И самым сильнейшим Мотсогнир был создан Из рода всех карлов, а Дурин — вторым. Во множестве карлы в земле — Как указал Дурин, людей понаделали.
Дина Ярцева была прекрасным Воином владельцем Универсального титана: исполнительна, молчалива, вынослива, неприхотлива. Но, пожалуй, первое качество — исполнительность — Марлийское военное руководство ценило в обладательнице Универсального Титана больше, чем иные её качества, как Воина. Уничтожить лагерь беженцев самым жестоким методом для устрашения противника? Конечно, «чистые» титаны, натравленные на мирных жителей её голосом, справятся гораздо лучше, чем бомбы и ружья марлийцев. Нужно потом зачистить поле от «чистых», что бы они не разбежались по континенту? Все будет выполнено в короткие сроки. И не важно, что вот только что на неё смотрели ещё человеческие заплаканные глаза вот этих самых титанов. Ни о какой человечности не шло и речи в данном вопросе. Нужно провести марш-бросок к поездам с провизией на пару с Рикшей? Новенький Воин в Рикше ещё не до конца освоился со своей силой, в отличие от Дины, но ему катастрофически был необходим боевой опыт против людских сил, поэтому ей приходилось нянчиться с ним по приказу вышестоящей в Воинах Лилиан, являвшейся их капитаном. Это значило вновь отвлекаться в битве с наземными противотитановыми пушками на набравшем скорость поезде, чтобы прикрыть отход сильно раненого товарища. Это значило самой завершить миссию: сбросить поезд с рельс, передавить выживших, произвести изъятие провизии и перенести её в лагерь вместе с тремя вагонами нового вида оружия. Что же Николас, обладатель Рикши, так смотрит на неё теперь? Видел со стороны, как она давила людей, словно букашек, когда сам он отходил от ранения? Самого же эти букашки чуть не вывели из стоя, опасно ставя задание на грань невыполнения. Рикша был слишком слабым без вооружения в прямом столкновении с противотитановыми ружьями. И это Нику стоило уяснить сейчас: не лезь куда не надо и знай своё место в позиционировании на поле боя. И кто бы знал, что судьба сложиться таким образом? Точно не родившаяся в гетто девушка, совсем не ожидавшая, как повернётся к ней жизнь в итоге. Как шестой ребёнок в семьё станет «многоуважаемой» и «жёсткой» обладательницей Универсального Титана. Холодный взгляд шифтера смягчался только рядом с Глебом, её сыном. Сейчас ей вот-вот стукнет 38, а её сыну — 23, и он такой же доброволец, как когда-то была она, потому что так пожелало командование, и его жизнь — большой вопрос для неё. Только ей осталось жить пару лет... Дина не металась внутри, не изливала свою боль от такого ничтожного срока жизни, от того, что её сыну придётся пережить тоже самое, что пришлось пережить ей, потому что «ученые установили, что ваш род идеально раскрывает способности Универсального Титана. Скоро мы переведём Глеба к кандидатам в Воины, будет с Зиком, не переживайте, Ярцева!» Ну, да, конечно... А как без этого ёбанного военного крещения? Сын был ей дороже чем кто-либо, дороже чем её долг, дороже чем её подруга Лилиан, обдающая Колосом. А всё потому, что она видела в Глебе, в своей родной крови, точное отражение себя. Только теперь он стал солдатом, обычным рядовым мясом, что несколько удивило Дину, когда она впервые увидела его в стройных рядах добровольцев. До перевода в Воины надо было пройти боевое крещение, поэтому Глеб не мог отступить, следуя за матерью по пятам... Все её опасения подтвердились при очередном захвате крепости у Критского залива. Крепости Белар. Это была не решающая битва, ведь после этого сражения все основные столкновения будут проходить в море и ближе к открытой воде, где даже Боги Земли — Титаны, не могут полностью раскрыть свой потенциал. Дина сомневалась, что Марлийский отсталый флот сможет победить без вмешательства кого-то из титанов. Но произошла не тяжёлая битва на море, а то, что совсем никто не ожидал. Когда титанша на пару с Звероподобным сбила камнями очередной дирижабль, летающая посудина рухнула не в отдалении от крепости, как рассчитывали Воины, а изогнувшись, переломилась пополам и камнем рухнула вниз. На элдийских добровольцев. На её сына. Покинув свою позицию под вопросительный возглас Тома в форме титана, Дина побежала вперёд, всё больше и больше сил тратя на укрепление плоти и ускорение тела — пушки с крепости палили без устали теперь уже в неё, а не в Челюсть, но её титану было всё равно на осколочные ядра. Уж в укреплении тела она преуспела почти как бронированный. Ярцева, под прикрытием Челюсти, взобравшегося (в этот миг из-за отвлеченности солдат крепости на Дину) на платформу с пушками и крушащего вышки, резво — почти панически — пробилась вперёд и начала разгребать завалы дирижабля. Тонны горящего металла, обшивки и чëрт знает чего ещё гнулись под гигантскими кристаллическими пальцами, вырывались и отбрасывались в сторону. Многие спасенные в тот день элдийские добровольцы из плена окопов ещё скажут спасибо... Только вот самой Дине это не удастся застать. Раненые, обгоревшие, контуженные люди начали высовываться из под земли, но их было столь ничтожно мало, что Дина почти взвыла, не узнавая никого. Она отбросила очередной кусок горящей обшивки дирижабля и отстранилась от него, так и не найдя ничего и никого, кроме очередных изуродованных трупов и кусков мяса. Руки, ноги, туловища... Дину впервые заворотило от отвращения. Не у всех была драматичная смерть и самое отвратительное, что всех этих людей, отдавших свои жизни чужой войне, даже не похоронят достойно. Возможно, её сын будет в их числе. Но что-то изменилось. Она услышала страшный мощный колокол в своей голове и резко оглохла. Дина теперь не слышала никаких звуков: ни звериного рёва Тома, захватывающего крепость и уничтожающего остатки техники осколками камня и бомб, ни скрежета металла в пасти одного из братьев Гурвич, максимально раскрывшего сейчас способность Челюсти в скорости и мобильности. Электрический заряд пронзил её, разделяя сознание на две совершенно разные полярности. Дина впервые почувствовала Универсального Титана в полной мере: стук огромного сердца, ощущение энергии солнца на нестерпимо горячей коже, его собственный голос, который звал её слиться воедино. И слова: «Он там», — тихие, едва уловимые женские слова, — «Твоё время пришло.» Откинув пласт еще не горящего мусора, Ярцева наконец-то увидела тело своего сына в окружении таких же мертвых и изуродованных мальчиков. Как-то рыжий паренёк прикрыл его от основного удара... Их почти раздавило массой падающего металла в закрытом подземном окопе, когда тот с землей и камнем обвалился на головы солдат. «Как букашек», — мелькнула в её голове мысль, — «Раздавило как букашек.» Но чувств не было. Только зияющая бездна в месте где было сердце и чёрная от отчаяния душа. — Битва окончена, они сдались, — грохочет голос Ксавьера над ухом у женщины. Он почти уже вылез из тела титана, но пока сохранял возможность вернуться в оболочку, будто опасаясь чего-то и точно предчувствуя беду, — Дина? Ты сделала всё, что могла... Мы не знали, что, — Том резко глотает слова. Титанша с ювелирной осторожностью достает ошмёток собственного сына среди почти груды таких же тел кадетов: оторванная нога, в мясо изрезанный живот, выпотрошенные кишки и море, безумное море! Крови! Что льётся из него! Или всё дело в том, что он был под этой толщей тел? «Он уже мёртв», — твердит разум, но Дина надеялась, нет, она знала, что может что-то сделать, чтобы исправить Это. «Он» говорил с ней. Том глотает слова, потому что понимает: её сына уже не спасти. Только если не произойдет чудо или сама Имир не снизойдет на них. Но чуда не происходит, и Дина, даже не обдумывая ничего конкретного, решает хоть раз в жизни стать «чудом»: титанша кристаллизирует пальцы и зарывается в собственный гигантский позвоночник. Все стандартные сыворотки превращения титанов делали на основе спинномозговой жидкости Универсального титана и Грузоперевозчика из-за их личной особенности (выносливости и адаптивности) и легкой доступности (бронированный хоть и мог открыть свой панцирь, был менее удобным для учёных, что уж говорить о колоссальном и звероподобном, хотя последнего тоже использовали, но реже). Процедура получения была проста и уже множество раз опробована, но кое-что учёные поняли с самого начала. При контакте спиной жидкости напрямую с кровью элдийца происходит превращение в титана. Но если процедура нарушена, и элдиец получает жидкость через иные пути (рот, глаза и другие слизистые), то реакция происходит неправильно... И титан «рождается» аномальным в самых разных смыслах от размера до поведения. Поэтому грешникам делали инъекции, а не давали пить спинную жидкость и не позволяли им контактировать с ней. Дина решила передать свои силы сыну, а для его обращения в титана ей нужен был чистый контакт... а крови у него шло много. Универсальный давит на неё своей массой, плотнее укутывая в оболочке. Дина уже не понимает, что звереет и титан медленно пожирает её пальцы, укутывает разум в чёрном мутном море. Шифтер слишком долго провела в этой форме, больше, чем могла себе позволить... Или же так повлияло на неё что-то ещё более необъяснимое? — Дина?! Стой! Он уже мёртв! Что ты делаешь?? — Том возвращается в оболочку и пытается оттащить её, но получив критический удар в шею, учёный оступается и падает назад, лишённый своей бараньей головы. Его лимит превращений на сегодня исчерпан. Она не слушает и не видит ничего, пытаясь напоить сына своей спинномозговой жидкостью. У титанов её тьма тьмущая, чем часто пользовались учёные, сцеживая её. Только она быстро испаряется, и чтобы всё сейчас получилось, её нужно намного, намного больше, чем она может дать. Приходится преобразить часть пара в жидкость с помощью кристаллизации. В ту же секунду, когда Дина поднесла жидкость к телу сына, его окутала белая густая мгла. Не получается. Титанша шипит и воет, уже вырывает кусок позвоночника из себя. Пар регенерации застилает взор и рана быстро зарастает. Теплая жидкость обжигает труп, но никакой реакции не происходит. Не получается! Заметив неладное, сзади к Дине и Тому подбирается Челюсть. Бой давно был окончен, поэтому его помощь больше не требуется. Стефан готовился напасть на обезумевшую от горя Дину в любую секунду, но от резкой световой вспышки ему приходится отойти к Звероподобному, который уже выбрался из тела и представлял собой объект первоочерёдной защиты. — Что ты наделала?? — Том пытается поправить согнутые пополам, как его жизнь сейчас, очки, но от дрожи они трескаются в его руках и мужчина плюёт на них. Он бежит вперёд к ней, но Стефан перехватывает его тело на полпути. Сжимая шифтера Звероподобного в гигантской когтистой ладони. Не стоило так близко подходить к чистому: нельзя было потерять Ксавьера. — ДИНА!! — кричит Том, резко поворачиваясь к голове Челюсти, — Останови её! Она же сейчас себя ему скормит! Челюсть молчит. Возможно, это был кто-то близкий для неё? Может, не стоило вмешиваться? Он сам бы ради брата также сделал... Да и против этой машины для убийств — Дины — у него ни шанса... Но попытаться стоило, даже если она слишком хорошо чувствовала своего титана, слишком для Стефана; даже если бы она сама хотела умереть, он хотел её спасти. «Чистый» показал себя во всей красе: светлые, едва кучерявые волосы, огромный, непропорциональный телу живот, короткие ручки и странное плаксивое лицо. И это существо 11 метров в высоту, с желанием бездумно убивать, являлось оружием массового поражения... А ведь Воины почти никогда не использовали титанов массово: из-за опасности для своих. Чистые никому кроме Универсального не подчинялись, но и то было со скрипом, потому что после «крика» они обычно пытались сожрать шифтира со всеми потрохами и приходилось уничтожать их на месте для собственной безопасности. Когда Дина попыталась выбраться из оболочки, Челюсть спускает Тома на землю и нападает, но она была готова: титанша с ноги толкнула «сына» вперёд и развернулась назад, уже полностью кристаллизируя руки. Она знала, что Челюсть попытается либо убить Глеба, либо вывести из строя её, а потом добраться до него. Про Тома она уже и забыла — его время вышло и поддержание стабильной формы было невозможно ещё около восьми часов, да и сама его форма барана была бесполезна против неё. Между Стефаном и Глебом была только она. И уж стать его щитом на этот раз она способна, а не причиной, по которой он испытал такую боль... Он хотел быть похожим на неё. Рука в замахе резко останавливается и скрепляется в замок за спиной юркого титана: она не ударила Челюсть, но успешно взяла в захват. Стефан вцепился в глаза и рот Женской особи, исполосовал брюхо своими ногами, пастью сминая кристаллы на руках и отрывая кисти, но всё было бесполезно — Дина держала его крепко, теперь уже прижав к земле, как в последний раз, в последний раз... Она закричала, сотрясая землю. Стефан зарычал, дергался и вдруг замер, когда женщина показала себя из-за спины Универсального Титана. — Это мой выб... — голова Дины с хрустом сминается и исчезает вместе с телом в пасти появившегося за её спиной чудовища. Глеб уже давно пришёл в себя и напал, пробужденный зовом. Том кричит, сжимая руками рот. А её сын — титан — медленно поднимается и выпрямляется, облизывая окровавленные пальцы. Пасть, полная ошмётков тела его матери, как и глаза титана широко открываются — будто он получил неведомое откровение и осознал что-то доселе недосягаемое и внеземное. Путь открылся перед ним и свет молниями осветил гигантское тело. Тучное тело падает вниз, поднимая пыль. Пар медленно исходит от туши огромными белыми клубами, застилая взор. Множество людей под завалами окончательно испускают дух из-за этой короткой, но сотрясающей землю, битвы. Стефан ошеломлённо наблюдает, как его промах лишает жизни напарницу, как её огромные руки опускаются и больше не двигаются, медленно испаряясь. Никто не понимал, как это произошло и что теперь делать, но одно стало ясно — Глеб теперь жил за двоих и жизнь эта будет совсем уж не сахарной и короткой, а тот, кто его спас, закрыв собой под завалом, оказался никем неизвестный Кодрат Галлиард.***
Через два месяца начались первые осенние дожди. Всего пары дней хватило, чтобы улицы города вымерли. Богатые марлийцы прятались в тёплых домах и не выходили на улицы. Элдийцы же покидали свои убежища, только чтобы заработать пару копеек на работе и периодически очистить ливневые каналы, чтобы город совсем не утоп. Неожиданно мощные тропические ливни залили все Ребелио, утопив трущобы в низине из-за разлившейся реки, а также дома бедняков, которые не могли обеспечить целостность своей крыши над головой. Нашу же крышу пришлось подлатать в некоторых местах, но, где папа ничего не мог сделать, приходилось ставить тазы и вёдра и сливать их в раковину или на улицу, когда они совсем наполнялись. Отец всё также работал и обучал меня с Марселем. Я же старалась уделять больше времени книгам об окружающем мире и другим языкам. Всё-таки навыки связанные со знаниями и умом давались гораздо легче, чем физические. Да и полезно узнать об окружающем мире и других культурах... Я стала чаще зачищать данжи ночью, когда отец спал. К счастью, блокировка уже снялась, поэтому я во всю пользовалась открытой функцией подземелий. Только теперь больше не рисковала так, как это было в прошлый раз... Мне стоило лучше продумывать тактику боя и быть готовой отступить, чтобы не терять время впустую в ожидании снятия блокировки. На полученный опыт я закупала в «магазине» некоторые вещи: еду, оружие, одежду, пару безделушек, блокнотов, куда записывала разные заметки... Некоторые продукты я подкидывала к нам в кладовку, а что-то приносила в открытую. Папа думал, что я ворую, но ничего против не имел, пока я не попадалась и пока была осведомлена (с его помощью) о том как правильно это делать. Самой заветной покупкой для меня стала покупка УПМ... Да! Устройство пространственного маневрирования! Улучшенный на современный лад, который должен был выйти только через десятилетия, и «классический» для убийства титанов, как у разведчиков. Как же мне хотелось попробовать на нем полетать, но мой рост и возраст... Я ещё не доросла до его использования. Время тянулось ужасно медленно пока к нам в дверь не постучали. Я кинула взгляд за окно которое покрылось тонкой водной плёнкой от неудержимого небесного потока дождя. Кого в такое время принесло-то? Тревога охватила тело, но на карте я видела только нейтральный значок, а значит это был не враг. Дверь тяжело отворилась со скрипом, мгновенно покрывая мои голые ноги каплями воды. Марсель стоял на пороге и совсем не подавал каких-либо признаков жизни, застыв на одном месте, как самая настоящая статуя. Весь промокший и жутко тихий в этот холодный и спокойный день... — Марсель? — я тихо позвала мальчика, — Что-то случилось? Мои внутренности скрутились в ожидании чего-то. Он не двигался, но по немногим признакам я поняла, что случилось что-то страшное: Галлиард сжался, словно забитый зверёк, поджал губы и был готов вот-вот зарыдать навзрыд, но еле как сдерживался. Его рука что-то сжимала и приглядевшись я поняла, что это было. «Чёрное» письмо. Сухая похоронка, которую обычно отправляли «элдийским выблядкам», соблюдая минимальные формальности, хотя обычно они предпочитали докладывать о потерях, после военных действий, вывешивая списки погибших и пропавших без вести... Тела близким и родственникам, конечно, не возвращали, а сжигали после окончания боя. А это значит... Кодрат погиб. Рука дёрнулась в сторону мальчика, но я остановилась на половине движения. Краем глаза заметила замершего за обеденном столом отца, который до этого читал книгу. Он отложил чтиво, поняв что что-то произошло на пороге дома, поэтому он неотрывно наблюдал за моей спиной. Я как-то отчаянно кивнула в сторону мальчика и ноги папы напряглись, будто он был готов совершить рывок. Я же просто по-глупому вернула взгляд на Галлиарда, не зная что и сказать... — Марси, — я не успела даже что-то предпринять, как мальчик рванул вперёд ко мне, поэтому пришлось сделать шаг назад, чтобы он не сбил меня с ног. Впрочем, все зря. Мокрый и продрогший Марсель протаранил меня на всей скорости. Я сцепила кисти за спиной ребёнка, стараясь удержать его руки под контролем, и все же я упала, когда Марсель навалился на меня и заплакал, сжимая одежду на моей груди. Нардес подорвался с места, явно ожидая увидеть не мелкого обезумевшего от горя мальчика, а кого-то не меньше громилы-военного из ООБ, и замер на половине пути. — Марсель?! — прикрикнул отец и заметил комок мокрой чёрной бумаги на полу, рывком поднял мальца с моей туши. Он громко зарыдал и вцепился в жилетку отца, пытаясь подавить вой. Я растерянно посмотрела на спину мальчика с пола и, наконец, поднялась на ноги, тяжело закрыв за ним дверь. Его нужно отогреть, накормить... Хватит уже бегать от ответственности, Энни. Ничего уже не будет как прежде, раз он пришел к нам, а не к своим родителям: мы для него больше, чем его собственная семья. Мы для него стали ближе, чем все его близкие. Ничего уже не будет так, как было, и же она была права в этот раз...***
После окончания сезона дождей, пришли первые морозы. Осень была тяжелой, не только потому что нам приходилось закупаться дровами и подготавливать дом к явно тяжелой зиме, заделывая дыры в крыше после ливней, но и потому, что Марсель почти полностью переехал к нам. Он отказывался возвращаться домой и сбегал к нам каждый раз, когда его собственный отец тащил нерадивого отпрыска обратно в дом. Его били много и нещадно, но Марсель терпел и стоически продолжал уходить... Отец семейства Галлиардов злился на своего ребёнка, злился на Нардеса, злился на свою жену — злился на все, что угодно, но не на себя. Он не пытался говорить с сыном, не пытался его понять и разделить горе — смерть старшего сына. Мелочный и злобный человек показал себя во всей красе: он прекратил сдерживать себя... И у Катерины появились налитые желтизной синяки на лице и теле. Но меня больше не касалось то, что происходило в том доме. Война закончилась к сбору урожая очередной победой «великой» Империи. Смешно, что, по сути, они ничего не добились, кроме полного захвата континента и обострения внутреннего кризиса: многие элдийцы погибли, поэтому появилась острая нехватка рук на производстве, в полях и на тяжелых работах. Урожай было некому собирать. Даже новый поток военнопленных не особо помогал. Мне казалось, что это было лишь начало и я не ошиблась, потому что бедные марлийцы начали голодать, что уж говорить об элдийцах, которые и так жили не на широкую ногу. Война крупно ударила по Маре. Те, кто, во множестве своем, когда-то занимались сбором урожая, были отправлены на фронт и больше не вернулись. Ситуация обострилась с введением обязательного контроля денежных средств элдийцев со стороны банков. Элдийцам запретили иметь большие счета. Я не позволяла своим родным голодать, подкидывая к общим запасам «украденную» еду. Пришлось зачищать данжи с еще бóльшим остервинением, чтобы прокормить и Марселя, и отца продуктами из «Магазина». К счастью, Нардес не задавал вопросов, осознавая, что я добываю еду методами, выходящими за рамки его понимания и принятия: будь то магия или воровство. Эти полгода слились в один поток: красные пальцы рук и ног, морозные узоры на оконном стекле, холодные одеяла и приобретенная способность к сопротивлению экстремальным температурам... Система была щедра и не скупилась на новые пассивные навыки, но осознание их получения были очень тяжелы. Гетто превращалось в еще больший филиал Ада на земле, хотя иногда к нам приежала гуманитарная помощь из других стран от «сочувствующих». Только чаще всего она доежала до нас «не полной», как была до отправки, а уже хорошо поеденной. Некоторые марлийцы тоже голодали, хотя среднего класса кризис почти не коснулся. Я злилась, но сделать ничего не могла. В первую очередь — семья и собственное благополучие. Метка Микасы молчала уже месяц, оставив на руке скорбное: «хочу домой, мамочка». Она всё ещё была цветной, поэтому я пришла к выводу, что девочка была жива, но молчала всё это время, не издавая ни звука. Это было пугающе тревожно: я не знала что с ней произошло, но подозревала что на неё с родителями уже напали работорговцы. Слишком рано, чтобы Эрен успел её спасти... А есть ли он вообще в этой реальности — хороший вопрос! События развивались не так, как я знала, поэтому уже несколько недель тревога не отпускала меня, кусая странным ощущением метку. С Аккерман происходило что-то совсем нехорошее... — Марсель? — я открыла дверь в свою комнату, где мы с папой соорудили кровать для мальчика, — Не замёрз-то? Галлиард лежал на полу раскинув руки в стороны. Он уставился в потолок и кажется вообще не желал смотреть в мою сторону. Я нахмурилась и стащила с его кровати одеяло, чтобы накрыть им лежащего на полу мальчика. Вблизи я, наконец, рассмотрела его лицо и правую руку: гигантский синяк под левым глазом и продолговатые следы на руках, будто били какой-то палкой, а не просто кулаками. — Почему мой брат умер? — тихо спросил мальчик. Я замерла на секунду, обдумывая варианты ответов: могла сказать что никто не виноват и он должен жить дальше, но это ложь; а могла сказать всю правду, всё, что я думаю... Выиграло второе. — Потому что он вызвался добровольцем в армию, — спокойной ответила я, чувствуя как внутри всё отмирает, — Если бы он не пошел сам, его призвали бы насильно. Это неизменно. Его смерть была определена. — Почему, Энни? — Империи нужно «пушечное мясо» для закрытия брешей в их абсолютно неэффективной тактике... Они не готовы бросать марлийцев в пекло, когда их можно заменить «гребанными демонами», которых превращают в титанов, чтобы потом забрать все лавры себе. — Почему это происходит с нами? Почему мы? — Потому что мы сдались, потому что мы слабы и безвольны. У нас забрали свободу и с ней право жить, — прошипела со злостью я. Марсель подорвался с пола, скидывая с себя одеяло. Он сжался в комок, прижав тело к коленям, и схватился за голову. — Я не могу принять это! Кодрат учил меня, что мы тоже имеем право на счастье и свободу! Он говорил, что наши предки никогда не совершали всего того, что им приписывают! Почему? Почему все это происходит? Мальчик резко заплакал, пытаясь со всей злостью закрыть себе рот. Он был в ярости, настолько ощутимой, что я не могла не увидеть его ненависть в глазах и в сжатых руках. — Марси, — он вздрогнул от моего голоса и поднял голову, — Ты хочешь, чтобы все закончилось? Он кивнул и стыдливо вытер слезы. — Твой брат не просто так привел тебя к нам: он хотел, чтобы ты тренировался со мной, потому что я стану Воином, — Марсель ошарашено вцепился в моё плечо, думая, что я сейчас тоже исчезну, как его брат, — Набор начнётся через два года. Ты ещё успеешь... Если захочешь. — Зачем тебе это? Воины же не живут долго... — Чтобы получить силу и стать свободными... Марси, будешь ли ты готов притворяться верным Маре солдатом несколько лет подряд? Предавать других элдийцев, чтобы получить доступ к силе титанов? Убивать военных и гражданских по указке? Это непростые вопросы... Ты должен дать на них ответ уверенно и четко, ведь других ответов отец не примет, да и я тоже. Мальчик задумался на несколько минут, а потом пошел собираться, потянув меня за собой. Отца не было дома, у него шёл третий рабочий день, завтра должны были быть выходные. Я не задавала вопросов и пошла за Марселем следом, догадываясь, что он хочет сделать... Мы всё-таки шли к его дому, а он был в довольно решительном настроении. Снег под ногами хрустел и чавкал, но мороза я почти не чувствовала, благодаря пассивному сопротивлению. Дверь в дом Галлиардов не была заперта, но на звук захлопывающийся двери пришел отец Марселя. Я напряглась, готовая дать деру или напасть, и незаметно открыла Инвентарь в рукаве кофты, чтобы достать нож. — Нагулялся? — меня почти затрясло от того, каким тоном это сказал мужчина напротив и каким взглядом наградил нас. Как можно презирать собственного ребёнка? — Я решил... — мальчик сильнее сжал мою руку в своей, набираясь смелости, — Что стану Воином! Когда лицо Галлиарда-старшего наполнилось гневом и из-за проема двери показалась шокированное лицо Катерины, я поняла, что, если до этого этот мужчина сдерживался, когда бил сына, то в этот раз он не будет этого делать... Ситуация набирала обороты. — Назад, — почти прошипела я, пытаясь отодвинуть мальчика ближе к двери, которую я дальновидно придержала ногой, но тот даже не шелохнулся, из-за чего я зашипела на него. — Это Нардес тебя надоумил?! — закричал, побагровев, мужчина, — Своего ублюдка пусть отправляет куда хочет, а в мою семью пусть не лезет! Ну, сука, никто не может говорить так о моём отце! Я резко вышла вперёд и со злостью ударила мужчину в пах с активацией навыка «Удар» и схватила Марселя за руку, чтобы всё-таки вытянуть его из дома. Катерина подорвалась с места, моментально подхватывая оседающего мужа и кидая умоляющий, но почти безумный взгляд на меня... Мне показалось, что она просила позаботиться о своем сыне, но лишь на какое-то мгновение, потому что в следующее она начала кричать проклятия мне в спину. Когда мы вернулись, Марсель наконец-то улыбнулся. Впервые со смерти Кодрата. Отец не был в ярости: он уже смирился с тем, что наша семья пополнилась, да и давно уже поговорил с Галлиардами, хотя те не особо горели желанием говорить. С того дня Марсель больше не возвращался в свой дом, а с Порко виделся только на улице и то очень редко... Его семья не позволяла с ним видеться, чтобы оградить оставшегося сына от тени свободолюбивого Кодрата.