Мой прекрасный нянь

      Под вечер дети в садике, в основном, расходились по углам и каждый занимался своим делом. Лань Сичэнь не ожидал увидеть рисующего Цзинь Лина. В основном он любил играться с мягкими игрушками вместе с Сычжуем, но сегодня у А-Юаня сильно поднялась температура, поэтому родители оставили его дома. Жулань расстроился, но пообещал Сычжую, что повеселится за них двоих. Он любил играть и с другими детьми, но было видно, что с ними ему не так интересно, как с Лань Юанем.        Лань Хуань подошёл к нему и спросил: — Что ты рисуешь?       Цзинь Лин тут же закрыл рисунок, не желая его показывать и закричал: — Я ещё не закончил!       Лань Хуань улыбнулся. — Ладно, прости, покажешь, когда будет готово.       Он собрался уйти, чтобы оставить юного Леонардо да Винчи наедине со своим шедевром, но тут его схватили за штанину и потянули назад. — Но ты можешь посмотлеть, — сказал смущённо Цзинь Лин.       На картинке было трое. Двое взрослых и, видимо, сам Жулань.  — Это ты, — Лань Хуань ткнул в персонажа посередине, которого держали за руки два взрослых.       Один был полностью одет в белое, а второй в пурпурно-фиолетовое. Сичэнь сразу же вспомнил костюм Цзян Чэна такого же цвета, в котором он часто приезжал сюда. Ему очень шёл этот цвет. — А это, — Лань Сичэнь указал на две фигуры по обеим сторонам от Цзинь Лина.       Он и так знал, кто здесь изображён, но хотел, чтобы малыш подтвердил его догадки. — А это ты и дядя, — пояснил Цзинь Лин и довольно заулыбался. — Ещё я хотел долисовать дядю Яо, стлашную тётю, — от того, как он называл Вэнь Цин, Лань Хуань невольно прыснул со смеху, — А-Юаня, бабушку, дедушку, тётю А-Су, маму, папу, но лешил, что будет плавильно налисовать себя и ло…       Из-за того, что малыш всё ещё плохо выговаривал букву "р", Сичэнь сперва не понял, что тот хотел сказать, и какое слово начинается на "ло".  — Ло… — вновь попытался Цзинь Лин, но никак не мог понять, можно ли ему так называть дядю с Сичэнем, или ему всё ещё нужно держать от Лань Хуаня в секрете, что Ваньинь хочет сделать ему предложение.  — Ясно, — Сичэнь понял всё и без слов.        Он давно заметил эту хитрую детскую улыбку всякий раз, как Цзинь Лин видел Цзян Чэна и его вместе. Столько разных намёков, двусмысленностей, этот маленький купидон был достоин высшей похвалы, ведь он с самого начала обо всём догадался и всячески помогал непутёвым взрослым. — А-Лин, скажи, как ты думаешь, твой дядя сейчас кого-нибудь любит?  — Конечно, тебя! — выпалил мальчик, не подумав. — Ой, то есть нет! То есть да! — он сразу запаниковал, решив, что всё пропало, попытался выкрутить всё иначе, но увидел, что Сичэнь уже заливается смехом и сдался. — Почему ты смеёшься? — надув губки, спросил Цзинь Лин.       Сичэнь подхватил его и крепко обнял. — Потому что ты такой милый, когда переживаешь. — А ты? — сразу же спросил Жулань. — Что я? — Ты ведь любишь дядю?       Щёки Сичэня запылали, уголки губ приподнялись. Глядя Цзинь Лину прямо в глаза, он наконец смог сказать это: — Да, люблю.       Даже не верилось, что теперь он может так говорить. Да, ещё ничего не решилось как следует, но сегодня, когда Цзян Чэн вернётся, Сичэнь надеялся сказать ему это лично.       Лицо Жуланя тоже просияло от улыбки. — Ула! — от радости он запрыгал вокруг няня. — Тепель вы поженитесь!       Сичэнь вновь прыснул со смеху. — А-Лин, женятся только на девушках. — Ой, — опешил Жулань.       Он напрочь забыл, как это называется у мужчин. — Но я надеюсь, что твой дядя мне не откажет, если я предложу ему выйти замуж за меня.       Цзинь Лин на радостях бросился к нему на шею и крепко обнял. — И мы станем семьёй? — спросил он, повиснув на Лань Хуане. — Обязательно, — Сичэнь обнял его в ответ и похлопал по спине. — О, дядя плишёл, — вдруг сказал Цзинь Лин, когда за спиной Сичэня захлопнулась дверь.       Он обернулся, надеясь увидеть того, кого так долго ждал, но в прихожей у детских шкафчиков стоял не Цзян Чэн, а Мэн Яо. Не то, чтобы Лань Хуань был не рад его видеть, но всё-таки сейчас он ждал Ваньиня, поэтому улыбка на секунду исчезла, но затем вновь вернулась.       Оказавшись на полу, Цзинь Лин сразу подбежал к дяде, сияя от улыбки словно маленькое солнышко, и обнял за ногу. — Пливет, дядя Яо! — радостно воскликнул Жулань. — Привет, малыш, — сказал Мэн Яо и потрепал макушку племянника, который продолжал крепко обнимать его ногу, как маленькая коалка. — Ты такой счастливый, — сразу заметил Мэн Яо. — Что-то случилось? — Да! — Цзинь Лину не терпелось поделиться радостной новостью.       Но до того, как он пустился в объяснения, к ним подошёл Лань Сичэнь и прервал его: — Привет, А-Яо, как ты?       Мужчины пожали друг другу руки. Сичэнь сразу заметил на лице друга странное выражение. Он никогда не видел Мэн Яо таким. Вроде бы он и улыбался, но при этом взгляд его был таким холодным и отстранённым, улыбка была неискренней и горькой, а голос явно слегка подрагивал. Словно тот был в шаге от срыва, но возможно, что Сичэню это всего лишь показалось. — Я-то нормально, — ответил Мэн Яо со всё тем же пугающим выражением. — А вот ты, как будто ждал кого-то другого. — Да, сегодня Цзян Чэн говорил, что заберёт А-Лина. — К сожалению, он решил доверить это мне. У него так много работы, — Цзинь Гуанъяо подхватил Цзинь Лина на руки.       Малыш не переставал улыбаться, Мэн Яо старался сделать свою улыбку похожей на его, но у него плохо получалось. Он никак не мог сдержать что-то внутри себя и это создавало в атмосфере некий дискомфорт. Сичэнь чувствовал это, но никак не мог понять причину. Ещё и эти слова — «к сожалению», почему Цзинь Гуанъяо считал, что Лань Хуань не рад ему? — Понимаю, — Сичэнь пытался сделать вид, что всё в порядке.       Возможно, Мэн Яо просто переутомился, поэтому вёл себя странно.  — Так что я приехал забрать А-Лина и тебя. Твой рабочий день ведь давно закончен. — Да, но не всех детей ещё забрали. — Об этом можешь не волноваться. Я попросил других приглядеть за ними, чтобы ты мог поехать домой пораньше.       Цзинь Гуанъяо щёлкнул пальцами, и в группу вошла пара воспитателей из параллельных групп. Они заверили Лань Сичэня, что всё в порядке, и он правда может идти. Мэн Яо смерил их недобрым взглядом, и они поспешили откланяться. — Так что теперь у тебя не должно быть проблем, верно? — вновь улыбаясь, сказал Цзинь Гуанъяо. — А-Яо, что-то случилось?  — С чего ты взял? — Ты странно себя ведёшь. К чему такая спешка? — Я просто хочу, чтобы ты пораньше ушёл с работы, что в этом плохого?       По голосу Сичэнь понял, что сейчас с ним лучше не спорить. Мэн Яо явно был на взводе. Лань Хуаня это даже немного напугало, но увидев, как друг смотрит на Цзинь Лина, понял, что сейчас ребёнок — единственное, что удерживает его. Пока он здесь, Цзинь Гуанъяо не станет срываться. Это обнадёживало. — Нет, ничего.       Не став препираться с Мэн Яо, Лань Хуань вместе с Цзинь Лином послушно сели в машину. По дороге они вели себя как обычно, радовало что Цзинь Лин совсем ничего не замечал в странном поведении своего дяди. Мэн Яо по отношению к племяннику тоже старался вести себя как обычно.  — Так что же сегодня такого случилось, А-Лин? Есть повод для радости? — спросил Цзинь Гуанъяо. — Да! — Жулань обрадовался тому, что теперь может свободно говорить о том, что совсем скоро Сичэнь станет частью их семьи. — Блатик Сичэнь и дядя Ваньинь сколо поженятся!       Сичэнь тяжело вздохнул — А-Лин, ещё ведь ничего не решено. — Но ты ведь сам сказал, что любишь дядю!       Сичэню было неудобно перед Мэн Яо. Он не совсем был уверен, как именно друг на это отреагирует. Стоило бы научить Цзинь Лина держать язык за зубами. — Надо же, — сказал Цзинь Гуанъяо даже не взглянув в сторону Лань Хуаня. — Я и не знал, что братец Сичэнь предпочитает мужчин.       В этот момент внутри Лань Сичэня словно что-то надломилось. Прежде Мэн Яо никогда не говорил с ним таким пренебрежительным тоном. Его как будто подменили.  — А-Яо, я не думаю, что…       Машина резко остановилась. Сичэнь только заметил, что они приехали в поместье Цзиней. У ворот их уже ждала Цинь Су.  — А вот и вы, — она поприветствовала всех и сразу же потянулась обнимать и целовать Цзинь Лина, который вышел из машины вместе с Мэн Яо.       Ему всегда казалось, что обнимая его, тётя Цинь Су может его задушить. — Я точно могу оставить его? — спросил Цзинь Гуанъяо. — Не переживай. Я предупрежу Ваньиня. — Хорошо.        Он обнял сестру, ещё раз потрепал голову Цзинь Лина и отправился назад к машине. — А почему дядя пливёз меня сюда? — спросил Жулань у тёти. — У него ещё много дел, тебя скоро заберёт дядя Цзян.       Вместе они направились в дом. Облака собирались в тучи, вот-вот должен был пойти дождь.       Теперь в машине остались двое, и атмосфера вновь накалилась. — Если хочешь поговорить об этом, то давай, я слушаю, — Сичэнь догадался к чему его подводил Цзинь Гуанъяо.        С кем угодно он был готов начать этот разговор, кроме него, надеясь, что друг поймёт его, как никто другой, но видимо, Мэн Яо был сторонником более традиционных взглядов. По-крайней мере, Лань Хуаню так казалось, больше он не находил причин тому, что же означает его странное поведение. — Поехали ко мне. Там поговорим. — Поехали.       Машина тронулась. Прогремел первый раскат грома. Начинался сезон осенних дождей.

***

      Как и обещала, Цинь Су позвонила Цзян Чэну, чтобы предупредить, что Жулань у неё. Тот же вежливо попросил, чтобы сегодня он остался у них, если это не трудно. Девушка заверила, что нет, но всё-таки спросила, что за срочность? Цзян Чэн ответил весьма расплывчато, и она как-то сразу заподозрила, что здесь пахнет амурными делами. Цинь Су всегда умела войти в положение, так что пообещала позаботиться о Цзинь Лине и пожелала приятно провести ночь. До Цзян Чэна не сразу дошёл смысл её слов, а когда дошёл, то он залился краской. Он даже не думал ни о чём таком, однако, не означало, что он этого не хотел. Прогнав эти мысли и сосредоточившись на дороге, он отправился прямо домой.        По дороге он долго думал, стоит ли ему писать или звонить Лань Сичэню. Он наверняка всё ещё работал, ему не хотелось его отвлекать. Однако, сегодняшняя фраза: — Увидимся позже, — никак не выходила из головы, как и сам Лань Хуань. Не испытывая судьбу, Ваньинь решил для начала добраться до дома и терпеливо ждать. Он ведь ничего не выдумал, Сичэнь ведь не мог просто так прижать его к стенке и потянуться за поцелуем. Что это могло значить ещё, если не… Признание? Весьма и весьма пикантное признание. Цзян Чэн невольно облизнул губы и встав на светофоре тут же стукнулся лбом о руль. — Да хватит уже думать о всяком! — проорал он себе и постарался доехать до дома без посторонних мыслей.        Но сколько мысли не очищай, в голову всё равно прокрадывались тайные желания, которые сводили с ума. Неизвестность и ожидание пугали. Весь оставшийся вечер Цзян Чэн метался по квартире, ожидая хоть чего-нибудь. Пытался отвлечься, но всякий раз заглядывал в телефон и почти набирал номер Лань Хуаня, и сразу же останавливался. «Он на работе. Он на работе. Он на на работе», — вновь и вновь повторял Цзян Чэн.

***

      Никогда прежде между Цзинь Гуанъяо и Сичэнем не было такой долгой паузы. Да, у них бывали ссоры и разногласия, но они не длились больше минуты-двух. Они сразу же забывали об обидах и продолжали разговор на нейтральной ноте, плавно переходя к шуткам и новым обсуждениям. Но в этот раз всё было иначе. Весь путь от поместья до дома Цзинь Гуанъяо больше не проронил ни слова, не бросил ни единого лишнего взгляда в сторону Лань Хуаня. И сейчас они сидели рядом на диване и молча пили кофе. Мэн Яо так и не посмотрел на Сичэня, уставившись в свою кружку. Лань Хуань то и дело пытался заговорить, но все его слова как будто встречались с бетонной стеной и не доходили до друга.  — А-Яо, поговори со мной. Прошу, я хочу знать, что случилось. — Ты ещё спрашиваешь? — усмехнулся Цзинь Гуанъяо, поставив свою кружку на стол. — Потому что я совсем не понимаю, что с тобой сегодня такое.       Мэн Яо промолчал. — Я волнуюсь за тебя. «Хватит!» — Если нужно, то скажи, я могу помочь. «Прекрати!» — Только скажи мне, и я сделаю всё ради тебя. «Остановись!!!» — Ты ведь мой друг. — Замолчи!       Всё произошло так быстро, что Сичэнь ничего не успел понять. Мэн Яо повалил его на диван и схватив за руки, придавил своим телом. На пол пролился горячий кофе. — Пожалуйста, перестань! — прокричал Мэн Яо прямо в лицо Сичэню.       И в глазах его было столько ненависти и боли! Из глаз потекли прозрачные капли, которые падали прямо на лицо Сичэня. Тот был шокирован, но никак не сопротивлялся. Всё было для него настолько странно и непривычно, что вызывало дискомфорт, но при этом не было желания сбежать, наоборот, хотелось остаться и помочь. Выслушать. — Почему ты так жесток? — прошипел Цзинь Гуанъяо, продолжая плакать и крепко держать Лань Хуаня. — Почему? Почему ты так добр? Почему так заботлив? Почему ты заставляешь влюбляться в себя снова и снова? Почему, Сичэнь?!       Слова поразили Сичэня в самое сердце. — А-Яо… — Не называй меня так! Не называй, если не любишь.       Он не мог остановиться. Мэн Яо сдерживался всё это время, слёзы подступали к горлу так долго, и он их так отчаянно подавлял, что сейчас просто не мог остановиться. Ему уже было плевать, как он выглядит со стороны, плевать, что о нём подумает Сичэнь. Он должен знать, он должен видеть, что с ним сделала эта безответная любовь. Долгие годы Цзинь Гуанъяо терпел, но всякому терпению приходит конец. — Признайся, ты ведь никогда не любил меня, да? — всхлипы перешли в истерический смех.       Он был безумным и громким, но в нём было столько боли и сожаления, что у Сичэня от него защемило сердце. Мэн Яо теперь отпустил его, и просто сидел на нём сверху, продолжая смеяться и плакать. Лань Хуань приподнялся и было потянулся к нему, но Цзинь Гуанъяо ударил его по руке так, что он мгновенно её отдёрнул, словно обжёгшись. — А-Яо, — вновь позвал его Сичэнь, — я ведь… я… — Что? Даже сказать нечего? — вновь усмехнулся Цзинь Гуанъяо, начав вытирать слёзы. — Удивлён? — Я ведь не знал, — всё, что мог сказать Лань Хуань, прекрасно понимая, что сейчас его оправдания совсем не имеют значения. — Вот теперь знаешь.       Успокоившись, Мэн Яо ещё раз оглядел лежащего под собой Сичэня. Тот явно был в полной панике. Прежде он никогда не видел Лань Хуаня в таком положении, когда тот и сам готов разрыдаться. Это его даже позабавило. И возбудило. — И раз уж знаешь... — он вновь склонился над ним, схватив за руки.        Сичэнь вжался в диван под напором Цзинь Гуанъяо. — ...будь готов отплатить.       Он ясно понял, что Мэн Яо собирался сделать и ровно в тот момент, когда всё почти случилось, в кармане Лань Хуаня зазвонил телефон. Его успел перехватить Мэн Яо. — Алло? — Цзинь Гуанъяо держал телефон в одной руке, а другой держал в замке обе руки Лань Сичэня, занеся их над его головой.       Тот пытался вырваться, но Мэн Яо оказался довольно сильным. — Лань Сичэнь? — послышался дрожащий голос на другой стороне трубки. — Привет, Цзян Чэн, — ответил Цзинь Гуанъяо. — Мэн Яо? Что у тебя делает телефон Лань Хуаня? — Мы же соседи. Он зашёл ко мне после работы. — Вот как. А можешь дать ему телефон? — К сожалению, нет. Прости, Ваньинь, но он уже уснул. — У тебя? — удивился Цзян Чэн. — Да. Сегодня он спит в моей кровати. Спокойной ночи.       С этими словами он повесил трубку и бросил телефон в сторону. — Что ты творишь?! — закричал на него Лань Сичэнь. — А сам как думаешь?  — Мэн Яо, да что с тобой?!       Больше Мэн Яо не мог ждать. Он резко впился в Лань Сичэня губами, сперва в шею, затем плавно перешёл на губы.  «Это неправильно», — пронеслось в голове у Сичэня.       Мэн Яо отстранился. Облизнул покрасневшие губы и вновь впился ими в губы Сичэня. «Это мерзко.»       В этот момент в голове Лань Хуаня вспыхнуло короткое, но яркое полусон-полувоспоминание. Совсем недавно, но он об этом как-то не вспоминал, поскольку не был уверен, не сон ли это. Он уже переживал нечто подобное, но с совершенно другим человеком. Его губы были мягче, а касание совсем незаметным. Лань Сичэнь не видел его лица, но точно знал, кто это был. Не оставалось сомнений, что с тем человеком больше никто и никогда не сможет сравниться. Лань Хуань любит только его, и больше никого другого.        Он резко оттолкнул Мэн Яо, и тот впечатался в подлокотник. Затем быстро встал и направился к выходу. — Стой! — отчаянно завопил Мэн Яо и бросился к нему.       Он успел схватить его в прихожей, когда Лань Хуань уже коснулся дверной ручки. Цзинь Гуанъяо обхватил его сзади и тихо пробормотал: — Прошу, не уходи...       Но Сичэнь разомкнул его руки, и бросив лишь короткое: — Пока, — вышел из квартиры.        Мэн Яо упал на кафельный пол в прихожей, и его вновь захлестнули эмоции. Он всегда считал себя сильным и равнодушным, но сейчас он сломался. Ему впервые было жизненно необходимо ощутить какое-нибудь реальное чувство, чтобы наконец понять, что он тоже человек, и ему тоже бывает больно.

***

      Гудки из телефона на той стороне, куда только что Мэн Яо сказал о том, что Лань Хуань сегодня спит в его кровати, раздавались эхом. По телу пробежала неприятная холодная дрожь. Не та, тёплая, как бывало тогда, когда прикасался Лань Хуань. От неё тело не затапливало теплом и нежностью, которые дарили ему прикосновения Сичэня. И от этого холода хотелось скрыться, но это было невозможно. Он пронизывал Цзян Чэна до самых костей и оставался там, не давая спокойно дышать.  — Так вот, что ощущают люди, которым разбили сердце, — Цзян Чэн постарался засмеяться, но куда больше ему сейчас захотелось расплакаться.        Родители учили его, что как бы ни было больно, он не должен плакать. Слёзы — признак слабости, а он всегда должен оставаться сильным. Очень тяжело быть сильным, когда живёшь среди людей. Любишь их, теряешь, люди предают и причиняют боль. Поэтому он не подпускал их слишком близко, именно поэтому не хотел, чтобы его чувства открылись кому-то. Странно, но он не был зол ни на Сичэня, ни на Мэн Яо. Цзян Чэн винил только себя.  — Может оно и к лучшему. В конце концов, Мэн Яо заслужил быть счастливым, и если это будет Сичэнь, то…       Он почувствовал, как по щеке спустилась слеза. — Чего это я? Раскис весь. Надо собраться… «Зачем ты дал мне надежду? Зачем всё это? Я не хочу этого знать. Не хочу тебя больше видеть, но если не увижу, то от этого будет ещё больнее...»       Больше Цзян Чэн не знал, что думать. Хотелось просто лечь, закрыть глаза, и представить себя где угодно, но только не здесь и не сейчас. Не в этом теле, не с этой ноющей болью в груди. Он умылся, и собирался уже пойти лечь спать, но тут раздался дверной звонок.       Цзян Чэн пошёл открывать. Уже было всё равно, кто был за дверью, но ему было ясно, что не Сичэнь. Ваньинь открыл дверь и мгновенно оказался в чужих объятиях. Ему было необязательно видеть лицо вошедшего, он прекрасно знал, кто это был. — Прости, я опоздал! — воскликнул Сичэнь, прижимая к себе Ваньиня.       Тот не мог никак пошевелиться. Он чуть было не упал, но вовремя успел удержать равновесие. — Но ты же…        Цзян Чэн не успел договорить, как губы Сичэня соприкоснулись с его губами. Ощущения были совсем другими, нежели тогда, когда Ваньинь сделал это тайно. Этот поцелуй был жадным, настойчивым, страстным. Всё тело забилось в жару и агонии, ощущения былого холода и пустоты не было и в помине. От жара Цзян Чэн начал задыхаться, Лань Хуань видимо понял это, потому и отстранился, не выпустив Ваньиня из объятий, прижимая к себе всё сильнее. — Прости меня, — сказал Сичэнь, уткнувшись носом в плечо Цзян Чэна. — За что?  — За то, что я так долго. — Мог и не торопиться. Погрелся бы в кровати Мэн Яо ещё немного, — его слова укололи Сичэня. — Не говори так. Ни у кого я никогда не грелся. — Что же, он соврал мне? — Не бери в голову. Он не со зла. Это всё из-за меня. — Неужели? — Я говорю правду.       Цзян Чэн всё ещё чувствовал обиду и хотел отстраниться, но в этих объятиях было так хорошо и тепло, что он просто не мог этого сделать. — Зачем же ты пришёл? — Сказать, что люблю тебя.       Цзян Чэн опешил и округлил глаза. — Люблю, — сказав это Сичэнь вновь накрыл его губы своими.       От этих слов у Цзян Чэна подкосились ноги, и он начал сползать вниз. Сичэнь подхватил его и прижал к стене. Ваньинь оторвал ноги от земли и скрестил их на талии Лань Хуаня, который поддерживал его, не разрывая поцелуя.       Он закрыл глаза, не в силах сдержаться, и всё это время из закрытых глаз Ваньиня текли слёзы, которые Лань Хуань заботливо вытирал, и стал целовать всё его лицо: глаза, лоб, щёки... Цзян Чэн обхватил руками его за шею. — Если бы мы не были в садике, ты бы сделал это прямо там? —усмехнулся Цзян Чэн. — Если бы ты позволил.       Дальше всё было будто в тумане. Ваньинь не понимал, действительно ли происходит это с ним, не снится ли ему столь сладкий сон? Проснётся ли он завтра один в пустой квартире, а на другой стороне кровати по-прежнему будет холодно и пусто? Одно он знал точно — этой ночью они ни за что не расстанутся.