И что ты вообще думаешь сказать? Я все равно не буду слушать, ты же меня не знаешь И я никогда не буду тем, кем ты хочешь меня видеть Goo Goo Dolls — I'm Still Here
Морти потребовалось не меньше получаса, чтобы успокоиться и перестать плакать. После своей последней фразы Рик перестал что-либо говорить. Он просто молчал, позволяя внуку выплакаться. Единственное, что он мог для него сделать — положить руку на спину, но этого, кажется, Морти было достаточно. Боже, ему бы хватило и взгляда. Морти заснул. Измученный, он лежал, прислонившись к плечу Рика, и слёзы на его лице постепенно высыхали. Спать в объятиях дедушки — совершенно обычное дело, но у них такого никогда не было. Это случилось с ними впервые. И, наверное, больше ничего подобного не повторится. Рику было слишком неловко от этой ситуации, и он был чертовски далёк от своей зоны комфорта — он бы измерял это расстояние в световых годах. Он медленно лёг на траву, чувствуя тяжесть тела Морти. Мальчик подвинул свою руку ближе к лицу, удобнее устроившись на груди Рика. Он медленно дышал во сне, в котором так нуждался, чтобы просто расслабиться впервые за долгое время. Рик посмотрел вверх, задерживая взгляд на небе этого рая. Он не мог расслабиться. Всё произошло слишком быстро. Избиение. Саммер, пушка, синяки. Синяки. Рик закрыл глаза, пытаясь выбросить из памяти вид длинных пальцев на шее Морти. Это далеко не первый раз, когда он причиняет ему боль. Это точно не первый раз, когда он причинил ему боль. Он делал вещи в сотни, миллионы раз хуже. Морти представить не может, сколько ужасных вещей Рик уже сделал с ним. Он ничего не знает. Рик опустил глаза, старательно изучая своего внука: он едва мог разглядеть его маленький нос. Глаза его были закрыты, рот слегка приоткрыт, из него сочилась тонкая струйка слюны. На светло-голубой кофте ученого образовалось тёмное пятно. Рик хотел было улыбнуться, но тут же обругал себя, когда другая физическая реакция, более сильная и инстинктивная, уступила ему место. Его эрекция начала пульсировать без разрешения. Рик стиснул зубы, чувствуя, как его член настойчиво прижимается к бедру Морти. Он чуть подвинул мальчика, чтобы тот не почувствовал эрекцию. Учёный снова поднял голову, стиснув зубы. Запах Морти, его тяжесть, эта теплая тяжесть… Он был совершенно беспомощен. Полностью в его власти, как всегда, как и каждый день. Ты или он? Да, он тоже. Он ничего не мог поделать с этими ощущениями, с этими физиологическими реакциями. Он изобрел сыворотку, притупляющую его желания, но всё равно не стал её принимать. Он Рик. Ничем не ограниченный Бог. Не беспомощный. Ты неподвижен под ним, ты кажешься совершенно беспомощным. И всё произошедшее в Blips & Chitz тоже напрасно. Тихий голосок в голове, произнёсший это, раздражал всё сильнее. Внезапно он осознал, что потерял портальную пушку. Он повернулся, заметив её, брошенную между длинными стеблями. Морти буквально подскочил на нём. Рик старался не думать о том, насколько сильно они рискуют выдать своё местоположение, вместо этого сосредотачиваясь на том, как отчаянно Морти вцепился в него, повалив на землю. Откуда это у него появилась такая сила? Рик не удержался и провел рукой по руке Морти, поглаживая её. Нет, не так; он просто хотел проверить, появились ли у Морти мускулы. Не более того. Но мальчик, на самом-то деле, в последнее время стал только слабее, чем раньше. Худой, измождённый, бледный. Впрочем, ему это идёт. Рик повернулся, пытаясь шевелиться максимально незаметно, чтобы не разбудить Морти. Уж проще ударить себя или его. Однако находиться в этой своеобразной ловушке под тяжестью внука уже становилось невыносимо. Точнее, невыносимо тесно становилось в штанах. Он глубоко вздохнул и закрыл глаза. Морти вцепился в него с невероятной силой, держа до боли крепко. Это напоминало те объятия в саду, когда он ушёл из дома на пару дней, только в этот раз отчаяния было словно больше, гораздо больше. Морти нуждался в нём. Эта мысль потрясла его, растёкшись по телу теплым удовольствием, заставляющим член наливаться кровью и твердеть сильнее. Рик изо всех сил старался не улыбнуться. Морти принадлежал ему. Морти принадлежал только ему. Это была твоя идея. Всё было во власти Рика. И Рик нужен Морти. А с другой стороны? Разве есть причина, по которой это могло бы быть неправдой? Учёный посмотрел вниз, сфокусировав взгляд на приоткрытом рте внука. Он убрал волосы с его лица, чтобы получше рассмотреть. Ничего особенного. Он милый, нежный. Очаровательный. Он же твой внук. Морти застонал во сне, неловко двинув ногой, потёршись ею о вставший член мужчины. Это было сродни удару током, и Рик дёрнулся, застонав сквозь стиснутые зубы. Морти открыл глаза, смахивая остатки сна. Он раздраженно потёр глаза. Рик уставился на него, чувствуя, как в нём закипал уже знакомый гнев — ах, так это Морти тут тяжело? — Р-рик? Учёный покрутил бедрами, стряхивая с себя Морти и перекатывая его по траве. Мужчина встал, вытянув спину: он должен был сконцентрироваться и заставить эрекцию исчезнуть с его брюк. Он достал свою фляжку и сделал большой глоток. — М-мы всё ещё здесь? — Твоя проницательность трогает меня каждый раз, Моорти. Мальчик не обиделся, слишком занятый созерцанием окружавшего их чуда. Он не вставал, наслаждаясь окружающим его раем. — Ч-что это за место? Рик сделал ещё один большой глоток, полузакрыв глаза. Он ненавидел тот факт, что здесь был кто-то ещё, кроме него. Тот факт, что Морти был самым терпимым человеком в его тайном месте, ничего не менял. — Мой туалет. Мальчик нахмурился, ничего не понимая. Но он явно не хотел ничего выяснять. Хорошо. Рик слегка повернулся, оглядываясь через плечо: Морти прижал ноги к груди, обхватив их своими руками. В последнее время он частенько так сидел. Рик поднял лицо к небу. Рик солгал бы, если бы сказал, что никогда не мечтал о том, чтобы Морти был здесь. Это была не та ситуация, которую он себе представлял, но в любом случае он думал о нём. В каждом углу, во всех отношениях, в каждый момент, в каждой позе- — П-почему ты не привёл нас сюда, когда Ф-федерация нас искала? Рик полностью повернулся к нему, прикрывая свой халат, чтобы скрыть то, чего не должно было быть видно. — Это гораздо лучше, чем та микро-планета… Морти задумчиво смотрел на то, что, возможно, было лучшим творением Рика, вызывая у учёного некоторую гордость. Потому что я эгоист. Именно так он должен был ответить. Он никого сюда не пускал, даже свою семью. — Здесь так красиво… Рик посмотрел на него, всё ещё держа фляжку. Он сжал другой кулак, сдерживаясь, чтобы не сглотнуть: «да». Морти повернулся к нему. Ветер шевелил их волосы в тишине, в которой они, казалось, вспоминали предыдущие события, приведшие их сюда. Рик сделал ещё один большой глоток из фляжки, на которую Морти смотрел чуть дольше, чем это было необходимо. Затем застенчивая улыбка тронула его губы. — С-спасибо тебе за то, что ты сделал в школе. … Рик молча уставился на него. Он уставился на глупое выражение лица Морти, проклиная его. Он был готов разразиться смехом, безумным и истеричным смехом. — Спасибо? Какого хрена он говорит? Как, чёрт возьми, этот ребёнок вырос? Может быть, ты сам в ответе за это. Он ввалился в его комнату пьяный, сказал ему, что все абсолютно бесполезно, и полез к нему. И кто знает, что ещё. Вот уж спасибо. Рик хотел ударить его, чтобы завершить работу хулиганов. И свою собственную тоже. — С другой стороны, Саммер ненавидит меня, — ответил он вместо этого. Саммер. Кому какое дело до неё? Трус. — С-саммер любит тебя, Р-рик, - Морти произнёс это искренне, как будто это была абсолютная правда. Так оно и было. Но это было не то, о чем Рик хотел поговорить. Честно говоря, он не хотел ни о чем говорить. К счастью, его эрекция ослабла. Рик сложил два пальца вместе, потерев ими переносицу. Он тоже очень устал. Морти, казалось, занервничал от этого жеста, как будто он понял, что сделал неверный шаг, но не понимал почему. — Почему ты пошёл за мной? — Я боялся, ч-что… ты никогда не вернёшься. И снова этот клубок удовольствия в животе: Морти принадлежал ему. Он в нём нуждался. Однако внезапно желание рискнуть вскружило ему голову. — Может, так было бы лучше. Ты когда-нибудь думал об этом? Морти растерянно посмотрел на него: взгляд Рика был отстранённым. Хотя, было ли это из-за алкоголя, который он выпил, или из-за чего-то ещё, невозможно было сказать. — Н-нет, я н-не… — Пиздеж, Морти. На той ёбаной микро-планете ты так и думал. Ты сам это сказал. Морти выглядел удивлённым: ему никогда не приходило в голову произнести такую речь. Я могу жить без тебя, мама — нет. Рик был уверен в этом; Морти чувствовал себя виноватым. Он видел это по его глазам. Тупой мелкий говнюк. — Т-ты тоже много чего г-говоришь, Р-рик… Ты — ничтожество. Рик глубоко вздохнул, прежде чем приблизиться к Морти, возвышаясь над ним. Он уставился на него, не видя никакого выхода. — Ты должен рассказать мне, что случилось вечером, Морти. Это был приказ, команда, а не просьба. Его глаза были холодны, а губы сжаты в тонкую линию. — Всё. Морти встал, застав учёного врасплох: он не ожидал такой реакции от него… что это было, вызов? — П-почему? Так ты можешь решить, что я должен всё забыть? Рик едва поднял бровь. Он сам пошёл в атаку. — Это тебе решать. Это ты умоляешь меня, хныча, чтобы я стёр все то дерьмо, в котором ты облажался! — И… и то, в котором облажался ты? Может быть, я тоже решу забыть об этом? В точку, старик. Рик стиснул зубы, уронил фляжку на землю и схватил Морти за руку сильнее, чем это было необходимо. Он тут же пожалел об этом. — Ты должен нахуй рассказать мне, что случилось. Сейчас же! Морти сердито посмотрел на него, прежде чем отдернуть руку. Он отвернулся от него. — Ты б-был пьян или кто знает что ещё. Ты вошел в комнату и принял меня за… за симуляцию или за что-то ещё. Морти остановился. Рик начал терять терпение. — А что потом? — произнёс он сквозь зубы. Морти перевел дыхание и скрестил руки на груди. — Н-ничего, Рик, ты просто потерял контроль… Рик резко развернул его, заставив посмотреть на себя. Морти испуганно затаил дыхание. — Что-блять-случилось-случилось? Он должен был это знать. Он должен был это знать. Он должен был знать, как далеко зашёл. Он должен был понять, что ещё произошло. Он должен был решить, стоит ли ему стереть Морти память. Снова. Морти в страхе вытер глаза. В этот момент он казался таким маленьким, а Рик таким… жестоким. Затем внезапно взгляд мальчика стал жестче. У Рика ёкнуло сердце. — Ты же знаешь, Рик. Ты видишь всё даже сейчас. Рик посмотрел вниз на синяки, оставленные на его шее, но не мог смотреть на них больше секунды. Он повернулся, оставив Морти, и снова набросился на фляжку, которую поднял с земли. А если есть что-то ещё? — Ч-что такое, Р-Рик? Даже смотреть на них сейчас не хочется? Разве ты… ты даже не можешь смотреть на них без выпивки? Морти обошел учёного и встал перед ним. Рик снова повернулся, продолжая пить. — Т-ты пытаешься заставить меня рассказать тебе всё и притворяешься, что тебе не все равно, но теперь ты даже не можешь посмотреть на то, что сделал? Ну и ну. Морти встал на цыпочки, продолжая стоять перед ним. Он закашлялся, повысив голос: горло всё ещё болело. Кровь Рика бешено закипела. Он хмыкнул в знак предупреждения, глядя вверх с фляжкой, крепко прижатой ко рту. — Ты боишься узнать, что… что случилось что-то еще? ДА. — Рик, ты боишься, узнать, что сказал, что ненавидишь меня? Что ты сказал мне, что я ничтожество? Что ты чуть не убил меня? — Морти подавился горьким смешком. — Если… если кто-то здесь и имеет право бояться, так это я сам. Морти снова закашлялся. Морти закончил? Это всё? Неужели больше ничего не было? Может быть, тебе это кажется незначительным? Чувство облегчения почти настигло Рика в этой вспышке гнева. Он снова повернулся, но Морти не последовал за ним, а остался стоять позади. — П-почему, если это происходит каждый день? Какая разница, если это случается… всегда, Рик? Что это для тебя значит случившееся, если это происходит каждый раз? Тишина. Рик повернулся спиной к Морти, не глядя на выражение лица друг друга. Морти глубоко вздохнул, и у Рика скрутило живот. — И это всё? — спросил учёный, сожалея о своем вопросе. Но он должен был быть уверен. Морти, сердито фыркнув, повернулся к нему: — Т-тогда, я-я спрошу. А что ещё должно было случиться? Дерьмо. Рик скривил рот. Это ненаказанное лицо вызвало у него желание дать ему пощечину. Ты уверен, что это то, чего ты хочешь? Морти закашлялся с закрытым ртом, как будто не хотел прерывать момент конфронтации, когда он наконец заставил Рика посмотреть ему в глаза. Рик нахмурился. — Болит? Морти, казалось, был ошеломлен, но попытался скрыть это. Он не хотел давать Рику возможность изменить аргумент. — Н-нет, я… я в порядке. Да, конечно. Рик огляделся вокруг, прежде чем двинуться к кусту прямо за ним. Он был окрашен множеством цветов ярко-фиолетового, абсолютно неземного растения. Морти нахмурился, наблюдая, как заостренные пальцы Рика сжимают пестик цветка. Золотистая жидкость полилась на ладонь мужчины, который стал быстро тереть её, растирая: цвет стал ещё более ярким, искрящимся. Рик подошёл к Морти, который был в обороне, отступив на шаг назад. Рик закатил глаза. — У-успокойся, Морти, это мазь. Морти удивленно поднял брови. Рик сел чуть дальше, на камень, торчащий между стеблями. — Иди сюда. Мальчик смотрел на него, не шевелясь. Он обдумывал эту идею и тем временем смотрел на руки Рика. Рик вздохнул, потирая пальцы липкой жидкостью. — А ты не думаешь, что если бы это было опасно, то и мне было бы больно? — Т-ты всегда так делаешь, Рик. Ты никогда не говоришь мне, что ты делаешь. Ты просто требуешь, чтобы я доверял тебе и делал всё, что ты скажешь. — Именно. Неужели это так трудно? Морти молчал, хмурясь и глядя на него исподлобья. Конечно же, это было так. Рик снова вздохнул и закрыл глаза, чтобы успокоиться. — Повторяю, на случай, если ты не расслышал: это мазь. Морти, казалось, озадаченно решил подойти ближе. Или, по крайней мере, он понимал, что либо по-хорошему, либо по-плохому он сделает то, что захочет Рик. Он медленно приблизился к нему, настороженно и боязливо, как белка. Рик почти покачал головой: зачем осторожничать, находясь в мире, полностью созданном им? Он подошёл к Рику, кусая губы. Слабая улыбка появилась на его губах, когда он уставился на учёного одновременно настороженно и забавно. — Повернись. И сядь. Морти уставился на него, как будто он просил слишком многого. Рик приподнял бровь: он не хотел повторять ещё раз. Морти вздохнул, повернулся и сел на землю. Он был ниже Рика, который возвышался над ним, сидя на камне, как гигантский паук. Рик посмотрел на шею Морти, покрытую синяками до самого затылка. Чёрт, он действительно чуть не свернул Морти шею. Как в его фантазиях. Он стиснул зубы и положил руки на горло мальчика. Морти тут же напрягся, затаив дыхание. Он был готов броситься вперёд и убежать. Рик удержал его и на мгновение почувствовал себя виноватым. Морти никак не мог нормально отреагировать на его прикосновение; было очевидно, что он настороже и думает, что тот может задушить его снова в любой момент. Так вот почему ты не можешь его удержать? Или это просто отговорка? Мужчина закрыл глаза, чувствуя, как сильно бьётся сердце мальчика, бешено качая кровь по венам на шее. Мысль о том, чтобы вызывать у людей такой ужас, всегда возбуждала его. Сила, которая заставляла задыхаться даже от одного лишь взгляда. Что уже говорить о прикосновениях? Целые планеты, монархи, тираны, охотники за головами, серийные убийцы — у каждого в определённый момент сердце разрывалось на части прямо перед Риком. И перед Морти тоже. Особенно перед Морти. Конечно, спровоцировать его было несложно, но каждый раз, когда Морти нервничал, он начинал заикаться сильнее обычного и плакать, отчего Рику часто хотелось пить. Не то чтобы вызвать у Рика желание выпить было сложно, разумеется. Однако с Морти это ощущение власти было совсем другим. Ощущение, что, прикоснувшись к нему, он может вызвать у него отвращение, испугать или подавить его, заставило Рика поблагодарить себя за то, что он изобрел флягу с бесконечным количеством виски. Он уже чувствовал результаты больших быстрых глотков, сделанных совсем недавно. — Р-расслабься, Морти, я трезвый. Чуть ободряющая отрыжка вырвалась изо рта мужчины, заставив Морти напрячься. Рик начал массировать шею внука, медленно, нежно, с едва заметным хирургическим нажимом. Он намазал золотистую жидкость ему на шею, от затылка до маленького адамова яблока, полностью накрыв кожу руками, чтобы жидкость быстрее впитывалась. Морти вздрогнул от того, что могло бы показаться лаской. Так ли это было? Рик принялся массировать шею Морти двумя большими пальцами, чувствуя, как тот сгибается от его прикосновения, выгибая спину. Хныканье мальчика заставило его проверить, застегнут ли ещё лабораторный халат. Что-то снова зашевелилось. — Р-Рик? — Она убирает синяки, Морти. И боль. Так эта семейка не увидит, что ты натворил, да? Саммер всё равно уже спалила тебя. Морти продолжал издавать вздохи удовольствия, а Рик продолжал массировать его своими длинными мозолистыми пальцами, которые после того, как причинили ему боль, теперь лечили. Они ласкали его. Рик никак не мог сделать этого, не прибегая к негативным действиям ранее. Возможно, он нуждался в предлоге. Предлоге, чтобы прикоснуться к нему. — С-спасибо, Рик. Снова. Он снова благодарит его. Он думал, что вместо этого настанет время для обвинений. Для взаимных обвинений, как несколько дней назад в космическом корабле. Морти совсем недавно кричал от злости, а теперь был совершенно спокоен. Может быть, он боится, что ты снова приставишь пистолет к своей голове, старый псих? Может быть, он заботится о тебе, а не наоборот. Может быть, ты не можешь принять его благодарность, пока он в полной гармонии с самим собой, в то время как ты в растерянности. — П-прекрати, Морти. Он произнёс это слишком тихо, на выдохе. Незаметно, как-то само. — П-прости- — Никаких «спасибо» или «прости», М-морти. Просто… завали ебало. Эти внимательные, заботливые руки продолжали ласкать его даже теперь, когда жидкость полностью впиталась. Этот злой, сердитый голос, ругал его за ещё одну вещь, которую он не так сделал. Так бессмысленно. Мальчик слегка пожал плечами, отчего у Рика скрутило живот и он почувствовал себя настоящим мудаком. Рик вздохнул, закрыв глаза и положив руки на шею Морти. Жидкость впиталась. Почему бы тебе не убрать их? Он ещё не был готов убрать руки. Эти мгновения были так редки… одна из самых редких вещей во всей Вселенной. И Рик это знал. И каждый раз он только портил всё. Эта нежная кожа, это маленькое сердце, которое быстро бьётся, это мягко тепло. Этот запах. Запах цветов бузины, стирки, чистоты. Запах проведённого дома воскресенья. Запах шампуня. Запах многих вещей. Морти. Он был достаточно силен, чтобы опьянить его, затуманить его чувства и заставить… Рик открыл глаза и обнаружил, что уткнулся лицом в волосы мальчика. Он даже не заметил, как так получилось. Что он чувствует его запах. Дышит им. Блять. Какого хуя он творит? Блять. Это не был двусмысленный жест.. Да и что он мог сказать? Какую хуйню мог сморозить? Да, скажи ему, что это твой уже десятый эксперимент, он кажется убедительным. «Эй, Морти, я изучаю запах всех детей на земле для расследования, которое поручил мне Пантин». Да, ты можешь так поступить. Морти остановил его прежде, чем он успел что-либо сказать или сделать. — Прошлой ночью б-было так же. Рик замер, остановив миллионы аргументов, которые уже двигались в его мозгу, не находя ответа на самую большую дилемму в его жизни. Он едва отодвинулся от волос Морти. В голосе мальчика не было никаких особых интонаций. Это была настоящая пытка — не иметь возможности наблюдать за ним. Глядя на него сзади, не имея возможности узнать выражение его лица. Он должен был это знать. Он знал всё, невзирая на последствия. Это дело не имело никакого значения. Какое выражение лица по-вашему у него должно быть? Рик не мог говорить. Он не знал, что спросить и что сказать. Ветер продолжал шевелить эти странные стебли вокруг них, издавая единственный звук в этой тишине. — Что. Это был даже не вопрос. Это было продолжение реплики, которую они прервали ранее. Морти разговаривал тихо, но Рику все же удалось услышать едва различимое «Э-это…». Рик прикусил язык, проклиная себя за то, что придумал эту дурацкую неограниченную фляжку. — Т-ты нюхал мои волосы. Морти сказал это просто, описывая неестественный и извращенный жест Рика без отрицательных эпитетов или суждений. В этот момент Рик проклинал Морти. Он проклинал его благодарность, его извинения, его оправдания. Теперь всё было в его руках. Именно после Крипового Морти всё изменилось, и Морти начал понимать, что в отношениях Рика и Морти что-то не так. В их отношениях. Он должен был сделать этот шаг, перейти точку невозврата в этом разговоре или замолчать. Но на этот раз ему не нужен был контроль. Рик Санчез не хотел иметь право решать, что будет дальше. Снова отойдя в сторону, он посмотрел на шею Морти, снова гладкую и чистую, без каких-либо следов синяков. Она слегка блестела от золотистой мази и пота, заставляя сердце биться чаще. Рик выбрал свою лучшую тактику. Маскировка. Всё бесполезно, ничто не важно, всё повторяется снова и снова Рик выбрал сарказм и цинизм, которые каждый день спасали ему жизнь. Он убрал руки с шеи Морти. Он едва заметно рассмеялся с усмешкой, достойной звания лучшего фальсификатора. — Блять… я-я был в самое дерьмище, да, М-морти? Морти замер, напрягаясь, как скрипичная струна. Сделано. Невысказанное было оглашено. Они бы вернулись домой, словно ничего не произошло, Рик бы спокойно избавился от синяков, Саммер бы дала своему бойфренду-уёбку, и все вернулось бы на круги своя. Когда Морти повернулся к нему всем своим телом, уже Рик затаил дыхание, понимая, что на этот раз всё пойдет по-другому. Мальчик посмотрел на него, повернувшись лицом к самому умному человеку в любом измерении, с самым серьёзным взглядом, который Рик когда-либо видел. Это обезоружило его, лишив всякой уверенности и силы воли. И Рик ненавидел это чувство. — А теперь? В этот момент ветер, казалось, тоже замер. Морти открыл ящик Пандоры, и зло, дремавшее слишком долгое время, хотело выйти наружу. Рик вспомнил, сколько раз ему приходилось сдерживать себя рядом с ним. Каждый вечер он поднимался к себе в комнату пьяный. Он слышал, как он мастурбировал. Или где он мастурбировал. Когда он принимал душ. Когда он был совсем рядом с ним, в космическом корабле, где были только они, посреди холодного и пустого космоса. Или на диване, каждый вечер. В каждом приключении, где глаза Морти сияли от удивления. Или каждый раз, когда он плакал от ужаса, находя защиту в Рике. Каждый раз, когда он обращался к нему, улыбаясь, крича на него, защищая его, нападая на него, задавая ему тысячу вопросов о чем угодно. Каждый раз, когда он смотрел на него. Каждый раз, когда Морти был Морти, и то, что думал Рик, не имело никакого смысла и не могло быть объяснено никакой наукой. Рику стало плохо. Морти присутствовал во всем, что делал Рик, в каждой его мысли, в каждом расчете. Это было самым большим препятствием на пути к тому, чтобы стать неприкасаемым и безграничным Богом, каким он хотел быть. Нет, таким он и был. И если Морти был последним барьером, который должен был сломаться… Рик нахмурился, положив руку на щеку мальчика, который не двигался и не переставал смотреть на него, просто вздрагивая от его прикосновения. Рик подошёл к нему, посмотрел на его рот и прижался губами к губам Морти, прежде чем тот успел потерять самообладание. Ящик Пандоры был открыт. Рик целовал Морти. И этот аромат он никогда не забудет. И никогда не забывал. Но на этот раз Морти не спал, и Рик, прищурившись, увидел широко раскрытые огромные ореховые глаза Морти. Но ему было всё равно. Ему снова захотелось подолгу смаковать его. Нет. Он хотел съесть его. Он положил руку на щеку, после запустив её за шею, в более собственническом захвате. Желание контролировать всё вернулось. Он снова закрыл глаза. Он не хотел думать о последствиях, по крайней мере, сейчас. Он углубил поцелуй, на мгновение прикусив нижнюю губу Морти, пробуя его язык на вкус. Рик Санчез не хотел его съесть. Ему хотелось поглотить Морти Смита. В тот момент, когда его язык вторгся в рот Морти, его внук застонал, прищурившись и положив свою руку поверх руки Рика. Но не это поразило Рика, и не это заставило его эрекцию болезненно пульсировать. Это был тот факт, что язык Морти двигался, застенчиво и неловко отвечая на его ласку так, как только Морти мог справиться; невинно, но так чертовски грязно, что пальцы Рика скрючились. Морти ответил на его поцелуй. И Рик ни в малейшей степени не рассчитывал на это. Учёный оторвался от него, всматриваясь в него изумленным выражением лица того, кто знал какую-то тайну. Того, кого невозможно удивить. Щеки Морти были ярко-красными, губы — влажными, а глаза — огромными, переливающимися страхом и жаждой открытия. Он ответил ему взаимностью (?). Гипотеза, что Морти мог бы ответить ему взаимностью, исключала любые статистики и уравнения, когда-либо совершённые во всех случаях, когда Рик целовал его. То, что Морти практически стоял перед ним на коленях, место, в котором они находились, его вкус, пульсирующий член. Всё сводило с ума, возбуждало сверх нормы, пробуждая эгоистичное и бредовое желание всегда побеждать и добиваться всего, чего он хочет. Это не соревнование, Рик. Не нужно соревноваться, чтобы добиться Морти. Рик поднял Морти, одной рукой крепко держа его за шею, а другой прижимая к себе. Он вторгся в него своим языком, посасывая и кусая его, наслаждаясь стонами и всхлипами мальчика, который вцепился в руки учёного своими руками, как бы останавливая и сжимая их одновременно. Рик Санчез был совершенно неуправляем. Он снова приподнял Морти, заставив его оседлать себя, и укусил его за шею. Сладкий привкус мази всё ещё присутствовал, и Рик готов был проклинать его: он хотел попробовать Морти, только его. Он лизнул шею, которую едва не сломал меньше суток назад, чтобы полностью очистить её. Морти застонал тем пронзительным, высоким голосом, который раздавался всякий раз, когда он боялся. Это сводило Рика с ума. Морти снова сжал его руки, позволяя голове упасть на плечо Рика. Он стал жертвой неконтролируемой дрожи, от которой было невозможно избавиться. — Р-Рик… Вот, блять. Ему это никак не поможет, даже на самую малую часть. Услышать собственное имя, произнесённое таким голосом, в такой ситуации. Рик положил руки на бёдра мальчика, прижимая их к своему тазу, и снова принялся терзать его шею. Его твёрдый член столкнулся с нижней частью спины Морти, и их обоих словно ударило током. Морти сжал руки в кулаки и покачал головой. — Р-рик, п-пос- Рик снова набросился на Морти, целуя его, чтобы заткнуть и остановить этот бессмысленный поток фраз. Быть может, ему показалось, а, быть может, он в самом деле не ответил на этот поцелуй. Быть может, он неловко пошевелил языком лишь для того, чтобы избежать контакта. Нет. Но это неправда. Это не могло быть правдой. Рик снова опустил таз мальчика, ведя его голодным шагом к своей эрекции. Морти сумел отвернуться, оторвавшись от губ Рика, чтобы перевести дыхание. — Р-рик, пожалуйста… Рик слегка отодвинулся, наблюдая за тем, как Морти смотрит на него блестящими глазами, с совершенно красными щеками и вспотевшим лбом. Он словно бы умолял его. Рик хмыкнул, расстроенный и усталый, глядя вниз, чтобы избежать взгляда Морти. Он уткнулся лбом в плечо мальчика, продолжая злобно сжимать его бёдра в качестве наказания. Он стиснул зубы, сдерживаясь и дрожа от гнева. Ему хотелось кричать. Кричать на всю Вселенную, на Морти, на самого себя. Кричать из-за собственных извращений и слишком приятного вкуса мальчика. У него были все необходимые альтернативы. Забывать. Выпускать пар в Криповом Морти. Ограничивать себя. Сменить измерение. Или придумать что угодно ещё, что могло бы исправить то, что он уже натворил. Они у него были. Но он не хотел этого делать, как и не хотел многого другого, в том числе и оставаться собой, хорошо это или плохо. Быть самим собой — это единственное, что у него осталось во всей Вселенной. Быть собой, и Морти. Но сейчас… Рик оттолкнул Морти, скинув его на землю, и, поднявшись, двинулся прочь. Он кричал, громко кричал в этом раю, кричал так, чтобы до всех чёртовых измерений донесся его крик, кричал, как никогда в жизни. Вдалеке взлетели какие-то птицы, а Рик сжал кулаки, глядя в землю. Он был побеждён. Он проиграл. И кто же победил? Он не осмеливался взглянуть на Морти, не хотел оборачиваться и говорить что-либо ещё. Он хотел вечной и абсолютной тишины. Впервые он почувствовал желание всё забыть. Он не хотел видеть презрение во взгляде Морти или знать, какое чувство может вызвать у него эта чистая ненависть. Он мог бы многое сделать, чтобы навсегда оставить своего внука в покое. В мире есть тысяча мест, куда он мог пойти, и это было одно из самых красивых. Но он не хотел этого делать. Мысль о жизни без Морти была неприемлема. Мысль о жизни… Вот в чем проблема, не так ли? Внезапно он почувствовал, как маленькая рука Морти застенчиво коснулась его запястья, сжимая пальцы. Рик затаил дыхание, не имея мужества обернуться. Никто из них ничего не сказал. Хватка Морти и тот факт, что Рик позволил ему это сделать — лучшее, на что были способны их отношения. Мальчик, который успокоил чудовище. Рик закрыл глаза и прикрыл рукой свои глаза, пряча раздражённый сердитый взгляд. — Р-рик… — Я могу заставить тебя забыть, Морти. Морти незаметно сжал его запястье, прежде чем отпустить. Рик дал ему время подумать и не удивился, когда услышал позади себя всхлипывания мальчика. Он обернулся и увидел его заплаканные щёки. Рик принял это за согласие. Он сунул руку в карман своего лабораторного халата, но прежде чем он успел вытащить её, Морти снова вцепился в его запястье со всей силой, которая у него была, не давая ему вытащить руку. Морти посмотрел ему в глаза с отчаянием и со смесью чего-то ещё, о чём Рик не мог догадаться. С Морти его инстинкты иногда казались инстинктами обычного человека. Между всхлипываниями Морти сделал глубокий вдох, чтобы заговорить: — Т-ты хочешь забыть об этом, Р-рик? И снова Рик был ошеломлён. Он нахмурился, развернувшись к внуку. Что означал этот вопрос? С каких это пор картина целиком перестала быть ясной для Рика? Он задал самый унизительный вопрос, который только мог задать: — Ответь мне. Морти продолжал сжимать его запястье, не оставляя ему выбора, с выражением, которое уже не принадлежало тому мальчику, которым он всегда был. Рик поджал губы. Он не знал, что ответить. Да. Нет. Всё сразу. — Я ничего не забываю, М-морти. Почему же это, Рик? Возможность абсолютного всеведения? Чтобы наказать тебя? Чтобы защитить других? Психологу было бы очень весело. Может быть, даже психиатру. — Я… я тоже не хочу, Рик. П-пож… Рик рассмеялся, и это был очень неприятный смех, потому что никто не знает, что под этим подразумевает Рик. — Это всё херня, Морти. Мы наполнили целую комнату воспоминаниями, которые ты сам просил стереть. Морти прищурился, покачал головой и отпустил его. Рик сразу же понял, что он только что сказал, и потому уже он остановил его, взяв за руку. Это напоминало какую-то игру, суть которой заключалась в том, чтобы останавливать друг друга. — Н-нет… только не эти воспоминания, Морти. Нет? Морти уставился на него, и Рик понял, что тот не знает, верить ему или нет. Конечно. — Обещай. Рик нахмурился, немо прося выразиться понятнее. — П-пообещай мне, что ты не сотрешь мне память, Рик. Почему? Но почему он так хотел это помнить? Он просил его удалить воспоминание о гораздо меньшем, почему бы сейчас… Дедушка прикасался к тебе. Рик резко развернулся, отпустил его и попытался стереть это ощущение из своей памяти. — Р-рик… Рик глубоко вздохнул, прежде чем сказать Морти всё, что мог: он просто кивнул, ничего больше не добавив. Морти вздохнул. Было ли это облегчение? Рик потер пальцами переносицу, сосредоточенно закрыв глаза. И каков будет их следующий шаг? Морти вырвал его из размышлений, как бы отвечая на его же вопрос. Он стоял рядом и смотрел на него. — П-пойдем домой, Р-рик. Рик посмотрел на него, приподняв бровь. Морти провел рукой по своему лицу, вытирая слёзы. Это было похоже на одну из тех просьб, которые Морти делал, когда уставал от приключений и отчаянно хотел поспать, благополучно вернувшись в безопасный дом. Но где он мог быть в безопасности теперь, когда Рик был проблемой, от которой нужно бежать? — Л-ладно? У Морти даже хватило наглости улыбнуться. Маленькая, неуверенная, но искренняя улыбка. Живот Рика скрутило судорогой, а сердце слегка сжалось. Никогда не прощай меня, Морти. Рик не ответил, открыв перед ними портал и ожидая, когда Морти войдёт в него. Однако как раз перед тем, как войти, он остановился и повернулся к Рику. Он посмотрел на него с осуждением и неуверенностью. Наверное, чтобы побудить его двинуться вперед. Рик вздохнул. Он подошёл к нему, и они вместе прошли через портал. Тут же до ушей донеслись вопли Саммер, Джерри и Бэт.***
Ситуация была урегулирована весьма дипломатично. Рик выслушал все жалобы, скрестив руки на груди и отрешённо прикрыв глаза. Джерри был в ярости из-за звонка директора школы, который угрожал выгнать Морти. Бэт, с другой стороны, была обеспокоена обвинением, которое родители хулиганов хотели выдвинуть против Рика. Саммер была странно молчалива; она только подошла к Морти, посмотрела на его шею и спросила взглядом, всё ли в порядке. Морти ободряюще улыбнулся: очевидно, она ничего не сказала Бет и Джерри о синяках. Или она им всё рассказала, и им было всё равно? Нет, Джерри не упустит возможности дискредитировать Рика перед Бэт. Рик не стал оправдываться, а просто сказал, что он изменит коллективные воспоминания, заставив их поверить в то, что они попали в автомобильную аварию, чтобы исправить ситуацию в школе. Предстояла большая работа, но это был единственный способ сделать всех счастливыми. Морти, сам того не сознавая, бросил на него испепеляющий взгляд; стирание памяти было своеобразным решением всех его проблем. Бэт немедленно согласилась с ним, и как только Джерри робко возразил, она рявкнула на него, поставив на место. Саммер, однако, запротестовала гораздо более оживленно, столкнувшись с Риком, который свирепо уставился на нее. — Не думаешь, что твоя х-хорошая репутация в школе будет спасена, Саммер? И всё остальное? Он смотрел точно в её глаза, а она, соответственно, в его, не отворачиваясь. Морти в какой-то степени даже завидовал ей: он бы не смог так долго выдерживать пристальный взгляд Рика. — Моя? Твоя! Все просто, правда? Щелчок — и Рик снова сможет делать ВСЁ, что пожелает. Саммер бросила на Морти многозначительный взгляд, отчего глаза Рика сузились. — Немного лицемерно со стороны кого-то, кто, конечно же, пошел работать добровольцем Красного Креста в больнице. Бэт вопросительно посмотрела на Саммер. Этого оказалось достаточно, чтобы Рик одержал победу в словесной перепалке. — Делай всё, что, блять, хочешь. Саммер развернулась на каблуках, поднимаясь по лестнице, но лишь после того, как задержала взгляд на Морти. Её брат пожал плечами, не понимая, выражал ли её взгляд беспокойство или гнев. Может, всё сразу.***
Это произошло по меньшей мере два часа назад. Теперь Морти сидел на диване и смотрел телевизор. Он не знал, было ли это межгалактическое ТВ или обычное. Очевидно, он не обратил на это ни малейшего внимания. Между ним и Риком устроился Джерри, в подавляющем большинстве сидевший посреди дивана в тщетной попытке обозначить свою территорию. В глубоком молчании не было слышно ни вздоха. Вероятно, единственный, кто смотрел телевизор, был Джерри, который, когда Морти обратил на него внимание, включил документальный фильм о морской жизни. Что же касается Рика, то было невозможно сказать, смотрел ли он передачу или нет; Морти едва мог разглядеть его. Пиво в руке и его равнодушный взгляд — вот и все, что можно было о нём сказать. Джерри встал, заставив Морти подпрыгнуть. — Надеюсь, завтра мы сможем провести этот знаменитый День отца и сына вместе, Морти, — улыбнулся Джерри, прежде чем положить руку ему на плечо. Морти на мгновение задумался: о, а ведь правда, он же обещал ему. Он чувствовал себя виноватым за то, что не сдержал обещания, не думая, что это произошло из-за того, что его избили трое хулиганов. И ещё потому, что он побежал следом за дедушкой в портал, а потом они поцеловались. — Д-да, папа, конечно, — Морти кивнул, прежде чем Джерри обогнул диван, чтобы подняться по лестнице. — Не засиживайся сегодня допоздна, Морти. Морти не упустил из виду тот факт, что Рик и Джерри не попрощались друг с другом. Сначала мальчик слышал шаги Джерри на лестнице, потом — шум телевизора. Они остались наедине. Они впервые остались наедине с тех пор, как… Морти закрыл глаза, пытаясь не обращать внимания на непрерывные вспышки воспоминаний о поцелуе с Риком, но это было бесполезно: весь день они приходили ему в голову безо всякого разрешения. Близость Рика, менее чем в метре от него, создавала ощутимую и видимую напряженность. Это было все равно, что находиться рядом со спящим драконом и бояться даже вздохнуть, лишь бы только не разбудить. Морти крепко сжал руки на бёдрах. У него было всё, но он сам напросился на это. Он провоцировал Рика вопросами, которые ему не следовало задавать. Морти сглотнул: почему он зашёл так далеко? Он не оставил ему выхода, как и в случае с Криповым Морти. На самом деле, Рик так и не ответил. Но он поцеловал его. При этой мысли щёки Морти сразу же потеплели, живот свело, а воздух застрял в горле. Это была странная вещь, выходящая за рамки любой семейной и социальной концепции. Это было отвратительно, безумно, извращенно и постыдно. Это было самое худшее, что он когда-либо делал. И он, и Рик. И почему же тогда? Почему он ответил на этот поцелуй? Почему это так ему понравилось, что он не хотел прекращать? Он почувствовал, как внутри него разливается жар, от которого его бросило в дрожь. Рик на вкус был как алкоголь, пот, дым и что-то кислое, что-то неописуемое. Его руки так крепко сжимали его, но от этого не хотелось сбежать. В его голове всплыли тысячи вопросов. Может, он гей? Нет, не важно, гей он или нет. Случилось нечто гораздо более абсурдное. Почему он не испытывал отвращения, как в случае с Желатином? Что это было: так сработала травма, которую он тогда заработал, своеобразно отразившись на ситуации с Риком? Нет, ему это действительно нравилось. Он бы продолжал целовать его снова, если бы не стояк, упирающийся в него. Член Рика был твёрдым. И огромным. Морти проклинал себя, но это была чистая правда: он боялся, как и всегда. Одного поцелуя было достаточно, чтобы сбить его с толку, но он мог справиться со своими эмоциями. Это же — совсем другое. Но Рик всё же прислушался к нему. Он остановился. Морти мысленно улыбнулся, внутренне радуясь тому, что он понял его и не сделал того, что хотел, как обычно, навредив бы кому-нибудь. А теперь ты его благодаришь, тупица? Внезапно его живот снова скрутило, вызывая тошноту. После этого он предложил забыть обо всём, как и в ту ночь. Кто же на самом деле хотел забыть о произошедшем? Он или Морти? Может быть, он предложил это Морти только потому, что у него не хватило смелости сделать это в одиночку? Или для чего? Тяжело было представить, что Рик боится что-то сделать. Но на самом деле вопрос был совсем в другом, и от этого Морти начинало тошнить. Если можно стереть эти воспоминания, значит ли это, что когда-то давно такое уже происходило? Звук выпитого Риком пива внезапно вывел Морти из задумчивости. Морти искоса взглянул на него, но учёный даже не взглянул в его сторону. Он просто смотрел телевизор без какого-либо интереса, так, как он наблюдал за 90% всего происходящего в мире в целом. Совсем другой взгляд, не тот, каким он смотрел на него тогда, на той планете. Было много случаев, когда Морти отдал бы всё, чтобы кто-то посмотрел на него так же. Не тот, кто ничего не значил, а тот, кто на самом деле значил всё. Мысль о том, что Рик, самый важный человек во Вселенной, который ни о чём не заботится, смотрит на него вот так… Морти пришлось сильно ущипнуть себя за бедро, сглотнув от ощущения движения нижней части живота. Эта ситуация была парадоксальной. Оба сидели на диване, в метре друг от друга, молча, после того, что случилось днём. Мозг Морти работал быстро, полный ощущений, воспоминаний, физических впечатлений. А что насчёт Рика? На мгновение мысль о том, что Рик даже не думает об этом, задела его. Очень громкая отрыжка ученого вывела его из задумчивости, заставив вернуться к просмотру телевизора, надеясь, что Рик не заметил его пристального взгляда. Он попытался сосредоточиться на рыбе, акулах или на том, что, чёрт возьми, было в этом документальном фильме. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул, пытаясь разобрать слова рассказчика. — … лоцман — это морская рыба, единственный представитель рода Naucrates. Он широко распространен в умеренных и тропических морях по всему миру… Да, лоцман, да. — … Он часто укрывается под зонтиком медуз, живя вместе с ними… Верно, хороший лоцман. — … но именно его отношения с акулами действительно заслуживают внимания. Их отношения описываются как симбиотические. Морти открыл глаза, увидев изображение большой акулы, к которой неподалеку подплыла маленькая рыба-лоцман. — Крайне редко акулы поедают лоцманов, так как не всегда замечают их существование. Более того, эти малыши оказывают хищнику услугу. Живот Морти раздражённо скрутило. — Рыба-лоцман, по сути, является своего рода паразитом, который помогает акулам очищаться. Вы можете наблюдать за тем, как лоцман плавает в пасти акулы, очищая её от остатков пищи, паразитов, а иногда эти рыбы даже питаются их экскрементами. Морти встал с дивана, внезапно почувствовав себя неловко. — Взамен рыба-лоцман получает защиту. Морти всячески старался не шуметь, пока бежал по лестнице, но его не беспокоило, наблюдает за ним Рик или нет. Он в спешке поднимался по лестнице, а за тем вошёл в туалет и заперся изнутри. Он склонился над унитазом в единственном туалете, где чувствовал себя в безопасности. Руки вцепились в керамическое покрытие, когда он уставился в воду, словно бы видя все: Тони, Желатин, Рика, который его целовал, Рика, который трогал его, Рика, который душил его, Рика, который- Морти стошнило; рвота заслонила собой некогда ранее прозрачную воду. Мальчик продолжал блевать, пока полностью не опустошил собственный желудок. После этого он опустился на колени, держась руками за унитаз, чтобы окончательно не свалиться на пол. Тонкая ниточка слюны тянулась от его рта до унитаза. Морти тяжело дышал, пытаясь прийти в себя. Жалкий. Он просто жалок. Все эти вопросы о Рике, патологическая потребность во внимании и утешении. Всё это заставило его отдать Рику единственную вещь, которую он все еще мог назвать своей. Место, которое он занимал в его голове каждый день и каждую ночь, хорошо это или плохо. Морти уже готов был разрыдаться, но тут заметил, что в щели между дверьми загорелся свет. Кто-то стоял перед ванной комнатой. Морти затаил дыхание, не зная, на что он больше всего надеялся: откроет Рик дверь или нет. — Кто там в туалете? Я прикончил целую упаковку сушёных слив! Джерри. Морти прищурился, сдерживая слёзы и закрывая лицо руками. А кого ты ожидали увидеть? — Есть здесь кто-нибудь? — постучался он. — Папа, прекрати кричать и спустись вниз! — прокричала Саммер из своей комнаты. Джерри что-то проворчал, но это сработало: он ушёл, оставив Морти в покое. Морти плакал, но не издал ни звука. Это те самые беззвучные рыдания, от которых в груди болит так сильно, что не остается сил на любой всхлип или иной звук. Он совершил ошибку. Он совершил ошибку, позволив ему сделать это. Ответив на поцелуй. Отказавшись забыть всё. Он не должен был позволять Рику делать всё это. Но, может быть, если бы он этого не сделал, Морти не понял бы, насколько инстинктивна потребность знать, что думает и чувствует Рик по отношению к нему. Ты ничтожество. Он бы не знал страха и отчаяния от осознания, что, возможно, проблема именно в этом и заключалась. Рик ничего не чувствовал. Морти чувствовал всё. Он слишком много чувствовал. Он не знал, чего именно, но этого было слишком много.