Покажи мне любовь

      Прошла неделя. Кажется. Точно не уверен. Голова работала плохо, и я перестал вести записи в ежедневник.       Лоуренс уехала домой несколько дней назад. Но я смутно помню это событие, как и все остальные дни.       Уна сдержала своё обещание и вернулась через пару часов. Шатающейся поступью, пробираясь через дебри бардака, она добралась до моей постели и увидела меня спящим. Она дождалась моего пробуждения, но не слов.       Она не допытывалась до моих чувств и мыслей. Иногда мне казалось, что Уна понимает меня лучше, чем это удаётся мне самому. Ей пришло в голову, что разговоры по душам и её постоянное присутствие только спровоцируют мою агрессию.       Дельная мысль.       Я помню, как она попрощалась со мной, уходя из трейлера. Я не смотрел в её сторону, но слышал, как она шагала через разбросанные по полу клочки бумаги и мебель. Как она застыла возле двери. Как медленно вышла из неё. Как сказала своё «пока».       С её отъездом, моя жизнь несильно изменилась. Я всего-навсего перестал подниматься с постели. И, пришёл к выводу, что мне не нужно есть, поскольку я перестал затрачивать энергию на что-либо, кроме морганий или переворачивания своего тела на постели.       Сперва было тяжело. Стоял гул в ушах, и это мерзкое сосущее чувство на корне языка, возле горла, душило меня. Я проспал пару дней подряд, без удивления осознав, что эти пару дней я никому не был нужен. Никто не звонил. Никто не пришёл. Быть может мне и писали, но телефон я оставил где-то на диване, а в моём состоянии это было недосягаемой точкой.       На третий день я проснулся с осознанием, что почти не чувствую своих конечностей. Я с трудом смог сесть на кровать. Одеяло сползло с меня, как шёлковые платки с ног женщин в рекламе средств для депиляции. Под ним я увидел даже для меня чересчур бледное и настолько худое тело, что я сливался с белой простынёй в чёрном экране выключенного телевизора.       Я бы мог разработать свою собственную похудательную методику. Только сегодня и только сейчас курс «Безответная любовь» за девять девяносто девять, мигрень и тошнота желчью в подарок!       Мне точно нужен врач. И я не уверен, какой нужнее.       Моим первым путешествием до холодильника я ограничился. До вечера я так и просидел в трёхдневных боксерах на полу кухонной зоны трейлера, среди ошмётков моего вдохновения с банкой энергетика в трясущейся руке.       Когда у меня успел начаться тремор тоже не знаю, не спрашивайте. Как только энергетик начал приятно разливаться внутри меня, я вздохнул и ввёл пальцы в запутанные дебри чёрных кудрей. Я увидел своё отражение и понял, что смог бы приютить у себя в волосах внушительную птичью семью. Такого гнезда, кроме меня, им никто бы не предложил.       Я присмотрелся к волосам и понял, что из них будет легче сплести дреды, чем попытаться намыть и распутать. На комнату тяжело было смотреть. Она была наполнена мусором, и при этом пуста. Ну, что я могу сказать? Она полностью меня олицетворяла.       Видели бы вы взгляд Лоуренс на этот бардак. Она не сказала ни слова. Просто взяла метлу и смела в центр комнаты.       Она вышла из трейлера за мусорными мешками, но, когда вернулась увидела разбросанные плоды своих трудов уже по всему трейлеру, а не только в его центральной части. Она простила мне моё буйство, но больше не стала прибирать за мной, оставив мешки на диване.       В те дни я точно убедился в том, что Уна самая близкая и настоящая подруга. Она была рядом ровно столько, сколько я позволял. Готовила мне, включала что-то не раздражающее по телеку. Без неё всё как-то стало терять смысл. Нет ничего удивительного в том, что я начал терять вес. Я дал саморазрушению поселиться во мне и моём трейлере. Захватить нас в свои когтистые лапы.       Уна уехала, и я перестал быть человеком, потому что было не для кого.       Я подумал об этом, сжимая пустую банку из-под энергетика. Мне далось это с трудом. Я поймал себя на раздражении, а затем на отвращении к самому себе. Поднявшись с пола, придерживаясь холодильника, я открыл его и начал искать что-то, что буду способен приготовить и съесть.       Не буду акцентировать ваше внимание не болящей голове, продолжающих трястись руках, подкашивающихся ногах и бесконечной слабости. Просто держите это в уме, представляя меня почти голым и пытающимся приготовить злосчастные макароны с сыром в намытом Лоуренс сотейнике.       Я начал готовить и понял, что с каждой секундой мне даётся всё легче выполнять эти привычные действия. Осознание, что я больше не жертва, наполнило меня смыслом двигаться. Делать для себя то, что я заслуживал. А я заслуживал нормальной еды и еды вообще. Заслуживал, потому что я больше не трус. Я признался Синк в чувствах и плевать как я это сделал.       Да, она отказала мне. Но я предполагал это. В моей голове ни разу не возникало картинки, где она признаётся мне в ответных чувствах. А может и возникали, но я их не помню, такое бесчисленное количество раз я представлял, как она оставляет меня одного, после того как я наконец осмеливаюсь признаться ей.       Мысли о том, что я даже горжусь собой, оттенили те пункты, что всплывают в голове, когда ты занимаешься бытовыми вещами. Я перестал говорить сам с собой и увидел, что перед моим носом варятся макароны. Мой желудок отозвался жалобным журчанием, кажется поддерживая мою идею.       Пока макароны разбухали в нагревающейся воде, я понял, что не хочу есть в таком виде. И потому, стремительно добравшись до душевой, я смыл с себя самобичевание и мрак предыдущих дней. Заполнил помещение запахом мужского геля для душа, пахнущего тестостероном и океаном и, обвязав бёдра полотенцем, вернулся к плите.       Я умял всё за пару-тройку ложек и думал даже сделать добавки. Желудок, не державший в себе ничего последние несколько суток, заставил меня передумать. Еда подступила к горлу, но я удержал её внутри. Мне надоело, что эмоции и тело управляли мной. Теперь я взял контроль над ними и своей жизнью.       В дверь постучали, но я даже не вздрогнул, лишь бросив взгляд в сторону звука. Дверь открылась, и в трейлер вошла женщина. Сделав тяжёлый глоток, я натянул улыбку.       — Здравствуйте.       — Привет, Финн, — она осталась стоять на пороге. В один момент мне стало очень неуютно, ведь мы оба видели, что происходит в комнатах после моего нервного срыва. Она перевела глаза на меня и оглядела мой ещё невысохший торс. Беру слова назад, во теперь мне точно стало неуютно.       — Не помню, чтобы я разрешил вам войти, — с характерным мне раздражением в голосе произнёс я. Женщина несколько раз кивнула.       — Пожалуй ты не разрешал. Но ты и несколько дней не выходил из трейлера, мы подозревали, что с тобой что-то случилось…       — И только на третий день решили проверить, перед этим всё же постучав? — продолжал я в той же манере, укладывая пустую тарелку в раковину.       Женщина закатила глаза цокнув. Она устала выдумывать оправдания и назвала истиную причину своего прихода.       — Там братья ждут, съёмки 3 серии.       — Сейчас буду.       Она кивнула мне и быстрым шагом выбежала из трейлера, который больше был похож на свинарник. Я с гордостью носил статус свинопаса, но понял, что пора что-то менять.       Я быстро нашёл чистую одежду, которой всё это время не пользовался, и оделся. За пять минут, на какой-то сумасшедшей сырной энергии, наполняющей моё тело, я собрал мусор по всему трейлеру в мешки, что нашёл на диване.       Закончив и довольно посмотрев на четыре наполненных пузатых чёрных пакета, я выдохнул с облегчением и перевёл глаза на зеркало. Я больше не хотел сравнить себя с этими мешками, но всё же, выглядел я так себе. Мне бы не понадобился грим, чтобы сниматься в постапокалиптических фильмах. Душ не решает проблем с кожей, вызванных двухдневным голоданием.       Я закрыл трейлер, который напоследок как-то любовно оглядел. Он был опустошённым, но больше это не вызывало во мне страха или злости. Теперь я мог всё начать заново.       Быстрым шагом я добрёл до гримёрки. Мне на удивление оказалось приятно встретиться с людьми. Кинув быстрое «привет» всем находящимся неподалёку, я плюхнулся на мягкий стул, тут же встречаясь со своим болезненным отражением вновь.       Подошедшая визажистка, гримировавшая меня в прошлый раз, тяжело вздохнула, встречаясь со мной взглядом через зеркало. Она замотала головой, видимо поняв, насколько она сейчас выглядела нелепо и некультурно, но я улыбнулся ей, чтобы сбавить напряжение. Кажется, это сработало.       Она начала наносить большое количество тональной основы, вообще не подходящее под мой тон лица. Для этого можно было бы использовать мел, но нашей целью было сделать из меня того обаятельного персонажа, которого я играл. Парнишку, у которого нет проблем с пищевым поведением. Здорового и слегка румяного паренька, которого бы полюбили девочки.       Краем глаза я заметил, как кто-то сел рядом, и обернулся. Это была Милли. Сегодня она тоже снимается.       Браун сняла со своей шеи платок и провела ладонью по лбу, глядя на себя в зеркало. Она поняла, что я пялюсь на неё, потому повернула голову в мою сторону и схватилась за сердце, широко улыбаясь во все виниры.       — Ты напугал меня, Финн, — натянув улыбку, я кивнул. Визажистка повернула мою голову обратно, держась за мои виски.       Брови Милли сдвинулись к переносице, и она с любопытством склонила голову набок.       — Это не грим?       — Не он. — Бросил я с неким укором. Но сказал я это скорее себе, чем Милли. Кажется, она поняла это и с беспокойством в глазах осмотрела меня.       — Что случилось? В последний раз ты выглядел так…       — Когда Рози умерла. — Продолжил я за неё.       Я действительно напоминал себя в тот период. Моя любимая собака, в частности, мой любимый член семьи оставила нас, и я превратился во что-то подобное. Милли тут же поджала губы, опустив взгляд.       — Прости, мне не стоило…       — Всё нормально. — Выдохнул я, краем уха слыша, как матерится Карла, перебирая мои кудри.       — Так что случилось? — Не унималась Браун.       — Не выспался. — Я не собирался делиться этим с кем-либо. Я должен уметь справляться сам. Больше я не жертва обстоятельств.       — Последнюю неделю? — Подхватила визажистка. Милли улыбнулась и вернулась лицом к своему отражению, всё ещё иногда косясь на меня.       — Может быть. — Пожал я плечами с улыбкой.       Браун негромко цокнула, но не из-за недовольства, а из-за того, что она не смогла из меня ничего вытянуть, и впоследствии поддержать.       Хоть я и не собирался делиться с кем-то своими переживаниями, которых почти не осталось, мне было приятно находиться среди людей. Впервые я чувствовал единство с миром. Впервые хотел шутить и контактировать с кем-то. Я начал понимать Браун, столь зависимую от социума и контакта с ним. Наверное, поэтому я позволил себе начать перекидываться с ней какими-то нелепыми, но такими нужными мне в этот момент хохмами.       Она показывала мне какие-то ролики из тиктока. Я в очередной раз убедился, что будущее за смешными и нелепыми котиками.       Милли добила меня каким-то видео из России, где котёнок ест арбуз. Абсурдно, но меня так вынесло с этого, что мы завалились на площадку привлекая всеобщее внимание своим истеричным смехом. Милли, держащая меня всё это время за руку, хлопнула меня по спине, успокаивая и успокаиваясь. Я выпрямился, поднял голову и встретился глазами с Сэди.