Я не убиваю по вторникам

Ночь холодная. С наступлением первых дней осени, она становится ветреной и влажной. Из-за тишины ночи слышен шелест листьев и их шуршание под проездными машинами на трассе. Натягиваю капюшон толстовки повыше и шагаю в сторону какого-то здания, похожего на склад, как мне указывают координаты, которые мне отправил Чонгук. Это здание оказывается даже больше по размерам вблизи, оно скорее построено или же словно переделано из сарая, в нем всего несколько окон, расположенные высоко, почти у крыши. Прохожу чуть поодаль, чтобы осмотреть место: тихо, безлюдно, где-то вдали горит свет из окон невысоких построек, но в основном место хорошо скрыто от проездных машин, расположенное за высокими деревьями, а со стороны дороги кажется просто брошенным и неухоженный домом. Через какие-то десять минут или больше я не знаю, слышится мотор машины, оставленный где-то дальше от помещения, а топот ног и мужские голоса становятся все слышнее, подсказывая мне о том, что они приближаются в мою сторону. Затаив дыхание, застываю на месте, мне остаётся лишь надеяться, что они сразу же откроют железные заборы и не станут осматриваться вокруг. Из голосов различаю, что собеседников двое и один из них принадлежит секретарю Вана. К моему везению, слышу как они притихают и через секунды две слышится скрип, открывающегося замка, тяжелым звуком ударяющего по железной двери. С этим же звуком из меня вылетает выдох облегчения. Быстро оглядываюсь по сторонам и бегу в обход к дверям. Мне везет второй раз. Железяка приоткрыта и рядом никакой охраны. Правда, считаю, даже мысль о том, что сегодня у меня удачливый день — какой-то бред. Бред, который я подхватил от желтой макушки. Не бывает в жизни ничего из этого; люди пытаются верить и лишь создают себе иллюзии, пока планета кружит вокруг оси и все случается, как должно было быть, а мы лишь пытаемся привнести в это что-то особенное. Глупость. Скользнув внутрь, обнаруживаю множество железных полок и упаковочные коробки, контейнеры, штабелеры, холодильные отделки. Похоже, это и правда просто фармацевтический склад. Прячусь за бесчисленными полками и выслеживаю недавно зашедшие фигуры. Слышу отрывки диалога, но ничего серьёзного не могу уловить. — Отметьте эту серию. Завтра отправка. — Ясно. — Вчера без происшествий? — неким намеком молвит Кан, или Ли, не важно. — Без проблем, все нормально, — отвечают ему в тон и на этом диалог обрывается, слышу, как мужчины расхаживают вдоль высоких стеллажей, а затем и вовсе выходят наружу. Остаюсь в этой холодной камере совсем один, как только слышу скрип двери и закрывающегося замка. Невольно пробегается холодок по позвонку и меня охватывает чувство пустоты, большим пятном растекающееся в груди. — Обычный склад, — рассуждаю вслух, обойдя почти все помещение и просверлив каждый уголок на наличие чего-либо выбивающегося из общей картины. — А в холодильных отделениях что? Мне либо причудилось или воображение играет злую шутку — Чонгук очень рад быть вовлеченным в процесс шпионства, его это просто забавляет или ему элементарно нечего делать. По его приказу устанавливаю на складе две маленькие камеры, приложив все усилия на то, чтобы хорошенько их припрятать. — Предусмотрительный какой. Настойчивая просьба, можно даже сказать силком впихнутые пинхолы в карманы жакета, нагоняют меня в мысли о том, что-то этот молодой парень слишком много шарит в этой теме, будто бы имеет опыт, но думать об этом бессмысленно. Его навыки мне нужны, а где и как он их наработал — не моя забота. Запаривать себя этим не стоит. Забираю в карманы брюк несколько пластинок таблеток и снова наматываю круги в поисках чего-нибудь, а может, чтобы убить время. Становится все прохладнее, дрожь пробирается под жакет и теплую кофту, охлаждая кожу и заставляет обнимать себя за плечи. Кстати о последнем, место ушиба все еще ноет, особенно дает о себе знать при такой низкой температуре. Забиваюсь в угол, подобрав кое-какие пустые коробки, делаю из них самодельный постель на ночлег и не помню, когда меня утянуло в сон. Только помню, что в сон провалился с мыслями о желтой макушке: слезливой, испуганной и непринятой в собственной семье, чтобы следующим же утром встретить на входе в ее кабинет: рассеянной и оторванной от реальности стеклянными глазами. — Джун? С тобой все хорошо? — подлетает ко мне девочка и осыпает любопытными вопросами. — Извини за опоздание, — кое-как пытаюсь оправдать себя и свой явно потрёпанный вид. — Ты заболел? Отмахиваюсь от девчонки, повторяя, что у меня все под контролем. Ноющая боль в районе плеча усиливается с каждым лишним движением, а бессонная ночь дает о себе знать в виде раздражения и нетерпением ко всему окружающему стимулу. Но наступает в обеденное время совершенно то, о чем я и подумать не мог — из кабинета Пак Вана выходит блондин, неспешно, задумчиво, смыкает пухлые губы в полоску и шагает к выходу из здания, а рядом плетётся напарница с короткой стрижкой, которую мы видели в кафе. Она здоровается с нами, застрявшими у коридора, что и заставляет парня выйти из раздумья и поднять свой взгляд. Он кивком головы приветствует, спрашивает у сестренки ее дела, на что та фыркает и демонстративно уходит к себе в офис, что ему лишь остаётся обменяться со мной неловким зрительным контактом, в котором мне все еще тревожно кажется, что он может вот-вот выйти на мои следы той ночи. — Порядок? — придаю голосу максимальную беспристрастность, пытаясь понять: он по работе или так заявился, хотя коллега рядом — это уже ответ, но только зачем они тут? — О, да! Ничего такого. — Несколько вопросов были к вашему начальству. — Тц-Тц, штрафной — 50 отжимания, новичок. Чимин пересекает любое возмущение со стороны брюнетки, указывая ей на то, что нужно соблюдать рабочий этикет и скрывается в дверях лифта. Мне остаётся лишь догадываться, что, возможно, вопросы были именно к Пак Вану и именно о смерти той женщины. — Джун? — М? — Я закончила эскизы, тш, — она шепчет, хотя в кабинете никого кроме нас нет и явно в коридорах нас тоже не слышат, — Хочешь посмотреть? — Валяй. — А хотя нет. Давай пообедаем и пораньше уйдем с работы? На мой вопросительный взгляд она деловито шикает. — Я все уже закончила! Менеджера попросила дать отдых. Я ведь послушно себя веду, правда? Правда. Послушная через не могу, не хочу и в ущерб себе. Вот только так и могу это воспринимать. Глупая. — А вот ты неважно выглядишь! Тебе нужен горячий суп. Когда мы выходили из офиса, я как-то не догадывался, что этот самый суп она вызовется приготовить дома. Что она сначала будет носиться по супермаркету в поисках специй и свежих овощей, и что еще накупит в дом кучу ненужного барахла. — Это все нужно, Джун, все нужно, — барахтит, кидая маленькие подушечки в телегу. — Ага, нести кто будет, — уставший и сонный, пытаюсь убедить ее поскорее поехать домой или просто закусить на лавках неподалеку. — На такси поедем, сейчас-сейчас, — ее совершенно не парит, что апартаменты находятся в двух блоках и необходимости брать такси совсем нету, — Может тебе служебную машину попросить, а? — Нет, — осталось мне еще ее по городу развозить. В дорогой квартире мне все еще неуютно, незнакомо и совсем непривычно, единственным, что создает комфорт вокруг оказывается белый комок, который наматывает круг у моих ног, прося ласки. — Я боялась, что ты прогонишь, — девчонка подбегает к питомцу, которого я только что привел от соседей из верхнего этажа, — Лапуся моя! Церемонии нежности продолжаются недолго, девчонка прогоняет меня из кухни, убедив, что все под контролем и она не сожжет весь дом, просит привести себя в порядок, потому что с ее слов я выгляжу, как-будто дней пять не спал и не мылся. Ну таким уж потрепанным меня не назвать, но и сам спешу в душ и переодеться в домашнюю одежду. Белый клубочек путается под ногами, следуя за мной по пятам, даже на балкон, когда я выхожу закурить. «Встретимся вечером? Выпьем пивка» «В семь» Отвечаю коротким сообщением и выхожу на зов девчонки из кухни и вижу перед собой суп из водорослей. — С днем рождения, Джун! Лулу мурлычет, подняв свой хвост, просится ко мне в руки. — Эмм? — Подсмотрела у тебя в документе. Ничего личного, Джун! Что ты так глазеешь, это ведь не незаконно! — в сердцах оправдывается, даже не догадываясь о том, что паспорт у меня поддельный, а дату рождения я и забыл посмотреть и никогда не запоминал. — Аа, хм, — прочищаю горло и благодарю, садясь за стол. Суп из водорослей отличается от маминого, который я в последний раз ел лет в шесть, в такой же солнечный день. Он у желтой макушки немного пересоленный, но вполне себе неплохой. — Спасибо. — Суп тебе нравится? Киваю. И меня накрывает волна невероятного одиночества. Брошенный, ненужный и забытый. Сын, который остался сиротой, воспитанный убивать и, который теперь хочет мести. — Хочешь вечером отметить? То ли от эмоционального напряжения или усталости, накопленные за двое суток, голос девчонки кажется мне слишком мягким, ласкающим слух и даже заботливым. — Нет… Можем просто дома посидеть. — Отлично! Можем заказать пиццу и посмотреть фильм?! — Нет… Вообще, знаешь, тебе лучше домой поехать. Озорная улыбка сползает с ее лица, заставляя меня проглотить ком сожаления, застрявшего где-то в глотке. Расстроенный взор карих глаз словно прорезает меня насквозь, и я не нахожу выхода кроме как уткнуться в супницу. Она отходит быстро, продолжает тараторить о пиджаках, которые она готовила в прошлый раз, а теперь и показывает свои новые эскизы, энергично и улыбчиво. Смотрю на эти эскизы и подмечаю, что навыки на лицо и талантом не обделена. Но меня сейчас интересует не это, а удручающее чувство в груди — девчонка вот-вот сорвется на плач и я точно не буду знать что с этим делать. Но мои опасения не оправдываются. Желтая макушка продолжает излагать свои мысли насчет своих эскизов, хотя догадывается, что скорее, это осуществить ей никто не поможет. Тем не менее, страсти, с которым она располагает декоративные подушки и прочие миленькие миски и кровать для питомца, не становится меньше. — Уютней стало, правда? Не знаю, стало ли уютно или нет. Не помню уже, как это должно ощущаться. Это забытое чувство расцениваю, как плату за стиль жизни, которую сам и выбрал. Наверное, уют и прочие чувства не совсем уж имеют значение, когда по жизни ты идешь один. — Не забывай кормить Лулу! И спасибо! Пока, Джун! В этом прощании к вечеру дня, в необычно спокойном тоне желтоволосой, снова вспоминаю о странном стуке сердца, который вовсе и не прекращался с самого обеденного времени. Звук закрывшейся двери и глухой стук каблуков срывает из меня искреннее сожаление. Только тогда я еще не догадывался, что это сожаление опрокинется на меня снежным комом в этот же самый вечер за бутылкой пива в закусочной. — Ты, парень, сильно этим не увлекайся, — мне кажется, что либо я чувствовал себя комфортно рядом с Чоном или же алкоголь развязал мне язык, но я думаю, что раздавать ему советы вполне имею на это право, — Ты будь осторожен и не надо тут, чтобы эта крыса вышла на наш след. — Не парься ты. Не думаю, что они догадаются о пропаже пару пластинок. А проверить химический состав лекарств не помешает. — Твоя правда. А что там на камерах? — Да ничего особенного. Так ты на старика компромат не соберешь, — заключает парень, отпив из своей бутылки. Пак Ван не из тех, кто бы, во-первых, остановил незаконную деятельность, потому что явно деньги — всегда лучшее, а, во-вторых, не тот, кто бы оставлял за собой материалы для черного досье. — Ты сильно не уходи в это. — Не бойся, друг. Это все для опыта, — ухмыляется, и я тоже раскатываюсь в смехе, следуя его примеру, и мне кажется, мы пьяны. Посиделка обретает беззаботный, даже бессмысленной окрас, такой же обычный релакс, как и для большинства людей тут, спокойно попивающих соджу и закусывающих куриными лапками. — Так и знала, что со мной не хотел тусить! You idiot! Этот писклявый голос в трезвом состоянии вызывает у меня тревогу, но когда обладательница голоса еще и изрядно выпившая — это мой страшный кошмар. Не успеваю переварить сложившуюся ситуацию, девчонка тут как тут: уже подсаживается за наш столик, знакомится с моим собеседником, которого ситуация явно забавляют больше, чем удивляет. — Где ты так напилась?! — моему возмущению нет предела, — Как ты здесь оказалась, вообще? — Нуу, хватит ворчать, ты прям, как Чимин! — она отмахивается от меня, как от мошки и продолжает говорить что-то Чонгуку, — Вы день рождения отмечаете? Я даже суп из водорослей приготовила, а он не взял меня на вашу тусовку! Ты его друг, да? Давний друг? Он никогда не рассказывал о тебе. Внезапная викторина от блондинки застает парня врасплох, и он не успевает обдумать ее вопросы и сидит, лишь выпучив большие глаза. Смотрит на нее, то на меня, явно ища помощи. — Он несильно разговорчивый. Лишь в итоге выдает обобщенный ответ и смотрит на меня, явно любопытствуя. — Еще как! Молчит и хмурит брови! — Йа, все идём домой. Ты пьяна! — в таком захмелевшем виде она еще более громкая, шумная, буйная и таки просится на приключения, — Пойдем уже! Я ее дергаю за локоть, потому что клиенты лавочки неодобрительно шикают, смотря на нас и качают головой, но это ее сильно обижает. Она хнычет. — Почему ты меня не взял?? Я приподнимаю ее за плечи и увожу прочь из закусочной, она смиренно шагает вперед, но я слышу, как она жалобно скулит под боком: — Давай пойдем к тебе в домик на крыше? — Лулу без присмотра останется, — тяну я, уже и не понимая, когда уже забота о куске шерсти вошло в мою рутину. Остаётся винить лишь желтую макушку. — Точно. Ладно, хорошо. Но я домой не поеду. — Да-да, только сбавь громкость, ты слишком шумная, пьянчуга! Она хихикает. А у меня щекочет под ложечкой. — Ладно, не обижаюсь на тебя. Может по-мужски хотели посидеть, — рассуждает под нос. — Брат всегда так делал. Оставлял меня тоже. Дальше домой мы добираемся в полнейшем молчании, будто бы каждый опьяненный алкоголем в крови, ушел в себя и свои мысли. Однако это молчание перетекает в тихий хнык, а затем и всхлип в темной прохожей люксовой квартиры. И все это кажется мне нереальным и отрешенным от реальности. Ощущаю тонкие кисти у себя на талии и в этот момент ненавижу себя, жизнь и ее. — Ты пахнешь вишней. Странно, да? — то, каких усилий ей стоит, чтобы сейчас сдерживать, рвущийся наружу плач, слишком очевидный и от этого неприятно колит под ребром. Мои корыстные мысли и цель сближения с девчонкой совсем не реализуются. У меня словно язык парализован. Можно было бы расспросить больше о том, что произошло и понять, как устроено семейство Паков изнутри, и отчего же девчонка постоянно убегает из дома по ночам, но мое тело просто отказывается даже пошевелиться. — Мне так одиноко. Не знаю куда от этого бежать… — чувствую костяшки пальцев, сжимающих мою белую футболку. В голову настойчиво стучатся слова Чона. «Девчонка влюблена в тебя» А вместе с этим и дрожат внутренности. «Не неси чушь» От этого одиночества она решила бежать ко мне? Глупая.