Люминофор

— Ну что же, идем. Германн указал на спасательную капсулу, которая подняла Райли Беккета на поверхность. Она стояла, забытая, на скользкой от дождя посадочной площадке Шаттердома. — Мы можем немного посидеть здесь… перевести дыхание. Германн уронил трость и тяжело опустился на капсулу, подняв взгляд к ясному небу. Он почувствовал, что Ньют плюхнулся рядом с ним и смотрит туда же, куда и он. В Шаттердоме царил хаос. Во всех коридорах раздавались радостные и грустные восклицания. Они тихо ушли оттуда, слишком усталые и ошеломленные, чтобы присоединиться к суматохе. Ньют шагал впереди, а Германн — за ним, не отставая ни на полшага. В течение нескольких мучительных минут оба молчали. Германн безуспешно пытался придумать, как лучше начать этот, возможно, самый важный в их жизни разговор. Ньют легонько толкнул его локтем и указал вверх. — Это облако похоже на кролика… Германн попался на крючок и прищурился, рассматривая пушистый сгусток водяного пара. Он ответил с притворной серьезностью: — М-м-м… по-моему, это скорее утка. Видишь? Уши легко могут быть клювом. — Да ладно тебе, чувак. Есть хоть что-нибудь, о чем ты не будешь спорить? Германн склонил голову набок, улыбнувшись. Он сразу почувствовал себя легче, неловкость исчезла. У него вырвался вопрос, который он больше всего хотел задать: — Как долго ты знал, Ньютон? Ньют откинулся на спасательную капсулу, не отрывая глаз от неба. Он был взволнован. Из носа потекла свежая струйка крови и он рассеянно вытер ее. Солнце начинало опускаться за горизонт, превращая туманный горизонт Гонконга в буйство красок. — Думаю, я понял, когда мы были в Сиднее, но до Владивостока не мог поверить до конца… и даже потом немного сомневался. — Почему ты ничего не сказал? Германн глядел, как Ньют снимает очки, чтобы рассмотреть треснувшую линзу. Они оба еще были под адреналином и медленно приходили в себя. — Я испугался, Герм. Я не знал, было это только плодом моего воображения или же… не знал, поверишь ли ты мне, если я расскажу о теории. Ты должен признать, что почти всегда опровергал мои теории. Германн улыбнулся и почувствовал, как Ньютон придвинулся ближе и прижался к его боку. — Мы были вместе каждый день, и мне казалось, что этого достаточно… не пойми меня неправильно, это было отличное время. Мы неплохо спорили. Но… мне было мало. По темнеющему небу скользили облака, все еще пахло дождем. — Полагаю, тебе больше не придется дорабатывать вероятностный счетчик Анимы, да? Германн прислушивался к Тихому океану, волны которого плескались у края взлетной полосы. Вся гавань будет заражена блу… Этот пейзаж не должен был быть красивым, но именно таким он и был. — Не думаю, что мне бы удалось закончить его. У людей и Свечения слишком много переменных, все вероятности высчитать невозможно. Ньют задумчиво потер побаливающий глаз и вздрогнул. — Можно сказать, что шансы складывались против нас. Германн крепко зажмурился, в горле застрял тихий болезненный стон. Он подумал о Пентекосте, Чаке, тройняшках… В мире погасло пять огней. Пять человек потеряли свою вторую половину. Он надеялся, что они каким-то образом узнают, как сияли эти огни, как ярко они вспыхнули, прежде чем погаснуть. По крайней мере, у Кайдановских было время, которое они провели вместе, пусть и совсем недолгое. Ньют протянул ему руку, и Германн без колебаний сжал ее. Эхо дрифта пульсировало в такт пульсу на запястье Ньюта. Их Люминофор мерцал в сгущающихся сумерках. — Может и так, но я никогда не терял надежды. Я должен был найти тебя… потому что ты был моим единственным другом. Единственным, кто не осуждал меня и не искал во мне недостатки… единственным, кто не пытался сделать меня другим. Ты не менялся и любил меня таким, какой я есть. Германн потер большим пальцем костяшки Ньюта, и биолог вздохнул. — Я начал изучать Люминофор, чтобы найти какую-нибудь лазейку, с помощью которой можно было бы быстрее добраться до тебя. Но… я всегда знал, что мы найдем друг друга, рано или поздно. Не сомневался ни на миллисекунду. Даже с войной и кайдзю это было неизбежно, как приливы и отливы или появление кометы Галлея. Ты был очень терпелив, Герм… прости, что заставил тебя ждать так долго. Германн рывком поднял Ньюта на ноги и притянул к себе. Звезды только-только начали появляться над их головами. Он почувствовал прикосновение теплых губ к своим, и перед его мысленным взглядом на мгновение мелькнула зеленая чешуя с золотистыми крапинками. Битва была окончена… они выиграли войну. И он наконец-то чувствовал себя целым.