И он говорит ей: «С чего мне начать, ответь, — я куплю нам хлеба, сниму нам клеть, не бросай меня одного взрослеть, это хуже ада.»
Полозкова.
Солнце палило, дыхание сбилось. Лютик дышал тяжело и часто, отбросив меч и уперевшись о колени ладонями. — Отдохнуть не хочешь, а, сопляк? — спросил Ламберт. Лютик здесь машет с ним мечом уже больше часа. Это с учетом того, что он до этого с Койоном скакал хер знает сколько, пока Ламберт поэтично и отчаянно предавался прокрастинации на балконе, пытаясь найти ответ на несуществующий вопрос. — Хочу есть, — проныл Лютик, стирая пот со лба. — У меня брови вспотели, — решил поделиться так же Лютик. Ламберт усмехнулся. — До обеда еще часа два, не меньше, — хмыкнул Ламберт, смотря на солнце, — но ладно, пойдем, найдем тебе чего, а то так в голодный обморок свалишься. Давай меч сюда, не дотянешь, прям с ним грохнешься. — Не грохнусь, — фыркнул Лютик, однако противиться не стал, когда Ламберт поднял его меч с земли, отряхнув, а потом кивнул головой в сторону замка. На кухне нашлось немного мяса и остывшей картошки с хлебом. Лютик однако не нуждался в том, чтобы еду подогрели, и с удовольствием, едва не давясь, принялся уминать её. — Ну и несет от тебя, — поморщился Ламберт. — Поверь, когда тебе это говорит ведьмак — это повод задуматься. Лютик промычал что-то неясное с набитым ртом, и Ламберт отчего-то улыбнулся, глядя на эту картину. О каком чувстве говорила Йеннифер? Что она имела ввиду, когда говорила о том, что Ламберт почувствовал то же, что и она? Что ему теперь никто не будет важнее и дороже, чем этот сопляк? Боги, ну и бредятина, — подумал он с искренним недоумением. — Да что ты мычишь все, проглоти, потом говори. Лютик послушался, чуть не подавился, запил все водой и сказал: — А где отмыться можно? У вас есть тут купальня? — Нет купальни. Летом мы моемся в озере, а зимой — набираем снега и ждем, пока растает. Лютик пришел в искренний ужас, и Ламберт, не выдержав, рассмеялся. — Да шучу-шучу, есть купальня. — Тьфу на тебя, — недовольно нахмурился Лютик. — Так а что ты глупости спрашиваешь? Думаешь, раз мы ведьмаки, то совсем варвары, а? — Не думаю, — закачал головой Лютик, жуя хлеб. — Ведьмаки классные. Ламберт удивленно вскинул брови, смотря на Лютика, который, видимо, думал, стоит ли облизывать тарелку. — Не пялься ты на нее так, скоро обед, потом наешься, — Ламберт забрал из-под носа у того тарелку и сказал: — пойдем, помогу тебе с водой. — Я сам могу дотащить! — Да-да, — закатил глаза Ламберт. — Если сделаешь сейчас десять приседаний — доверю. Лютик фыркнул, закатив глаза, и резко встал, видимо, собираясь продемонстрировать, что он был вполне в порядке. Ламберт оперся рукой о стол и посмотрел на него, вскинув бровь. Лютик хотел было присесть, а потом с обреченным лицом сказал: — У меня все еще дрожат ноги… Ламберт усмехнулся, покачав головой, сказав, проходя мимо Лютика: — Ты махал мечом больше трех часов на голодный желудок, странно, что ты вообще жив, — он потрепал сморщившего нос Лютика по голове, добавив: — пошли говорю, помогу. Лютик больше не вредничал, видимо, осознав, что воду эту будет таскать до вечера, потому что сил не осталось и, казалось, что дрожала каждая мышца. — Ни одного шрама? — искренне удивился Ламберт, подлив воды и глядя в спину Лютика, который раздевался. Сложен тот был, конечно, идеально. Длинный и гибкий, как хлыст, он выглядел не как ведьмаки — грузные, а как-то… изящно. Изящно не по-женски. Нет, это была просто красота тела. — Я не… не дрался никогда на полном серьезе, — пожал он плечами и, отложив штаны, забрался в бадью с почти что стоном, откинув голову назад. Ламберт усмехнулся, уперев руки в края бадьи, все еще смотря на Лютика. Его кожа была бледной — не бледней Ламберта, разумеется — с трогательной россыпью родинок. Но, Дьявол, какие у него были красивые мышцы. Это даже не было поджаростью, нет. Он просто был хорошо сложен с красивыми крепкими мышцами. Не чересчур, но и не недостаточно. — Почему? Боялся? — Я же в университете учился. С кем мне там драться? С преподавателем за то, что повыше балл мне не хочет дать? — усмехнулся Лютик, выпрямляясь и растягивая мышцы на руках и разминая плечи. — Ну ты же тренировался где-то все это время, так? — Да, — разминая шею, сказал Лютик. — Там что-то вроде клуба было, ну, ты понимаешь. Там никто серьезно не тренировался. Я с вами впервые за долгое время нормально мышцы размял. — Давай помогу, — Ламберт обошел его, кладя ладони на плечи, помогая размять. Лютик снова едва не застонал от ощущения, как приятно жесткие грубые пальцы нажали на начинающие расслабляться мышцы. — Получается, по большей части, ты самоучка, так? — Мг, — довольно промычал Лютик, откинув голову назад, ощущая, как тело начало, наконец, расслабляться. — А Геральт что? — Что Геральт? — Почему он бросил тренировки? Лютик тяжело выдохнул и открыл глаза. Закусил губу, снова выпрямился и потянулся к мылу. Он сказал: — Он… я не знаю, как это правильно назвать… — его голос звучал странно, неуверенно. Болезненно. — Не захотел больше. Ламберт хотел спросить почему, узнать, что же их связывало и связывает ли это до сих пор, но понял, что Лютик не готов к этому диалогу. Не с ним. — И почему ты решил после выпуска прийти сюда? В Каэр Морхен? — Ламберт снова обошел бадью, сев на ее край, смотря на Лютика, который старательно намыливал руки. — Ну… Он запнулся, поджал губы. Ламберт понял, что это тоже связано с Геральтом. Поэтому Ламберт сказал, избавляя его от неловкости: — Решил все-таки состязаться с ведьмаками на мечах? Лютик выдохнул и улыбнулся, намыливая ладони и зарываясь пальцами в волосы. Он сказал: — Да, можно сказать и так. Ламберт усмехнулся, кивнув, отведя взгляд. Что-то между этими двумя явно было. Что-то, от чего старался убежать Геральт, и к чему почему-то тянулся Лютик. Наверняка об этом знала Йеннифер, но спрашивать у нее — дело гиблое. А у Геральта тем более. — Что насчет магии? Минимальных знаков? Лютик поморщился, когда мыльная вода попала в глаза, и постарался стереть ее второй рукой, не перепачканной в мыле. — Не знаю. Йеннифер говорила, что у меня есть какие-то там предпосылки, но я… я до сих пор не умею. — Ты занимался этим? — спросил Ламберт, вставая, чтобы взять ведро с водой. — С Йеннифер — да, а после… — С Йеннифер — это когда? — Ламберт вылил часть воды тому на волосы, помогая смывать мыло, и Лютик забавно зафыркал. — В одиннадцать лет. Ламберт присвистнул, снова вылив немного тому на голову, а потом отставил ведро. — А тебе шестнадцать? И ты просто забил на это? — У меня… вообще не получалось. Да я и не знал, как нормально всему этому учиться одному. У нас в университете ничего для этого не было, в книгах информации было мало. А потом просто… решил, что не мое. — Ты не похож на человека, который решает, что что-то не его и бросает, — Ламберт стащил с себя куртку с этими ужасными наплечниками, оставаясь в одной черной рубашке, разминая плечи. В комнате было жарко и напарено. — Тебе показалось, — грустно улыбнулся Лютик, промывая глаза от мыльный воды. — Слушай, сопляк, я знаю, что у тебя появляется в голове, когда ты тренируешься с Геральтом. После него… нет чувства, что ты чего-то не можешь. Есть «недостаточно стараюсь». Так что признавайся: либо тебе стало это не интересно, либо тебе какая-то дрянь наплела, что в тебе ничего такого нет. — Дрянь? — удивился Лютик, вскинув бровь. Он сказал тише, чем следовало, потому что… Ламберт чертовски хорошо его понимал. Будто бы он жил его жизнью, прошел через то же самое. Будто он знал, что было в его душе и мыслях, и Лютика это… успокаивало. Найти родственную душу. Пусть это и слишком громкое слово в отношении ведьмака. — Если Йеннифер в тебе что-то отыскала, то, что ж… она не ошиблась. Это Йеннифер. Она не ошибается, — сказал он, и сам чуть не сморщился от этих слов. Слава Богу, самой Йеннифер тут не было. — Нет, никто мне не наплел, просто… Он выдохнул и опустил плечи. Просто Геральт сказал, что никто не знает, проявится это или нет. Просто Геральт в него не поверил. И Лютик окончательно разочаровался сам в себе. Ламберт смотрел на него, но понял, что Лютик не собирался об этом рассказывать. Он мог много говорить и шутить ровно до тех пор, пока ему не лезут в душу. Ламберт узнал эту черту просто потому, что она была в нем самом. Он не хороший психолог и он вовсе не проницательный. Просто он нашел в Лютике себя. Всего-то. Поэтому он кое-что о нем знал еще до того, как в принципе с ним познакомился. Осознав, что Лютик в самом деле не готов для подобного рода диалогов, да и не то чтобы Ламберт в самом деле стремился к этому, он лишь сказал на тяжелом выдохе: — Хорошо. Чуть позже попробуем с тобой… Вот это все. Лютик удивленно на него посмотрел во все свои огромные голубые глазища. Он неверяще пролепетал: — Но… но зачем ты это делаешь? Ламберт медленно моргнул, явно не до конца понимая, о чем он спрашивал. Лютик пояснил: — Я ведь тебе… никто. Ты не должен мне вообще помогать. Почему ты хвалишь меня? Почему хочешь помочь с магией? Ламберт уставился на него почти что с ужасом, но вовремя одернул себя. И он сказал: — Мне просто скучно. И он определенно врал. Это понял даже Лютик. Лютик, который совсем не знал Ламберта, но сейчас… сейчас ему отчего-то подумалось, что это он с Ламбертом тренировался в детстве. Что это он учил его держать меч в руке. Что он бежал за ним в те моменты, когда Лютик, в разгаре ссоры, убегал. Геральт не бежал за ним, нет, конечно же нет. Но Лютику казалось, что если бы это был Ламберт, то… он бы побежал. Лютик смущенно опустил взгляд на воду, затушевавшийся. Видеть в Ламберте то, что он так и не нашел в Геральте, казалось Лютику предательством. Но это предательство было чертовски успокаивающим и таким нужным ему.***
— Геральт! Голос Лютика, обычно звонкий и уверенный, сейчас прозвучал как скрип петель. Он впервые за день увидел Геральта одного. Без Цири. Без Цири, с которой все еще был каждую чертову секунду, будто ему легче было делать вид, что с приходом Лютика ничего не изменилось. Совсем. Абсолютно точно, все осталось по прежнему. вранье. Геральт остановился и посмотрел через плечо. Лютик нервно ему улыбнулся и подошел ближе. — Да, что-то хотел? — голос Геральта был настолько фальшиво-спокойным, что Лютику даже как-то не по себе стало. — Ну… да. Конечно же я от тебя что-то хочу. Я приехал сюда ради тебя! — всплеснул он руками, смотря на Геральта все еще как в те двенадцать. Геральт этого взгляда боялся. — Мы можем… потренироваться? — Ты же уже тренировался. Пауза. Лютик уставился на него впритык. Его плечи опустились. На секунду он даже не захотел ему ничего объяснять. Хотелось просто кивнуть, развернуться и уйти отсюда нахрен. — Да. Но… Но ведь это ты, так? С тобой я не тренировался. Мне есть, что тебе показать. Геральт выглядел как каменное изваяние. Напряжённый и будто бы боящийся хрен знает чего. Он смотрел на Лютика и даже не моргал. — Я… пообещал Цири помочь прокатиться на лошади. Она любит это, а одну пока пускать не хочется, — Геральт пожал плечами. — Хочешь с нами? Геральт посмотрел Лютику в глаза. Лучше бы он этого не делал. Лютик смотрел на него так, будто только что разочаровался еще сильнее. (будто есть куда) — Нет, спасибо, не хочу. Удачной прогулки, — только и сказал он, кратко кивнув, и просто развернулся и пошел вперед по коридорам. Лютик сильнее всего хотел, чтобы Геральт его остановил, но… он не остановил. Лютик словил себя на мысли, что не хочет ему все это объяснять. То, что с Цири они и так проводят каждую хренову минуту, а Лютика он игнорирует. Что Лютик впервые увидел его за несколько лет, а он просто… прячет взгляд. Лютик мог бы понять, что он его просто не любил. Нет чувств, нет желания, вот и все… но разве ж обнимают так перед сном нелюбимых? Укачивают в руках? Целуют в макушку? Что, блять, с Геральтом не так? Или что Лютик делает не так? Может, проблема в нем? Он выглядит недостаточно приветливым? Что-то не так с его выражением лица? — Лютик? Он вскинул голову на голос Йеннифер, глядя на нее почти что равнодушно — так бы подумал кто-то другой. Но она видела, как само воплощение тоски смотрело на нее. — Все в порядке? — спросила она, подойдя к нему ближе. — Абсолютно, — пожал он плечами, слабо усмехнувшись. — Местечко, конечно, мрачновато, но, знаешь… вполне такое уютное. По-своему уютное. Навевает всякие поэтичные, — он взмахнул рукой, — образы. Не знаю, мне кажется, тут можно набросать пару баллад. Или про принцесс, или про призраков. Или про принцесс-призраков? — он почесал затылок. — Кто знает? Йеннифер усмехнулась, покачав головой. — Я слишком долго тебя знаю, чтобы повестись на это вот. Слушай, может, я старая, но не тупая, — вздернула бровь она, уперев руки в бока. — Не становись в позу, будто ты вчера ушла на пенсию. Она не походит к твоему лицу! Йеннифер покачала головой, закатив глаза. — Опять Геральт? — спросил она, и, не дав ему сказать, добавила: — Это было… моей идеей. Позвать тебя сюда. Теперь я не уверена, что поступила правильно. — Это ты… настаивала на этом? — удивился Лютик, вскинув брови. — Да. Не Геральт же, — она выдохнула. — Но теперь я понимаю, что… — Нет. Мне здесь лучше. Правда. Есть… другие ведьмаки, я могу нормально взять в руки меч. Кроме того, возможно, я, наконец, пойму, что Геральт… не вернется ко мне. — Послушай, милый, я хочу, чтобы ты понимал кое-что. Геральт… — Не надо, — попросил он. — Я все понимаю. Прекрасно понимаю. Но мне мало понимать. Надо видеть. И, что ж… что увижу, то увижу. — Как поэтично, — усмехнулась она и посмотрела в окно, когда услышала шум. Там были Эскель с Ламбертом. Первый, спрыгнув с лошади, что-то говорил Ламберту. Наверное, ездили в лес за… черт знает, зачем — Йеннифер вообще понятия не имела, чем они тут занимаются. — Значит, хотя бы с ними тебе… лучше? Лютик тоже посмотрел в окно на двоих ведьмаков, которые что-то громко обсуждали и очень активно жестикулировали руками. — Да. Легче. Это сложно описать. Как будто… у тебя было такое чувство, будто ты идешь по чащобе, ранишься об острые ветви малины, а потом… просто находишь нормальную дорогу? Тропинку. Лес тот же, но уже легче. — Я понимаю, — кивнула она. Ламберт, кажется, ощутив чей-то пристальный взгляд, резко повернулся к ним. Неприятно улыбнулся, и Йеннифер цыкнула. Вот почему именно Ламберт — самый грубый и обиженный ведьмак — внезапно разглядел в Лютике… это? Непонятное абстрактное это, вызывающее самые странные желания. Она удивленно вскинула брови, когда Ламберт в наглую подмигнул Лютику. И едва не ахнула пораженно, когда Лютик резко отвернулся и… ей показалось, да? Красные щеки. Ей определенно показалось. — Лютик?.. — спросила она. — Что? — буркнул тот. — Мне неловко, конечно! Я всю жизнь думал, что ведьмаки крутые и холодные, как Геральт, а они… они… — А им ты нравишься. Проблема в этом? Не привык к симпатии от подобного рода личностей? — уточнила она. Лютик кивнул, и Йеннифер облегченно выдохнула. Что ж, ничего необычного в таком случае. — Он зовет тебя, — она кивнула в сторону окна, и Лютик посмотрел на Ламберта, который махнул рукой в подзывающем жесте. — Кажется, вы с ним сегодня полдня провели, м? — Мг, — промычал Лютик, поджав губы. — Я… — Да, иди, — кивнула она и чуть воздухом от удивления не подавилась, когда Лютик просто выпрыгнул через окно, оттолкнулся от навеса, зацепился рукой за раму окна, оттолкнулся от стены и приземлился на землю как кот. Она широко раскрыла глаза и так и застыла с открытым ртом. Издали послышался хриплый смех. — Да, родители, порой, забывают о том, что их дети давно уже не беззащитны, — покачал головой Весемир, а Йеннифер не решилась сказать, что нет, она не его мать. Ведь от Весемира настолько очевидные вещи не спрятать. — Я до сих смотрю на них и вижу в них детей. Я понимаю, — сказал он, подходя ближе и смотря на улицу, на ведьмаков и простого человеческого мальчика. Нет. Не простого. Что-то в нем было. Йеннифер лишь выдохнула и кивнула головой. Она гордилась им. Так чертовски сильно.