Пепельный

       Прошло не менее четырех часов перед тем, как Катсуки решился выйти из комнаты, чтобы найти хозяина дома и, наконец, поговорить. Да, именно дома. Достаточно было выйти в коридор, чтобы нахлынули воспоминания. Минуло семь лет с тех пор, когда он бывал тут в последний раз, но ничего не изменилось. Все те же светлые стены, цветочные картины на стенах и темные половицы. Сколько раз они с Изуку пробегали по этому коридору ещё до того как все пошло прахом? Как будто они считали…       Изуку он находит внизу, в гостиной. Тот спит в одном из кресел и выглядит таким спокойным, как будто на самом деле события последних лет не имеют к нему ни малейшего отношения. Как будто этот самоубийственный, хоть и эффективный план, придуман не им. Катсуки намеренно пропускает третью ступеньку лестницы, чтобы подобраться поближе. К несчастью паркет тоже давно требует замены и Мидория резко вскидывается, просыпаясь. Слышится два щелчка: снятие с предохранителя и тут же установка на него. Взрывной сохраняет внешнюю невозмутимость, но в душе тоскливо воет северный ветер. В таком состоянии желание обрести покой больше походит на естественную потребность. А единственный источник ее удовлетворения только что перекрыли.        — Как ты? — Вопрос срывается с губ прежде, чем он успевает подумать. Всего лишь дань вежливости. По сути прикрытие для неуютной недоверчивой паузы. Это знают оба. Зелёные глаза вновь прикрываются, принимая игру и рука полу-осознанно оглаживает повязки под одеждой.        — Бывало и хуже. — Шаблонный ответ, вот только Катсуки все равно за него цепляется. Мыслями, душой, естеством. Сжимает кулаки до боли, пытаясь удержать легкую усмешку на лице. Но привычное и абсолютно натуральное выражение лица сегодня изменяет ему. И выходит кривой оскал человека, который прекрасно понимает что именно скрывается под словами собеседника. Всю его боль, ожидание, одиночество… И остаётся только судорожно втянуть воздух и сесть напротив. Напиться бы, поговорить по душам, выбить из друг друга дурь, да только не время и не место. Остаётся только ждать, погружаясь в полудрему и изредка выплывая из нее, чтобы мазнуть по оппоненту быстрым взглядом. Ждать начала конца.

***

      Вспышка, другая, третья. Рев музыки и грохот взрывов. Их стычки происходят давно и регулярно, но эта, Всемогущий уверен, самая масштабная. В нее втянуты все: герои, злодеи, полиция и даже ученики UA. Он этого не хотел, но в сложившейся ситуации выбор был невелик. А ещё где-то на поле боя, раскинувшемся на несколько кварталов, был Стратег. И это было основной причиной спокойствия Все-за-Одного. Вот только почему парень тому подчиняется, Яги не знал. У других злодеев были причины: болезнь, месть, мания… А ещё у них были причуды. То, чего, согласно анализу, не было у Стратега. И Тошинори основывался вовсе не на отсутствии ярких внешних проявлений. Хрупкость была его главным доказательством. То, что почти каждую стычку с героями неизвестный получал довольно опасные травмы, которые не восстанавливались по волшебству. Он был обычным человеком. В их веке это запросто можно было назвать уникальным отличием. А ещё слабостью. Но тогда почему ВЗО не убрал этот недостаток? Должна быть причина. И достаточно уважительная.        — Почему он тебе помогает? — Наконец спрашивает он, когда наступает небольшая передышка между обменом ударами. Оппонент смеётся. Даже не потребовалось уточнять о ком идёт речь. — И почему он все ещё беспричудный? Спустя столько лет…        — Что, комплекс спасителя покоя не даёт? Вот только не выйдет. Он слушается пока мне есть на что давить, а что до причуды… Мне ещё не надоел этот мир. — Он разводит руками и щелчком пальцев вызывает неподалеку вспышку. Он спокоен и даже в хорошем настроении, насколько Тошинори может судить, вот только явственно слышится подтескт. Не будь Стратег беспричудным, глава Лиги был бы мёртв.        — Ты… Боишься его. Вот уж не думал что тебя сможет так сильно напугать беспричудный. — Яги смеётся, перед тем как увернуться от очередной серии атак. Старая рана тревожит, но не настолько, чтобы сосредоточиться на бое, перестав удовлетворять любопытство. Да и тема «беседы» слишком уж животрепещущая.        — Он не раз пытался меня убить. Прямо, косвенно, чужими руками. — Злодей делает неопределенный жест рукой, после чего касается кончиками пальцев своей маски. — Потерянный и разбитый — таким он пришел ко мне. И был послушен большую часть времени. Стабильные попытки прикончить меня в рассчет не принимаем. Все же мальчишка герой до мозга костей. Ты был его идеалом, Тошинори. Вот только ваша сторона упустила шанс. А я воспользовался. Однако в последнее время…        — Неужто порвался поводок? — Усмехается Всемогущий, внутренне не желая знать ответ. Потому что отстреливать непослушных собак вполне в духе оппонента.        — Разумеется нет. Мои цепи надежны. — Глава Лиги недобро щурится и от этого взгляда тянет смертельным холодом. — Он нашел себе помощника. И не избавился, как обычно, а оставил при себе. К тому же стал позволять себе много лишнего. Когда питомец ведёт себя плохо, его наказывают. А когда становится неуправляемым и нападает на хозяев вполне может лишиться жизни. Он знал на что шел. Но я не настолько жесток, чтобы лишать себя удовольствия переиграть его на его собственном поле. Поэтому сегодня он даже получил свою причуду. Причуда крови. Сильная, яркая. Но ты ведь знаешь, верно? Раскрытая нестабильная причуда на необученном теле никогда не станет спасением. Он погибнет как только потеряет над ней контроль. Или, скорее, как только непроизвольно применит?..        — Да хрена с два! — Вмешивается в их беседу третья сторона и Всемогущему кажется, что мир сошел с ума. Потому что впервые Катсуки настолько отчаянно стремится кого-то защитить. Нападает со всем отчаянием, яростью и переплетённым с надеждой бессилием. Надеясь изменить. Зная, что это невозможно. А секунду спустя головоломка сходится. Помощник, да? Интересно, чем Стратег его зацепил?       Теперь они наседают на ВЗО вместе. Тот явно раздражён, но от двоих сразу отделаться не может, как бы сильно не ослабел Яги за это время. А результат не заставляет себя ждать. Успех Лиги на поле боя в считанные секунды оборачивается потерями. Злодеи отключаются, умирают и просто спасаются бегством, если могут. Герои же выполняют свой долг. Всемогущий замечает других ребят из выпуска Бакуго, а вместе с ними поблизости мелькает Мирио и его бессменные напарники. И кольцо сжимается. Они успевают сильно потрепать ВЗО, когда за его спиной открывается портал. Курогири пришел за своим хозяином. Вот только с другой стороны, куда они прыгают следом, пусто. Никого и ничего, если не считать лужи крови и до боли знакомой толстовки. Асфальт больно врезается в колени, но Взрывному плевать. Он лишь прижимает к себе кусок грязной порваной ткани и смотрит в никуда. Опоздал, не смог спасти, уже не будет никакого «наверстывания упущенного». Будет только Катсуки и то что он не смог сделать. Какой же он после этого герой?!        — Нет! — Пронзает молчание крик, вот только герои не имеют к нему ни малейшего отношения. План разрушен, Курогири скован льдом Шото, а главарь группы как раз осознает, что все пошло прахом. И Бакуго не знает чего хочет больше: прикончить его ради мести или оставить жить, чтобы тот мучился осознанием собственной ущербности. Иметь столько сил, возможностей и лишиться всего по воле беспричудного. Это ли не худшая кара для такого как он?       Бакуго медленно поднимается, не обращая внимания на суету вокруг, на то что недавнего врага наконец сковали, и, покачнувшись, идёт вперёд. На асфальте пока ещё заметны капли крови. И эта призрачная дорожка из алых капель для него как путеводная нить. Вот только что делать если она ведёт в никуда? Вернее обрывается на пол пути. Катсуки оглядывается, но на этом выходе из переулка нет больше ни единого следа, ни одной зацепки. Только спешащие люди и машины спецслужб. И никому нет дела до того произошло на самом деле. Плевать на уплоченную цену. И даже если узнают скорее порадуются. Потому что злодеи истребили сами себя. Никто не станет докапываться до истины. Разве что директор Незу и Всемогущий. Возможно ещё Шото и Мэй, как непосредственные напарники. И все. Взгляд на чудом уцелевшие в бою часы, отданные Изуку перед самым началом операции, только подтверждает его мысли. Никто кроме него не будет скорбеть. Потому что за три минуты до начала атаки Лиги аппарат был отключен. Потому что теперь тех кто знал Мидорию Изуку не осталось. А те кто знали Стратега если и пожалеют, то об упущенных возможностях.       На плечо ложится широкая ладонь и даже не надо оборачиваться, чтобы понять кто это. Герой номер один по-прежнему здесь. Готов помочь, поддержать, выслушать. Вот только Бакуго пока не уверен стоит ли говорить. И не знает как подобрать слова верно. Ладони ноют, повреждённые причудой, но почти плевать. Рассказать, да? Тогда стоит для начала выслушать самого Изуку. Прочитать его дневники. Возможно там он найдет ответы на вопросы и ноющее ощущение пустоты хоть немного уменьшится?