Там, где шепчут цветы

      Изо дня в день Фриск убеждала себя, что ее решение не покидать Подземелье – это также выход, а не бегство от ответственности. Вот уже как десяток лет девушка занимается ментальным самобичеванием, так или иначе заполняющим ее мысли в сиюминутные моменты задумчивости. Не спадал этот груз с ее опустевшего без решимости сердца и в такие молчаливые ясные ночи, как сегодня.       Миниатюрное окно впускало тусклый ночной свет, направляя его холодное, голубовато-белое свечение на изголовье кровати. Фриск была уверенна, что будь это даже не отражаемое рекой Снежнеграда сияние далеких драгоценных камней из пещер Водопадья, расположенных дальше по течению, а абсолютно темная, недоступная какому бы то ни было источнику света комната, сон не удостоил бы ее своего визита и тогда. Глубокой ночью большинство монстров Снежнеграда поддавалось столь же глубокой дреме, сопровождая свой безмятежный сон самыми приятными их душам грезами. Иные, чьи сновидения были больше гнетущими, чем умиротворяющими, слонялись в баре «У Гриллби» в попытках расположить свой дух к нужному настрою. Фриск же не мучали леденящие кровь кошмары, как и не было места для подарков из царства Морфея – заменой им стала хроническая бессонница.       Безрезультатные попытки Фриск сомкнуть глаза который раз заканчивались тем, что поток бессвязных, абстрактных размышлений прерывался внезапным осознанием бесполезности заснуть. Девушка снова и снова обнаруживала свой бесцельно устремленный в окно взгляд, который был столь же расфокусирован, сколь и безучастен ко сну. «Лучше выйду на свежий воздух», – подумала Фриск, лениво укутываясь в теплый халат и надевая тапочки. Прежде, чем покинуть комнату, она краем глаза взглянула на примыкающее к стене зеркало и немедля хлопнула дверью с обратной стороны покоев. Недосып определенно оставил отпечаток на ее лице: под нижними веками залегла темная синеватая тень, щеки покрыл неестественный румянец, а радужка глаз на один момент сверкнула кроваво-красным.       Рядом с домом безмолвие окружающего мира казалось почти пугающим. Нерушимую тишину прерывал лишь шорох шагов Фриск, проследовавшей вдоль террасы на ту сторону, где открывался вид на реку. Даже водные потоки текли так бесшумно, словно время остановилось в этой Богом забытой лесной глуши. Приглядевшись, с правой стороны террасы можно было увидеть отдаленные огни города, однако и тот хранил молчание. Подвешенная над уличным столиком «музыка ветра» не шелохнулась ни на миллиметр, сохранив свое переливистое звучание на лучшие времена.       Фриск неторопливо опустилась в плетеное кресло и вновь устремила свой взор в никуда, запустив следующий поезд мыслей. Вперемешку с обыденными событиями проносились вагоны воспоминаний ушедших дней, когда девушка только попала в Подземелье. Столько чудес и невероятностей могло привнести в ее жизнь мироздание, но выбор его пал именно на такой странный механизм, как этот. Здесь столько путей и ведущих к ним развилок, столько многообещающих и неизведанных дорог – и все это можно опробовать! Нет боязни совершить ошибку или оступиться, ведь всегда есть возможность начать с нуля. Нет никаких обязательств перед другими, только перед собой. Таковы законы этого мира, его добродетель и его порок.       Фриск нашла ключи ко всем дверям этого мира. Вопрос был лишь в том, сможет ли она, открыв их, принять то, что за ними находится. И ответ ее был однозначным – нет. Девушку не устраивали ни неприметные серые металлические двери, ни заботливо покрытые лаком двери синего оттенка, ни потрескавшиеся двери с облупившейся красной краской. Каждая из них хранила свой секрет, но ни одна не смогла предоставить ей желанного.       Самая яркая, пульсирующая красным дверь стала последней, однако ее ручку Фриск так и не смогла повернуть. Она долго и тщательно выискивала подходящий по форме ключ, а затем остановилась у самого порога. Вставляя ключ в замочную скважину,Фриск наблюдала, как из-под двери лилась красная жидкость, чей запах настолько сильно отдавал металлическим привкусом, что практически чувствовался во рту. И хотя ее руки были по локоть в крови, девушка решила оставить все как есть и не двигаться дальше. Не в этот раз.       На периферии зрения что-то мелькнуло, и Фриск вернулась в реальность. Гладь речной воды оставалась неподвижной, верхушки вековых сосен не колыхнуло дуновением ветра, не затрепетали огни Снежнеграда. Лишь тень сновала туда-сюда внизу, на берегу реки, куда обычно ходит незадачливый рыбак из города. Фриск привстала, прильнув к перилам террасы, чтобы лучше разглядеть полночного гостя. С высоты обрыва, где опасно возвышался двухэтажный дом девушки, могло показаться, что это снуют внизу сами по себе синяя толстовка да розовые тапочки. Но Фриск лишь легко усмехнулась, зная, что монстр просто сливается с белоснежным зимним полотном. – Эй, мистер костотряс, вы не приболели? А то выглядите белым, как простынь, – с легкой улыбкой прокричала другу Фриск, ожидая ответного каламбура.       Фигура повернулась в сторону оклика, несколько мгновений выжидала, постепенно растягивая фирменную улыбку, и в мгновение ока исчезла, растворившись в легкой голубой дымке. – Что ж, нам, скелетам, свойственна некоторая блеК(л)ОСТЬ, – раздался шепот, прошедший приятными звуковыми волнами вдоль уха Фриск. Девушку передернуло не столько от неожиданности, сколько от контраста царившего в лесу холода и горячего дыхания ее оппонента. – Санс, я же просила не делать это так неожиданно! – выразила свое недовольство Фриск, однако скелет лишь пожал плечами, как бы говоря, «что ж, я уже это сделал», и небрежно плюхнулся в дальнее кресло. Девушка еще с минуту сверлила сердитым взглядом Санса, однако поняв, что тот и не думает раскаиваться, выпустила изо рта образовавший клуб пара вздох и заняла свое прежнее место. – И что же тебе не спиться средь черной ночи? Я думала, что тебя войной ночью из постели не выманишь. – Ух, ну знаешь, скелетные дела и все такое. Вроде шпионажа за домом человека, проверка того, чтобы его хибара все еще не рухнула вниз с обрыва. Сама знаешь, жалко будет потерять такое рыбное место под грудой развалин, – после этих слов Фриск посмотрела на скелета скучающим взглядом, дав понять, что такие шуточки ее уже не веселят.       Что ж, анекдоты о расположении дома Фриск уже давно покрылись бородой и, наверное, скоро даже обзаведутся внуками. Восемь лет она прожила здесь и была рада, что обретенный наконец ею собственный участок находится недалеко от жилища братьев-скелетов, которые приютили ее ранее. Это было выгодно и с практической точки зрения: их вклад в строительство этого здания был неоценим, самостоятельно Фриск справлялась бы намного дольше.       На первых парах девушка была неимоверно рада тому, что Азгор предложил ей именно этот вариант, ведь место смотрелось таким умиротворенным и успокаивающим. Фриск была необходима такая обстановка. Слишком тяжело ей дался последний перезапуск. Однако радость длилась не больше года после ее переезда: в доме не только становилось скучно без энергичного Папируса, его шутливого брата и их извечных перепалок, но и установившаяся нагнетающая тишина не способствовала излечению ее изувеченной души, а лишь усугубляла тревоги и страхи. – Ладно, ладно, я понял,– продолжил Санс, улавливая настроение Фриск. –Я тут за Папируса, ночной обход совершаю, а его вызвала Андайн на сверхсекретное задание, так что...       Санс достал руку из кармана и озадаченно почесал затылок, будто медленно, но верно в его голове формировалась какая-то догадка... что-то... какой-то подвох? – О, нет. – О, да, Санси, – Фриск прикрыла рот ладошкой, прыснув от смеха, и тихо захихикала. – Похоже, тебя опять надурили. Клянусь, на днях Папирус мне все уши прожужжал про то, что из-за плотного рабочего графика у него нет времени для просмотра его любимого сериала, который он еще и хотел показать Андайн. Так что, думаю, сегодня ты работаешь сверхурочно. – Похоже, что так, – скелет выдавил нервный смешок, который отдавал стальной нотой, и окинул Фриск осторожным взглядом исподлобья. Упоминание девушкой таких будничных, непримечательных эпизодов, особенно в отношении брата, будоражило в сознании Санса не самые светлые воспоминания. – Да, похоже, что так, – повторила вполголоса Фриск фразу друга, и снова взгляд ее зацепился за недосягаемое мерцанье из Водопадья. Этот блеск провоцировал в памяти девушки ее размышления о собственных амбициях, стремлениях и мечтах. Возможно ли, что до того, как Фриск открыла все те двери, еще не зная, что они за собой скрывают, она разглядела в их замочных скважинах призрачный свет надежды – такой же, как и эти мерцающие огоньки? Может, это именно он приковывал к себе все ее внимание, застилая туманом всякие последствия от принятых ею решений, и побуждал продираться все дальше сквозь трупы ее друзей? Наверное, открыв ту кровоточащую дверь, она снова не сможет получить желаемого – также, как не заставит отблески камней светить ярче, – но оставит за собой несмываемый кровавый след? А если найдет, будет ли оно того стоить?       Фриск понуро опустила голову, переместив свой взгляд с дали на собственные раскрытые ладони. Казалось, они настолько чистые и бледные, что выглядели окостенелыми. И лишь на секунду разум, играя жестокие игры с ее памятью, исказил зрительное восприятие и, словно проектор, заменил кадр на более отвратный: из-под ногтей сочилась бурлящая кровь, обжигая самые нежные участки пальцев до тех пор, пока рука до самого предплечья не была обнажена до мышц, которые в мучительной агонии пульсировали и лопались; сжарившиеся мышечные ткани, противно шипя и пузырясь, кусками спадали с оголившихся костей, умаляясь до дымящегося комка черноты; обуглившиеся кости темнели, а затем приобретали оттенок сине-желтого пламя, стирающего угольки в пепел.       Поперхнувшись вздохом ужаса и почувствовав рвотные позывы от увиденного, Фриск согнулась в кресле, прижав грудную клетку к коленям и задрожала всей своей сущностью. Резкая перемена в поведении девушки от слабой улыбки до обезображенного страхом выражения лица заставила Санса подорваться со своего места, становясь на колени рядом с Фриск и обхватывая руками ее плечи. – Тише, малая, тише, – скелет поглаживал одной рукой волосы девушки в попытке отогнать ужаснувшие ее воспоминания, обволакивая их двоих мягкой, слегка подрагивающей магией. – Это не по-настоящему, это не реально.       Дрожь пробегала от кожи Фриск до ее внутренних органов, содрогая последние до неприятного, щекочущего ощущения. От таких реакций организма дыхание девушки участилось, лоб покрыла испарина, а глаза зажмурились до боли в веках. Это заставляло ее ежиться, сжиматься с большей силой, формируя позу эмбриона, и впиваться ногтями в мягкую кожу ладони. Она не хотела снова видеть эту галлюцинацию и потому спрятала руки за спиной Санса так, чтобы даже мельком нельзя было на них взглянуть, скрепляя таким образом утешающие объятия.       Только по прошествии нескольких бесконечных минут Фриск ощутила укрывающую ее тело теплоту магии скелета, холодный и непритягательный цвет которой противоречил согревающему ее тело жару.Ощущение кого-то близкого рядом, успокаивающего нервные трепетания непослушных конечностей и убаюкивающего ее низким, утробным голосом, усмиряло беспочвенную панику и действовало, словно болеутоляющее для души и сердца Фриск.       Санс терпеливо ждал, пока девушка придет в норму. Такие приступы случались постоянно и чаще всего – неожиданно, независимо от места, времени и обстоятельств. Скелет знал их причину. Он знал все, что сотворила Фриск, и что мучало ее. Но он не поднимет эту тему без желания девушки не только потому, что она является болезненной для него самого, но и потому, что достаточно провел времени рядом с Фриск, чтобы осознать, – она уже несет свое наказание. И, скорее всего, оно будет преследовать ее до конца жизни. Осознание этого факта не приносило одно лишь удовольствие, как того должен был хотеть Санс, но и будоражило щемящее чувство жалости и... собственной беспомощности? – Спасибо, Санс... Уже лучше, –Фриск ощутила необычайную, всепоглощающую легкость в каждой клеточке своего тела, когда аура голубоватого свечения испарилась, возвратившись к владельцу. Однако приступ, казалось, сдавил не только тело девушки, но и ее жизненную энергию, скомкав последнюю в маленький клочок, словно бесполезный лист бумаги перед тем, как выкинуть его в мусор. Фриск попыталась взбудоражить хоть какую-то частичку своего тела, но безуспешно. – Извини. Я не могу пошевелиться, – укол вины за неспособность контролировать даже собственное тело, не только жизнь, иглой прошелся сквозь сердце Фриск. Она горько усмехнулась, а затем нахмурила брови, понимая, сколько неприятностей причиняет окружающим. И сколько могла еще причинить. – Не волнуйся, малая, –Санс отмахнулся одной рукой в своей привычной беззаботной манере. – Как видишь, ты настолько хороша собой, что я на тебя бросаюсь, словно собака на кость.       Фриск растянула губы в улыбке. Определенно, глупые и неуместные шутки – это именно то, что ей необходимо прямо сейчас.       Девушка краем глаза взглянула направо, в окно своего дома. В отражении стекла ее лицо искажала неуместная, нездоровая улыбка, а потемневшие от бессонных ночей глаза, как это было и в комнате, замерцали алым. Фриск отвела взгляд. Ей не хотелось обращать внимание на эту сторону себя. Разум играет с ней злые шутки, а окружающая этот, очевидно, чужой для нее дом атмосфера усугубляла и без того жуткую ситуацию. Девушка понимала, что пускать все на самотек может оказаться опасным не только для нее, но и для окружающих, и в то же время она не могла допустить себе наполнить свое сердце решимостью. Только не тогда, когда это чудовище может оказывать на нее такое влияние. – Эй, Санс, – обратилась Фриск к скелету, не в силах снова повернуть голову к окну, и потому уставившись вперед. – Чего, малая? – Ты можешь оказать мне услугу? – девушка ожидала ответа от скелета, но его не последовало, и Фриск расценила это как знак того, что все будет зависеть от сути просьбы. – Я хотела бы сейчас быть не здесь. Давай махнем в Водопадье.       Санс, казалось, был сосредоточен и напряжен. Это чувствовалось, если быть достаточно близко к его душе, теснящейся в невидимых оковах его твердых ребер. Сохранив молчание еще на некоторое время, скелет, аккуратно приподнимая Фриск и придерживая ее за талию поближе к себе, чтобы избежать падения девушки, не оставил вопрос без ответа. – Конечно, малая, – скелет наконец вырвался из своего молчаливого плена и, как ни в чем не бывало, приободрил Фриск. – Тебе бы не помешало освежить свои косточки.       Санс, окинув прощальным взглядом сверкающую гладь реки, был готов задействовать магию, указав Фриск самый короткий путь к полюбившемуся ей месту. И прежде, чем дымчатая завеса скрыла их присутствие, скелет пригрозил костлявым пальцем силуэту старого знакомого, явившему себя лишь в отражении, которое сливалось воедино с отражением девушки.