксов, Карлос, — Джастин вытянул руку вперёд, ладошкой вверх. Карлос закатил глаза, но положил купюру в предложенное место. Парень убрал деньги в карман и довольно рассмеялся. Карлос попытался сдержаться, но в итоге не выдержал и поступил точно так же.
Мишель в недоумении посмотрела на Джозефа и Кристиана. Они стояли и еле сдерживали смешки, которые норовили вырваться наружу.
— Они поспорили, на то, что опоздаешь ты или нет. Как видишь, Джастин выиграл, — эта реплика принадлежит Джозефу. — Хотя, Карлосу нужно отдать должное, он до последнего верил, что задержишься ты не больше, чем на пять минут. Но я тебя не виню, выглядишь отпадно. Милое платьице, — парень подмигнул и отсалютовал ей бокалом.
В голове всё это время отбивала лишь одна мысль. Нужно поговорить с Орландо и в срочном порядке. Делать этого, откровенно говоря, не хотелось. Но выбора не было, от Карлоса добиться ничего не вышло. Девушка была уверена, что с конкурентом тоже ничего не получится. Танцовщица понимала, — что с таким настроем эта задача заведомо обречена на провал, поэтому предпочитала решать эту проблему по мере её поступления, и просто поговорить с ним, когда тот будет один. Но об этом даже думать было страшно.
— Вы тоже ничего, — что являлось правдой. Видеть парней в костюмах было непривычно. Наряжаться в них они не любили. Хореограф не думала о них в таком ключе, но выглядели они сегодня очень хорошо.
Мишель решила осмотреться, дабы понять местный контингент, и увидела «Ледяных Сердец», стоящих посередине зала и общающихся между собой. И, как обычно, все смотрят именно на них. И как обычно конкуренты не обращали на это никакого внимания. Взгляд невольно упал на их лидера, и она увидела, как Орландо, запрокинув голову, смеялся, в своём чертовски привлекательном чёрном костюме. Хореограф понадеялась, что её подглядывания в его сторону так же останутся незамеченными. Девушка мысленно чертыхнулась, но глаз отвести не смогла. В горле пересохло. Сердцебиение в тот же момент разогналось настолько, что даже лучшие гонщики «Тур де Франс» позавидовали бы такой скорости.
Мишель взяла бокал у проходящего мимо официанта и сделала судорожный глоток. «Реагирую, как малолетка, впервые увидавшая парня», — ругала себя она. На глаза попался ещё один танцор, и танцовщица неверующе уставилась на него. Он не участвовал в этом конкурсе. Но девушка совершенно точно была рада видеть его.
Сквозь размеренный сон слышались постукивания в окно. Мишель с трудом разлепила глаза и тихо, на цыпочках, дабы не разбудить родителей и маленькую сестру, подошла к причине своего раннего пробуждения. В комнате было темно, лунный свет просачивался сквозь щель между шторами. Распахнув их, девушка открыла окно и удивлённо посмотрела на человека, стоящего на улице.
— Эйдон, чёрт тебя побери, что ты здесь забыл в… — юная танцовщица не знала точного времени, но знала одно, — если он не скажет причину своего неожиданного прихода, то ближайший тапочек полетит прямо в него.
— Два часа ночи, — лучезарно улыбнувшись, сказал русоволосый парень. Выглядел он запыхавшимся, словно отбежал рьяную стометровку. Рваные джинсы на одной коленке, потёртые кеды и мятая футболка. Мишель зевнула и, поёжившись от внезапного порыва ветра, сложила руки перед собой. — Собирайся, Чарльз нас уже заждался.
— Куда ещё собираться? И зачем нас ждёт Чарльз?
— Выходи, и я всё тебе расскажу.
— Я наказана, не забыл? Родителям не понравились мои отметки по математике, химии, биологии, — девушка с задумчивым видом начала загибать пальцы на руках, пытаясь вспомнить другую причину их недовольства, — французскому.
— Да брось, когда тебя волновало это? — парень указал рукой на компрометирующую подушку под окном. — Французский даётся не всем, что из-за этого вечность сидеть дома? Всё, давай переодевай свою миленькую пижаму с трансформерами и дуй сюда. Это будет весело.
Она закатила глаза и запустила руку в волосы, криво окрашенные в блонд. За свои шестнадцать лет родители наказывали её не часто, но после рождения Молли это изменилось. По крайней мере, она была убеждена в этом из-за юношеского максимализма, взыгравшего в подростковом разуме.
— Ладно, жди снаружи и не шуми.
Девушка прошла к шкафу и начала переодеваться в спортивную форму. Такие ночные вылазки были частыми, и вечные недосыпы девушка воспринимала как само собой разумеющееся. Уже одетая танцовщица подошла к окну и задумчиво посмотрела на газон с подушкой на ней, которая находилась там именно для таких случаев. На тот момент это казалось ей самым разумным решением. Девушка в уже привычной манере перекинула ногу через оконную раму и спрыгнула, приземлившись прямо на подушку. Мишель всегда раздражало, что первый этаж находился слишком далеко от земли. И все попытки грациозно выбраться оттуда кончались как обычно, — неизбежным падением.
Выслушивая смех своего друга, девушка встала и, надув щёки, подошла к нему.
— С каждым разом всё лучше и лучше. Глядишь и отточишь свои навыки в совершенстве.
— О, благодарю за столь высокую похвалу, — девушка, в шутовской манере, склонилась в книксене. — Теперь, когда я внизу, скажешь, для какой цели я здесь?
— Прошу вас последовать в мой кабриолет, — рукой парень указал на свою машину.
Мишель усмехнулась и насмешливо взглянула на него.
— С каких это пор твоя развалюха зовётся кабриолетом?
— Цыц, — парень приложил палец к её губам, — прошу без оскорблений.
Они рассмеялись и сели в автомобиль. Машина двинулась в путь. И чем дальше они ехали, тем в большее недоумение приходила Мишель. Он затормозил недалеко от школы. Парень вышел первый, открыл дверь девушке и театрально протянул ей руку. Она фыркнула и выбралась самостоятельно.
— Зачем мы здесь?
— Ну как же, ты сама искала место для тренировок. С деньгами сейчас туго, почти все наши уехали на каникулы, и мы с Чарльзом нашли разумный выход из этой ситуации, — не слушая ответа девушки, он взял её за руку и потянул к заднему школьному двору. Остановившись возле какого-то окна, Эйдон начал стучать в него, и оттуда вылезла голова Чарльза.
— Вы чего так долго? Давайте быстрее, — парень замахал рукой, призывая пошевелиться.
Эйдон, увидев какой-то жест от Чарльза, без предупреждений подхватил девушку за ноги и подсадил, чтобы она смогла забраться. Мишель же, задыхаясь от возмущения, схватилась за руку, предложенную Чарльзом и кубарем ввалилась внутрь. Мишель встала, потирая ушибленное бедро и осмотрелась. Её взору представился школьный спортзал. Тёмный и пыльный, из-за отсутствия уборки на школьных каникулах. Услышав, как ещё один человек оказался внутри, она обернулась и вопросительно уставилась на них.
— И что мы здесь делаем? — девушка зевнула и потерла глаза, всё ещё не отошедшая от сна.
Чарльз ласково улыбнулся ей и подошёл к колонке, включив негромкую мелодию.
— Будем тренироваться, мартышка.
Ненавистное ей прозвище вывело танцовщицу из шокового состояния.
— Это безумие! — воскликнула девушка.
— Заметь, ты не говорила этого, когда мы на прошлой неделе угоняли тележку из магазина.
Глядя на своих друзей, первым порывом было отругать их, но потом не сдержалась и рассмеялась. Парни поступили точно также.
— Мы сошли с ума, да? — сквозь смех проговорил Чарльз, пальцами утирая подступившие слезы.
— Да, определённо, — ответила ему девушка.
Более-менее успокоившись, ребята всё-таки начали заниматься тем, ради чего, собственно говоря, и затевался весь этот до боли дурацкий абсурд, — тренироваться.
Правда, было не так весело, когда их застал охранник. И когда они дружной троицей сидели в кабинете директора. И когда родители устроили каждому из них страшную выволочку. Мишель внезапно вспомнила слова матери, что, оказывается, ей и об остальных побегах девушки было известно. И самым забавным было то, что выдала её не подушка под окном, а звуки подъезжающей и уезжающей машины. Мишель узнала об этом в девятнадцатилетнем возрасте, и посчитала она шестнадцатилетнюю себя, — знатной тупицей.
Заметив подглядывания в свою сторону, Эйдон обернулся и удивлённо уставился на неё, а после улыбнулся, совсем как тогда. Мишель подошла к нему, и улыбка парня стала ещё шире.
— Не ожидала увидеть тебя здесь, не ожидала, — танцовщица усмехнулась, отпив из бокала.
— И это вместо: «Привет, Эйдон, я так рада тебя видеть, давай обнимемся?» — парень положил руку на грудь и жалостливо протянул: — Ты разбиваешь мне сердце.
Девушка улыбнулась. С юношеских времён парень совсем не изменился. Всё те же русые волосы, мальчишеская улыбка и выступающие ямочки на щеках.
— Ты только не плачь, — в такой же манере отозвалась она. Мишель была и вправду рада видеть его. Приятно встретить того, кто являлся неотъемлемой частью той счастливой и такой далёкой от нынешней части жизни. Парень раскрыл руки, и хореограф, не задумываясь, шагнула вперёд, оказавшись стиснутой в его объятиях.
— Ты ни капельки не изменился, — сказала девушка, уткнувшись щекой в его грудь.
— А ты, наоборот, — он взял в руки локон её волос и осмотрел его с видом великого учёного. — Как минимум похорошела, или просто перекрасила тот…
— Не напоминай, — она пренебрежительно махнула рукой, пытаясь не вспоминать свои волосы в шестнадцать лет. Эта картина была из ряда: окрасила на спор волосы в блонд, самой недорогой краской из масс маркета. Первая масштабная попойка по тем временам кончилась этим кривоокрашенным ужасом на голове. Хореограф содрогалась от воспоминаний посвящённым количеству времени которое было потрачено на восстановление волос.
Мишель отпрянула от него.
— Как ты здесь вообще оказался?
— Я со своей командой отдыхаю здесь после конкурсов. Мы путешествуем. Вот я и подумал, почему бы не заглянуть. Догадывался, что встречу тебя.
Девушка повернулась к своей команде и увидела, как те внимательно наблюдали за ней. Улыбнувшись им, она внезапно поняла, что без присмотра оставлять их крайне опасно. Хореограф подёргала Эйдона за край его пиджака и потянула в сторону парней.
— Знакомьтесь, это мой старый друг Эйдон, в своё время мы с Чарльзом тренировались вместе. Но его вы помните.
Танцовщица обернулась скорее интуитивно, чувствуя лишь ворох морозных мурашек, бегающих по спине.
— Кстати, как он там? — спросил парень, но, не услышав ответа девушки, повернулся к ребятам и начал говорить о чём-то с ними.
Но Мишель не обратила на это ни капли внимания.
Орландо смотрел на неё и этот взгляд выдержать невозможно. Очередное сокрушительное поражение танцовщицы. Краем уха она слышала разговор между ними, и где-то на подсознательном уровне удивилась тому, как быстро они поладили, но девушка не могла придать этому значения, когда глаза конкурента впивались в неё пронзительным, выворачивающим всю душу наизнанку взглядом. Мужчина посмотрел на человека рядом с ней, — Эйдона. Он склонил голову в бок, нахмурив брови.
Орландо ни разу в жизни не думал, что хоть когда-то вспомнит то, что так отчаянно крутилось в его разуме сейчас. Он был уверен, что это воспоминание было захороненным где-то в пучине остальных уже блеклых, отживших своё отголосков прошлого.
Танцор никогда ещё не ошибался так сильно.
Он сидел в кровати, наблюдая за девушкой, которая встала оттуда и, не стесняясь своей наготы, пошлёпала в ванную по паркету в номере отеля, наверняка наслаждаясь заинтересованным взглядом Орландо. Мужчина откинулся на подушки и удовлетворённо улыбнувшись, прикрыл глаза слушая звуки текущей воды из душевой комнаты. Дверь с тихим скрипом открылась, и она вышла в одном полотенце, так же беззастенчиво сбросив его.
— Может, ты никуда не пойдёшь? — он маняще улыбнулся, исподлобья наблюдая за ней, и кивнул на место рядом с собой.
Девушка усмехнулась, и начала надевать ту одежду, которую совсем недавно снимал он.
— Нет, сегодня важная тренировка, — она подошла к мужчине и посмотрела на него взглядом, полным любви и нежности. Когда на тебя хоть раз в жизни кто-то смотрит так, ты делаешь всё, чтобы быть достойным этого взгляда. Орландо почувствовал это тогда, очень давно. И Орландо делал всё, чтобы доказать это, совершенно не замечая истинного посыла в глазах девушки. Не видя, или же не желая видеть в столь любимых глазах холод и расчёт.
Заметил он его лишь тогда, когда узнал об этом в финале. Когда девушка, с безжалостной улыбкой на губах, говорила о подставе, которую приготовила лично для него.
— Ты и в правду думал, что всё, что было между нами, было по-настоящему? — к ней подошёл какой-то мужчина средних лет, и танцовщица положила руку ему на плечо. Девушка протянула ему бумагу, и Орландо посмотрел на неё. Компромат на его команду, естественно, ложный. От подступающей ярости, на его шее вздулась венка.
— Ах да, мне до безумия жаль, что ваш продюсер оказался так жесток к вам, — девушка смерила его сожалеющим взглядом, в котором так и проскальзывала насмешка. Он чертовски ненавидел такой взгляд. Вспоминались слова, промолвленные им в тусклом свете прикроватной лампы. Те слова, которые должны были остаться там же, где и были произнесены. Те слова, что так беззастенчиво вырывались из её рта сейчас. — Да ещё и свет на сцене погас совсем в неподходящий момент, — она вздохнула. — Какая жалость.
Он взглянул в её глаза в надежде узнать ту самую девушку, от которой был без ума, но видел лишь издёвку, и лёд, с размером в саму Антарктиду. — Победа превыше всего, — сказала тогда она, вонзив ему в сердце нож.
Первый конкурс его команды. Первый и последний раз, когда «Ледяные Сердца» проиграли. Тогда Орландо понял, что больше никогда не допустит проигрыша. Он всегда был лидером, а не ведомым. И после того случая танцор осознал это окончательно. Негласный командир команды «Ледяные Сердца» больше никогда не простит себе поражения.
Рука мужчины с силой сжимает бокал. «Ледяные Сердца» выступали тогда в совсем неполном составе. Орландо в тандеме с Энди и ещё одним парнем, который вскоре тоже ушёл. Появление Изабель было спонтанным, и Орландо долго думал об её кандидатуре. Но после того случая он понял: таких личностей, как она, нужно держать как можно ближе к себе. И только потом танцор понял, насколько же опрометчивым было его решение.
Мишель заметила, как двое танцоров смотрят друг на друга не отрываясь. В глазах Орландо, — недоумение и неприязнь, а добродушный взгляд Эйдона сменился на явственную антипатию. Они определённо знакомы. Орландо тут же сменил выражение лица на безразличное. Его бровь приподнята, а на губах расплылась издевательская ухмылка. Девушка, конечно, уже не удивлялась такому, — это зрелище ей не в новинку. Но, всё же, каждый раз она поражалась его умению контролировать свои эмоции.
Мишель озадачена. К горлу подступает комок от паники, что накрыла её, при виде того, как конкурент, ухмыляясь двигался навстречу к ним. Эйдон улыбался, но в этой улыбке не было прежнего благодушия. Парень тоже сделал два шага вперед, и вот они стоят друг напротив друга, обмениваясь рукопожатиями. «Гладиаторы» по-прежнему оживлённо общались между собой, в то время как одна Мишель продолжала напряжённо наблюдать за ними. Ещё никогда до этого танцовщица не видела такого отвращения, скрытого за добродушными улыбками. Ладони танцоров сжимались чрезмерно сильно, а обоюдный обмен взглядами был слишком острым и неприязненным. Чистой воды фальшь и лицемерие.
Их руки разъединились.
— И подумать не мог, что встречу тебя на мероприятии такого масштаба, — на лице Орландо заиграла усмешка. Стоял он совсем недалеко от танцовщицы, не обращая на неё внимания, кроме того мимолётного взгляда, обращённого на хореографа. Хотелось и взвыть, и обрадоваться. Девушка склонялась к второму.
— Я тоже рад тебя видеть, — весь вид парня не соответствовал его словам. — Думаю, Камилла того же мнения, — его губы расплылись в издевательской улыбке.
По скулам Орландо побежали желваки.
— Передай ей мои наилучшие пожелания, — в голосе конкурента звучала сталь, которая тут же сошла на нет. Мужчина лукаво блеснул глазами, — Кстати… слышал, что вы не дошли до финала в прошлом конкурсе. А жаль, — на его губах расплылась многозначительная ухмылка. Его собеседник яростно взглянул на него, словно что-то осознав. Будто бы Орландо только что решил одну из его загадок. — Вы были хороши, — даже глупец не сможет назвать это высказывание комплиментом.
Мишель казалось, что слова, произнесённые танцорами, имели совершенно иной смысл. В них слышался некий подтекст непонятный ей, но понятный этим двоим. Хореограф молчала, всё также просто наблюдая за ними. Внезапно Джастин повернулся и удивлённо уставился на них.
— Что ты здесь забыл? — слишком грубо спросил он, сверля конкурента взглядом.
Орландо отвлёкся от разговора с Эйдоном и взглянул на него. Насмешливо и снисходительно. От такого Мишель съежилась, несмотря на то, что смотрел он далеко не неё.
— Как некрасиво, — он точно также глянул на Эйдона. — А, в прочем, мне и в правду пора.
Он посмотрел на, Мишель и их взгляды встретились. Тёмно-зелёные в светло-голубые. В её глазах множество невысказанных вопросов к нему, а в его, как и обычно, — отсутствие ответов на них. Мишель хотела остановить его и узнать всё. Без утайки, без лжи. Просто правду. Секундное соприкосновение взглядов казалось долгим, — длинною в чёртову вечность. Но он также отвёл его и развернулся, уйдя прочь. Хореограф же огромным усердием воли поступила точно также, силясь не смотреть ему вслед.
— И что это было? — недоумение отразилось на лице Джастина.
Мишель нахмурилась, и, задумавшись, оглядела Эйдона. На его губах вновь расплылась улыбка. С уходом Орландо всё его напряжение как рукой сняло.
— У меня другой вопрос, — все тут же взглянули на неё, — Как вы познакомились? И почему вы так… — она замялась, не зная, как поточнее охарактеризовать их отношения. А, точнее то, что она сумела увидеть. — Недолюбливаете друг друга.
«И кто такая, эта Камилла, мать твою?», — но этот вопрос так и остался невысказанным. Даже мысль в её голове звучала злостно. Благо, последние остатки здравого смысла и гордости не позволяли спросить его.
Парень насупился, его взгляд упёрся на бокал, из которого он отпил. Он о чём-то думал: было непонятно о чём, но даже невооружённый взгляд заметил бы, что его мысли заняты не радугой и цветочками. Мишель смотрела на него выжидающе, и танцор, заметив это, тяжело вздохнул.
— Так вышло, что однажды наши команды участвовали в одном конкурсе, — сказал он это победно, с усмешкой на губах. Танцовщица присмотрелась к нему. Именно сейчас она не узнавала его. Всем людям свойственно меняться, но куда делась та добродушная улыбка и озорной взгляд?
— И кому же досталась победа?
Улыбка, которая совсем не нравилась девушке, стала ещё шире.
— Моей команде.
Сказал он это коротко, как отрезал, но для Мишель это звучало как откровение. Она понимала, что каждый может проиграть, что всё может пойти не по плану, но в голове девушки это никак не вязалось с «Ледяными Сердцами». Взглянув в его глаза, сомнения охватили танцовщицу. Эта история явно не так проста, как подумала она изначально.
— Да ладно? Поделись секретом что ли, — за её спиной раздался голос Джозефа.
В попытке проанализировать его слова, Мишель молчала, задумавшись. Хореограф не знала, почему его реплики навевали её на такие размышления, но отделаться от этого она не могла. Опомнилась танцовщица только тогда, когда Эйдон, рассмеявшись, отошёл от «гладиаторов», под предлогом, что он пошёл к столикам. Увидев в этом отличный шанс, девушка последовала за ним, чувствуя на себе недоумённые взгляды команды.
— Как ты вообще? Что делал после того, как… — девушка замолкла. Бесконечные звонки. Долгие гудки. Нудный голос, сообщающий о неизбежной и ужасной новости. Опять гудки. Больница. Два бездыханных тела. Маленькая сестра, лежащая в реанимации. Похороны. Пара гробов. Всё как в тумане. Мишель сжала бокал, норовя разбить его, в попытках избавиться от внезапных вспышек воспоминаний. — После того как я переехала.
Парень насупился и взглянул на неё. В его глазах читалось понимание и сочувствие, но озвучивать это он не стал, чему девушка была благодарна.
— Тренировался. Потом начал разъезжать по конкурсам вместе со своей командой, — на губах танцора расцвела усмешка. — И вообще, если говорить о командах, то как так вышло, что наша «мисс Благоразумие» стала лидером для группы стриптизёров?
Девушка коротко рассмеялась. Разговор только-только начал заходить в нужное ей русло, как парень, наверное, сам того не осознавая, помешал ей узнать о желаемом.
— Долгая история, — хореограф пренебрежительно махнула рукой, — Мне кажется, твой рассказ будет куда интереснее, о… — Мишель не договорила. В поле своего зрения она заметила Густава и еле удержалась от раздражённого вздоха. Расспросить парня теперь не получиться, к её превеликому сожалению.
Продюсер в сопровождении какой-то девушки двигался прямо навстречу к ним, и танцовщица с сожалением подумала, что их встреча лицом к лицу неизбежна. Заметив хореографа, он, ничуть не удивлённый, остановился возле танцоров.
— Здравствуй, Мишель. Как тебе мероприятие? Организаторы постарались на славу.
Хореограф, поборов желание закатить глаза, рассмотрела девушку, которая сопровождала его. Высокая, фигуристая и кареглазая блондинка. Мишель присмотрелась к ней и узнала, ту девушку с которой когда-то видела Орландо. Чувство, похожее на шипящую змею, скользнуло внутри неё. Девушка не хотела признавать симптомы банальной ревности, поэтому списала это на обычную неприязнь.
— Густав, представь мне хотя бы свою подопечную, — на накрашенных губах расплылась притворная улыбка. Она точно также оценивающе рассматривала её с головы до ног. В её глазах промелькнула секундная неприязнь, которая тут же сменилась показным добродушием.
— Ах да, куда подевались мои манеры. Зои, — он грациозным жестом руки указал на танцовщицу, — это Мишель, хореограф команды «гладиаторов» и их лидер по совместительству, — слово «лидер» было произнесено с нисчем не скрытой насмешкой. Внешне оставаясь безразличной, девушка разозлилась. Имя напротив стоящей особы уже успело забыться ей в среде многочисленных событий. «Ну, хоть память восстановила», — издевательски пронеслось в голове хореографа.
Мишель учтиво кивнула, как бы невербально подтверждая его слова и первая протянула руку также фальшиво улыбаясь, под стать своим собеседникам.
— Приятно познакомиться, — голос хореографа был нарочито доброжелательным.
«Нет, не приятно», — подумала она.
Зои протянула руку в ответ.
— Взаимно, — сказала она, своим взглядом озвучивая недавние мысли танцовщицы.
Девушка поймала себя на мысли, что пора бы уже начать подсчёт «Самых лицемерных рукопожатий за сегодня». Это уже второе.
— Зои одна из моих приближённых. Так что, в случае чего, ты можешь обратиться за помощью к ней.
Сначала хореограф пропустила его слова мимо ушей. Потом же, когда осознание потихоньку настигало её, Мишель поражённо уставилась на неё. В голову, подобно звону колокола, ударило ещё одно воспоминание. Коридор, лифт, дверь номера отеля возле которой стояли два человека, не обращающих внимание ни на кого, кроме друг друга. Внезапно Мишель почувствовала себя очень маленькой, совсем не понимающей происходящего вокруг. Как Орландо может быть связан с ней? С помощницей Густава. И связан ли он с ней до сих пор. Об этом она ещё никогда не думала. А зря. Как и обычно, перед ней было два варианта: хороший и плохой. И она всем сердцем хотела надеяться на первое, как обычно зная, что второй расклад событий куда более вероятен.
Встретив её потерянный взгляд, он всего на миг непонимающе выгнул бровь. Потом же в его глазах явился отблеск какого-то понимания, а на губах, — насмешливая улыбка. Девушка взяла себя в руки.
— Обязательно. Но, я думаю, это без надобности. Густав ведь не допустит ситуаций, чтобы мне и моей команде понадобилась помощь, верно? — теперь уже и Мишель не удержалась от такой же улыбки. Подавляя предательскую усмешку, танцовщица отпила из бокала, исподлобья наблюдая за ним.
— Верно, — точно также отозвался он.
Девушка повернулась к Эйдону, про которого уже успела забыть. Он молчал и внимательно смотрел на них. Она мимолётно взглянула за спину парня, и увидела, как Изабель, постепенно направлялась навстречу к ним, но заметив что-то или
кого-то…? остановилась на одном месте, безмятежно заговорив с первым попавшимся официантом. Хореограф же поспешно повернулась обратно и натянула на лицо милую улыбочку, дабы не выдать своего подвешенного состояния.
— Что же, мне пора. Отдохните сегодня как следует, — сказал Густав, взглянув на свои часы, и ретировался со своей спутницей.
Танцоры молча наблюдали за постепенно удаляющимися силуэтами. Невозможно было не заметить, как Изабель пошла в ту же сторону, что и эта парочка. Нетрудно догадаться, что направлялись они в одно и тоже место.
— Умоляю, не говори, что Густав ваш продюсер, — сказал Эйдон, разрушив столь долгое молчание.
Хореограф, погружённая в свои мысли, повернулась к нему.
— Ладно, не буду, — всё бы ничего, но в его голосе слышалась чуть ли не паника, чему девушка удивилась. Нет она, конечно, знала, что с выбором продюсера ребята напортачили знатно. Хотя, его даже не выбирали, он сам объявился в их грешных жизнях. Один из немногих дней, который танцовщица проклинала. — Но к чему ты об этом?
— Как к чему? — парень замолк, проводя рукой по лбу. — Ах да, вы же у нас новички, — получив в ответ скептический взгляд девушки, он вздохнул и продолжил: — У Густава, скажем так, не самая лучшая репутация. Команды, которые он продюсировал, каким-то чудесным образом вылетали, не доходя до финала, причём с позором уличённые в различных махинациях. Все «местные» танцоры стараются не иметь с ним дел, но и вслух мало что говорят об этом. Воспринимай это, как местную легенду о злом продюсере, — он в пугающем жесте потряс руками. Девушка будто бы ужаснулась, и они рассмеялись. — Но верить в неё или нет, это уже другое дело.
«А знаешь, это и не легенда, дорогой, а суровые реалии», — подумала она, еле удержавшись от того, чтобы не сказать это вслух. Слова парня совсем не удивили её. Напротив, отнеслась она к этому на удивление спокойно. Неприятно, конечно, осознавать всю отстойность своего положения, но лучше уж так, чем жить в извечной лжи.
Но её волновало множество других вопросов. Мишель измождённо выдохнула. Именно сейчас хотелось побыть наедине с собой и обдумать всё на трезвую голову. Причём в срочном порядке. Решив не отказывать себе в таких мелочах, девушка сказала:
— Пойду подышу свежим воздухом, — и поспешно ретировалась, так и не услышав ответа парня.
Хореограф вышла из основного зала и подошла к лестнице, точно уверенная, что где-то там видела балкон. Она шаг за шагом начала подниматься. Внезапно каблук танцовщицы застрял в прорези между плитками. И вот, казалось бы, падение неизбежно, но чьи-то сильные руки подхватили девушку, заключая в надёжные объятья.
— Осторожнее, — прошептал ей на ухо знакомый голос. По шее поползли бесперебойные мурашки, а по спине побежал холодок. Первым порывом было замереть, просто наслаждаясь ладонями на своей талии, но, где-то на задворках сознания, хореограф понимала, что это очень плохая идея. Танцовщица быстро, со всей скоростью света, отпрянула от него.
Мишель всё-таки осмелилась взглянуть на него и замечает эту ужасную, чертовски привлекательную усмешку на его губах. В горле опять почему-то пересохло, и девушка вновь на себя злиться.
— Что ты здесь делаешь? — спросила танцовщица и тут же рассредившись на себя ещё сильнее. Какой же глупый вопрос, но другого выдавить она не смогла.
— Гуляю, — Орландо пожал плечами, всем своим видом выражая лукавство и азарт.
Мишель закатила глаза. В её понимании гуляют, где угодно, но точно не на лестнице.
— Как тебе здесь? — если до этого девушка всего лишь злилась на себя, то сейчас был только один предмет, которым ей хотелось воспользоваться по назначению, — ружьём.
— На лестнице? — девушка раздражённо фыркнула, услышав это от мужчины. — Вполне себе неплохо.
Мишель охватило странное волнение. В голове была настоящая каша несмотря на то, что до этого хореограф была полностью собрана и уравновешена. Но, как ни странно, это улетучилось в тот же момент, когда она оказалась лицом к лицу с ним. Вздернутая бровь Орландо говорила о том, что он заметил бегающий взгляд девушки и её потерянный вид.
— Но это наверняка не то, что ты хотела спросить, — его голос звучал слишком скучающе. — Не соизволите ли вы поделиться мыслями в вашей голове, мадемуазель?
— Боюсь, вы не сможете выдержать количество вопросов, адресованных вам, месьё, — саркастично отметила она, стараясь смотреть куда угодно, но не на него.
— Мне страшно подумать, какого вы мнения обо мне. Я, довольно-таки, вынослив и думаю смогу их перенести, — мимолётно взглянув на него, она увидела, как мужчина напрягся. Незначительно, но это с головой выдавало его нежелание отвечать на них. Его взгляд всё так же ироничен, а губы искривляются в ухмылке, но в нём что-то переменилось. Практически незримое, но девушка смогла это ощутить. — Так что я весь во внимании.
Девушка начала оглядываться по сторонам, в надежде не встретить излишне любопытных зрителей.
— Но не на лестнице, — мужчина протянул ей руку и зазывающее улыбнулся, смотря на неё так, что перехватывало дух.
Интерес преобладал над здравым смыслом, который кричал уйти отсюда и вернуться к остальным. К команде, к Эйдону, они наверняка ждут её. Эта мысль должна отрезвить её, но девушка, вопреки всему, пошла вверх по лестнице, совершенно точно зная, что он пошёл вслед за ней, победно ухмыляясь.
Мишель прошла на тот самый балкон и облокотилась на перила, молча смотря пред собой. Она слышала, как он поступил точно также, встав чуть поодаль от неё. Умиротворённое состояние Мишель прерывал лишь один факт. Тот факт, что человек, стоящий от неё на расстоянии вытянутой руки, так и не сказал ей правды. Такое недосягаемое в последнее время слово, — «правда».
Девушка усмехнулась.
— Ты запер меня и полез с Карлосом в студию Густава,
нашего продюсера, — говорила она сухо, просто констатируя факт. — Но зачем? Для какой цели? — голос стал задумчивым. — А точнее, какие цели преследуешь именно ты? — она повернулась к мужчине, одарив его тяжёлым мимолётным взглядом, боясь даже подойти к нему. Мишель была напряжена и всеми силами сохраняла нужную ей дистанцию между ними.
Орландо поймал себя на мысли, что эти слова уже были сказанны им участнику команды «гладиаторов». Танцор не думал, что они вновь вернутся к нему. Он глянул на девушку также задумчиво, всматриваясь в её лицо, будто бы ища что-то новое, словно думая о чём-то очень и очень важном.
— Давай сыграем в нашу привычную игру. Только с изменёнными правилами. Правда за правду. Ты задашь мне один вопрос, на который я отвечу честно, но с одним условием, — он смотрел прямо, в глаза девушки, и она отчаянно трусила под таким взглядом. — Ты ответишь мне тем же.
«Он наверняка думает, что я не решусь», — и это было далеко не так.
Мишель охватил азарт. Она не знала, какой вопрос ожидал её, и не подумала о том риске, что последовал за этим решением. Но возможность узнать правду была слишком манящей. Его взгляд впивался в неё с интересом, а она же, стараясь уйти от его глаз, не смотрела в них в ответ.
— Звучит устрашающе, — вновь усмехнулась она. — Я согласна.
— Я первый.
— Я перв… —
чёрт. Танцовщица замолкла на полуслове, услышав тоже самое, что хотела произнести она. Это значило лишь одно. Первый вопрос, адресованный ей, достанется конкуренту.
Я передумала и, пожалуй, пойду.
Меня заждались ребята.
Все эти слова застревают в горле, пока она смотрит на конкурента, видя его довольную улыбку и слушая, своё бешеное сердцебиение. Его удовлетворённый вид был сравним только с сытым мурлыкающим котом. Что же, она готова проглотить эту пилюлю. Хореограф взглянула на него выжидающе, в ожидании того самого вопроса, в томительном и ужасающем предвкушении которого тряслись поджилки.
— Как ты связана с Эйдоном? Я как сумел заметить, вы знакомы.
Девушка удивилась, что поинтересовался он именно об этом. У него была возможность задать множество других вопросов. Полный карт-бланш. Но выбрал он почему-то именно его. Одна приятная мысль, которая разливалась теплом по венам, отметалась моментально. «Не надумывай. Это всего лишь неприязнь к этому человеку сподвигает его на такие вопросы. Даже не смей себе что-то напридумывать». Но как же, чёрт возьми, хотелось верить в обратное.
Девушка нахмурилась.
— Эйдон? Мы знакомы с ним с юношества. Тренировались вместе и с ещё одним нашим другом.
Орландо задумался, оставаясь всё таким же невозмутимым.
— Зачем ты спрашиваешь именно об этом? Какие отношения вас связывают? — не задумываясь поинтересовалась девушка, совершенно не зная, что вскоре пожалеет об этом.
Он взглянул на неё недоумённо, будто что-то не понимая, потом же усмехнулся.
— Мы участвовали в одном…
— Это я знаю, — бесцеремонно прервала его танцовщица. — Ты лучше скажи мне другое. Как так вышло, что непобедимые «Ледяные Сердца» проиграли? — Мишель не смогла удержаться от иронии. Девушка, сама того не осознавая, отошла от нужной темы, но поделать ничего не могла, уж очень интересно ей было.
Мужчина, нисколько не уязвлённый, лишь ухмыльнулся.
— Скажем так, победа досталась им не самым честным способом, — говорил он это спокойно, будто бы его это никак не волновало, что очень удивляло Мишель. Не было никакой злости, было лишь спокойствие и даже…
уважение?
Мишель раздражалась от того, что столь желанные слова приходилось буквально вытягивать из него. Сам он не смотрел на неё, глядя на вид, открывающийся с балкончика. Несмотря на уже привычные противоречивые чувства в присутствии конкурента, танцовщица поймала себя на мысли, что ей нравилось просто разговаривать с ним, не оказавшись прижатой к какой-то стенке или же не обвиняя друг друга в чём-либо. Взгляд девушки невольно зацепился за его профиль. Смуглая кожа казалась золотистой из-за жёлтых закатных сумерек, играющих на небе. Нос с небольшой горбинкой и щетина на его скулах. Хореограф большим усилием воли отвела глаза, боясь быть пойманной им с поличным.
— И как же? — нахмурилась танцовщица. То, что команду противников как-то обставили, уже не было сомнений. Хореограф слишком заинтересована, чтобы думать о последствиях своего излишнего любопытства.
— Мне кажется или твои вопросы на сегодня закончились, — повернувшись к ней, ехидно проговорил он. Слова мужчины звучат для неё как выстрел на поражение. Её поражение.
— Что? — выдавила она, всё ещё не осознавая своего тотального промаха.
Музыка, которая слышалась здесь лишь отголосками и очень тихо, внезапно заиграла громче, отдавая небольшой вибрацией по перилам. Это служило напоминанием о том, что пора бы вернуться к остальным, но Мишель продолжала стоять, рассерженно смотря на конкурента.
— Это не честно! Я даже не спросила свой! — в глубине души понимая, что он прав. Вопрос на вопрос. Упрекнуть его нельзя. Он ответил и судя по словам Эйдона, танцор не врёт. Но как она могла так облажаться? Да ещё и так глупо.
— Нам пора возвращаться, — он стоял уже в дверном проёме, облокотившись на него. Неожиданно взглянув на неё, он сосредоточенно смотрел в спину Мишель, которая отвернулась, чтобы хоть как-то совладать со своими эмоциями, со всей силой вцепившись в перила руками.
За своей спиной, она слышала лишь молчание. Такое бесконечное и отягощающее молчание. Внезапно она почувствовала себя очень паршиво. Где-то глубоко-глубоко в груди всё обрывалось от мысли того, что упустила свой шанс узнать правду. Но переспрашивать она не станет. Чёртова гордость не позволяла сделать этого.
— А отвечая на твой первоначальный вопрос… — он замолк, говоря словно с неохотой, внимательно наблюдая за ней. Его голос прозвучал слишком неожиданно и девушка вздрогнула. Глупо похлопав глазками, Мишель обернулась, не веря в реальность происходящего. — Присмотрись к окружению своего продюсера и получишь большинство нужных тебе ответов.
***
Мишель, спускаясь по лестнице, увидела ребят. Даже издалека она заметила, как они напряжены, разговаривая с кем-то видимо не очень приятным им самим. Внезапная догадка отбивает барабанной дробью в голове девушки, и она стремглав бросилась к команде.
— Да брось, малыш Джастин, — красные губы складываются в самодовольной улыбке. — Хочешь сказать, ты и вправду не понимаешь, о чём я говорю, — получив снисходительный взгляд от брюнетки, Джастин ступил вперёд. Он явно сдерживал себя до последнего, за что ему стоило вручить золотую медаль. Он взял её за руку.
— Чего ты добиваешься? — в его голосе слышится еле сдерживаемая ярость.
— Оу, решил вспомнить былые времена? — крашенные губы вновь дёрнулись в усмешке.
Парень на грани. Изабель насмешливо улыбается. Мишель подходит к ним и в недоумении смотрит на команду. Они неопределённо жмут плечами и продолжают наблюдать за потасовкой перед ними.
— Что здесь происходит?
Мишель встала подле Джастина, смотря на конкурентку в упор. Девушка не удивлена очередным нападкам со стороны соперницы. Глаза, которые смотрели на «гладиаторов» насмешливо, сейчас стали самим воплощением высокомерия. Хореограф оглядела соперницу также надменно и сказала:
— Ты здесь лишь для этого? Чтобы в очередной раз самоутвердиться? Если это так, то предлагаю просто разойтись и не продолжать этот никому не нужный цирк, — что не являлось правдой. Взор самых любопытных был направлен именно на них. Остальные же люди продолжали заниматься своими делами, за что хореограф была им благодарна. Мишель пыталась решить нарастающий конфликт дипломатично. Танцовщица не нуждалась в очередной ссоре с конкурентами. Но видимо у Изабель были другие планы.
— Надо же, у цыплёнка вдруг прорезался голос. Нет, я здесь не для этого. Я поинтересовалась у твоей команды, не замешаны ли они в том, что нам пришли неверные координаты, — голос конкурентки стал ещё более презрительным. — Может ты мне ответишь на этот вопрос, американка? — все смотрят прямо на хореографа.
Что-то в глазах соперницы заставляет танцовщицу усомниться в словах оппонентки. Все её слова, все её жесты и телодвижения принуждают прийти к такому выводу. Всё это очередной фарс. Мишель была уверенна, что никакой подмены и не было вовсе. Просто желание привлечь внимание к себе, и как-то опозорить «гладиаторов».
— Нет, Изабель. К превеликому твоему сожалению мы здесь не причём, — гадкий голосок шептал, что однажды Мишель совершила это только с другой командой, но девушка отгоняла неуместные мысли прочь. — Не имея доказательств, я бы на твоём месте не бросалась такими обвинениями.
— А в них никто и не нуждается. Здесь всё очевидно…
— Я тебя умоляю, не нужно начинать своих баек про то, что мы американцы и нам это свойственно, — говорила это Мишель крайне уверенно. Она не хотела портить этот и так не удавшийся день. Девушка знала, на что подписывалась, придя на это мероприятие. Но знание где-то на подсознательном и соприкосновение с этим лицом к лицу, отличались друг от друга, и хореограф с опаской ожидала дальнейших действий конкурентки. — Мне кажется, что веришь в них только ты.
— Почему же, это совсем не байки. Спроси у любого присутствующего в зале, и они подтвердят мои догадки.
Ища любые способы отправить заносчивую конкуренту к своей команде, Мишель вспомнился один недавний фрагмент из её жизни. Как оказалось спасительный. Желание. Изабель должна ей желание. В поле своего зрения, Мишель заметила Орландо. Он тоже увидел её. Он наверняка обратил внимание и на Изабель, стоящую рядом с ними. Внезапное подозрение застало её врасплох. Неужели он специально отвлекал её, чтобы Изабель смогла без проблем подойди к «гладиаторам»? Эта мысль отзывалась давящим чувством где-то в районе грудной клетки, но исключить её девушка не могла.
Улыбка Мишель была предвкушающей и очень холодной. Она поймала себя на мысли, что прежде никогда так не улыбалась. Эта улыбка была совсем не свойственна ей, но танцовщица была словно не в себе. Не в своём разуме, лишь в своём теле.
— Изабель, можешь ли ты назвать себя человеком чести?
Все тут же взглянули на неё удивлённые внезапной сменой настроения хореографа.
— К чему такие глупые вопросы, американка? Конечно могу.
— Это хорошо, — Мишель чертовски устала. Она просто устала от извечных подозрений, сомнений, догадок и гипотез. Хватит уже прятаться. Здесь и сейчас она растаптывает свои привычные моральные устои и принципы. — Помнишь, ты как-то задолжала мне желание?
«Гладиаторы» переглянулись. Они в недоумении. Все уже благополучно забыли про их недавнюю потасовку. И Мишель тоже, но нынешние обстоятельства, и мысли в голове, которые не давали покоя до сих пор, не позволяли здраво мыслить, обдавая всё пеленой злости и чёртовой боли, что заключала ребра в тиски.
Если Изабель и паникует, то виду она не подаёт.
Орландо подошёл к ним стремительно, сохраняя бесстрастное выражение лица. Мишель всматривалась в него как можно незаметнее, пытаясь понять: правдивы ли её мысли или же нет. И как обычно не находила ответа на свой немой, невысказанный вопрос, который никогда не будет произнесённым вслух.
Взгляд его сухой с мелькавшей в нём злостью. Это видела она, но остальным это было незримо. В этом Мишель убеждена.
— Неужто, американцы не сумели придумать ничего другого, — бровь Орландо приподнята, а лицо мужчины выдаёт лишь одно выражение, — насмешку. — Я в некоторой мере разочарован.
Под таким взглядом Мишель хотела сгореть. Но она не сгорала.
Он пришёл на защиту «Ледяных Сердец» и это нормально. Он является их лидером, и в этом хореограф винить его не могла. Мишель убеждала себя в этом. Они лидеры, они должны защищать честь своих команд, во что бы то ни стало. Так и должно быть. Так было сейчас, и так будет всегда.
Всегда, всегда, всегда… какое пугающее слово.
Под таким взглядом хотелось сбежать, но Мишель пойдёт до конца, в глубине души зная, что победным его назвать невозможно.
— Не вижу поводов для разочарования, Орландо, — хореограф говорила уверенно, смотря на него таким же взглядом, что и получала в ответ. «Почему мне так больно произносить его имя?» — она прекрасно знала ответ. Но принимать его, как и обычно не хотела. Она знала, что от этого будет ещё хуже. — Не мне тебе рассказывать о том, что за свои слова нужно уметь отвечать.
Изабель подалась вперёд, наверняка желая вставить свою лепту, но её попытки были пресечены одним лишь взглядом конкурента в её сторону. Мишель и понятия не имела каким именно, да и, честно говоря, знать ей не хотелось. Произошедшая секундная заминка должна пройти незамеченной для всех, но для девушки это было сровне удару по голове. Распахнув глаза, Мишель не удержалась и удивлённо посмотрела на него. Его же взгляд оставался неизменным.
— Степень моего разочарования кроется в другом, Мишель, — и вновь она ненавидит своё имя, произнесённое им с особой интонацией, которой девушка не находила описания. — До этого в вас я видел достойных конкурентов, — его лицо всё так же неизменно, каменное, словно выточено из стали. — И печально, что ваше «желание», является единственным на что вы способны.
Хореограф не могла уйти от ощущения, что слова, произнесённые им, имели некую интимность и посыл, посвящённый и понятный только ей. И взгляд, от которого все органы сжимались в ожидании самого наихудшего. Но он лишь усмехнулся и, осмотрев её с головы до ног, повернулся к Изабель, что-то прошептав ей. Она кивнула, бросив надменный взгляд на «гладиаторов», и танцоры двинулись вперёд.
Раздаются характерные звуки, и до этого спокойная музыка плавно перетекает в более энергичную. Конкуренты замирают на месте. На сцену выходит ведущий, эпатажный темнокожий мужчина в ярко-жёлтом костюме. Все тут же переключили своё внимание на него, и лишь два человека продолжали неотрывно смотреть в глаза напротив на расстоянии пары метров, которое казалось размером в целую вселенную. Они наблюдали друг за другом, как за чем-то неизведанным и новым, словно увидев то, что было сокрыто до этого момента. Словно увидев истину.
— Прошу минуточку вашего внимания, — он постучал по бокалу, призывая к тишине.
Ведущий что-то говорил и говорил, но Мишель слышала это лишь отголосками. Её взор по-прежнему направлен на него. Она всегда знала, что это произойдёт. Победа превыше всего. Такой политики придерживались танцоры и это правильно. Танцовщица уже привыкла, что по-настоящему верные решения как правило самые болезненные. Мишель никогда не уступит ему, а он и подавно. И от этого было просто невыносимо.
Внезапно почувствовав на себе множество взглядов, танцовщица, испугавшись смотрит на сцену. Теперь всё внимание направленно именно на них. Она в недоумении оглядывается, пытаясь понять причину их заинтересованности, но глаз никто не отводит, разглядывая лидеров команд на грани бесстыдства.
— А теперь, мы плавно перейдём к основному призу, — громкий голос ведущего раскатами разносится по помещению, и он выдерживает театральную паузу.
Мишель тормошит Карлоса за плечо, но руки тряслись, что крайне не нравилось ей. Девушка старалась ни о чём не думать. Просто не думать, она пришла к выводу, что от этого значительно легче.
— О чём это он? — сбивчивым полушёпотом спрашивает она.
Лицо парня озадаченно вытянулось.
— Ты чем слушала? — вот именно, что ничем. Но это высказывание девушка предпочитала не произносить вслух. — Ведущий объявил о каком-то бредовом конкурсе.
Вновь прозвучавший голос ведущего отвлекает её от намерения задать парню множество вопросов.
— Ставки велики, — он загадочно улыбнулся, пытаясь подпалить зрительское любопытство, но, как ни странно, это только раздражало. — Выигравшая команда получит место в финале.
Слышится всеобщий шёпот. Ближе к сцене подходит ещё одна команда. Мишель замечает Андреа и краешек губ девушки дрогнул в приветственной полуулыбке. Она отвечает кивком, и каждая из них отводит взгляд.
— Команды, что будут участвовать, дайте знак, — попытка отшутиться была неудачной, и ведущий, услышав молчание в ответ, кашлянул, и музыка заиграла чуть громче.
Танцовщица осмотрелась, увидев, как все участвующие команды переговариваются между собой и слышала, как «гладиаторы» делали тоже самое. Мишель осеклась, когда взгляд упал на Орландо. Против её воли, она не хотела этого, но глаза девушки словно жили своей жизнью. Будто они сами искали
его.
«Ставки велики, ставки велики, ставки велики», — стучали в голове недавние слова ведущего.
Мишель было плевать на остальные команды и на их участие. Но как бы она не отрицала, именно на одного лишь человека ей было не всё равно. У неё возник резонный вопрос: «Почему?». На их счету всего лишь пару поцелуев.
Крышесносящих и самых лучших в её жизни, оставляющие после себя неизменное послевкусие горечи. Вечные сомнения и подозрения.
Душераздирающие и душащие. Неуверенность в завтрашнем дне.
Сжимающая в оковы. Ложь и недосказанность.
Паранойя и невозможность нормально уснуть. Она лидер и решение за ней. Сейчас девушка, как никогда, ненавидит это звание. Перед ней стоял конкретный выбор, словно бы уготовленный самой судьбой. И Мишель знала лишь одно — выбор был очевиден. Сбежать не получится. Здесь и сейчас она обязана произнести то, что должна по определению.
Победа превыше всего.
— Мы участвуем, — свои же слова звучат подобно гильотине, сомкнувшейся на её шее.
Он молчал, смотря пред собой. Взгляд его пустой, безразличный. Руки излишне сильно сжимают бокал. Также молча переводит взгляд на неё. Усмехается.
— Не забудьте про «Ледяных Сердец», — ухмылка. Чертовски насмешливая, чертовски нахальная и чертовски надменная. Надменность скрывает слабость. Извечное убеждение оказывается, как никогда верным. В глазах что-то новое. То, что девушка не видела в них раньше. То, от чего по сердцу словно полоснуло ножом.
Мишель помнила, как тонула много лет назад. Мишель знает, что сейчас она вновь стремительно идёт ко дну.
***
На улице очень холодно и безмерно темно. Мишель ежится, но продолжает стоять на одном месте, будто бы окаменев, чувствуя себя донельзя уставшей и бесконечно одинокой. Вокруг ни души. Слышится музыка, но очень тихо. Громкие только мысли. Уничтожающие, от которых хотелось взвыть. Девушка должна вернуться к своей команде и мило, как ни в чём небывало, улыбаться. Но, как и обычно, у неё ничего не получалось. Гладиаторы вновь в пролёте, на втором месте и в этом виновата только она.
Да здравствуют, «Ледяные Сердца»!
Мишель усмехается. Так горько. Так изнеможённо. Так устало.
Громкий дверной скрип выводит девушку из транса, и она оборачивается.
— Хиро, — голос звучит хрипло. Комок, что застрял в горле, не позволял молвить огромные речи и девушка выдавила: — Постой, — танцовщица хватается за край его пиджака, как за спасительную соломинку.
Он поворачивается и смотрит на неё вопросительно, нахмурившись.
— Да, Мишель? — в отличии от хореографа, парень спокоен.
— Объясни, зачем ты сказал мне это тогда? Что это значило? Расскажи мне наконец! — из рта танцовщицы вырывается то ли крик, то ли шёпот. Девушка понимала, что для откровений обстановка не самая подходящая, но поделать ничего не могла. Она по горло сыта ложью и недомолвками.
Он насупился ещё сильнее, словно бы не понимая того бессвязного бреда, что несла танцовщица. Потом же его лицо вытянулось от осознания, настигшего его. Он хотел отпираться до последнего, отнекиваться и просто уйти, но заглянув на неё, словно перебирая все эмоции на лице девушки, парень замер на месте, замолчав.
Мишель была также безмолвна, боясь даже пошевелиться, в надежде
или же в страхе? услышать то, что так давно желала.
— Я не знаю… — он замолк, глазами бегая пред собой словно читая книгу, известную только ему. — Я правда не знаю. Слишком многое изменилось с того момента. Честно говоря, я сам ничего не понимаю. Но могу сказать лишь одно, всё не так сложно, как показалось мне изначально, — парень вновь затих, ещё раз посмотрев на неё. — Но это не меняет моих предыдущих слов, — будь осторожна.
Мишель разочарованно выдохнула, пытаясь скрыть досаду. Потерянный взгляд парня весьма красноречиво говорил о том, что он не врёт.
— Зачем тебе это? Мы соперники, конкуренты. Почему ты говоришь мне об этом?
Девушка, как и не понимала, так и сейчас не осознаёт мотивов парня.
— Потому что когда-то мы были друзьями. С тобой, Джо и Крисом, — на губах парня мелькнула минутная улыбка. — Джастином. — Мишель не смогла удержаться и улыбнулась ему в ответ. — И мне предпочтительнее думать, что так и остаётся по сей день.
А ведь и вправду. Девушка уже подзабыла, что когда-то всё было хорошо. Когда удача улыбалась «гладиаторам», когда всё было не идеально, но от того становилось только интереснее. Хореограф молчала, он тоже, но эта тишина не казалась неловкой. Парень, словно что-то вспомнив, глянул на часы и тяжело вздохнул, разрезав своим голосом вечернюю тишину:
— Мне пора.
Напоследок осмотрев её, он положил руку на плечо девушки, чуть сжав его.
— Всё наладится, — его лицо по-прежнему выражало улыбку.
«Если бы».
Мишель кивнула также улыбаясь, надеясь, что эта улыбка вышла не слишком горькой. Хиро зашёл обратно в здание, оставляя девушку наедине с собой. Хореограф же продолжала бесцельно стоять, судорожно вдыхая и выдыхая прохладный воздух в лёгкие. В глазах щиплет, а ком, что застрял в горле, разрастается всё больше и больше, и девушка поднимает свой взор к небу. Хотелось увидеть звёзды и почувствовать тот самый детский восторг при виде созвездий, рассыпанных по тёмному безграничному куполу над ней, но взгляд упёрся только в иссиня-чёрные тучи, покрытые бесконечным мраком. Она потирает виски. По всем законам жанра Мишель должна улыбнуться и идти дальше. «Вперёд, вперёд и только вперёд», — так гласят все, с сияющей улыбкой на лице, наверняка не зная, насколько вымученной она выглядит. «Будь сильной», — сообщают нам источники и неиссякаемые женские форумы, придерживаться которых в последнее время невозможно. Слезы одна за другой стекают по щекам. Девушка тут же яростно их утирает.
«Нужно хотя бы заказать такси и поехать в особняк», — не получается. Руки трясутся.
Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу.
Плечи предательски подрагивают, словно под большим грузом. Ещё один судорожный вздох и выдох. И ещё, и ещё. Даже дышать оказывается чертовски больно. За своей спиной девушка слышит ещё один голос, который в корне отличался от предыдущего. Глаза удивлённо распахиваются.
— Что ты здесь делаешь? — не обвиняет, ни усмехается. Звучит устало, просто устало.
Она не оборачивается. И не обернётся. Мишель замерла на месте. Сейчас как никогда хотелось уйти, без оглядки, без сомнений, не показывая своего мокрого от слёз лица. Не показывая волос, прилипших к нему. Не показывая своих глаз и рук, что казалось совсем не слушались её.
— Стою, как видишь, — девушка даже не может выдавить тошнотворной и желанной колкости. Голос звучит тихо, слабо, словно трясётся. Жалкая. «Прекрасное слово, очень хорошо характеризует меня», — ядовито думает она.
Она буквально ощущает его взгляд. Ощущает, как тот недоверчиво приподнял бровь, услышав её убогие попытки иронии. Она уверена, что Орландо подходит к ней ближе, но она не разрешает ему приблизится больше, чем на метр. Мишель делает шаг вперёд, чуть пошатнувшись. Выглядит это ничтожно, но пусть так. Она не позволит увидеть себя в таком виде. Только девушка не брала в расчёт одного: мужчина слишком догадлив, чтобы поверить в эти потуги.
Его приближение слишком быстрое, чтобы хореограф успела среагировать на него. Рука стремительно оказывается на её плече и также стремительно разворачивает к себе. Мишель сжимается в неизвестном ей ужасе. Он придирчиво всматривается в её лицо. Наверняка видит потёки от туши, наверняка видит опухшие глаза. Ловит её взгляд. Она не знала, что именно он сумел заметить, но он злится. Мишель надеется, что не на неё. Время проходит слишком быстротечно, и девушка не замечает, как он без слов притягивает её к себе, заключая в объятия.
— Отпусти меня! Не нужно меня трогать! — слова вырываются против воли, но поделать она ничего не могла. Он не шелохнулся, всё также просто сжимая её своими руками, словно что-то невесомое и во истине хрупкое. — Зачем ты это делаешь? Почему не проходишь мимо? Это же твой главный конёк! — девушка понимала, как же убого она сейчас выглядела. Рыдания, по-новому, сотрясают небольшое тельце, и хореограф чертовски злилась. На себя, на него, на свою жалкую и ничтожную слабость. Но невозможно удержаться, когда ты достигаешь той самой точки, когда молчать и терпеть уже невозможно.
В такие моменты мало что помнишь, вот и Мишель не помнит, как дергается, извивается всем телом, пытаясь высвободится, в то время, как из глаз непрерывно текли слёзы. Она как бы невербально говорила: «Не нужно на меня так смотреть, я не заслуживаю этого». В ход пошли ладошки, и она, совершенно не понимая, что творит, бьёт ими по его груди. На лице Орландо ни дрогнуло ни единого мускула. Он просто сжал её, чуть покрепче поглаживая по спине. Она всё изворачивалась и изворачивалась, не жалея сил к своим ударам.
Но мужчина оставался неподвижен. И Мишель сдаётся, просто без сил обмякнув в его руках. Девушка прижимается щекой к его груди, слушая размеренное сердцебиение танцора. Его ладони всё также блуждали по её по спине, вырисовывая невероятные узоры. Мурашки бегали за каждым движением его пальцев, и танцовщица почувствовала себя просто восхитительно. Так спокойно. Чёртово безумие, — это они двое. Стоящие и смотрящие друг на друга не знающие, что сказать и сделать. «Ненормально, аномально и сложно», — как диагностирование их странных отношений. Но как же было хорошо, когда Орландо просто обнимал её.
Как и обычно, мозги главный союзник здравому смыслу. Воспоминания одно за другим сменяют друг друга, словно на старой киноплёнке. Он уходит. Он молчит тогда, когда нужно говорить. Он точно также сжимает в объятиях, но не её. Они без единой доли сомнений выступают друг против друга, хоть и публично. Девушка не считала это чересчур важной деталью. Его глаза смотрят на неё проницательно, наверняка понимая ход мыслей девушки.
— Так ведь будет всегда? — горький голос Мишель вывел из прострации обоих. Орландо едва заметно сморщился, будто бы от боли и отвёл взгляд, всего на миг. — Да? — слабый голосок хореографа, прозвучал слишком тихо, почти шёпотом.
Мишель отходит от него, и от этого сердце сжимается. Отходить не хотелось.
— Да, — также отозвался он. Смотрит он не на неё, а куда-то мимо. Она поймала себя на мысли, что видимо не ей одной больно хотя бы посмотреть на него. — По крайней мере сейчас.
Это правда, и он не скрывает её. Прописная истина из его уст звучит, как никогда, горько. От этого становилось ещё больнее, хотя, казалось бы, куда ещё больше. Он всё-таки посмотрел на неё. И от такого взгляда, вся душевная оборона девушки, которую она только-только сумела выстроить, рухнула. В его глазах плескалась такая теплота и нежность. Мишель отдала бы всё, что угодно, лишь бы он продолжал смотреть на неё так, как смотрит сейчас.
— Знаю, я говорила это уже, но я скажу и сейчас, — она взглянула ему в глаза решительно, и он усмехнулся, не неся в этой усмешке ни единой доли иронии. — Ни ты, ни я не виноваты, в произошедшем сегодня.
«Не обманывай себя Мишель. Всегда. Так происходило всегда», — шептал внутренний голосок, но танцовщица потрясла головой, отгоняя ненужные мысли прочь.
— Я так устала. Чертовски устала. Да думаю ты и сам всё понимаешь. Мне не хочется говорить этого и никогда не хотелось, но… — Орландо раскрывает рот, но Мишель понимает, что не выдержит, если он скажет, то что хочет. Она плавно подходит к нему и мягко прикладывает палец к его губам. — Не нужно, — она прикрыла глаза, сморщившись. — Не говори ничего, просто выслушай меня.
Он кивнул, внимательно наблюдая за ней. Мишель вновь отходит на безопасную ей дистанцию, и молчит, внезапно растеряв все нужные ей слова. Орландо смотрит на неё осмысленно и сознательно. Он всё понимает, не задавая лишних вопросов, и девушке от этого просто отвратительно.
— Можешь не ничего не говорить, я всё понимаю…
Мишель внимательно слушает его и даже не смеет перебивать.
— Иди, — его голос звучал слишком нежно, и глаза девушки распахиваются. Какой раз за день? Непонятно. — Тебе плохо и больно. Я вижу это, я же не слепой, — Орландо не может выдавить простого и необходимого «прости».
Но Мишель понимает. Глаза вновь щиплет. Впервые в его глазах, впервые в его словах она слышит и видит такое… откровение. Не свойственное им, но такое приятное, разливающееся теплом по всему телу. Девушка качает головой и аккуратно подходит к нему. Встаёт впритык. Она знает, что от этого будет только больнее, она знала, что в этом не было необходимости, но подавить внезапный порыв не могла. Здравый смысл решает отдохнуть и не заставляет её прекратить, уйти отсюда или переехать в какую-нибудь Мексику лишь бы быть подальше от конкурента. Танцовщицу ничего не останавливало от желаемого.
Мишель положила руку ему на лицо, нежно проводя пальцами по скуле. Целует. Быстро и отчаянно, соприкасаясь губами всего на миг. Чувствует и слышит взаимное ускоренное сердцебиение.
— Спасибо, — шепчет она и смотрит на него как в последний раз, запоминая и запечатляя черты его лица в своей памяти. Где-то на задворках сознания девушка понимает, что
таким она вряд ли увидит его ещё хоть раз.
Орландо усмехается, совсем как маленький мальчишка.
— Не за что, — он улыбается загадочно, с мелькавшим весельем, где-то в уголках губ. — Советую вам хорошенько натренироваться. В полуфинале вам точно не выстоять против нас, — воспринять это как оскорбление невозможно. Голос мужчины выдаёт его с потрохами.
Мишель улыбается точно также.
— Это мы ещё посмотрим.
Последний, финальный взгляд на него, и Мишель разворачивается, идя в темноту ночного города с мыслью, что впервые уходит она, а не он, без чувства недосказанности между ними. Спиной она чувствовала его взгляд, и ей очень хотелось обернутся, посмотреть на него в ответ. В сердце отчаянно впивались тысячи иголок, а глаза вновь на мокром месте. Танцовщица как следует проморгалась, пообещав себе, что больше никогда не заплачет из-за него. Мишель не поддавалась своим желаниям, девушка знала, что если она ушла сейчас, то это будет последним разом. Она либо будет идти дальше, живя своей жизнью, либо же обернётся. В этот раз уже навсегда.
Но это невозможно.
Потому что, как любили проговаривать в последнее время, — победа превыше всего.
