***
К концу второго дня Джисон уже изнемогал от скуки. Сначала Джинён запретил ему двигаться, потом поил непонятными растворами, которые были настолько мерзкими на вкус, что Джисон жалел, что белладонна не добила его. Он понимал, что это для его же пользы, но иногда хотелось включить внутреннего ребёнка и стучать гневно по полу с вопросом, где Минхо с его апельсинами. Сам Минхо пришёл к лекарю рано утром – проведя воспитательную беседу с Тэхёном и оставив несколько свежих синяков на его теле. Настроение было не из самых лучших. Он представлял, какое наказание получит за отчёт, который отправил, и был готов к этому. Громко хлопнув дверью, он не ожидал встретиться с оживлённым Ханом. Тот проснулся давным-давно и был полон сил. Белые стены палаты давили на него, и он пользовался любой возможностью покинуть это место, поэтому, услышав подъезжающий экипаж и хлопок двери, сразу же устремился встречать гостей. К нему присоединился и Феликс. По его внешнему виду можно было сказать, что он не спал всю ночь. Синяки под глазами, опущенные уголки губ, сразу было понятно, что он не в духе, поэтому поприветствовал его просто кивком, решив, на слова у Ли сил не хватит. Поприветствовав друг друга, они отправились в кабинет к Джинёну. Мужчина, увидев их, закатил глаза и принялся осматривать Хана. Братья отошли в сторону, прошлая ссора всё ещё витала в воздухе, и никто из них не хотел извиняться за свои действия. Феликс хмуро осмотрел кабинет, а потом заглянул в глаза старшему. Тот стоял расслабленно и как будто ни о чём не думал, что было далеко не так. – Где Чанбин? – шёпотом спросил Феликс, косясь на Хана, в надежде что тот не услышит их разговор, но он был слишком занят беседой с Джинёном о разновидностях ядов и их побочных эффектах. – Откуда мне знать, Ёнбок. Я не видел его с того же момента, как и ты, – пожал плечами Минхо и посмеялся с шутки, которую пошутил Хан, но улыбка быстро сошла с его губ, – и я бы посоветовал тебе подумать над своим поведением. – Ещё одно слово про моё поведение, и оно у меня и правда испортиться, – Феликс потёр переносицу и перевёл взгляд на окно, за которым сновал народ, несмотря на раннее утро. – Ну что я могу сказать, – подытожил Джинён, привлекая внимание всех в кабинете, – я запишу опыт Джисона в свой учебник. С таким за свою практику я ещё не сталкивался. – Не преувеличивай, – смутился Хан и схватился за горящие щёки, – я просто очень крепкий. – А насчёт тебя Феликс, – лекарь подошёл к лучнику и взял руку, которая была перевязана новыми бинтами, – никакого напряжения на ладонь. Тренировки пока отложи, если не хочешь остаться без неё, – Пак чуть сжал ладонь, наблюдая как Феликс сморщился, – А теперь валите, у меня полно пациентов и без вас. – Как всегда, спасибо Док, вы настоящий профессионал, – Минхо наигранно поклонился и подошёл к Джисону, беря того под руку, – надеюсь при таких же обстоятельствах мы больше не увидимся. Когда компания вышла из клиники, ко входу подъехал роскошный экипаж. Кучер остановился прямо возле входа, преграждая всем дорогу. – Меня пугает ваша осведомлённость, ваше высочество, – Минхо помахал Ёсану, который призывно открыл дверь, – всегда появляетесь в нужное время в нужном месте. – Ты преувеличиваешь мои возможности, – принц широко улыбнулся, – залезайте, разговор есть. Все трое переглянулись. Хан без промедления запрыгнул внутрь. Он доверял принцу и у него не было причин опасаться его. В отличие от Минхо с Феликсом. Второй про него просто ничего не знал, кроме того, что он любит опасные споры и готов ради своей правоты на многое. Минхо же наоборот, знал слишком много и что, хоть он всего лишь второй сын и не претендует на престол, отрёкшись от семьи и переехав в другое королевство – все равно имеет очень много влияния, а острый ум и невероятное чутьё, делает его опасным человеком. – Не медлите, господа, я вас не укушу. – Я не был бы так уверен в этом, – Минхо подтолкнул Феликса, – особенно на его счёт, – он уселся возле Хана и похлопал того по колену, – он во сне не только поболтать любит, но и руки распускает. – Приму к сведению, – Ёсан усмехнулся, прерывая возмущения Джисона и давая указания кучеру, после того, как все оказались в карете. – Он завтракает с господином Со, – Феликс вздрогнул от этих слов, – мне сообщить о вашем визите? – Мы сами, спасибо. Ёсан двинулся по знакомым коридорам, призывая следовать за ним. – Так вот куда Чанбин пропал, – охнул Хан. – Не мудрено, – поддержал его Минхо, – они с Хёнджином очень близки. Так о чём вы хотели поговорить, ваше высочество? – Вполне насладившись реакцией Феликса на свои слова, он расположился на кресле, игнорируя недобрый взгляд Хёнджина. Чанбин тем временем мерно попивал чай и не обращал внимания на всё, что происходит вокруг – вчерашнее внезапное душеизлияние и бессчётное количество алкоголя всё ещё давало о себе знать. Каждый звук в голове отдавался приносящей дискомфорт болью, а от любого движения неимоверно тянуло очистить желудок. В очередной раз. Ёсан распорядился дворецкому принести закуски, а затем начал ходить по комнате из стороны в сторону, нервируя при этом ни только страдающего Чанбина, но и Минхо, которого он оставил без ответа. – Насколько мы уверены в том, что после недавней неудачи, так называемых недоброжелателей, они успокоятся и отстанут от Хвана? – Задал Кан скорее риторический вопрос. – Абсолютно не уверены, – ответил он за остальных. – Мне, конечно, приятно с утра увидеть старых и новых, – сделал акцент Хёнджин на последнем слове, острым взглядом рассматривая Феликса, – но обсуждать вероятность моего похищения или того хуже – смерти. Как-то… – он встал с кровати, на которой ранее сидел и накинул на плечи халат, – может сначала позавтракаем? А то Чанбин меня вчера ночью полностью вымотал. – Эй, – наконец показал признаки жизни Со. – А разве это не так? – Хван рассмеялся и подошёл к стоящему в стороне ото всех Феликсу, склонившись к его уху, – и это был очень интересный опыт, – он перешёл на шёпот, чтобы слышал его только Феликс. – Отличная идея! – Хан заметил напряжённость между всеми и решил разрядить обстановку, – я бы вновь поел тех вафель с сиропом. Клянусь жизнью, это было лучшее, что я ел за всю свою жизнь. Идёмте, идёмте, – он мгновенно оказался возле лучника и, взяв того под руку, увёл в коридор. Послышались обрывки фраз, но он их игнорировал, стараясь увести побыстрее друга. – Да отпусти ты меня, – рявкнул Феликс, но на то, чтобы вырвать руку, сил у него не было. – Ага, ещё секунда и, кажется, ты бы сам убил Хвана. Что он тебе сказал? Хан завёл его в огромную столовую, в которой они проводили большую часть времени, пока жили у Хёнджина. Вокруг сновали слуги, расставляя посуду и просто убираясь. Заметив друзей виконта, они все как один поклонились и поспешили удалиться. Джисон многое хотел рассказать Феликсу, ведь тот совсем не был в курсе происходящего, но слова застревали в горле, видя каким незаинтересованным выглядит Ли. – Боюсь, это не моя работа, – неоднозначно ответил парень и кинул взгляд в коридор, по которому, следом за ними шёл Чанбин, яростно споривший о чём-то с Хёнджином, который не переставал улыбаться, – и мешать я ему не буду.Часть 22
30 сентября 2021 г. в 11:25
Чанбин гулял уже который час, не разбирая дороги. Несмотря на то, что он вырос в этом городе, дома и улицы выглядели незнакомо. Возможно из-за полупустой бутылки напитка непонятного происхождения или из-за того, что она уже не первая. Все магазины и даже трактиры уже закрывались, а улицы постепенно пустели, жители разбегались по своим домам, не забывая при этом плотно закрыть двери и окна. Никому не хватало смелости выходить после захода солнца даже в главном городе королевства, и Чанбин этому факту был неимоверно рад. Ему надоело в каждом прохожем видеть одного конкретного человека. Но как назло, образ рыжего парня, стоящего перед ним на коленях с такой мольбой в своих бездонных темных глазах, отпечатался на сетчатку Со, кажется, навечно и сколько не три глаза, он не исчезнет.
Чанбин громко выругался, пугая проходящих мимо детей, и развернулся на сто восемьдесят градусов. Ноги сами понесли его к знакомой крыше. Он без проблем мог зайти через главный вход, не доводя при этом хозяина до полусмерти, но так сразу терялась вся таинственность и, возможно, детская игривость. Ведь именно в это время – детство, хотел сейчас вернуться Чанбин. Когда не было никаких забот, есть только уйма возможностей, его мечты и планы, которые он не смог реализовать.
Есть брат, который строгий на публике, но над Со громко смеётся, когда тот совсем ещё ребёнок, в силу своего любопытства и безрассудности, полез к жеребёнку, а потом он же в истерике и со слезами на глазах, когда кобыла увидела, как он тянет свои загребущие руки и решает защитить своё единственное чадо. Чанбин потом конюшни за километр обходил, а Джебом шутил всё, щелкая по подбородку, на котором так и остался шрам.
Была мама, при всем своём холодном образе и строгом воспитании, всегда перед сном тепло обнимала, трепля тёмные волосы и рассказывала истории, в реальность которых сложно было поверить, но маленький и неопытный Чанбин верил в каждое слово, а потом прятался под одеяло и грозился позвать сильного старшего брата, когда ветка в очередной раз скреблась в окно от дуновения ветра. Раньше было безмятежнее.
Чанбин с трудом забрался на крышу, царапая ладони в кровь, когда нога соскальзывает с уступа, даже штаны пострадали, обнажая колено. Но ему было всё равно. Он задрал голову, смотря мутным взглядом на пока ещё тусклые звёзды, но эти ему не нравились, а вот те, что в первую секунду привлекли его внимание, не покидали его разум ни на секунду. Попытки отогнать определённый образ перед глазами закончились полнейшим провалом. Встряхнув головой из стороны в сторону, Бин подошёл к окну, которое, к его счастью, было открыто. Плотные шторы не пропускали ни свет, ни звук, поэтому гость не знал, потревожит ли он своим приходом хозяина.
Он со всей серьёзностью пытался быть аккуратным, но нога предательски зацепилась за подоконник и Чанбин грациозно, как он думал, полетел на пол, цепляя столик возле окна. Звук разбитой вазы сопровождался громким вскриком и таким же громким ругательством со стороны хозяина комнаты. От знати голубых кровей, приближенных к королю, нечасто услышишь такие слова, что предавало всей ситуации ещё больше абсурдности.
– Чанбин, ты…, – блондин держался за грудь и старался умерить сердцебиение. Он уже хотел отойти ко сну, поэтому был одет в шёлковую пижаму, цвета глубокого изумруда, на плечи был накинут такого же цвета халат с серебряным плетением по воротнику и рукавам.
– Чанбин я, – пьяно хохотнул Со, совсем не планируя подниматься с мягкого, по его мнению, паркета.
– К твоему сведению этой вазе несколько сотен лет, – Хёнджин грустно осмотрел осколки некогда любимого декора и вздохнул, добавляя, – было.
Со что-то невнятно промычал в ответ и уставился Хвану в глаза, только им двум понятным взглядом. Младший закатил глаза и сел рядом, скрещивая ноги.
– Я польщён что ты в тяжёлый для себя период пришёл ко мне, – начал Хван.
– Ты серьёзно продолжишь вести себя официально со мной? – Перебил Со, но Хван заткнул его движением руки.
– Но какого хера? У меня не было возможности спросить раньше, из-за, знаешь, – Хван обвел комнату рукой, его речь становилась более быстрой, без той доли контроля, – покушения на мою, мать его, жизнь. Не первого, к слову. И я не мог спросить это перед твоими новоприобретёнными друзьями, – он сделал кавычки, выделяя последнее слово, – так что я спрошу сейчас. Какого чёрта, Чанбин?
Чанбин молчал. Его план заключался только в том, чтобы прийти к Хёнджину, а вот то, что он хотел сказать – сам не знал. Он думал, Хван сам его поймёт без слов, как делал это раньше. Но прошло слишком много лет, и былой дружбы уже нет. Они выросли и сейчас жили слишком разными жизнями. Хван, заметив слишком задумчивое лицо друга, вздохнул тяжело и подсел поближе, кладя чужую голову себе на колени. Со не сопротивлялся, наоборот, улёгся поудобнее и прикрыл глаза. Он впервые за долгое время расслабился. Он не любил показываться перед кем-то слабым. Даже перед Чаном, с которым они прошли и огонь, и воду. Но сейчас все защиты были сняты, в силу ли выпитого алкоголя или банальной усталости. Хёнджин перебирал его волосы и молчал, ожидая от друга первого шага.
– Прости меня, – неожиданно тихо произнёс Бин, не открывая глаз, ему не хотелось видеть в глазах напротив отвращение или разочарование. Чужая рука остановилась в нескольких сантиметрах от тёмной макушки, и в комнате повисло гробовое молчание.
– Хах, – только и произнёс Хван, поднимаясь на ноги. Со решился, наконец, открыть глаза, но увидел лишь чужую спину. Виконт что-то наливал в бокал. – Я думал, тяжёлая жизнь разбойника сделает из тебя…ну, кого-то пожёстче?
– Эй, я вообще-то серьёзно!
– Ты ещё расплачься на полу.
– Как был говнюком, так и остался.
– Стараюсь, – Хван развернулся и отсалютовал бокалом, затем осушая его до дна. Выслушивать откровения от Бина на трезвую голову он не планировал.
Со сразу оживился, почувствовав рядом новую порцию алкоголя, но Хёнджин строго шикнул на него намекая на то, что тому достаточно.
– Ну что, разбойник, – блондин вальяжно развалился на софе с новым бокалом, – рассказывай, что у тебя с Уёном.
– Что? А что с ним? – Чанбин приподнялся на локтях и с огромным усилием перебрался на диванчик напротив. Вся ситуация, до комичности, напоминала приём у психотерапевта.
– Перестань делать вид, будто я не видел сцену, что вы устроили на балу, – виконт усмехнулся и поправил выбившуюся прядь, – разбавили этот скучнейший вечер. Бедный Уён потом еле скрывался от десятка стервятников, падких на свежие сплетни.
Чанбин замолчал. Его кольнуло чувство вины, но он быстро запрятал это куда подальше. Уён хотел этого не меньше Чанбина и знал на что идёт. Хёнджин наблюдал за сменяющимся спектром эмоций в лице напротив и молчал, отвлекаясь лишь на маленькие глотки вина.
– Ничего у меня с ним нет, – с ноткой обиды фыркнул Со и скрестил руки.
– А хотелось бы? – не унимался Хёнджин.
– Боже, Хван, – Чанбин резко принял сидячее положение, – ведёшь себя как сплетница. Какая тебе разница? Не хочу я быть с ним! Не хочу смотреть в эти бездонные глаза, в которых читается вся его тяжёлая жизнь. Была бы возможность, я бы оставил их связанными навсегда. Не хочу целовать его податливые губы. Не хочу держать за такую маленькую, но такую крепкую руку, с чуть грубой кожей из-за его постоянных тренировок. Не хочу закрывать глаза и видеть его веснушки.
– Чанбин, – ошарашенно перебил Хёнджин.
– Не хочу больше его любить, – продолжал Со, отпуская контроль полностью. Комната поплыла из-за скопившихся слез. Он удерживал их как мог, но одна слезинка предательски покатилась по щеке и он, как ребёнок, резким движением вытер её. – Он этого не заслужил. Его руки в крови. В крови моих родных, – Он поднял взгляд, смотря на Хвана, но представляя совсем другого человека, – И если бы ты попросил, я бы отдал тебе свою жизнь. Если уже не сделал этого.