***
Рик перемешивал свои хлопья уже по меньшей мере полчаса. Инопланетные хлопья, конечно. Молоко слилось воедино с этой желтой мякотью. Месиво напоминало рвоту. К счастью, есть он не собирался. Он ничего не делал, только повторял механические действия, да так часто, что можно было принять его за Рика с чипом для семейного взаимодействия. О боже, нет, так было бы лучше. Очевидно, сна не было ни в одном глазу. При виде того, как Морти сбежал наверх, у него скрутило живот. Они не продержались и трех минут в полном молчании на диване, прежде чем мальчик не почувствовал непреодолимое желание сбежать. Было раннее утро, и Морти всё ещё находился в своей комнате. Кстати, сегодня было воскресенье, так что ему не нужно было в школу. Может быть, если бы не Рик, мальчик провёл бы весь день в кровати, глядя то сериалы, то порно. Это воскресенье, вероятно, прошло бы именно так. Рик ни за что бы не поднялся вверх по лестнице. Или Морти бы не спустился. Учёный бросил ложку в молоко, возвращаясь к воспоминаниям, о которых он думал совсем недавно. Морти просил его стереть память и после гораздо меньших по значимости событий. Разумеется, каждое воспоминание было важным и серьёзным, но не таким, как то, в котором тебя целует дедушка. Это определённо тот самый опыт, от которого нужно избавиться. Так почему же не в этот раз? Почему не это воспоминание? Рик просчитал все возможные рациональные следствия, и все они сосредоточились на обороне: после такого в доме появится враг. Оставались только иррациональные следствия. Он хочет тебя. Он ответил на поцелуй. Нет. Это невозможно. Он болен, как и ты. Нет. Он ошибся. Ты никогда не ошибаешься. Он не ответил на тот непристойный поступок. Не было никакого смысла пытаться втянуть Морти и в эту невыразимую фантазию. Он был всего лишь ребёнком. Неопытный мальчишка, который старался избегать его языка или боялся и потакал ему. А Рик был просто старым больным психом. — Пустая трата «Фриблапс». Саммер. Девушка села напротив Рика, поставив на стол полную чашку молока и хлопья, как и у Рика. Рик довольно взглянул на неё, но ничего не ответил. Из упрямства он набрал полную ложку хлопьев. Фу. Девушка пожала плечами, наливая молоко в свои хлопья: — Люблю всякую хрустящую дрянь. — Спасибо, ж-жизни себе представить не мог без того, о чём не спрашивал. Рик набрал еще одну ложку хлопьев. Мерзость. — Прежде чем отправиться на охоту за воспоминаниями, нужно позавтракать, как чемпионы. — Я уже сделал это, Саммер, — сказал Рик резко, будто его это оскорбило. Саммер даже удивилась. — Уже?! Рик скрестил руки на груди, скривив рот и выделяя каждую буквку: — Конечно. — … Неужели всё так просто? — Нет. Это очень тяжело. В любом случае, в ближайшее время ты уже сможешь дать своему обмудку. Саммер искоса взглянула на него. Если и был кто-то, кто должен был разглагольствовать здесь, то это была она. Если бы они были нормальной семьёй, Рик бы потратил своё время и силы на лекцию о том, чем чреваты отношения не с тем парнем. Но Рик был совершенно не таким человеком, и по сравнению с ним Тони был той ещё душкой. Но настоящей причиной отсутствия подобных бесед был, возможно, тот факт, что Саммер и Рик уважали друг друга. Им не требовалось говорить об этом вслух — они оба предпочитали молча оценивать поступки друг друга. Отношения у него с ней были совсем иными, не такими, как с Морти (за исключением того, что и Морти не был в восторге от выбора Саммер). Девушка была умной, знающей, крутой, прямо как Бэт и Рик. Он мог лишь относиться к ней как к равной настолько, насколько позволял его скверный характер. Вот почему в этот момент он решил спросить её, что же повисло в воздухе, как только она вошла в комнату. — Почему ты ничего им не рассказала? Очевидно, что он имел в виду. Почему ты не рассказала Бэт и Джерри о синяках, которые я наставил их несовершеннолетнему сыну? Саммер посмотрела на него, не поднося больше хлопьев ко рту. Её хлопья тоже превратились в бесформенную кашицу. Такова была судьба этого завтрака. В её глазах Рик прочёл что-то странное. Это было что-то вроде… приобретённой беспомощности. Что-то такое, о чем Саммер знала, но это её не устраивало. Но с этим она ничего не могла поделать. Рик видел это в глазах Юнити, в глазах Бэт, в глазах тысяч людей, к которым он приближался или уходил из их жизней, причиняя им боль. Это то, что происходит, когда кто-то любит тебя. — Потому что я — единственная, кому нужно об этом знать. Эта фраза задела Рика за живое, но он никак не показал этого своей внучке. Тяжесть от осознания, что ты — единственный, кто помнит что-то особенное, и единственный, кто должен об этом знать. Да, они с Саммер были похожи. Внезапно взгляд внучки стал острым и ледяным. — И потому, что я знаю, что это не повторится. Но это не было надеждой. Это был недвусмысленный приказ. Рик молчал, и они молча смотрели друг на друга. Ага. Они были слишком похожи. Звук того, как кто-то спускается по лестнице, прервал тишину между ними. — День отца и сынааааааа! — счастливый голос Джерри раздался в коридоре. Рик повернулся, глядя на глупую улыбку Джерри, растянувшую его губы. А за ним — Морти. Когда Рик увидел его, у него екнуло сердце. У него были пугающие темные круги под красными глазами. Если бы он не знал наверняка, что Морти не курит травку, то подумал бы, что он под кайфом. Морти на секунду задержал на нем взгляд. Смущение? Страх? Отвращение? Вина? Что же это было, черт возьми? Он тут же спрятался за спину Джерри и посмотрел вниз. В этот момент Рик возненавидел его. Он ненавидел его так же сильно, как и Джерри. Лицо его ничего не выражало, но костяшки пальцев правой руки скрипели. Они вдвоем вышли из дома, и Рик настолько погрузился в свои мысли, что даже не слышал глупых воплей Джерри.***
Настало время тенниса. Он не сказал Бэт, что купил несколько дорогих ракеток Babolat, одну для себя и одну для Морти: это был маленький секрет, который он хранил со своим сыном, которому он тайно купил несколько хентай-комиксов под прилавком. Однако они ещё не были готовы к играм. Теоретически, даже не были готовы взять в руки мячик, но что-то должно было начаться. Глухие звуки мячей, отбиваемых Джерри (гораздо меньше, чем тех, что падали в сетку позади них), очень слабо доносились до Морти. Всю дорогу в машине и даже сейчас он только и делал, что думал о том, что не давало ему спать всю ночь. Рик. Он часто не давал ему спать, в буквальном смысле перенося его в измерения и планеты с непроизносимыми названиями посреди ночи. Удивительно, как его отсутствие могло быть громче, чем его присутствие. Мысли, физические ощущения, вопросы, надежды, страхи — всё это было настолько смешанным и навязчивым, что у него болела голова. Но больше всего его поразило то, что за эти недели произошло очень редкое событие: Морти оказался прав. Происходящее в Криповом Морти нельзя было назвать сюжетом какого-то дурацкого фильма, затрагивающего его потаённые желания. И он оказался прав. Интуиция, подсказывающая, что что-то ненормальное там происходит, не подвела его. И, по-видимому, это тоже касалось их. Он покачал головой, сжимая ракетку в руке. Нет. Но это невозможно. Может быть, Рик снова напился и перепутал его с кем-то другим, как тогда, когда он принял его за симуляцию. Да ладно, он даже не был навеселе. Тогда, возможно, все дело в той самой мази. Да, возможно, это был сексуальный стимулятор или что-то в этом роде. И Рик ничего не знал? Конечно… А может быть, и нет… Может быть, ты ему нравишься. Морти едва не рассмеялся. Морти? Нравится Рику? Это было невозможно не только из-за их кровных уз и возрастной разницы (кроме этого Рика, кажется, не могло смутить вообще ничего). Это было невозможно хотя бы потому что… потому что Морти был ничтожеством. Мальчик поднес ракетку к груди, чувствуя неприятное ощущение, от которого у него задрожали плечи. Как Рик мог быть в нем заинтересован с ТАКОЙ точки зрения? Морти не был красивым, высоким, умным, милым или интересным. Он не был эрудирован, мускулистым, обаятельным или сексуальным. Да он даже не был хоть в какой-то области одарённым. Ладно, он достиг гормональной зрелости относительно недавно, но по сравнению с теми парнями, которых он видел в школьной раздевалке, даже это было удручающе нормально. Блять, он даже не был блондином или голубоглазым. Так почему? С какой стати он может нравиться террористу мультивселенных, самому умному человеку в любом измерении, самому Рикнутому Рику, Богу разрушения, которого никому никогда не остановить? Вместо того чтобы считать своего деда маньяком-извращенцем, Морти Смит недоумевал, почему он выбрал именно его. Безумство у него в крови. Он не мог ничего поделать, кроме как недоумевать. Рик буквально имел целые планеты. Морти видел, как он входил в бордели с уверенностью, что он желанный гость, хозяин дома, окруженный самыми красивыми инопланетянками, которых Морти когда-либо видел. Он мог иметь кого хотел и когда хотел, даже не прибегая к силе. Почему же тогда он поцеловал единственного человека в своей жизни, который ничего не стоил? Самое ничтожное существо во вселенной, пожалуй, уступающее только Джерри. Рик сам так говорил и думал, он никогда не упускал возможности уничтожить Морти изнутри и снаружи. Пропасть в центре его груди снова дала о себе знать, заставляя его чувствовать себя беспомощным. Ты — ничтожество. … Однако то, как он держал его, не заставляло его чувствовать себя ничтожеством. Это заставило его почувствовать себя кем-то или чем-то. Он всё ещё не знал, что именно, но это было так, словно он сам его создал… трёхмерный, конкретный, существующий. Сам факт прикосновения, поцелуев и объятий заставил его почувствовать плоть, которую он носил, как будто это было в первый раз. И тот факт, что это был Рик… Его мозг уже вышел на орбиту в тот момент, когда он намазывал мазь на шею. Эти длинные, узловатые пальцы, которые ласкали его, заботясь. Рик, который ухаживал за ним, успокаивал его раны. Но ведь именно он причинил тебе боль. Он едва сдерживал свои стоны и вздохи, чертовски стыдясь того, что был так чувствителен к рукам Рика, что на этот раз вместо того, чтобы толкать его, причинять ему боль, обнимал его. Такого ощущения он еще никогда не испытывал. Неудачник. Он был не в состоянии прятаться и сдерживаться, благодаря раздражающей и настойчивой эрекции, которая начала упираться в его джинсы и которую, слава Богу, Рик не заметил. Может быть. Морти ослабил хватку на ракетке, отпустил её и заставил коснуться красного покрытия поля. — …Орти. А потом этот документальный фильм. Молчание на диване. Рвота. Паническая атака в комнате в четыре часа утра, когда он думал, не стоит ли ему все забыть. Но он не хотел ничего забывать. Морти отчаянно хотел существовать, даже если это причиняло ему боль. А существовать — значит помнить. — МОРТИ! Морти подскочил, чувствуя, как Джерри трясёт его за плечо. Как долго он с ним разговаривал? — В чем дело, Морти? Ты пропустил мой супер удар! Я почти сломал машину! Морти недоумённо посмотрел на отца. Черт возьми, он становился всё более отстранённым и далеким по мере того, как проходили эти дни. — О-ох, х-хорошо, пап! К-как много ты уже за-забил? Джерри нахмурился, как будто ему было досадно, что он спросил его, вместо того, чтобы знать. — Столько. Морти на секунду огляделся: они были буквально окружены шарами, их было не меньше пятидесяти. Джерри фыркнул и подтолкнул его к стойке с квитанциями: — Всё зависит от тебя, Морти. Я соберу их для тебя, успокойся. Пока Джерри собирал мячи, Морти вздохнул, едва расслабляя мышцы рук и шеи. Зачем ему понадобилось заниматься спортом? Он был нескоординирован, медлителен и ленив. Приключения уже были всем, что он мог вынести. При условии, что ему всё ещё придется терпеть их. Его желудок скрутило, и он даже заурчал. Вот уже полтора дня он практически ничего не ел из-за вчерашней рвоты. Впрочем, он не был голоден. Вообще. — Готов? Давай! — Джерри включил автомат с теннисными мячами, который на полной скорости выпустил первый мяч. Очень жаль, что Морти отвлёкся. Желтый мячик попал ему прямо в щеку, повернув его лицо так, словно кто-то только что ударил его. Морти принял удар с сухим стоном, поворачиваясь, в то время как Джерри задержал дыхание, выключая машину. Срань господня, серьёзно? — Господи боже, Морти, ты в порядке? — глаза Джерри были широко раскрыты, и он уже готов был броситься в его сторону. Смех с соседнего поля привлёк внимание Морти, который даже не обернулся, чтобы посмотреть на того, кто смеялся над ним. Боль и неожиданность удара заставили его стиснуть зубы и сжать кулаки на этой дурацкой ракетке. Нахуй теннис и нахуй Джерри. И нахуй Рика. И нахуй Морти. Нахуй Морти. — Хватит. Голос Морти остановил отца. Мальчик встал на свое место, подняв ракетку. У него был яростный и решительный вид. Джерри выглядел смущённым. Морти кивнул, и отец включил машину. Мячи начали прибывать, и весь подавленный гнев выплеснулся из ракетки Морти, которая ударяла их с небывалой силой. Смех прекратился, в то время как быстрые и мощные звуки ударов эхом отдавались в поле, заставляя сеть вибрировать при каждом ударе. Морти Смит получил тройку по физическому воспитанию, но приключения подарили ему координацию, силу и ловкость, о которых он и не мечтал. Рик умудрился изменить его тело так, что Морти даже не заметил этого.***
Тупой ребёнок. Тупой придурок с придурковатым отцом. Рик продолжал осушать свою фляжку, которая явно не собиралась заканчиваться. Он вёл машину неправильно. Нет, хорошо, он был в космосе, тут нет прямой линии. От него всё ещё исходил этот дурацкий, идиотский и кровавый запах. Он не давал ему работать, не позволял думать, не позволял даже сосредоточиться на дебильной передаче, которая могла отвлечь хотя бы на пять минут. Он мог думать только о тех вздохах и стонах, плоти на своих бёдрах, которую он сжал до боли сильно, прижимая его к своему твёрдому и требовательному члену. И, конечно же, он думал об этом языке. Он никак не мог успокоиться. Двигал он им или нет, чёрт возьми? Учёный сильно ударил кулаком по рулю, стиснув зубы. Рик Санчез никогда не сомневался. Он был уверен во всём и во всех. Эта неуверенность была чем-то неприятным и необычным, что заставило его ущипнуть себя за шею, не давая уснуть. Что-то такое, чего он не чувствовал, казалось, уже много веков, хотя бы из-за того простого факта, что НИЧТО не стоило даже возможности засомневаться. Это было унизительно, и никто не мог унизить его. Или, по крайней мере, говорить об этом. Или запомнить это. Авария, и Рик «припарковал» космический корабль на Красной Земле — планете с двумя лунами. Перед ним стояло что-то вроде обшарпанного бара. Неоновые вывески казались клише, объединяющим бары всей вселенной; он должен был изучить этот феномен. В этом месте, казалось, не было ничего особенного, но это было место рождения Фиррапс, одного из самых мощных коктейлей в галактике, сделанных из носов кротов, живущих здесь. Он обладал сильными галлюциногенными и афродизиакальными эффектами — это зависело от уровня алкоголя, находящегося в крови. Кроме того, это было самое любимое место… — Рик Санчез! Поехавший ты мешок сквонча! Рик не мог удержаться от улыбки, честной и искренней. Тот, кому удалось запечатлеть это на своем лице, был одним из немногих людей во Вселенной, которого Рик не хотел бы убивать, но за кого он отдал бы свою собственную жизнь. Рик и большой оранжевый кот подошли ближе, стуча кулаками в их собственном приветствии, созданном несколько лет назад. — Йехееей, Сквончи, чё как? — Обычное дерьмо на данный сквонч. — Ох, и как оно, лучше? — Нет. Хуже, чем обычное дерьмо! Они оба расхохотались, направляясь в бар, который видел худших и лучших из них, был завсегдатым местом их встреч, выпивки и приключений. Жизнь Рика до Морти, Саммер, Бэт. Это их ёбаный бар. Их место. — Что ж, давай забудем об этом, уёбок. — Сквонч!***
— Моламоламоламоламолааааа! Одновременно Рик и Сквончи осушили два Фиррапса подряд. Этот тост был самым модным тостом на планете, и его они повторяли слишком часто. Подстёгиваемые небольшой группой разных рас вокруг себя, эти двое делали то, что они делали лучше всего, когда были вместе: хвастались, накидываясь до своих пределов. Мех Сквончи был вздыблен, а цвет глаз Рика опасно приближался к фиолетовому, покрывая всю его склеру. Они швырнули стаканы в стену, тянущуюся, как сырая глина. Отличное решение для барменов, способное избавить их от необходимости убирать осколки стекла. Рик мог бы запатентовать это изобретение на Земле и заработать на этом кучу денег. — Слишком много сквоооооооооонча! — Блять, это просто сквонч! Эти двое были взбудоражены от выпитого алкоголя, принятых наркотиков, но прежде всего окружавшей их толпой. Это заводило лучше всего, возвращая во времена, когда они все были одной группой, и зрители, приходящие на их концерты, кричали, отвлекая от всего дерьма в жизни, отравляющего их существование. Осознанность, любовь, одиночество. Рик хлопнул ладонью по столу, соскользнул на стул и откинул голову назад. Сквончи вскочил на стол и повернулся к толпе, с ироническим поклоном поблагодарив их временных зрителей. Кот снова запрыгнул на стул, а Рик с ухмылкой заложил руки за голову. — Ах, блять, мы должны делать это каждый сквонч. — Чёрт побери, я так насквончился… — И не смотря на то, что ты такой сквонченный, Федерация всё ещё не может тебя найти… — Рик посмотрел на него с самодовольной улыбкой. Сквончи поднял бровь, притворяясь обиженным: — Ты утратил веру в меня, Рик? Рик поднял руки и покачал головой, иронически отрицая это. Затем на мгновение воцарилась тишина. — Вот же куски сквонча, — Сквончи потёрся рукой о деревянную поверхность стола, издав горловое ворчание, похожее на рычание. Он вдруг стал серьёзным, и Рик тоже стал таким же. Их глаза, совершенно лишённые трезвости, странно сочетались с этим мрачным выражением. На самом деле эти двое были просто пугающими. Безумие в их глазах было сдерживаемым гневом, который, взрываясь, уничтожал всё, что было в пределах их досягаемости. Месть лучше всего подавать холодной, но это не было их философией. Всё и сразу, всё или ничего, всегда риск: минимум времени и максимум действия. И слишком уж долго Федерация оставалась безнаказанной. Слишком, блять, долго. Так оно и было… Рик и Сквончи некоторое время молчали, а потом сделали тот же жест: они попросили ещё один шот, подняв руку. Когда он вскоре прибыл, молчаливый тост был выпит ещё медленнее. За Птичью Личность. Существуют тысячи измерений, тысячи возможностей, тысячи различных самих по себе существ. И вот почему ничто не стоит и ломаного гроша. Причина, по которой его мозг был привинчен к идее, что все бесконечно воспроизводимо, и ничто не может быть потеряно, и поэтому ничто действительно не имеет значения. И всё же он не мог этого сделать. Возможно, это было уважение. Они не были заменяемы. Независимо от того, к какому измерению они принадлежали. Как только они уйдут, им придет конец. Навсегда. Может быть, они даже обещали друг другу, давным-давно. Не заменяй нас. Жар спиртного поверг их обоих в шок, вернув их, насколько это было возможно, к реальности. Они не были сентиментальны. В этот момент Рик на мгновение соскучился по Морти. Очевидно, эта мысль беспокоила его, но опьянение заставило его лишь на миг насладиться этой ностальгией. — Что сквончилось, Рик? — спросил кот, делая ещё один глоток из стакана. Возможно, это был первый нормальный вопрос с тех пор, как они тут появились. Чёрт, как долго они тут пробыли? Рик пожал плечами и откинулся на спинку стула: — Ну, обычная херня… — Морти? Рик молчал. Это не был тот тип вопросов, какие задавали друг другу остальные люди. Как поживает твой внук? Ах да, ну, спасибо, он тот ещё тормоз, но всё в порядке. Стоп. Этот вопрос скрывал много-много нюансов. Их было так много, что молчание заставило Сквончи задрать хвост, и он полностью повернулся к Рику, как бы призывая его говорить. Рик повернулся к нему с выражением, которое означало всё. Сквончи широко раскрыл глаза, и его зрачки превратились в вертикальную щель, совсем как у кошек: — Сквооооооооонч?! За этим междометием последовало одно из самых вульгарных ругательств, когда-либо изобретенных в любом измерении. Рик раздраженно обернулся и проворчал что-то такое, что царапнуло ему горло. — Ох, нет, Рик, ты должен мне всё рассказать. Я хочу знать каждый сквонч, — Сквончи перепрыгнул через стол и встал перед Риком с широко открытым ртом. — Какого сквонча у вас случилось? Рик лишь мгновение посмотрел на него, а потом скрестил руки на груди: — Это случилось, и что я, блять, должен тебе сказать? — Что случилось? Рик стиснул зубы: это была парадоксальная ситуация. Они — грёбаные Воины Свободы, самые разыскиваемые люди во всех галактиках, и теперь они говорили об этом так, как девчонки обсуждают свой первый трах. Очевидно, это была ненормальная ситуация, ни о ком другом они бы так не говорили. Честно говоря, они бы вообще не разговаривали. И только потому, что это был Морти. А Морти — это не какой-нибудь другой человек. — Надеюсь, ты не собираешься мастурбировать в чулане с петлей на шее после такого откровения? Сквончи с отвращением посмотрел на него: — А теперь давай обойдемся без сквонча только из-за того, что ты психопатический кусок сквонча и не хочешь мне ничего рассказывать, Рик. Рик закрыл глаза, накрыл их руками, а потом скользнул ладонями в волосы. — Слушай, я не хочу говорить об этом. Просто скажу, что он знает. — И что за сквонч он сказал?! Рик. Рик. П-пожалуйста… Р-рик. Блять. Если бы он задумался о том, что на самом деле сказал Морти, его член моментально бы затвердел от одного лишь воспоминания об этом. Он глубоко вздохнул и потер глаза. — Он сказал… О-он не хоооООчет- не хочет, чтобы я стирал ему память. Сквончи широко раскрыл свои жёлтые ошеломлённые глаза. Рик искоса взглянул на него: ему не хотелось говорить об этом, но вероятность того, что он может иметь поверхностные суждения о случившемся, была не так уж велика. На эмоциональном уровне он был готов немного снизить свою гордость и, возможно, даже попросить совета. — Но как он отреагировал? И каким сквончем всё дошло до этого? То есть, рано или поздно это бы случилось, это же очевидно… но как? Как в прошлый раз? Рик наконец взглянул на Сквончи, хотя тот, казалось, тоже его не видел. Он пронзил его взглядом, потерявшись в одном из многочисленных воспоминаний, которые хранил для себя. Затем он мрачно сказал: — Нет. Не как в тот раз. Кот поднял свои уши и хвост: — Так он ответил взаимностью? Он согласился? Ох, сквонч… — Н-нет… Я не знаю, как он… что я чувствую… агх, блять! Я нихуя не понимаю, ладно? Теперь мальчишка только и делает, что избегает меня, заставляет чувствовать… Я бы просто прижал его к стене и ударил- — Да, ударить, конечно. В любом случае, я не хочу слушать детали твоего эротического сквонча, но, еб твою мать… Блять, Рик, это случилось. Тишина. — Может, уже самое время, Рик. Рик прислонился к столу, держась одной рукой за лоб. Чёрт, он был очень, очень пьян. Он не мог сосредоточиться, но и к чему все это? Выхода нет. Ответа нет. — Этот сквонч гниёт внутри тебя. Рик молчал, потерявшись в полном отсутствии ясности сознания. Вот так показывать эту его сторону, особенно касательно Морти, он умудрялся только Сквончи и Птичьей Личностью. Только они знали всё. Они не осуждали его, так же как Рик никогда не осуждал их. Мысль о том, что он встретил их среди тысячи измерений, планет, галактик, реальности и судеб, была одной из немногих вещей, которые удерживали его на якоре жизни. Иногда он думал, что это единственные люди, созданные специально для него в мультивселенной. — Как ты? — А как мне, блять, быть… Рик внимательно посмотрел на него. Он устал, его тёмные круги приобрели тревожный цвет, а морщины на лбу казались ещё глубже. Рик устал и выглядел старше обычного. Но ещё больше он казался взволнованным. Он казался почти потерянным. Действительно, видеть его таким было нелегко. Это случалось гораздо реже, чем упоминалось о существовании Шестиглазого Парра Икс. На самом деле Сквончи тоже выглядел обеспокоенным. Он не знал, как принять его, несмотря на то, что был его другом на всю жизнь. Морти всегда был сложным делом. Самая дикая пьянка Рика всегда была связана с Морти. Однажды они даже взорвали историческую площадку джазового трио только потому, что оркестр был одет в жёлтое… — …я так засквончился. Рик сглотнул, подперев голову другой рукой. Может быть, это он должен был забыть. Возможно, он совершил ошибку, не отсоединив некоторые синапсы в нужном месте, чтобы не чувствовать того, что ему больше не нужно было чувствовать. Ему становилось плохо от Морти. Он отравлял его кровь, собираясь занять всё огромное, необъятное пространство его разума, который становился необычайно пустынным… обычное дело, когда он боролся с ним. Он ничего не знал, ничего не понимал и слишком много чувствовал. Он был милостив и неуправляем. Отсутствие контроля над ситуацией сводило его с ума… он должен был решить, что произойдет и как. Когда, почему, где. Если. Рик вцепился руками в волосы и, прищурившись, уставился на стол. Отсутствие контроля заставляло его делать то, о чем он (иногда) сожалел. Это злило его. Сквончи уважал его молчание, наблюдая за беднягой с чистым сочувствием, которое мог испытывать только друг. Он вздохнул, вспоминая ту же самую истину, что и раньше: Морти был сложным делом. — Что думаешь делать? Рик глубоко вздохнул, подтянулся на стуле и опустил руки с лица на стол. Вести себя нормально в таком состоянии было невозможно, так зачем же пытаться? — Думаю, возьму еще десяток, пока окончательно не засквончусь.***
Он чувствовал себя вором. Он чувствовал себя вором в собственном доме. Он вошёл в дом вместе с Джерри, настороженный, крадущийся в свою комнату, как кошка, под предлогом необходимости пописать. Он даже не знал, кто был дома. Был ли Рик дома. Там, в его собственной комнате, он провел три часа. Его щека и челюсть чертовски болели. Скула распухла и слегка побагровела. К счастью, зубы были в порядке, ничего не случилось. Но эта боль и то, что он был заперт в комнате, удручало. Он снова остался наедине с собственными мыслями. И что ему теперь делать? Продолжать гнить здесь? Или ждать, пока Рик войдёт в его комнату, может быть, снова посреди ночи и, может быть, пьяный? Кажется, что ты почти надеешься на это. Морти молчал, сидя на кровати и глядя себе под ноги. И снова это ощущение полной беспомощности, из-за которого мышцы неприятно сводило, ощущение, которое тянуло его вниз. Чего он хочет от Рика? Кем он был для Рика и кем Рик был для него? Ненависть и нужда в этих отношениях были безгранично велики и абсолютно одинаковы. Двух дней оказалось достаточно, чтобы Рик ушёл и погрузил его в пучину пустоты и страха. Крипового Морти оказалось достаточно, чтобы поставить его перед его собственными страхами и фантазиями, в которых он изо всех сил пытался признаться самому себе. Для этого достаточно было поцелуя… и все подверглось сомнениям. Морти обхватил голову руками. Почему никто не отвел его к психологу? Он знал, что нуждается в этом с детства, но не мог: глядя на свою мать, он понимал, что всем проще отказаться от этой затеи, чем попытаться сделать хоть что-то. И снова это ощущение тошноты. Он всё ещё ничего не ел. Он не мог оставаться здесь вечно. Он должен был как-то встретиться с Риком. Он знал, что просто тянет время; Рик ненавидел, когда его игнорировали, и рано или поздно он тоже взорвётся. По правде говоря, Морти боялся однажды проснуться и ничего не вспомнить. И разве это не лучше? Было бы лицемерием сказать, что в те часы он ни на секунду не задумывался о том, что совершил ошибку, не желая ее забывать. Но эта фраза обеспокоила его больше, чем он хотел бы признать. Возможно, он не смог бы забыть все, даже если бы Рик захотел. Мы заполнили комнату всеми воспоминаниями, которые ты просил меня стереть. О чём, чёрт возьми, он говорит? Мальчик встал, сжимая кулаки. Он нашёл в себе силы выбраться из этой комнаты.***
Ниндзя бы позавидовал. Даже секретный агент. Морти проскользнул в коридор в гробовой тишине, с замиранием сердца проходя мимо комнаты Рика, тускло освещённой и полуоткрытой. Он слышал, как возвращается космический корабль: он должен был быть там. Он бесшумно спустился по лестнице, услышав, как Бэт возится на кухне с кастрюлями. Саммер и Джерри сидели перед телевизором, занятые односторонним разговором. Чёрт возьми, он хорош. После сегодняшней тренировки по теннису и этой прогулки он понял, что должен быть благодарен за все эти приключения. Несомненно, они натренировали его. По крайней мере, в том, что тебя швыряют во все уголки Вселенной, пока ты не имеешь ни малейшего представления о том, что происходит, есть что-то положительное. Морти спустился в гараж и медленно открыл громко скрипнувшую дверь. Мальчик проскользнул внутрь, не зажигая света. Он закрыл дверь и включил фонарик сотового телефона. Его глаза сузились, и первое, что он увидел, был космический корабль: невозможно было не видеть его, так как он был припаркован. Совершенно криво и с новыми вмятинами. Рабочий стол был почти полностью перевернут. Морти почувствовал, как его сердце бешено колотится, так громко, что он испугался, как бы в гараже не раздалось эхо от его сердцебиения. Комната со всеми воспоминаниями. Где, блять, она может быть? Морти повернулся с фонариком, освещая всё вокруг. В гараже словно ураган пронесся, и это несмотря на то, что в основном после космического корабля всегда был хаос. Рик никогда не поддерживал гараж в особом порядке и чистоте, но такой бардак здесь был не часто. Обычно это значило либо то, что Рик особенно сосредоточен на очередном своем изобретении, либо что он совсем неспособен работать. Морти разочарованно фыркнул. Он знал про несколько рычагов и тайников в гараже, но тайные комнаты… конечно, был люк, который вёл вниз, но это другой лабиринт. Но он должен хотя бы попытаться. Он должен был понять, что просил стереть. Что могло быть хуже того, что случилось? Это было не так уж плохо, лжец… Морти сглотнул, прежде чем открыть клавиатуру, чтобы ввести последовательность, открывающую люк вниз. Затаив дыхание, он ввел первый код и вскоре остановился. Его взгляд переместился, в то время как свет сотового телефона оставался неподвижным на клавиатуре. Он прищурил веки, заметив знакомое зелёное свечение, скрытое под грудой вещей на столе. Он подошёл, оставив свой сотовый телефон там, где он был, положив его фонариком вверх. Он схватил инструменты, которые закрывали свет, открывая то, что он никогда не видел вдалеке от Рика. Портальная пушка. Морти затаил дыхание, взяв её в руку, освещенный этим фосфоресцирующим зелёным светом. Необъятность космоса и многомерность в его руках, только в его руках. Морти просто сжал её, уже зная, куда он хочет пойти. Есть одно место, куда он непременно должен был вернуться. Где он должен был всё понять. Мальчик прикоснулся кончиками пальцев к колесу, которое выбирало номер пункта назначения. Невероятно, но он это помнил. Внезапно он замер. Сердце грохотало у него в ушах так громко, что он даже не заметил, как кто-то вздохнул у него за спиной. Очень сильный запах алкоголя заставил Морти понять, что он не один. — Ты трогал мои вещи, Морти? Внезапно Морти инстинктивно вдохнул воздух, который застрял у него в горле. Его словно парализовало. Шок страха распространился по его спине, не давая ему возможности обернуться. Рука легла ему под подбородок, поглаживая горло в жесте, что был в шаге от того, чтобы стать собственническим и удушающим захватом. Морти почувствовал, как дыхание Рика защекотало ему ухо, когда он приблизился к нему. — Я почти касаюсь тебя… и ты пытаешься трогать мои вещи? Сердце бешено заколотилось в груди Морти, который изо всех сил старался успокоиться и не впадать в панику. Рука Рика была тёплой и липкой, пахла виски или чем-то ещё, как и его дыхание. Он опять был чертовски пьян, как в ту ночь в своей комнате. Нет, даже сильнее. Глаза Морти влажно заблестели, когда он попытался повернуться, но его остановила рука, ещё сильнее прижавшись к его шее. — Р-рик… П-прос- — Шшшш… — прошипел Рик ему в ухо, прижавшись теплым ртом к его мочке. Морти сглотнул, чувствуя, как его лицо внезапно вспыхнуло. — Я реально устал от твоих извинений, — Рик провёл рукой, лежавшей на шее мальчика, вниз к его груди. Затем другая рука вытащила из кармана халата что-то вроде пульта дистанционного управления, нажав на две кнопки. Морти услышал звук закрывающейся двери. — От твоих «спасибо», от твоих «прости»… — Морти почувствовал, как длинные пальцы Рика дотянулись до его бёдер, слегка сжали их, а затем крепко сжали его плоть. — Почему тебе так тяжело просто завалить ебало? Рик толкнул его к шаткому столу с гортанным рыком. Морти застонал от удара в живот, упершись руками в сталь, а Рик освободил рукой место, сбросив всё на пол — послышался звук битого стекла и грохот прочих побрякушек. Одна рука всё ещё крепко сжимала его бёдра, впиваясь ногтями в плоть, в то время как другая ухватилась за шею, опуская его лицо вниз. Морти почувствовал, как его лоб ударился о холодную сталь стола, и с его губ сорвался крик. Он попытался приподнять спину, упершись руками в поверхность стола, но рука Рика чуть ниже шеи держала его железной хваткой. Морти не мог сдвинуться ни на дюйм. Он повернулся в профиль, чтобы иметь возможность говорить, со жгучими слезами на глазах. — Р-рик! НЕТ! С-стой! Рик подошел ближе к Морти, придавив его тазом к столу. Морти сглотнул, чувствуя, как его член упирается ему в поясницу. — Никто тебя не слышит, Морти. Я только что щёлкнул выключателем и погрузил всю комнату в тишину. И даже если… Морти почувствовал, как рука Рика шевельнулась, и внезапно раздался звук расстегивающегося ремня. Он открыл глаза, теперь уже полные слёз, изо всех сил стараясь держаться как можно дальше. Нет. Нет. Только не так. Эта фраза звенела у него в голове, хотя он и не называл ее. В этот момент он ненавидел себя. Что все это значит? Нет. Нет. Нисколько. — Р-рик, пожалуйста! Н-нет, я не- — Что, Морти? — Рик зарычал, прижимаясь грудью к его спине, заставляя его ещё сильнее вцепиться в стол. Он ослабил хватку на шее, собираясь блокировать руку, которая пыталась оттащить его за спину. — Что ты, блять, не хочешь? Не хочешь, чтобы деда трахнул тебя? Целовал? Заводился от одного твоего вида? Морти больше не мог сдерживаться, ещё немного — и он впадёт в истерику. Он тяжело дышал, несмотря на тысячи стонов от усилий освободиться. Эти фразы звучат в его ушах, как множество ядовитых шипений, которые ставят его и Рика перед непоправимым и непроизносимым. Он покраснел от стыда и смущения, и эти образы живо отпечатались в его голове, предвещая то, что уже происходило. — Так не получится, Морти. Не так всё работает. Звук опускающейся молнии заставил ноги Морти подогнуться, и если бы он потерял равновесие и упал, то точно бы сломал себе руку. Рик оставил его как раз вовремя, положив руку ему под живот, чтобы поднять его обратно. Внезапно оба остановились, и Морти сразу понял почему. Рик, казалось, перестал дышать, и Морти прикрыл рот рукой, чтобы не застонать, как накануне. Мальчик закрыл глаза, издавая стон поражения, который едва сдерживал в горле. Нет. Рик, взяв его, провел рукой прямо под животом и сейчас… Теперь он держал руку на его эрекции, такой же набухшей и твёрдой, как и у него. Он прикоснулся к нему, и забыть это было невозможно. Морти прищурился в смущении и унижении от того, что означала эта реакция. Он причинял себе боль. Он часто причинял себе боль в прошлом. Даже годами ранее. Порезы, пощёчины, захваты, щипки. Он обнаружил, что боль возбуждает его. Садомазохистские порно и истории восхищали его больше, чем всё остальное. Но это была только верхушка айсберга, и то, что происходило, было тому доказательством. То, что ему это нравилось, никак нельзя было оправдать. Остановить Рика — всё равно, что пытаться бороться с этим: разве это возможно? Рука мужчины двинулась по выпуклости, обхватывая её, словно желая доказать, что она настоящая. Морти сдержал стон и тихо заплакал, закрывая глаза, когда Рик медленно развернул его лицом к себе. Зелёный свет и фонарик мобильного телефона, который всё ещё был включен, освещали лицо ученого тревожными бликами. Рик молча смотрел на него. Морти опустил руки, столкнувшись с ошеломлённым взглядом Рика и, наконец, заметив его состояние: склера его глаз всё ещё была фиолетовой, морщины были очень глубокими. Рик пугал его. Морти чувствовал себя еще более беспомощным, чем когда-либо: он также сломал последний барьер своей защиты. Тот факт, что он этого не хотел. Эта эрекция противоречила тому, что он чувствовал разумом и сердцем. А Рик этого не поймёт. Этого было бы достаточно для него как сигнала. Морти продолжал плакать, едва заметно качая головой, как бы повторяя «нет», что никак не могло сорваться с его губ, застряв в горле. Он боялся, что замолчит. Всё было кончено. Он отдал ему всё. У него больше не было защиты. Он даровал ему всё, что тот мог пожелать. Но тогда почему Рик не улыбается? Почему он не смеется над ним, зная, что победил? Почему он всё ещё не заканчивает то, что начал? Почему он положил руку на его всё ещё опухшую щеку, но не поцеловал его? Морти держал глаза широко раскрытыми, наблюдая, насколько это было возможно, за закрытыми глазами Рика. Тишина была абсолютной, и все было неподвижно. Когда его губы прижались к губам Морти, в поцелуе не оказалось ни следа насилия или агрессии. Мужчина, казалось, вдохнул в него жизнь, поцеловав, что казалось почти странным облегчением. Своего рода освобождением. Морти оставался неподвижным до тех пор, пока Рик едва не отстранился. Теперь удивился только он. Как можно было перейти от такого абсолютного гнева и оскорбления к этой странной нежности, которая, казалось, даже не была присуще ему? Морти снова начал дышать, хотя его дыхание прерывалось от слез и страха. Взгляд Рика был чем-то неописуемым. Удивлённый, испуганный, возбуждённый, злой, ошеломлённый, переполненный какой-то надеждой. Это был взгляд психопата. Внезапно Рик, казалось, принял неожиданное решение. Он провел рукой по волосам Морти сзади, снова притягивая его к себе: внук посмотрел на его губы, прежде чем снова поцеловать. Морти прищурился, чувствуя, как тёплый язык Рика наполняет его вместе с тысячью неприятных ароматов, которые он никогда не пробовал. Но этот поцелуй отличался от того, что случилось накануне. Нет. Это Рик отличался. Морти снова почувствовал член Рика, упершийся в его собственный, и это ощущение заставило его действовать инстинктивно: он положил руки на грудь Рика, отталкивая его и прерывая поцелуй. Немедленно, он выражает сожаление по поводу жеста. Он пожалел об этом из-за взгляда, которым Рик окинул его мгновение спустя. Морти снова разозлил его. Морти прикрылся руками, словно извиняясь, но тут Рик схватил его за рубашку и швырнул обратно на стол, животом вниз. Он прижался к нему сзади, расстегивая ширинку Морти. — Ладно… Ладно, Морти. Такие игры тебе нравятся? Нетнетнетнет. Нет, блять, он всё не так понял. Ох, да? Уверен в этом, больной ублюдок? — Нет! Н-нет, Рик, в-всё не так- — Заткнись… Я знаю, чего ты хочешь… Рик провёл рукой по животу Морти, собираясь обхватить его член. Если бы Морти не мог почувствовать собственный пульс, он бы предположил, что в этот момент его сердце просто разорвалось. Это был первый раз, когда кто-то прикоснулся к нему кроме его самого. И в первый раз это была рука его деда. Морти взял руку Рика и оттянул её, пытаясь убрать. Мужчина тут же заворчал, схватил его за запястье и заломил руку за спину, заставив закричать от боли. Другой рукой он забрался под ткань боксеров, собираясь обхватить орган длинными узловатыми пальцами. Глаза Морти расширились. Рик прикасался к нему. Морти издал стон, который обещал быть первым из многих. Рик засмеялся. — Тебе нравится, когда я трогаю тебя, а, Морти? Когда дедушка трогает тебя? Рик поднес большой палец к головке члена Морти, пока тот закрывал рот свободной рукой. Нет. Ему не нужно было стонать. Он не должен был подавать ему никаких других сигналов. Это была просто физическая реакция. Это была просто физическая реакция. Гормоны. Он не может их контролировать. Морти покачал головой, закрыв глаза. — Лжец… Рик провел рукой по всей его длине, вырывая у него всхлип. Рука была мозолистой, но пальцы двигались уверенно и твёрдо. Это ощущалось совсем иначе, чем когда он трогал сам себя. — Теперь я знаю… Морти, казалось, почти слышал усмешку в его словах, такую же, как если бы Рик снова в чем-то победил. В редкий момент просветления Морти охватила обезоруживающая мысль, что происходящее было чем-то, о чем он иногда фантазировал (чаще, чем хотел). В этот момент ему захотелось причинить себе боль. Мысль о том, что Рик выдаст его последнюю тайну, вызвала у него такое чувство ненависти и презрения к самому себе, какого он никогда не испытывал. Он прикусил кулак, прикрывавший рот, и через несколько мгновений почувствовал металлический привкус крови. Рик продолжал водить рукой по его всё ещё стоящему члену, издавая ещё один смешок. — Почему ты не сказал… Почему ты не говорил дедушке, что тебе нравится? Почему ты не говоришь правду, М-морти? — Н-нет… М-мне не нравится. Рик, п-пож- Рик отрицательно покачал головой, цокнув языком. Он подошёл и прижался губами к шее мальчика. — Не надо этой херни, Морти. Не продолжай. Голос Рика помрачнел, и в следующее мгновение его зубы сердито сомкнулись на шее Морти, сильно кусая. Морти закричал от боли, но в этот же момент его член двинулся между пальцами Рика. — Ты дурачил меня слишком много, Морти… Ты… Ты правда расстроил меня, детка. Рик лизнул отметину, оставленную его зубами, продолжая мастурбировать Морти, прижимаясь к его спине своим вставшим членом. У Морти не было выхода. Остановить его было невозможно; только Бог (Рик) знал, что качало его сердце по венам помимо крови. И даже если бы он был трезв, все равно ничего бы не изменилось. Он хотел его. Он хотел его любым и без ограничений. Это было безумием, как и то, что осознание этого ужасало и возбуждало Морти в равной степени. Если Рику что-то было нужно, он не мог этого не получить. Он поцеловал его в шею, посасывая кожу, теряясь в ощущении его вкуса, понимая, что эта извращенная фантазия была на уме у них обоих. — Ты такой хороший, детка… Блять, Морти, ты на вкус такой… сводишь с ума… Было бы глупо сказать, что Морти покраснел. Не было никакой возможности покраснеть еще раз, когда вся кровь из его тела сконцентрировалась в его пенисе и щеках. От этих шепчущих ему на ухо фраз, произнесенных хриплым голосом Рика, у него подкосились ноги. — …Ты сводишь меня с ума, Морти. Ты… Неожиданно, невероятно, Рик остановился. Его рука по-прежнему прикасалась к его члену, а лбом он уткнулся в шею мальчика. Морти затаил дыхание, чувствуя, как ослабла хватка ученого на его запястье. Голос Рика сорвался: — …из-за тебя я стал таким. Морти сглотнул. Он пытался уловить смысл этих слов, не видя пристального взгляда говорившего. Он почувствовал в этом голосе столько боли. Столько усталости. Рик рыгнул, прежде чем уйти. Он отпустил его как раз вовремя, прежде чем его вырвало рядом с ним, а затем зашёлся кашлем. Морти повернулся, глядя на Рика, который стоял на коленях, упершись руками в пол и с трудом сдерживая рвоту. Он спрятал свой член, который уже становился мягче, застегивая молнию. Он постоял немного, глядя на дверь и портальную пушку. Он мог бы убежать. Это было самое подходящее время. Вместо этого он склонился над Риком, не в силах ничего с этим поделать. Он положил руку ему на спину: — Р-рик- Рик повернулся, яростно хлопнув по руке мальчика, желавшего ему помочь. — ОТЪЕБИСЬ! — взревел он, заставив Морти подпрыгнуть. Он продолжал смотреть в землю, всё ещё кашляя, прежде чем прикрыть лицо рукой. — Отъебись… Морти сжал кулаки. Уходи. Беги. Повернись и никогда не возвращайся. Потеряйся. Убей себя. Убей его. Он стоял неподвижно, всё ещё наблюдая за ним. В это мгновение произошло то, что он никогда не считал возможным. Плечи Рика задрожали, в то время как фосфоресцирующий свет портальной пушки подсветил несколько капель, которые скользнули между его пальцами, направляясь на пол. Рик плакал. Морти затаил дыхание, пытаясь расслышать хоть самый тихий всхлип. Это были тихие сдержанные рыдания. Но это происходило на самом деле. В этот момент Морти увидел Рика во всей полноте его лет. Он видел его старым, усталым, уничтоженным. Возможно, он видел его даже слабым. — Р-рик… Он не знал, что он будет делать. Вероятно, они так и остались бы неподвижными навсегда — Морти, который не мог исцелить своего палача, и Рик, который не мог подпустить к себе свою жертву. Они бы, наверное, молчали вечно, если бы Рик не закашлялся сильнее прежнего. Более настойчиво. Не останавливаясь. — Р-рик? Не дыша. Рик рухнул на землю, обхватив руками собственную шею. — Рик! — вскрикнул Морти, перевернув его на спину, прежде чем тот успел бы упасть в лужу собственной рвоты. У Рика изо рта текла слюна, причем в таких количествах, которые не были нормальными даже для него. Склера глаз почернела, а кожа была в синяках. Морти охватил безумный ужас, когда он стал звать на помощь, но не получил отклика, по глупости человека, отрезавшего их от остального мира. Никто их не слышал. Он тут же перевёл взгляд на космический корабль и потащил Рика на пассажирское сиденье. Корабль взлетел, проломив дверь гаража и через секунду сойдя с орбиты. Он мог бы оставить его там. Он мог бы убить его. Даже Рик мог бы сделать гораздо больше.