Гербарий

      Она томно стелется по земле. Несётся по жизни, опьяняя, даря отравляющее блаженство одним и медленно растворяясь ядом внутри других. Внутри горячо обожаемых ею жертв. Рассасываясь по дорогам вен, по переплетениям нервных струн то стремительней ветра, то медленней засахаренного мёда. Острая, приторная. Вездесущая, жестокая. Губительная. Такая, какой надлежит быть дурман-траве.       Привычно затягивая чёрный корсет, Беллатрикс скалится зеркальной двойняшке, обнажив гнилые зубы — единственное, что отражает её истинное нутро. Быть может, все внутренности её такие — чёрно-жёлто-рассыпающиеся? Но распотрошить себя, чтобы узнать наверняка, она не позволит никому. Даже ему — единственному. А тем более, тому — другому.       Ни Тёмному Лорду, ни некогда навязанному отцом узколобому кочерыжке-муженьку.       Если она — дурман, Лорд — охапка обворожительных, влекущих своей вонью всякий сброд лилий Вуду, то последний — не более, чем вшивый волос на грязной морде бродячей собаки. Родольфус жесток, но поверхностно. Он разрушает слепо, неспособный прочувствовать всей прелести подобного… искусства. Он неглуп, но предсказуем. Он пуст. В отличие от неё. Белла помнит каждое живое, а после мёртвое лицо погубленных ею лично.       Она — потрёпанный сосуд, наполненный кисло-горько-солёным ядом, уже переливающимся через край.       Беллатрикс талантливо ампутирует чужие гордость, самоуважение и достоинство. Она убийца и тел, и душ. Она — сама смерть!       — Сдохнешь, как преданная всеми шавка! — однажды усмехается ей в лицо Шизоглаз. — Попомни мои слова.       — Не беси меня, гадалка плешивая! — яростно визжит она в ответ, со злобной обречённостью осознавая, что этот не меньше её спятивший служака первый, кого не удалось сломать.       — Дементор в юбке! — с новой усмешкой хрипит Моуди, сплёвывая кровавый сгусток и морщась от прикосновения её точёного носа к покорёженному своему, когда раздражённая Беллочка тщетно пытается выискать хоть намёк на страх в его зрачках, приблизившись максимально близко.       Ведь нарушать личное пространство очередной жертвы она любит не меньше пыток.       Но чёртов уродец оказывается крепким орешком. Он всё же срывается с крючка и ускальзывает из её цепких ручонок, оставшись в сравнительно здравом рассудке. Впрочем, он и без того давно выживший из ума старик. Позже он погибает именно от её Авады — не Лордовой, — приласканный искусной тёмной магией. Умирает быстро и безболезненно. Совсем не так, как заслуживает.       Белла всё больше сходит с ума, убивая беспощадно и безыскусно. Травит себя же. Разносится дурманным духом повсюду, отнюдь не грациозно переступая через границы грязного, но всё же изящества. Утерянного теперь. Она и сама теряется в лесу изувеченных ею. Бродит по кругу, не пытаясь выбраться, не нуждаясь в выходе. Его и нет.       Кумир предаёт их всех, когда опускается до бездумного уничтожения каждого встречного малявки в неравном бою, будто простой деревенский мясник. Он разочаровывает. Лорд изжил себя. Превратился в бессмысленный кусок полусгнившего мешка с костями. Долго же Беллатрикс отрицала, что он стал таким… ненастоящим! Как Родольфус, как и она сама теперь. Их время давно истекло, а глупцы-соратники носятся вокруг, словно суетливое цыганьё, пока Белла неподвижно стоит средь мясорубки и осознаёт нелепую истину: они омерзительны. Они просто скот. Породистый скот.       Безумно хохочет. Не потому, что смешно, а на «радость» детишкам, ведь её зловещий истеричный смех заставляет кровь стыть в жилах. Пора заканчивать бездарный спектакль. Фееричность — вот чего не хватает этой идиотской войнушке. Стоит разбавить бесцветность напоследок, отравить хоть кого-то. Заметив рыжую макушку, Беллатрикс срывается с места, словно бешеная, протискиваясь сквозь грязных-потных-окровавленных людишек.       Но последнего шедевра сотворить не дают. Толстуха Уизли яро защищает свою дочурку, выйдя победительницей лишь засчёт моральной мёртвости противницы. Дохлый недопророк оказывается прав во всём.       — Скучные вы, — с усмешкой выплёвывает она напоследок, давясь коктейлем из слюны и крови.       А падая на твёрдую поверхность, успевает заметить чёрный дымоватый фантом, пробивающий ликующего очкастого Избранного насквозь.