Перевод на эсперанто

      За два дня Эбису обошел всю Коноху вдоль и поперек, и, выслушав все возможные варианты, от «только что ушел» до «не видел его 5 лет» (это Какаши отличился умом и сообразительностью), потерял всякую надежду. Каждый следующий ответ все больше приближал его к последнему, отчаянному, невероятному шагу, даже думать о котором было страшно.       Единственной возможностью разыскать Ширануи Генму было заявиться к нему домой. Когда Эбису остановился у дверей Генмы, были уже сумерки. В голове шумело, противоречивые желания сражались за право руководить его действиями. С одной стороны, очень хотелось взглянуть на квартиру Ширануи, за все время их знакомства он в ней ни разу не был. Страстно хотелось увидеть и самого Генму, объясниться, что-нибудь придумать. С другой стороны, опыт говорил, что важные встречи следует проводить на нейтральной территории и всегда обязательно заранее продумать пути отступления. Эбису ощущал себя мышью, которая медлит перед тем, как сделать последний шаг в мышеловку. Кроме того, в душе он опасался разговора с Генмой и не хотел его начинать. Мысленно повторяя «твою мать - твою мать - твою маааать» он поднял руку и позвонил.       - О, сенсей! – Заулыбался спец.дзенин, отпирая. Заходи, гостем будешь. – С этими словами он отодвинулся и Эбису ничего не оставалось, как сделать шаг вовнутрь. Щелчок закрывающегося дверного замка прозвучал в его голове, как взрыв.       - Привет. Я потерял тебя в последние дни, - сенсей старался говорить спокойно, но чувствовал, что уши начинают гореть.       - Прости, я на миссии был. – Эбису удивленно раскрыл глаза, благо за стеклами очков этого не было видно. В списке ужасов, которые он передумал за время поисков, слово «миссия» не значилось вообще. – Дело было срочное и ночью, не успел тебя предупредить.       - О… - Эбису растерялся. Он готовил речь совсем для другого случая.       - А вернулся час назад, так что ты вовремя.       - Кстати, как там моя книга? – Спросил сенсей первое, что пришло в голову.       - А, эта? Я ее еще не дочитал.       - Выучил эсперанто?       - Ни слова.       - Тогда, может быть, вернешь ее мне?       - А ты после этого уйдешь? – вопрос Генмы прозвучал как-то глухо, а может, Эбису просто хотелось так думать.       - Нет.       Генма в который раз уставился на него своим фирменным странным взглядом, и после секундной паузы сказал уже более мягким тоном:       - Что ж, едой я не запасся, но могу чаю налить.       - А печеньки есть?       За те пять минут, что Генма гремел чашками на кухне, Эбису успел хорошо разглядеть единственную комнату, служившую одновременно и спальней, и гостиной. Возле окна – стол, диван и пара стульев, это для гостей. В дальней части – широкая кровать с тумбочкой, это тоже для гостей, но другого рода (Эбису залился румянцем от этих мыслей и поскорее отвернулся). Больше всего выделялись книжные полки, а вернее, их количество – Эбису невольно прилип к ним носом, удовлетворяя жадное любопытство.       - Паршивая погода сегодня, - сказал Генма, ставя поднос на стол. – У тебя болезненный вид, сенсей, чай тебя уже не спасет.       - Люблю глинтвейн, - отозвался Эбису.       «Знаю» - чуть не выдал Генма, но вовремя спохватился.       Эбису грел руки о кружку и не мог отделаться от ощущения, что что-то не так. Конечно, если мыслить шире, не так было абсолютно все, и все же…       - Генма, где сенбон?       - На тумбочке. - Дзенин кивнул куда-то в сторону кровати. – В этом доме, Эбису-сенсей, принято снимать верхнюю одежду прежде, чем войти.       С этими словами он протянул руку и осторожно стянул с учителя очки. Сердце пропустило удар, ладони вспотели. Эбису чувствовал, что, несмотря на то, что он дзенин и элитный учитель, поднять лицо и посмотреть сейчас на Генму у него не хватает смелости. Он осторожно отошел к столу и сел, не отнимая глаз от пола. Чтобы молчание не выглядело напряженным и глупым, Эбису отхлебнул из кружки. Содержимое его приятно удивило, поэтому он сделал еще глоток, а потом еще…       Невозможно опьянеть с половины кружки глинтвейна, даже если очень хочешь, но можно повеселеть. Эбису грыз печеньку, по-детски получая удовольствие от того, что перепачкал руки в сахарной пудре и думал о том, что, вероятно, в его жизни еще не все потеряно.       - Эбису, ты специально весь пудрой уделался, чтобы меня соблазнить? – голос Генмы звучал чуть хрипловато, но насмешливые нотки сенсей в нем все же расслышал. «Ну вот, а так хорошо молчали» - мысленно вздохнул он.       - Не знал, что сахар тебя заводит. Как называется это извращение?       - Шугаринг – невпопад ляпнул Генма, потому что все его сознание было сосредоточено на том, чтобы протянуть руку и стереть с губ Эбису белую пыль. После чего он откинулся на спинку стула и картинно облизал пальцы.       Эбису покраснел и сам на себя за это разозлился. Очень не хватало очков, потому что он так и не научился по-настоящему прятать свои эмоции, и теперь ненавидел себя за это, равно как и ненавидел Генму, который без сомнения эти самые эмоции разглядел. Эбису закрыл глаза и сделал судорожный вдох. Пусть пялится, раз уж все понял, весело, наверное, ублюдку. Он хотел придумать еще что-нибудь обидное, чтобы посильнее рассердиться и дать, наконец, Ширануи по голове, но в этот момент его рот накрыли чужие мягкие губы. Мир сразу рассыпался и поплыл, Эбису понял, что целует и сам, что его руки все делают без его участия, и на своем теле ощущал столь же страстные прикосновения. Он боялся открыть глаза и спугнуть наваждение и в то же время боялся, что если не откроет их, никогда не поверит, кто целует его в данный момент.       - Эбису… - шептал Генма и это не могло быть его имя, или чье-либо еще, это было что-то другое, неземное и прекрасное заклинание, которое Генма произносил так страстно и яростно, что оно пронзало самое сердце. И Эбису весь отдался этому бурлящему потоку чувств, открылся и растворился в нем. ***       - Слушай, а эта книга… Как она хоть называется? – спросил Генма утром, поворачиваясь в постели так, чтобы видеть собирающегося в штаб Эбису.       - «Кактусы. Размножение и уход в домашних условиях» – улыбнулся тот и ушел, оставив Генму размышлять над тем, с чем же таким Ирука поздравлял Эбису, когда ее дарил.       Саму книгу он тоже оставил.