***
Всю дорогу до комнат Сэми упорно смотрит в пол, не поднимая глаз, в наивной надежде спрятать алеющие щёки. Бледная кожа ему в этом никак не помогает, да и в принципе скрывать эмоции он так и не научился. Поэтому всегда слишком звонко смеялся, слишком ярко улыбался и, конечно, слишком горько плакал. Чем не гордился. — Тебе лучше? — Взгляд зелёных глаз проходится по непослушным тёмным волосам, родинке на скуле, изящной шее… спускается к свежим перьям, лежащим в сплошном беспорядке. Пока никто не видит — можно. — Нужна помощь? Крылья Ади изначально были больше и мощнее, его время первой инициации ещё не пришло, он не знал, не мог знать, какого ангелу перед ним. Но всё равно ему очень хотелось его поддержать. — Тебе нужно стать настоящим демоном, чтобы заслужить хоть немного уважения. Пока что ты даже до непризнанных не дотягиваешь — даже у них есть яйца, чтобы следовать выбранной стороне. — Нет, спасибо, всё хорошо. Я приму душ… и, наверное, посплю немного. Получая удовлетворительный ответ, демон важно кивает, и уже даже разворачивается, чтобы уйти. Но в последнюю секунду Сэми вдруг выдыхает, почти не слышно, его имя. Напугано, слегка надрывно. Словно боясь, что Ади не обернётся. И он не оборачивается. Не смог. Но замирает, не двигаясь с места. — Да? — Меня… я… Сэми. В смысле… меня зовут Сэми. — Голубые глаза ещё пару секунд смотрят в пол, но на своём имени ангел вскидывает подбородок, пылая от смущения. — Если… тебе интересно. — Я знаю. — Губы расплываются в улыбке, которую не видно. Слышно. — Но спасибо, что сказал.Пролог
24 февраля 2024 г. в 12:20
— Сейчас, погодите, дайте минуту, я не…
Мисселина не дожидается, пока он договорит, не предупреждает — резко дёргает. Голос Сэми, до этого лишь молящий о пощаде, срывается на последнем слове, превращаясь в приглушённый хрип.
Детям крылья менять больнее, чем взрослым, и со стороны несчастной женщины, вынужденной слушать эти ужасные звуки чаще, чем своё имя, гуманнее оторвать их быстро. Вот только ученикам от этого не легче.
Сложив руки на груди, развалившись на стуле в непринуждённой позе, Ади смотрел в потолок, нервно дёргая ногой. Стараясь отвлечься.
Это работает, но ровно до тех пор, пока тихие всхлипы темноволосого парня, осевшего на колени, не перерастают в крик — на спине пробиваются новые, крупные крылья, занимающие место предыдущих.
Через эту процедуру проходят все, кто-то десятки, а кто-то сотни раз, в зависимости от возраста, до которого удаётся дожить. Всё дело в том, что тела небесных существ практически бессмертны, а вот перья изнашиваются, мнутся, выпадают…
Самостоятельно сменить их невозможно. Это может сделать только кто-то другой, вырвав всё, что осталось от старых, освободив место и очистив душу через боль.
Детям, до определённого момента, менять их не было необходимости — они крыльями почти не пользовались, потому что практически не летали и в тренировках по крылоборству не участвовали. Только ближе к внешнему тринадцатилетию то подобие крыльев, что давалось при рождении, больше не могло обеспечивать их обладателю даже минимальную защиту.
Однако, несмотря на то, что возраст Ади уже переваливал за необходимый, ему всё ещё утверждали, что душа «не готова» и стоит подождать. Сколько именно — не уточняли, поэтому страдания других и воспринимались с таким раздражением. Он отдал бы всё, чтобы оказаться на их месте, а они не могли сделать лицо и вытерпеть свою первую инициацию с достоинством.
Единственными, кто хотя бы пытался вести себя сдержанно, были некоторые демоны. Хотя и они порой ругались сквозь зубы или кричали. Непризнанные не считались — они слишком редко попадали сюда детьми, а ангелы преимущественно страдали и ныли, привлекая внимание.
Как ни странно, тот самый Сэми, что сейчас стоял перед Мисселиной на коленях, оказался исключением. Он не устраивал из своей инициации представление, а по хмурому лицу было очевидно, что его единственное желание — закончить как можно быстрее и уступить место следующему. А не вызвать жалость или сочувствие.
Словно в подтверждение этих мыслей, ангел издал ещё один негромкий стон, погасший в прижатом к губам кулаке, и, едва не теряя сознание от боли, опустил голову, пряча предательские слёзы. В тот же момент новые, белые крылья, слегка испачканные кровью, распахнулись в стороны, а с той части класса, где сидели остальные ангелы, сразу послышался всеобщий сочувственный вздох.
Выскочки — пронеслось в голове у Ади, наблюдающего за их поведением. — Наверняка охают от страха, не из жалости. Почти всем из них тоже туда сегодня идти.
Спустя пару минут, когда свежие перья немного уложились, преподаватель позвала следующего — ангела по имени Астр — и Сэми, храбро поднимаясь с колен, молча направился в сторону своего места, тыльной стороной ладони вытирая щёки. Вся его рубашка была измазана алыми разводами, руки дрожали, а ставшие влажными от пережитой инициации волосы спадали на глаза — он выглядел так, словно только что выбрался из клетки Сатаны.
Но разглядывать его получилось недолго — случайно встречаясь глазами, Ади сразу отвернулся, старательно делая вид, что внимательно высматривает что-то безумно важное в тетради соседа по парте. Конечно, как назло, пустой.
Они не были близко знакомы друг с другом — так, пару раз работали вместе, без особого энтузиазма. У ангела была своя компания прирождённых, у Ади — своя, только прирождённые были с тёмными крыльями. В их классе две стороны не особо общались друг с другом, даже несмотря на рассказы преподавателей о том, что сам Шепфа хотел обратного. И хотя Мисселина воодушевлённо утверждала, что с переходом в старшие курсы этот барьер если не исчезнет, то почти сотрётся, демон слабо в это верил. В конце концов, они ведь две противоположности. Как ад и рай, добро и зло.
Хотя с Сэми, казалось, всё работало немного иначе. Весёлый, смелый, он не стеснялся выглядеть глупо, порой дурачился на уроках, но каждый раз извинялся, когда его ругали за нескончаемую болтовню. Если спрашивали — отвечал, а если вопрос доставался его случайному собеседнику — великодушно подсказывал, когда тот мямлил и запинался.
Сэми был ангелом без предрассудков. Он не кичился своим статусом и не искал способов каждый раз напоминать о нём себе и другим, а потому совсем не раздражал, в отличии от многих других «святош», считающих своим долгом душнить и портить всё веселье.
Из глубоких размышлений о белокрылых сущностях демона вывел грохот и неуместные, слишком радостные, смешки, которые друг за другом подхватили подростки.
Оборачиваясь за спину, ища, куда направлены взгляды, Ади ожидает увидеть заработавшего пощёчину озабоченного Энди, неудачно подкатившего к очередной девчонке, или, может, свалившуюся в обморок нежную Лилу. Кого угодно, но не Сэми, распластавшегося на полу между рядами.
Смех становится громче. Мало кто молчит, всего пара человек. Ади — один из них. В его голове бьётся странное, несвойственное большинству демонов сострадание, желание что-то сделать, исправить.
Но вместо этого он каменеет, не находя достаточно воли даже чтобы разжать зубы.
— Повтори. Что. Ты. Сказал. — Грубый голос цедит каждое слово, игнорируя истерику жены, пытающейся вразумить и остановить мужчину, в полтора раза крупнее неё. — Чётко. И медленно. Чтобы я слышал.
Он хотел бы опуститься рядом, протянуть руку, помочь подняться на ноги… Но те, с кем отец заставил его общаться, наверняка сразу доложат, как «низко пал» и «опозорился» его сын, снизойдя до помощи ангельской стороне.
Но хуже было другое. Сэми был парнем. Парнем, который вызывал в Ади чувства, которые тот не имел права испытывать.
— Отребье. — На строгом отцовском лице, нависшем над мальчиком, столько ненависти и отвращения, что звонкие детские рыдания замолкают. Так, как он, смотрят на убийц, на предателей. Но не на своих детей. — Ещё хоть раз увижу, что ты общаешься с кем-то своего пола — убью. Не смей так позорить меня. Не смей даже думать об этой… мерзости.
Ади столько времени боялся, прятался, повторяя в голове слова отца, что это воспоминание впервые за столько лет не пугает.
Наоборот. Вызывает стойкое желание наконец сделать то, что хочется, а не то, что приказывают.
Не давая себе шанса передумать, он спрыгивает со стула и со стуком падает на колени, так быстро, как может, под нестихающий смех других крылатых детей. И молчит. За него говорят руки — обхватывая чужую ладонь дрожащими пальцами, демон одним движением помогает ослабшему парню приподняться с паркета и сесть, замирая в неловкой позе, когда их взгляды встречаются.
Кажется, на мгновение становятся тише.
Кажется, рядом шепчат про «голубых».
Кажется, кто-то снова смеётся.
— Да что вы ржёте, уроды? Весело? — Девчонка с длинными, тёмными волосами, встает из-за парты так резко и неожиданно, что все действительно замолкают, а застывшие друг перед другом мальчики испуганно вздрагивают, возвращаясь в реальность. Тёмные глаза дьяволицы сияют красным от злости, на губах нет ни тени улыбки. — Может, вам тоже крылья оторвать? Давайте, без очереди! Потом я вас лично с лестницы спущу, посмеёмся!
— Мими! — Голос Мисселины, наблюдающей за развернувшейся картиной, становится выше от удивления, но в её тоне читается и что-то, напоминающее восхищение. — Ты же знаешь, что так говорить нельзя!
Мими не слушает — обводя взглядом всех присутствующих, задерживается на двух фигурах на полу, самодовольно хмыкая. Наблюдая за тем, как Ади, машинально сжимая в своей руке чужую, наконец сидит рядом с Сэми, лицо которого сияет от счастья.
Что означает, что её план сработал.
Они наконец друг друга заметили.
— То-то же! — Гордо вскинув нос, дьяволица спрятала улыбку за надутыми губками, садясь обратно за парту. Конечно, никто из присутствующих не смог бы доказать, что это она подставила подножку Сэми, пока тот пытался вытереть слёзы с лица. Тем более после спектакля, который она так талантливо разыграла. — На себя сначала посмотрите!
Не то чтобы ей было принципиально, чтобы эти двое сошлись. Просто Ади уж слишком много смущался, заикался и терялся, когда видел голубоглазого ангела, а эта нерешительность уже начинала конкретно раздражать.
Поэтому ей показалось необходимым взять всё в свои руки. Ради себя, конечно — чтобы это больше не слушать.
— Теперь, когда все успокоились… Ади, пожалуйста, проводи Сэми до его комнаты. Кажется, он устал и совсем не стоит на ногах. — Взяв себя в руки, Мисселина поправила одеяния и по-доброму улыбнулась, ловя удивленные взгляды собравшихся. Всех до единого, а в особенности — ангела и демона, так и застывших в середине класса. Интуитивно, не замечая за собой этого компрометирующего жеста, сжимая друг друга за руку. — А потом возвращайся на урок. У нас будет небольшое задание на Земле.
Только после этих слов осознаётся реалистичность происходящего — наконец замечая, насколько близко они друг к другу, мальчики снова встречаются глазами и, заливаясь краской, робко отворачиваются, в надежде скрыть смущение. Пряча руки по карманам, нос опуская в пол.
— Спасибо, Мисселина. — Самостоятельно поднимаясь на ноги, ангел говорит очень тихо, выдавая детскую неловкость полуулыбкой, застывшей на губах, а заинтересованность — мимолётными взглядами, то и дело цепляющими Ади, поднимающегося с пола. — Я обещаю завтра прийти.
Массивные школьные двери за их спинами захлопываются в гробовой тишине. В классе, общая атмосфера которого резко меняется на недопонимание и даже почти, почти стыд, раздаётся только негромкий женский голос:
— Мы, взрослые, прошли через это десятки раз. И ещё не меньше нам предстоит. Меняться тяжело. — Приложив ладони к сердцу, Мисселина взглянула на детей перед собой, с теплотой отмечая, что внимание каждого сейчас направлено на неё. — Все реагируют на эти изменения по-разному. Кому-то больно, кто-то смеётся. Есть те, кто огрызается. — Взяв короткую паузу, переводя дыхание, она продолжила, уже не до конца уверенная, что говорит о крыльях. — Давайте не будем забывать, что мы все разные, и начнём уважать друг друга, не зависимо от особенностей.
Удовлетворившись сохранившейся вдумчивой тишиной, женщина уже почти повернулась к Астру, который всё время дергал верёвочки на своей кофте, в надежде, что про него забыли, как вдруг поймала яркую, самодовольную улыбку в ряду демонов.
— Мими, я сказала что-то смешное?
— Нет, конечно нет! Простите. — Не ожидая, что её заметят, девочка растерялась на секунду, но быстро взяла себя в руки, смущённо шмыгая носом. — Просто это мило. Ну… вот это всё. Ваши слова.