Глаза твои сапфирные

      …бам, бам, бам, бам, бам. Пыль поднимается в воздух, смешивается с густым туманом из чакры.       …бам, бам, бам, бам, бам. Так билось бы сердце Мангецу, если бы он был всё еще жив.       …бам, бам, бам, бам, бам. Так нарастает ярость в несуществующем сердце, хочется всех разорвать.       Мангецу смотрит равнодушно — безвольная кукла, каким был и раньше; нет ни единой эмоции — убил ещё в детстве, вместе со своими «друзьями»; в белых глазах лишь спокойствие — и где-то на дне бушует море из ярости, ненависти и зависти к миру, к живым. Хозуки само спокойствие, прямо как штиль, лишь ветер треплет белые, снежные волосы, да руки на части рвут очередного противника.       Действительно штиль, потому что эти убогие не могут ничего сделать. Кидаются своим оружием, печатями разными, тщетно пытаются что-то сделать — Хозуки смеется мысленно, искренне, голыми руками отражает все выпады, это оказывается даже легче чем отобрать конфету у ребенка.

какие убогие

      На поясе бутылка с водой и свиток, чакра исходит знакомая — Мангецу ни с чем не спутает чакру от семи… пяти легендарных мечей. Это было бы оскорбительно.       Бумага привычно шуршит, Хозуки не смотрит на печати — сам наносил, сам подпитывал чакрой, сам запоминал расстановку.       Сам же владел всеми клинками.       …пуф, пуф, пуф, пуф. Лязг металла и запах крови, Мангецу бы усмехнулся, обнажил свои клыки в дикой усмешке с которой когда-то лишал жизни врагов и товарищей, но сейчас, когда лишен всех эмоций и тело не слушается, остается лишь поддаваться голым приказам, рвать глотки руками и техниками. Хотя, ничего нового, напоминает Кровавый Туман и безжалостные приказы Ягуры — о да, Мангецу любил пускать кишки врагам наружу, особенно делать это тихо, бесшумно, что жертва не может понять «кто?!» и «откуда?!»       «Интересно, а как там братец?..» — посещает голову мысль, пока руки автоматически сворачивают очередную шею шиноби.       Хозуки плевать, если это внезапно оказался бы его «товарищ», как и им плевать, если бы это оказался Хозуки, потому что они — м е р т в ы е, им плевать на ранения, смерть, истощение, глупые куклы — называет их мысленно мечник, простреливая глупцу голову насквозь.       Немного обидно, что его меч не с ним, наверняка у кого-то слабого мальчишки, что не знает суровости кровавого тумана, а может и у брата разделившего с ним одну мечту. Только вот, братик пропал ещё в детстве, что не вызвало бурю эмоций у ещё живого Хозуки, потому что рано или поздно всех бы постигла такая судьба; Мангецу умер на миссии и приемников у него не было — так кому же, достался его легендарный меч?       «В прочем, даже если он выжил, ему же хуже», — беспечно думает ученик Забузы, стоя на склоне отвесной скалы, окруженный противника. Последний, командир погибает последним и так же Мангецу остается один из сильнейших, мертвых, мечников.

Почему бы, не показать им всю силу?..