Открытая галерея у Северной башни всегда была любимым местом Магнуса. Здесь почти не было стражи, лишь два истукана у единственного выхода, и можно было побыть наедине с собственными мыслями. А подумать было о чем.
Отца не стало несколько месяцев назад, но Магнус едва ли успел прийти в себя. Асмодей скоропостижно скончался в возрасте сорока девяти лет, оставив после себя единственного наследника, который не должен был занять этот трон.
«
– Магнус…так нужно, сын, такова моя воля…просто, прими это…
Было видно, как тяжело Асмодею дается каждое слово.
– Но как же Джонатан, отец? Трон принадлежит ему по праву наследования!
Магнус не понимал, почему король так поступает с ним. Всем было известно, что следующим на престол должен взойти его двоюродный брат – Джонатан Моргенштерн.
– Указ был подписан сегодня. Тебя коронуют сразу, как только… как только меня не станет.
Асмодей едва смог договорить, жуткие хрипы и кашель душили его, заставляя бороться за каждый произнесенный звук.
Магнус моргнул несколько раз, почувствовав подступающие слезы, но сдержал их, глубоко вдохнув. И причина была не только в том, что он находился у смертного одра своего короля и любимого отца. Всю свою жизнь он готовился к тому, что когда-нибудь королем станет Джонатан. Он не стремился к власти, и не понимал, почему Асмодей так поступает. Но воля отца была для него священна, так же, как и прямой приказ его правителя.
– Мальчик мой, – сипло зашептал Асмодей. Его губы были сухими и почти белыми, а бронзовая кожа на лице приобрела зеленоватый оттенок, – я знаю, что тебя гложет, но ты ошибаешься. Ты сильнее, чем тебе кажется. Не будь так строг к себе. Ты был рожден, чтобы стать королем, Магнус…»
От резкого порыва ветра Магнус вздрогнул и посильнее закутался в плащ. Те волосы, что не были заплетены в косы, били по лицу, но молодой правитель не обращал на это внимания.
Он закрыл глаза и прерывисто выдохнул.
Отца не стало через несколько часов после их последнего разговора. И как только был проведен погребальный обряд и истекли положенные девять дней траура, было объявлено о воле покойного короля и назначена дата коронации. Больше, чем о самой церемонии, Магнус переживал о том, как воспримет эту новость его дядя. Тот не успел на похороны, но прибыл за несколько дней до коронации. Всем было известно, что почивший король и Валентин не ладили, несмотря на то что Асмодей был женат на его сестре – Тессе, урожденной Моргенштерн. Возможно, именно в этом и была причина ненависти: Валентин всегда выступал против этого брака, а после того, как его сестра скончалась в муках при родах, не прекращал винить во всем своего зятя.
Асмодею пришлось отослать Моргенштерна в Нортерру – северную территорию, являющуюся колонией Лестерры, – чтобы отвлечь от его горя и направить энергию в нужное русло. Страна шахтеров и рудокопов пребывала в упадке, ей требовалась сильная рука, и Валентин был идеальной кандидатурой в наместники.
Прошло двадцать лет, и задуманное принесло свои плоды. Нортерра воспряла, да и Валентин не путался под ногами, а с появлением на свет первенца, и вовсе успокоился, справедливо полагая, что растит следующего короля объединенных земель. Но после того, как Асмодей наложил майорат, Магнус опасался, что грядет буря, которой не избежать.
Молодой правитель нервно поежился, наблюдая, как солнце медленно сползает к западным склонам Восточного хребта, покрывая мягким сиянием крыши домов Мальдикао – столицы Лестерры, раскинувшейся в долине внизу. В воздухе уже пахло весной, но ночи все еще оставались по-зимнему холодными, и Магнус все с большим нетерпением вглядывался в горизонт, начиная мерзнуть и желая поскорее укрыться в тепле.
– Ваше величество?
Рагнор, как всегда, подкрался бесшумно, заставив вздрогнуть. Верный советник в своем неизменном золотистом камзоле, свободного покроя, стоял у Магнуса за спиной, сложив руки перед собой в замок.
– Прибыл гонец с известием. Гости въезжают в столицу, думаю, к закату они будут во дворце.
– Замечательно, я встречу их, только дождусь Кетуа, – кивнул Магнус, продолжая вглядываться в алеющие облака.
– Ваше величество.
Советник склонил голову, но уходить не спешил. Очевидно, что он заметил настроение своего короля, от него невозможно было что-либо скрыть.
Рагнор Фелл стал первым советником еще при Асмодее, и Магнус всегда видел в нем если не второго отца, то очень близкого друга. Он был мудр, дальновиден, а от его советов порой зависели немаловажные решения государственного уровня.
– Давай же, спрашивай, я же знаю, ты не уйдешь просто так, – усмехнулся Магнус, все же повернувшись к собеседнику.
Рагнор улыбнулся так тепло и по-отечески, что сердце невольно защемило в груди. В его зеленых глазах промелькнуло некое подобие жалости, но Магнус не желал заострять на этом внимания.
– Неужели я так предсказуем, ваше величество? Не совсем подходящее качество для тайного советника, – произнес Фелл, хитро прищурившись.
– Брось, ты можешь звать меня по имени, когда мы одни, – отмахнулся Магнус.
– Увы, не могу, ваше величество. Вы мой король, хотя я временами и вспоминаю того сорванца, что прятался от меня в башне Захарии.
– Он вечно ворчал на меня, что я путал его свитки, – покачал головой Магнус.
– Уверен, он не в обиде.
Рагнор помолчал немного, задумчиво улыбаясь, и добавил, посерьезнев:
– Что вас так гложет, ваше величество? Вы сам не свой уже который день. Не хочу совать свой любопытный нос не в свое дело: причина в приезде вашей невесты? Или в визите вашего дяди?
Магнус почувствовал, как холод медленно пробирает его изнутри, и прохладный горный воздух был тут совсем ни при чем. Он вздохнул, опустив глаза, снова взглянув на раскинувшийся у подножия скалы город. Вглядываясь в тонкие извилистые линии улочек, он знал, что где-то там на подступах процессия, и чем длиннее становились тени от резных арок галереи, тем сильнее сжималось его сердце от невыразимой тоски.
– Все в порядке, друг мой.
Получилось неровно, голос подвел, но в присутствии Рагнора король мог себе позволить небольшую слабость. Он вздохнул, отбрасывая невеселые мысли, и запахнув плащ, направился к выходу.
– Идем, я замерз, думаю, эта несносная птица сама найдет дорогу домой.
Рагнор ничего не ответил, лишь едва заметно кивнул, ничем не выдавая своих истинных эмоций, и двинулся следом, ступая все так же бесшумно, как и пришел сюда.
***
– Не понимаю, зачем посылать целый взвод, – возмущался Кристофер. – Отряд Бранвелла вполне справился бы с задачей.
– Ты просто злишься, что Роберт не взял тебя с собой в Нортерру, – в очередной раз парировал Алек.
Он слушал нытье брата на протяжении нескольких недель, и оно порядком ему поднадоело.
– Это…это совершенно здесь ни при чем, – нахмурился Крис, упрямо не встречаясь с Алеком взглядом. Но ему и не нужен был ответ. Все было очевидно.
Они ехали в авангарде, сопровождая достопочтенную семью Грэймарк от самой границы Лестерры с Оэстеррой. Кристофер, конечно, покривил душой, делая вид, что не понимает, зачем нужен такой внушительный эскорт. Начальная часть пути пролегала в опасной близости с Суллой, да и степи были непростым отрезком из-за возможных набегов сальвагов. И отец неспроста отправил именно его и Криса – лучших воинов объединённых земель – сопровождать короля Оэстерры, а сам отбыл за семьей Моргенштерна. Александр уважал отца, хоть они и не были очень близки, но лучшего стратега и полководца, чем маршал Лайтвуд, было не сыскать.
– Думаешь, она меня не забыла? – прервал его раздумья робкий голос Кристофера, что было очень на него непохоже. Крис Эрондейл ничего не боялся.
Он немного обогнал брата, и Алек засмотрелся на его щит с фамильным гербом Эрондейлов в виде льва с пышной гривой, зависшего в атакующем прыжке. Красные отблески заходящего солнца переливались на ярком золоте, слепя глаза. Они уже въехали в Мальдикао, поэтому брат снял шлем, такого же золотого цвета, как его щит, доспехи и густая копна шелковистых волос, и держал его в руках. Его каурая кобылка Синга периодически пофыркивала, почуяв родные края и порываясь броситься в галоп. Алеку даже почудилось, что его верный и спокойный ахалтекинец Герейя каким-то образом заразился ее нетерпением.
– Я в этом не сомневаюсь.
Александр погладил своего вороного коня по безволосой гладкой шее, словно успокаивая.
– Разве можно забыть такого балбеса?
Кристофер стрельнул в него грозным взглядом, но заметив невинное выражение на лице брата, тут же прыснул и закатил глаза. Они снова поравнялись и теперь ехали рядом.
Кларисса Моргенштерн – младшая дочь Валентина и Джослин – была невестой Кристофера, с которой они обручились еще в подростковом возрасте, и с последней их встречи минуло целых три года. Это была обычная практика, когда родители решали судьбу своих детей, заключая сделки о браке в раннем возрасте, но Александр не сомневался, что брат будет счастлив. Эти двое были созданы друг для друга.
Мысли тут же приняли ожидаемый поворот, и Алек хмуро уставился на карету далеко впереди, которая везла будущую королеву объединенных земель Лестерры и Нортерры – Майю Грэймарк: единственную дочь Люциана Грэймарка – правителя Оэстерры. Завтра состоится прием по случаю помолвки и начнутся приготовления к свадьбе. Этот договор тоже был заключен отцами будущих новобрачных. Уния с Оэстеррой стояла на первом месте, выгодная политически и экономически. Чувства детей не играли никакой роли. Такова цена власти.
Алек взглянул на замок, возвышающийся над городом, переливающийся в алых лучах и играющий яркими красками. Лайтвуд привык к такому образу жизни, он был воином, пережившим не одно сражение, но все же каждый раз скучал по любимым матери и сестре. И каждый раз, возвращаясь в родной город, его сердце трепетало в предвкушении скорой встречи.
Он подавил судорожный вздох, стараясь не думать о другой причине, почему ему не терпелось попасть домой.
Сначала почувствовав, как вдруг взбудоражился Герейя, а затем и услышав протяжный, знакомый гик, Алек поднял голову и его горло снова сжалось. Как и ожидал, он увидел в нескольких метрах над собой легко парящую в небе Кетуа – пустельгу, принадлежащую его величеству. Он улыбнулся, почувствовав, как от груди распространяется мягкое тепло по всему телу, и пару раз свистнул, на что птица тут же отозвалась забавным стрекотом, которое в свою очередь подхватил оживившийся Герейя. Эти двое, казалось, понимали друг друга, и порой их дружба вызывала недоумение. Алек не раз замечал, как Кетуа ночует в стойле его коня.
– Как по расписанию, – заметил Кристофер, также высоко задрав голову.
Они встретились глазами, и Алек успел уловить едва промелькнувшее беспокойство во взгляде брата. Понимал ли он? Скорее всего. Крис знал его, как облупленного, ничего удивительного, что он видел его насквозь. Он все видел, все замечал и все понимал. Понимал также, что они никогда не смогут это обсудить.
– Мы почти дома, слава богу, – вздохнул Александр, не давая развиться разговору и своим мыслям.
Его ждала служба. Семья. Его страна. Его король. Король, который никогда не сможет стать для него кем-то большим, как бы не разрывалось и не кровоточило его сердце.
***
– Ты достал то, о чем я просил?
Валентин встал из-за стола и прошелся по кабинету, который прилегал к спальне в выделенных для него покоях.
– Все здесь, – ответил Ходж, достав небольшой сверток из внутреннего кармана.
– Ты знаешь, что делать, – произнес Моргенштерн, остановившись у окна, спиной к своему помощнику. – Передай все ему, остальное не наша забота.
– Слушаюсь, ваша светлость.
Мужчина склонил голову, и удалился из кабинета, неслышно прикрыв за собой дверь.
– Это рискованно, отец, – раздался голос Джонатана из дальнего угла комнаты. Валентин практически забыл о присутствии своего сына здесь. – Слишком многое может пойти не так, и наши планы будут раскрыты.
– Мне плевать! Асмодей решил играть грязно за моей спиной, я всего лишь действую его методами, – рявкнул Моргенштерн, развернувшись на каблуках и вернувшись за стол. – Ты станешь королем. Этот слабак не заслуживает короны. Я отправлю этого самозванца вслед за папашей, и никто меня не остановит.
