The rest is still unwritten

Первое сообщение, которое Мадара получает от своего соулмейта, — это резкие, агрессивно-строгие иероглифы, с поразительной скоростью появляющиеся на его предплечье темно-синими чернилами. Я надеюсь, ты не против супружества с убийцей, потому что я собираюсь прикончить своего брата. Какое-то время Мадара просто удивлённо смотрит на эти слова. Ему десять и он, до костей вымотанный и сытый по горло собственным неуклюжим детским телом, плетётся домой после тренировки у реки. У него в волосах ветки, сливающиеся с грязью синяки по всему телу и премерзкое настроение. Это, вероятно, наихудший возможный момент, чтобы получить сообщение от своего соулмейта. Учитывая всю ситуацию, отвечающая за вежливость часть мозга Мадары даёт сбой, и он хватает свои чернила и кисть. Отыскать чистый участок кожи на руке достаточно сложно, но он справляется. Ну, если ты настолько нерасторопный, чтобы быть пойманным, то я сомневаюсь, что ты мне нужен. Ему требуется около семи секунд, чтобы понять, что именно он написал, но уже поздно стирать написанное и надеяться, что его соулмейт не успел ничего прочитать. Мадара проклинает себя и проводит рукой по спутанным волосам: действительно, просто потрясающе, первые слова, которые от него получит его соулмейт, заявляют, что если они недостаточно хороши в убийствах, то им не по пути… Прохлада чернил касается его руки, и Мадара читает: Я пытаюсь выбрать наиболее подходящий из трёх основных планов, и у меня есть ещё два для подстраховки. Планы с первого по четвёртый подразумевают несчастный случай, и я изображу соответствующую ситуации степень горя. Мадара непроизвольно смеётся. Это… это потрясающе, в самом деле. Он ждёт, пока чернила не исчезнут с его руки, а после устраивается поудобней и пишет: Если ты ищешь место, где можно избавиться от тела, то река с сильным течением — лучший выбор. Спустя некоторое время его соулмейт пишет: Я запомнил. Спасибо. Мадаре кажется, что его соулмейт благодарит не только за совет. Он улыбается, глядя на свою руку, как самый настоящий дурак, затем вновь берёт над собой контроль и отвечает: Без проблем. Могу я спросить, что он сделал? Ответ появляется практически незамедлительно, и иероглифы кажутся особенно яростными. Он сломал мой любимый меч, пытаясь показать «крутые движения». Кажется, будущий сводный брат Мадары определенно идиот. Он сочувствующе морщится: по крайней мере Изуна, со всей своей активностью, точно знает, когда стоит прекратить валять дурака, и владение оружием Мадары — определённо один из таких моментов. Я поддержу тебя во всех твоих многочисленных жизненных выборах, пишет он своему соулмейту. И в этом особенно. Ещё одна пауза, и следующие за ней иероглифы уже не такие резкие, без прежней сердитой чёткости. Спасибо, пишет его соулмейт. И после ещё более долгой нерешительной паузы добавляет: Я Тобирама. Какое-то время Мадара стоит, уставившись на имя, пытаясь дышать несмотря на, казалось, застрявшее в горле сердце. И после, заставляя руку не дрожать, он отвечает: Мадара. Я всегда счастлив избавить мир от идиотов. Вместо слов на его руке появляются несколько линий, образуя… Мадара смеется. Смеется так, как раньше смеялся только в детстве: не сдерживаясь, громко и ярко, потому что… Потому что прямо на его предплечье, нарисованные уверенной рукой, красуются маленький палочный человечек с торчащими во все стороны волосами, который душит другого, у которого причёска очень сильно напоминает горшок. Снизу подпись Тобирамы: Спустя Десять Минут с Настоящего Момента или Когда Хаширама Откроет Свой Рот. И, что ж. Мадара, честно говоря, не особо задумывался о своей родственной душе, но, кем бы ни был Тобирама, Мадара подозревает, что они совершенно идеально подходят друг другу. Он усмехается и вновь берётся за кисть. Если я тебе понадоблюсь… Нашим сигналом будет «встречай меня у реки», быстро отвечает Тобирама. Извини меня, он почти… Слова обрываются длинным сине-фиолетовым мазком, словно кто-то с излишним энтузиазмом попытался отобрать кисть из руки Тобирамы. Мадара фыркает, уже готовясь помочь избавиться от тела, и взваливает на плечи свои вещи. Он улыбается и на этот раз не может придумать причину, чтобы этого не делать.