Глаза твои сапфирные

      — Эксперимент номер 364, — медленно проговорил парень, запустив свои пальцы в белые волосы. — Полностью провален.       У Суйгецу по рукам стекает чужая кровь — темная, практически черная и такая же холодная; мертвая кровь заполняет собой белую комнату, стекает по облупленным стенам на кафельный пол, а потом растекается в черные лужи. С потолка льется холодный свет лампы, освещает всё своим сиреневым светом, проявляет затертые отпечатки рук и брызги крови, которые уже въелись в белую штукатурку. Губы дрожат, а клыки впиваются в кожу; рывком поднимается на дрожащие ноги, а после идет к окровавленному столу, где с каждого скальпеля капает маленькая капелька черной крови.       Перед глазами мертвое тело, за спиной раздаются крики боли.       Перед глазами лежит мертвый брат, за спиной матовое стекло, разделяющее блондина от клона.       Перед глазами… лежит болезненная зависимость, что черными розами обвивает полностью тело, сковывает разум и губит саму душу своими отравленными шипами. За спиной матовое стекло и на нём видны окровавленные следы от чужих ладоней, на нём видны слова и буквы, на нём виден последний крик умирающего.       Рука не дрогнет, точно не дрогнет. Скальпель ложится в ладонь, немного шершавая ручка и грязное лезвие — плевать, Суйгецу уже по локоть в крови собственного брата; плевать, Суйгецу уже потерял надежду на возвращение к нормальной жизни, ведь каков смысл без цели и тех, кто тебя ждет? Цель у Хозуки — вернуть брата к жизни, но это был уже 364-й провальный образец; Хозуки убил своего брата 364 раза и неизвестно сколько ещё предстоит их убить.       — Ты моя чертова зависимость, — шепчет бывший шиноби, вскрывая грудь мертвого человека. Черные розы оплетают внутренности, достигают мертвого сердца и шипами впиваются в мышцы. — Умри пожалуйста.

***

      — Эксперимент номер… 453, — устало произносит Суйгецу, издалека наблюдая за «братом». — Увенчался успехом.       Лицо его было мертвенно-бледным, темные круги залегли под глазами, а пересохшие губы дрогнули в улыбке. Первый успех — первый живой образец, который держится на протяжении трех дней — это точно успех. Дрожащими пальцами, Хозуки треплет свои белоснежные волосы, облизывает острые клыки и смотрит так… безумно-влюбленно, с болезненной преданностью к мертвому существу.       Вот только то существо, отнюдь не Мангецу. Бездушное создание без собственных мыслей, желаний и памяти — ожившая зависимость, разрушающая чужую жизнь из раза в раз.       Вот только, Суйгецу не хочет принимать ту реальность, где его брат мертв, где его невозможно вернуть… где он сам же его и убил.       Суйгецу болен своей зависимостью, болен свой искренней преданностью… болен свой неправильной, безответной любовью, потому что — Мангецу, никогда его не полюбит, не ответит взаимностью на безумные чувства и мысли.       Потому что он мертв телом, разумом, сердцем и душой. Мангецу Хозуки лежит под толщей земли, в красивом закрытом гробу — его тело давно изуродовано временем и покоится в животе Шинигами.       Блондин не хочет думать в этом ключе, голоса в голове приказывают убить, жать пальцы на тонкой шеи «брата», потому что это не нормально, это не правильно и нарушает законы природы. Суйгецу плевать, он ждал слишком долго, чтобы сейчас вот так отступать: он идет медленно, шаги эхом отдаются в пустом помещении, — парень закрывает за свой спиной дверь на замок, смотрит на сидящего за столом «старшего брата» и любуется своей работой: плевать, что это кукла, клон выращенный из пробирки, потому что выглядит он как точная копия Мангецу Хозуки, любимого старшего братика.       — Мангецу, — сил говорить практически нет, словно разучился за долгие годы. — Мангецу, полюби меня.       — Как скажешь, — безразлично кивает названный, покорно заключая создателя в вялые объятия. — Я люблю тебя, младший братик.

Плевать, что это безвольная кукла.