...Причина смерти - критическая потеря крови и её заражение соответственно. Лишение языка, путём инцизии* или откусывания, привело нервную систему в шок, наступил некроз. После аутопсии** пострадавшей были выявлены прямые показатели на полное отсутствие левого, а так же частично правого, полушария мозга. Обнаружены остатки свинца от, вероятно, пистолетного патрона девятого калибра. На неокончательном выводе считается, что это добило жертву и привело клиническую смерть на месте...
Некоторых определений он не знал. В закреплённых на железную скрепку фотографиях отображалось вскрытое тело Марты. Первая открывала вид сбоку, придавая фигуре элегантные посмертные линии. Её туша покоилась на белоснежной ткани, будто в гробнице или усыпальнице. На заднем фоне стояли двое врачей-патологоанатомов, судорожно снимавших с себя перчатки. Ещё дальше, еле-еле видно, очерчивались фрагменты часов. Два сорок. На второй кадр приближается и ставит лицом к лицу смотрителя с трупом. Ужасное чувство. Ничего дельного из этих бумаг он не вынес. Всё, что здесь написано - лишь тавтология для его разума, не очень уместная на данной точке расследования. Так значит, пора переходить к следующему пункту? Достав из файла дешёвую газетную бумагу, он внимательно, присматриваясь к каждому слову, написанному мелким шрифтом, внедрялся в их личную жизнь. На сей раз ему предоставили фотографии семьи и общедоступную информацию, которую тот и так перечитывал уже в миллионный раз. Из заметок следователей, что те написали пока обыскивали имение, были лишь сведения об их малом достатке. Но и это ему ни о чём не говорило. Набрав в лёгкие как можно больше воздуха, он запрокинул голову и прикрыл уставшие веки. Ему нужен отдых. Должно было исполниться тридцать, да? Чтож, ладно. В его грязном как сама нефть мире проявились белые линии ясности, семьи. Они будто ураган разлетались по сторонам, пока не начался складываться силуэт матери и ребёнка. Такой тёплый и родной, что дотянуться до них не составляет труда. Он слышит шаги детских ножек и размеренное сердцебиение девушки. Видит их мысли и чувства. Они там, Крис знает, им нужна помощь. Как никогда нужна поддержка и крепкая мужская рука... Она что, улыбается ему? Ни с того ни с сего он слышит стук. Крис подорвался с места, прикрывая рот, что бы не закричать от дезориентации и сильнейшей паники. Кругозор заполняют чёрные пятна, медленно рассеивающиеся по краешкам глаза. Где-то слева. Да, в кладовке. Стараясь не издавать ни звука, он спускается с лестницы и дёргает ручку. Разумеется, заперто. Воображение порой играет с ним в злую шутку, но это - явно не плод его фантазии. Это на самом деле происходит. Здесь и сейчас. Под его ногами. По логике вещей он должен выломать дверь и спуститься, но стоит ли лезть в такие крайности? А вдруг это просто одинокая мышка, в поисках еды нечаянно зацепившая стеклянную банку? В конце концов он испортит место преступления, а делать это Вескер строго-настрого запретил. – Твою мать... Уняв рассудок, Крис пригладил волосы ладонью. Скопившийся пот стекал ему на виски. Нужно искать дальше. Поднявшись на второй этаж, он немедля обратил внимание в сторону огромной запертой двери. Рядом с ней стоял засохший комнатный жасмин. Редфилд буквально повалился вперёд - чувство незащищённости тревожило его подобно приближающейся комете за горизонтом. Ему казалось, что кто-то точно готовиться вонзить в его спину нож, и от этого сводило злостно желудок. Едва ступив на ковёр, тут же в ноздри вбился тошнотворный запах сырости и плесени. Протекала крыша, и на полу проявилось небольшое мокрое пятно. Подняв голову, Крис попросту не смог поверить тому, что видит. Огромная комната, больше похожая на бальный зал без начищенного паркета, строго обставлена в Скандинавском минимализме с прибитой к потолку деревенской люстрой. И удивило его даже не такое противоречивое дизайнерское решение, а именно нереальность всей картины, она никак не могла вписаться в этот дом. Что-то было не так. Судя по всему это когда то было комнатой Марты, только сейчас она обмотана по периметру желтой светоотражающей лентой, от попадания света фонарика на которую больно рябило в глазах. На одном из отрезков ленты чёрным маркером выведены неаккуратные цифры. Скорее всего, это пометки торопливого полицейского, согласованно выполняющего все указания начальника отделения. Обычно такие каракули оставляют для федеральных агентов и новичков-фотографов, чтобы те окончательно не запутались в кадрах плёнки. А такое бывает не редко. На видавшей времена тумбочке рядом с кроватью лежал изящный бархатный дневник с закладками, что сразу же приковал к себе внимание Криса. Он так маняще расположился ровно посередине, что он даже испугался, подумав о возможной ловушке. Взяв его в руки, он подметил, что слой пыли в некоторых местах был стёрт. Кто-то опередил его. Он раскрыл первый разворот, заложенный красной лентой.«Сегодня мы снова навестили тётушку Линн. На сей раз ей гораздо лучше, Один сказал, что теперь она соблюдает определённый рацион питания и благодаря этому стремительно идёт на поправку. Я, правда, так и не поняла, как еда может повлиять на борьбу с такой болезнью. Когда тётя подарила моей дочке новый набор для вязания, я была приятно удивлена. У неё талант к рукоделию, но ведь раньше Линн и знать ничего не хотела о её творчестве, а сейчас так тепло принимает её... На всякий случай я проверю подарок ещё раз. Мы приедем к ней в следующую пятницу, после проверки инспекции. Один угостил нас сладким чаем и печеньем напоследок, а дочь пообещала связать новый шарф из красной пряжи для тёти.»
Крис запомнил то, что написала Марта про эту странную женщину. Почему она остерегается её? Готовясь смело перелеснуть дальше, он отвёл большой палец от последней строки и увидел там небольшое послание, размытое и еле читаемое.«Я почти не скучаю по тебе...»
Как бы то ни было, Крис не придал этому особого значения и отправился дальше в далёкое странствие мыслей, но даже с этим вышло всё не так гладко. Обычное описание бытовой жизни, работы. Это никак ему не поможет. Только бестолку время потратит пытаясь расшифровать каждую загогулинку. Уже готовясь с концами закрыть дневник, он снова заметил короткое послание. Но на сей раз по его спине пробежал холодок.«...Я уже давно опустила руки, но всё-таки надеюсь, что он вернётся домой.»
– Вернётся домой? Но кто? Он не мог объяснить, откуда возник этот феномен. Теперь Крис чётко понимал, что именно в этих исповедях, робко написанных гелевой ручкой, и содержатся все ответы на его вопросы. Осталось лишь понять, что хотела донести Марта в своих сообщениях и в том ли направлении Крис вообще думает? А ошибиться и пойти по кривой дорожке очень просто. Ему нужно прочувствовать под ногами именно тот пол, по которому когда-то ходила семья. Ту кровать, на которой когда-то спала жена, ту кухню, на которой когда-то бурно разлеталась светская беседа за чашкой кофе, а не кровь по стене. Не теряя ни секунды, он принялся осматривать всё более детально. Присев на корточки, Крис открыл дверцу тумбочки. Кроме ручки и местной газеты он ничего не нашёл, но для надёжности прощупал всё внутри полностью на наличие двойного дна, при этом изрядно испачкав свои ладони пылью. Он сошёл с ковра и открыл деревянный шкаф, стоящий в другом конце стены. Нижнее бельё, несколько комплектов уличной одежды, платье едкого красного цвета и туфли. Ему стало стыдно, что он занимается такими вещами будто десятилетний школьник, подглядывающий за девушками в раздевалке. Это просто отвратительно. Он аккуратно стянул одеяло с кровати, но и под ним не оказалось ничего интересного. За висевшей картиной Уильяма Блейка так же было чисто. Крис, кажется, припоминал название. ,,Великий красный дракон и женщина, облачённая в солнце" - как-то так. Она очень даже вписывалась в атмосферу, особенно если учитывать, что художник иллюстрировал действия Библии. Интересно, её покупала Марта или кто-то другой? Постепенно Криса настигало прозрение, что жертва убийства оказалась совсем не такой поверхностной и легкомысленной. У неё определённо были свои секреты, и она определённо точно умела их хранить. Сияние луны ослепило его. Оно было неестественно лучезарным и вместе с тем прекрасным, но задаваться вопросом, почему именно сейчас появилось это ощущение, он не стал. – Звёзды... Наверняка она тоже видела их перед своей смертью. Почему бы не проверить под ковром? Этот вопрос у него возник так же внезапно, как и появление болезненного света в глазах. Приподняв край, он увидел оранжево-красные разводы. По форме они точно подходили под ножки шкафа, такие же плоские. Под другой стороной уже были серые царапины, точно оставленные металлическими наконечниками кровати. Всё не на своих местах. Кто-то, вернее, Марта, решил резко сделать перестановку? Но зачем? В конце концов ему удалось сложить два плюс два. Одежды, которая была надета на всех имеющихся фотографиях, здесь не было. И перестановка мебели не случайна. Она скрывалась от кого-то. Старательно, всеми силами пыталась уберечь себя от опасности. Неужели она знала об убийце заранее? Но почему тогда не позвонила в полицию? А может она пыталась, но кто-то специально закрывал глаза на просьбу? Бум! Крис подскочил. Что-то стеклянное разбилось на кухне, и на сей раз это точно не мышь. Его сердце стучало как бешеное, ритм отдавался в ушах, приливая адреналин в кровь. Хоть бы успеть. – Вот и он! Не вписавшись в поворот он врезался в дверной косяк, затем, держась за перила, слетел с лестницы на пол со скоростью света. Он приготовился достать из кобуры свой любимый M-92F и застать негодника врасплох, выстрелив тому в колени. – Нет! Нет! Нет! Судьба повернулась к нему спиной. Он оставил оружие в участке. Опомнившись, он нащупал в чехле годами затупленный нож и схватил его. С такими успехами Крис скорее умрёт на месте, но это поможет обеспечить хоть какую то самооборону. Временно. Без возможности всадить человеку пулю в черепушку нервы только сильнее дразнили природные рефлексы. Он прижался к стене вплотную. Прислушивался к каждому шороху, выслеживал любую отбрасываемую тень как зайца на охоте. Ему словно снег на голову вспомнились армейские годы. Ещё там его научили незаметно сливаться с окружением, но он, очевидно, теряет форму. Крис раскрылся, вышел из-за угла. Никого не было. – Что за чёрт? Под скатертью столика, стоящего возле окна, он приглядел осколки битого стекла. Рядом лежала фотография в рамке. Осторожно взяв её в руки, он узнал на ней семью, некогда жившую в этом доме. Марта своей фирменной улыбкой улыбалась зрителю, а рядом стоял её... муж? Крис ни слова не слышал о супруге девушки и это в какой-то степени ошарашило его. Он тоже улыбался, но по особенному. Было в его лице нечто пугающее, не от мира сего. В центре между ними стояла дочь, завораживающе смотря куда-то в даль, будто тревожно пытаясь что-то сказать. Склонившись, он положил фотографию на место. Но когда поднялся обратно, внезапно столкнулся с испуганным отражением лица в окне. С мгновенным приливом сил он обернулся и побежал. Когда тот громко закрыл за собой дверь Крис окончательно убедился, что человек более чем реален. – Стоять! Крис выломал входную дверь и успел увидеть направление незваного гостя. Он бежит в лес. Следом за ним, рассекая мокрую траву, последовал и Редфилд. В погоне он успел прочувствовать леденящий кожу ветер, который с каждым мгновением только нарастал, поднимая с земли сухие листья и вознося их в небрежный танец. Незнакомец убежал в глушь, ему удалось оторваться от Криса всего на несколько секунд. Ступив в непроглядные заросли, он очутился в темноте и сырости, полной выпирающими корягами и мхами, а единственным источником света оказался на половину разряженный фонарь с дальностью освещения не больше пяти метров. С ориентирами было ещё хуже. Деревья поглощали звук, поэтому услышать точное направление шума было попросту невозможно. Его голова кипела от нарастающей паники. Каждая секунда была на счету. Взгляд зацепили качающиеся на ветру оторванные ветви лиственницы. Он решил пойти по этому пути, и его кроссовок тут же провалился под мягкий водянистый покров зелёного мха. Прищурившись и выдернув мокрую по щиколотку ногу, он увидел свежее красное пятно на дальней ветке. Это кровь. Оглядываясь по сторонам он побежал дальше. Злобные ветки обжигающе били по лицу, в волосах застрял осыпавшийся лишайник сосны. Он не отчаивался, рассматривал каждое дерево. И вот, снова кровь. На сей раз её больше. Дальше склон, и едва направив лучи света вниз, он увидел фигуру в окровавленном бежевом пальто, с хрустом ломающего под собой старую бересту. - Остановись! Подскользнувшись на краю, Крис буквально покатился вниз. Ему было плевать на нарастающую боль в груди и критическую нехватку дыхания. Плевать на ушибленную ногу. У него была только одна цель. Только одна. Весь в грязи, он стал гораздо ближе, теперь мог даже догнать его. Отдалённо, где-то в глубине густого леса, он услышал шум воды. Совсем скоро тупик. – Стой! На его голову упали первые капли освежающего дождя. Воодушевившись, он чуть ли не дышал в спину мужчине. Да, Крис определил. Это мужчина чуть выше Редфилда, в чёрных грязных брюках и офисных ботинках. Волосы каштанового цвета. У него окровавлен бок и кровоточат царапины на руках. Долго он не протянет, они бегут уже больше километра. Крису нужно просто прибавить скорость и... Короткий вздох. Его нога зацепляется за торчащий корень дерева. Он падает лицом вниз и ударяется об скользкий камень, благо вовремя успевает подставить руки, смягчая удар. Поднявшись, его взгляд рассеивается и долго не может сфокусироваться. Лёгкие разрываются от недостатка кислорода. Он уже не различал так чётко всё то, что находится перед ним. Звон в ушах добил Криса окончательно. Подняв фонарик и осветив тропу, он не обнаружил никаких следов. – Я его упустил, чёрт возьми. Пот стекал с него подобно каплям дождя по листу. Он облокотился на старое хвойное дерево, закрыл на секунду глаза и попытался восстановить ритм. Смысла бежать больше нет. Прижав ладони к переносице, Редфилд прочувствовал настоящую агонию. Мышцы болели, а сам он испытывал жгучую вину. А вдруг это был убийца? Вдруг он только что упустил единственный шанс поймать его? То бешенство, тот азарт, что охватывал его весь путь, не отходили от него до сих пор. Его бросало в жар от одной лишь мысли о том, где именно он сейчас находится и как жалко выглядит. – Точно, вода. Где то здесь должна быть река. Господи, хоть бы отмыться от всего этого дерьма. Опираясь на всевозможные стволы и тростинки, Крис выходит к долгожданному источнику. Река гладкая, её языки стекают вниз на камни, образуя порог. Именно его он слышал ещё когда был наверху. Каменистый берег усеивал пространство, местами образуя маленькие улова. Течение захватывало с собой все переживания Криса, успокаивало его, будто младенца в колыбельной. По ту сторону реки он увидел одинокого оленя, жадно восстанавливающего водный баланс в организме. Настроив зрительный контакт, тот поднял мордочку вверх и убежал, отбрасывая за собой сырую землю и корни. Присев на один большой камень, Кристофер принялся отмываться от грязи. Его руки все в занозах и пульсировали, только к ним прикоснёшься, но уехать в таком виде он не мог. Тревожное одиночество заполнило его душу. Он снова наедине с собой, и только сияющая луна да нарастающий ливень составили ему компанию. Вместе с землёй он смыл с себя слёзы. Ему не было грустно, нет. Просто удушающий комок встал поперёк чего-то важного. Чего-то, что Крис не мог объяснить существующими словами.– Я упустил его.