•>Глава 11<•
[У Йена и Микки уже третье свидание. 😉 Глава, в которой Йен не совсем дипломатичен, а у Микки появляется осознание. Предупреждение: очень-очень краткое упоминание о прошлом бытовом насилии.]⊹──⊱✠⊰──⊹
Йен (00:34): Ты уже получил своего двенадцатидюймового монстра?⊹──⊱✠⊰──⊹
Сегодня вечер четверга, и они, похоже, отказались от своего ночного созвона в пользу текстовых сообщений. И вот едва Микки удобно устроился на боку, натянув одеяло на голову так, что лишь лицо открыто, высвободил одну руку, чтобы удобнее было писать, как Йен взял и сбил его с толку чем-то, с чем уже слишком поздно иметь дело ночью.⊹──⊱✠⊰──⊹
Микки (00:36): Понятия не имею, о чём ты блядь говоришь.⊹──⊱✠⊰──⊹
Он чувствует жар на коже — значит, лицо раскраснелось, и серьёзно, неужели этот чудик действительно заводит разговор о девятидюймовом фаллоимитаторе, семь из которых можно вставить, изготовленном из медицинского силикона с мягким внешним слоем, твёрдой сердцевиной и «реалистичным ощущением кожи», который в настоящее время лежит в ящике прикроватной тумбочки? Чёрт возьми, Галлагер.⊹──⊱✠⊰──⊹
Йен (00:37): Мне действительно интересна твоя жизнь, Микки. 😏 Микки (00:37): Как будто блядь ты про жизнь спросил, любопытный ублюдок 🖕 Йен (00:37): Теперь я вообще оскорблён, что ты такого низкого мнения обо мне.⊹──⊱✠⊰──⊹
Микки сбрасывает одеяло с головы и ёрзает, пока не оказывается на животе, упираясь локтями в матрас и сжимая телефон в руках перед собой.⊹──⊱✠⊰──⊹
Йен (00:38): Итак. Какой ты купил? 🍆 Микки (00:39): Я тебя терпеть не могу Йен (00:39): Вполне уверен, что это не так. Микки (00:39): 🖕 🖕 🖕 Микки (00:40): Иди спать. Йен (00:40): Не раньше, чем мы тщательно обсудим искусственный член, который ты заказал.⊹──⊱✠⊰──⊹
Микки его ненавидит. Он звонит ему. — Да что с тобой такое, мать твою? — возмущается он, как только связь установлена, переворачиваясь на спину и натягивая одеяло до подмышек. Йен смеётся, похожий на пьяного, как засыпающий на ходу умотавшийся пиздюк, и Микки не может не улыбнуться этому, его тщательно натренированное выражение лица ускользает. — Микки, — говорит Йен, и голос звучит так ясно и радостно, и так, так офигенно ласково. — Я хочу, чтобы ты рассказал мне о своём дилдо. — Какого хуя ты так себя ведёшь? Йен снова смеётся. — Сучонок, ты же не будешь отрицать, что он у тебя есть. Микки облизывает нижнюю губу. С напором. — Ну и придурок же ты. — Угу. Наступает момент приятной тишины, этот наполненный дыханием период, когда Микки знает, что Йен улыбается. И проклятье, он тоже улыбается как ебанько. Ещё, поди, опять покраснел. И Мик может сказать, что тон разговора вот-вот изменится. Слышно шуршание одеял Йена, когда тот ворочается, устраиваясь поудобнее, и тихий прерывистый вздох. — Ты не обязан мне об этом рассказывать, — бормочет Йен (мягко, нежно, по-доброму), — но ты всё-таки его получил. Микки шмыгает носом и трёт лицо рукой. — Ага. Ему стыдно признаться в этом. И в общем дело не в том, что секс-игрушки пугают его. Он бывал в секс-шопах забавы ради, и вырос с сестрой, которая совершенно не прятала полный грёбаный ящик. У братьев были украденные Флешлайты (1) и прочее дерьмо. Ещё подростком проклятый Игги трахнул грейпфрут и продолжал хвастаться об этом перед всей семьёй, когда они сидели вместе, спиливая серийные номера с пистолетов. Так что дело не в секс-игрушке. Дело в том, что это ёбаное дилдо, и, ну, Микки разговаривает с парнем, чей член представляет, когда скользит фаллоимитатором в и из себя. И кто, чёрт возьми, мог бы обвинить его в идиотском самоощущении? Сонный Йен слегка шмыгает носом и шепчет: — Ты когда-нибудь пользовался ими раньше? Микки вздыхает. Кто бы сомневался, Йен не собирается оставить это просто так. Микки прижимает ладонь к глазам — одну за другой — а, знаете, неважно. На хуй. И признаётся: — Нет. Можно было отрицать, можно было взять этот внезапно-мягкий тон и через секунду вернуться к хихиканью и поддразниванию. Но его всё разрастающаяся в процессе их взаимодействия часть осознаёт, что это Йен. И они увлечены друг другом с романтическими намерениями, и у них завтра свидание, и, скорее всего, случится какое-то подобие секса по ФейсТайм, и... Ну, больше всего на свете Йен просто так охуенно сильно нравится Микки. На это «нет» парень, судя по звукам, дышит с открытым ртом, что заставляет сердце Микки биться учащённо. — Тебе понравилось? — спрашивает Йен после нескольких мгновений дыхания, голос мягкий и сладкий, как сахарная пудра. Микки фыркает: — Ага. — Хорошо. Настрой опять меняется: их ночная, быстро наступающая мягкость вот-вот превратится в микс из нежности и сексуальности, слившись с текущей дискуссией. Раздаётся звук дыхания — вдоха, выдоха, очень-очень медленно, — а затем Йен бормочет: — Я действительно рад, что тебе понравилось. Он произносит это таким тоном, что волна тепла поднимается в животе Микки. Потому что есть причина, по которой он рад, и у Микки щемит в груди при мысли об этой причине, при мысли об осуществлении этого желания. И вот в действительности почему он это делает. Хотя дыхание утяжеляется и появляется некоторое напряжение внутри, он открывает Safari (2) на телефоне, находит веб-страницу своего дилдо и отправляет ссылку Йену. — Я, эм... — начинает он, останавливаясь на мгновение, чтобы глубоко вздохнуть раз-другой, выдыхая ртом, — отправил тебе ссылку на эту штуку. Где-то с минуту стоит тишина — Йен, вероятно, проверяет сайт — Микки почти не дышит, напряжение внутри него нарастает и нарастает, когда он думает о том, как Йен читает о свойствах и рассматривает фаллоимитатор, возможно, похожий на его член. — Выглядит как хороший вариант, — наконец говорит Йен, его голос звучит так небрежно, как будто он обсуждает один из вариантов занавески для душа, и это почти ставит Микки в тупик. — Да, — несколько неловко соглашается Микки, — он довольно, эм... — Микки всасывает зубами воздух (на самом деле тянет время). — Реалистичный. Я думаю. — Хмм, — откликается Йен, и Микки знает, что Йен рассматривает это как разрешение, как указание на то, что можно задать больше вопросов. — Хорошо ощущается, размер, например? — спрашивает он, и в голосе снова слышится нервозность, как когда он уточнял у Микки, нормально ли будет показать сперму на запрошенных им фотографиях мастурбации. Микки водит верхними зубами вверх и вниз по нижней губе, чувствуя, как от неё отрывается небольшой кусочек огрубевшей кожи. Прикусывает его. — Да. Слегка великоват, думаю, но... — Круто. И вообще, это немного неловко, не так ли? — Но это… — И Микки не знает, почему он всё ещё продолжает говорить, правда. Он начал это ёбаное предложение, и даже не уверен, куда оно его заведёт, слова выходят с прерывистыми остановками и стартами. — Это, эм. Он большой, но я привыкаю к нему, и... Мне нравится. Йен произносит после глубокого вдоха: — Хорошо. Секунды молчания такие напряжённо странные, что Микки начинает ломать голову над тем, что бы ещё сказать, чёрт возьми, и чувствует себя так, словно цепляется за что-то, словно пытается выхватить из воздуха то, что ему отчаянно нужно. Но потом, когда он уже почти ухватился — именно тогда, когда собирается открыть рот, — Йен продолжает: — Это просто... Не знаю. У меня вроде как такого размера, так что... — И почти застенчиво хихикает. Микки остро осознаёт подтекст: в определённый момент Йен намерен трахнуть его своим девятидюймовым членом и вставит, по-видимому, более семи дюймов. По правде говоря, он чувствует небольшой пульс в собственном члене, и небрежно скользит рукой вниз в боксеры лишь для того, чтобы немного погладить себя. Это так похоже на Йена — недоговаривать, и Микки приходит в голову, что Йен тоже отчаянно хочет ухватиться за возможность чего-то большего между ними. — Я рад, что тебе было приятно, потому что я хочу, чтобы тебе было хорошо со мной. У Микки пульсирует и от этого, и напряжение в животе сильнее, чем когда-либо. И он действительно не знает, что сказать. Он хочет сказать «что ты вообще несёшь?», и ещё ему хочется сказать «поверить не могу, что мы, бля, трындим об этом», и ещё ему очень хочется сказать «твою мать, Галлагер». И каким-то образом, каким-то образом, то, что он на самом деле говорит, больше, чем всё это вместе взятое. Он дышит и дышит, и бормочет: — Даже не сомневаюсь, что так и будет, чувак. Как только это слетает с его губ, он крепко зажмуривается. Вытаскивает руку из боксеров и прижимает тыльной стороной запястья к глазам. Господи, это было уже слишком. Дыхание Йена слегка сбивается, и именно Микки тому причиной, и, блин, произносить самое смущающее ёбаное дерьмо стоит хотя бы только ради этого. — Да? — спрашивает Йен, и его голос звучит мягче, чем за всю ночь. Микки сглатывает и отводит руку от лица. — Да. — Знаешь, я говорил серьёзно. Когда некоторое время назад сказал, что хочу сделать это хорошо для тебя. Микки хмыкает. И голос Йена становится ещё тише, тише, если это вообще возможно, когда он продолжает: — Я не буду торопиться, прикасаясь к тебе повсюду. Микки снова закрывает глаза рукой. — Целовать каждый блядский дюйм твоего тела. — Ладно-ладно, — говорит Микки, хриплый смех прокрадывается в его слова, уголки губ приподнимаются, желудок продолжает кувыркаться. И в голосе Йена слышна улыбка, когда он подначивает: — Ты покраснел? — Заткнись нахуй. Тогда Йен смеётся, и это так радостно и ярко, что Микки приходится прижать тыльную сторону ладони к губам, чтобы не издать идиотский звук, как восторженная восьмиклассница. Да твою ж налево. — Ладно, иди спать. Мы уже обсудили эту поебень. — Ах, поебень, да? — Я ухожу. Йен фыркает, а Микки улыбается и прижимает язык к уголку рта. — Спокойной ночи, Мик, — прощается Йен мягким и весёлым тоном. Микки плотно сжимает губы, а затем, после секундного молчания, отвечает: — Спокойной ночи, Йен.⊹──⊱✠⊰──⊹
Микки проводит весь рабочий день в пятницу с завёрнутым в узел желудком — тем странным, слегка тошнотворным ощущением, которое усугубляется всякий раз, когда он думает об их планах на «свидание» этим вечером. Чертовски глупо нервничать, когда общаешься с парнем уже полгода — ведь он провёл кучу дней разговаривая с ним, и типа чувствует, что между ними что-то такое вроде как происходит. Может быть. Он не знает. Он знает только, что Йен хочет поцеловать каждый дюйм его тела, и хочет, чтобы его член оказался в Микки, и это что-то да значит, верно? И на самом деле это ни хуя не помогает успокоить нервы, когда Йен пишет ему о своих планах во время обеденного перерыва.⊹──⊱✠⊰──⊹
Йен (12:01): У тебя есть Netflix? Микки (12:01): Нет. А что?⊹──⊱✠⊰──⊹
Йен продолжает писать, отправляя ему свой адрес электронной почты и пароль от Netflix.⊹──⊱✠⊰──⊹
Йен (12:03): Вернёшься домой, зайди в мой аккаунт и создай профиль для себя. 😉⊹──⊱✠⊰──⊹
Микки откусывает кальцоне (3) и поднимает бровь.⊹──⊱✠⊰──⊹
Микки (12:04): Зачем Йен (12:04): Подумал, как насчёт посмотреть что-то сегодня вечером, а? Йен (12:05): Если ты добавишь Netflix Party (4) в Chrome, то мы сможем смотреть фильм вместе на наших экранах.⊹──⊱✠⊰──⊹
Что ж. Когда Йен назвал это свиданием, он явно не преувеличивал.⊹──⊱✠⊰──⊹
Микки (12:05): Хорошо, но я выбираю фильм. У тебя дерьмовый вкус Йен (12:05): Что за хрень ты городишь! Йен (12:05): Но так и быть. Йен (12:05): Просто знай, что это очень важное решение. Микки (12:06): Как скажешь Йен (12:06): 😎 Йен (12:07): Увидимся вечером. 🔫⊹──⊱✠⊰──⊹
Микки ухмыляется и кладёт телефон в карман. Итак, похоже, это и впрямь свидание с типа реальными фишками, характерными для свидания. Ужин. Фильм. Секс? Он ставит плейлист Йена для бега на воспроизведение в случайном порядке и, выбросив мусор, включая оставшуюся кальцоне, доесть которую не может из-за нервов, слушает его, обходя торговый центр, до тех пор пока не наступает время вернуться в офис службы безопасности.⊹──⊱✠⊰──⊹
Он слишком много времени проводит в душе. Видите ли, обычно он не ходит в душ сразу после работы. В зависимости от того, бегает ли в этот день, Микки принимает душ прямо перед сном или первым делом утром. Но на этот раз он что есть мочи надраивает лобок и задницу и чуть не до скрипа намывает член, а когда выходит, он даже, блядь, расчёсывает волосы и пытается уложить их так, чтобы длинные пряди сверху откидывались назад, не сваливаясь беспорядочно на лоб, и их не пришлось бы всё время поправлять. Он надевает зелёную футболку с круглым вырезом и джинсы, а затем бесцельно слоняется по квартире как идиот или лунатик, пока время не приближается к семи, и можно позвонить Йену.⊹──⊱✠⊰──⊹
Когда связь установлена, первое, что он видит, — лицо Йена. И, хотя прошла всего неделя с их последнего видеосеанса, Микки не может остановить растягивающую уголки губ глупую ёбаную ухмылку. — Привет-привет-привет, — с улыбкой говорит Йен, перегнувшись через столешницу с размещённым на ней телефоном. На парне тёмно-синяя футболка с длинными рукавами, и он пьёт из бутылки вишнёвую газировку. — И тебе. Микки приподнимает брови в знак приветствия, а затем садится и смотрит на него в течение минуты. И он догадывается: это вроде как стало данностью, что они просто делают такую херню. Просто смотрят друг на друга в начале и в конце их звонков ФейсТайм и периодически в процессе. Микки лениво размышляет, как они выглядят со стороны: двое мужчин, сгорбившихся над кухонными столешницами, строящих друг другу глазки через экраны мобильных телефонов. На этот раз Йен сдаётся первым. Он делает шаг назад, потом ещё один, и Микки видит верхнюю часть его шоколадно-коричневых брюк. — А что у нас в меню? — спрашивает Йен, отвинчивая крышку и отпивая из бутылки. — Спагетти. Микки отходит от телефона и идёт к холодильнику, доставая пластиковый контейнер миссис Каллаган и пиво. — Чувак, — говорит Йен, когда Микки возвращается и встаёт перед телефоном. — Я должен встретиться с твоей домовладелицей. Микки закатывает глаза и поворачивается, чтобы взять тарелку из шкафчика. — Она чокнутая. — Он делает паузу, потом ухмыляется. — Она бы тебе понравилась. Пыталась заставить меня потанцевать с ней на днях. — И ты это сделал? — Ебать, нет. Микки достаёт вилку из ящика стола и выгребает из контейнера половину. Он отодвигает спагетти в стороны к краям, делая отверстие в середине, и ставит тарелку в микроволновку. — Ты когда-нибудь танцевал? Микки возвращается к стойке и наклоняется, опираясь локтями о гранит. Перед Йеном стоит контейнер «навынос» из пенопласта, и он царапает слова или рисунки на крышке ногтем, когда задаёт этот вопрос. — Я не танцую. Йен поднимает на него взгляд и улыбается. — Хмм. Это что, вызов? — Какого хрена ты несёшь? Йен пожимает плечами и продолжает улыбаться. — У меня есть список, — говорит он загадочно, дважды постукивая себя пальцем по виску и подмигивая. — Список. — Дерьмо, которое мы сделаем вместе. Микки фыркает, но внутри у него всё загорается, как долбаный фейерверк: искры, искры, искры, — взрыв. — Не собираюсь я с тобой танцевать, говнюк. Йен пристально пялится на него. — Это мы ещё посмотрим. — Он вскидывает брови. — Говнюк.⊹──⊱✠⊰──⊹
Йен ест стейк с салатом (5) из местного ресторана, в то время как Микки всасывает свои спагетти, и они проводят приятные двадцать минут за едой и болтовнёй о случайном дерьме. — Видел, что ты сохранил мою подборку для тренировок на Spotify, — говорит Йен в какой-то момент, ещё окончательно не прожевав. Он проглатывает еду, запивает и улыбается. Микки вытирает рот бумажным полотенцем. — Ты реально меня преследуешь? — Может, да, а может, и нет. У тебя с этим проблемы? — А что, если и так? Чрезвычайно счастливое лицо Йена немного вытягивается, взгляд сияющих глаз чуть тускнеет. — Тогда я остановлюсь. Микки пристально смотрит на него, кривит уголок рта и показывает фак. — Не останавливайся, — говорит он и снова начинает крутить вилку в своей тарелке. Через минуту он поднимает голову: у Йена снова ясный взгляд, а губы чуть тронуты милой улыбкой.⊹──⊱✠⊰──⊹
Они вместе смотрят «Эвакуацию». (6) То есть они смотрят «Эвакуацию» после того, как Микки чуть не рванул выслеживать и штурмовать квартиру Йена, чтобы задушить ублюдка голыми руками за то, что он такой бесячий. Что-то пошло не так с Netflix Party, или дело в ноутбуке Микки, или что-то не сработало у Йена, но в любом случае, у них ушло двадцать минут, чтобы настроиться на одно и то же время и действительно заставить эту блядскую штуку работать. В определённый момент они начали орать друг на друга, и к тому времени, когда фильм начинается, Микки немного раздражён, если честно. — Хорошо, — говорит Йен напряжённым голосом. — Получилось? Микки вздыхает. От начала фильма успевает пройти тридцать секунд, прежде чем Йен приостанавливает его со своей стороны. — Пора перестать быть придурком. — Иди ты. — Ну и брюзга же ты, чувак. Микки смотрит на него прищурившись, и Йен тоже прищуривается, и через несколько секунд они оба разражаются смехом. — Ага, как скажешь, — ворчит Микки, улыбаясь. Йен ласково смотрит на него и нажимает кнопку воспроизведения фильма. И, знаете, фильм вполне ничего. По крайней мере, Крис Хемсворт горяч, и Йен не жалуется на результат «очень важного» решения Микки. Они завершают разговор по телефону примерно через двадцать минут после начала фильма, Йен говорит, что не хочет разряжать батарею, и периодически использует функции чата Netflix Party в течение следующих полутора часов. В основном они говорят о Крисе Хемсворте.⊹──⊱✠⊰──⊹
Когда фильм заканчивается, уже почти десять. Йен звонит ему по ФейсТайм через пять минут после того, как они закрыли Netflix Party. Микки сходил и взял ещё пива из холодильника и пьёт, растянувшись на диване и опираясь спиной на подлокотник. — Мне с тобой весело, — сообщает Йен, усаживаясь в своё коричневое кресло и подтягивая колени. У него в руке пригоршня сырных крекеров (7), и он время от времени подносит ладонь ко рту и берёт один зубами, другая рука занята телефоном. Микки слегка шевелит губами, как будто пойман между улыбкой и ухмылкой, прежде чем, наконец, остановиться на прикусывании нижней губы на мгновение, глаза блестят. — Думаю, сойдёт, — откликается он, но тон голоса свидетельствует, что он невъебенно счастлив прямо сейчас. — Чуть не убил тебя, мать твою, из-за этого дерьма с Netflix. — Микки, клянусь богом. — Йен смеётся секунду (короткий крошечный всплеск веселья) и сметает последние три крекера с ладони. Он жуёт, потом говорит с набитым ртом: — Я вообще ни при чём. — Угу. Конечно. И Мик чувствует себя типа флиртующим, словно просто хочет вечно глазеть на этого жующего крекеры засранца, ухмыляться ему, поддразнивать и посмеиваться над ним, просто оставаться здесь всю ночь, пока свет в его груди не разрастётся и не выплеснется наружу — тупой неоспоримый признак, что он по-ребячьи наивно втрескался по уши. Йен дожёвывает свои крекеры, запивая их остатками газировки, которую медленно цедил всю ночь. Он внезапно смотрит на Микки, изучая его лицо, как будто хочет что-то сказать, но не уверен, что должен, как будто есть история, которая просится быть рассказанной, но он беспокоится о том, как это будет воспринято. Микки поднимает брови, глядя на него, делая глоток пива, удерживая жидкость во рту на секунду, прежде чем проглотить. — Хочешь услышать историю про Спермоманьяка? — спрашивает Йен, и голос звучит так осторожно, будто он беспокоится, что это вдруг окажется неподходящим сейчас. Но раньше это всегда было в порядке вещей, всегда было чем-то, чем Йен делился во время их ночных разговоров — рассказами о своих видеоклиентах, о их странных запросах, о хрени, которую они говорят, — то, над чем Йен любил посмеяться позже. Это всегда заставляло Микки чувствовать себя близким ему, словно он был кем-то, кому Йен мог рассказать всё, даже личное дерьмо о своих чувствах и своём теле. Это всегда заставляло Микки чувствовать себя отличающимся от других — парнем, который всё знал, единственным из всех клиентов, который узнал его ближе, как реального человека. Сейчас Микки не уверен, что чувствует по этому поводу. Теперь, когда он официально не является клиентом, когда они открыто нравятся друг другу с романтическими намерениями, теперь, когда Йен сказал о своём желании поцеловать каждый дюйм его тела, и теперь, когда они говорят о возможности заняться реальным дерьмом, делясь друг с другом прикосновениями и поцелуями, которых Микки глубоко внутри жаждал проклятыми месяцами, Микки больше не знает, какой цели служат эти истории в его сознании. Это своего рода напоминание, не так ли — напоминание о том, что есть и другие люди, которые могут видеть Йена в интимные моменты. И это вроде нормально. Микки понимает его работу. Он всё понимает. И он не ревнует ни к видеоклиентам, ни к людям, с которыми Йен переписывается. Теперь они для него просто истории, предполагает Микки. Они больше не дают ему немного уверенности, немного надежды, что он, возможно, нравится Йену немного больше, чем другие парни. Это всего лишь кусочки жизни Йена, которые они могут разделить. И, в общем, суть в том, что Микки хочет услышать всё, что Йен когда-либо захочет рассказать или когда-нибудь расскажет ему. Микки хочет знать о нём всё. На вопрос Йена Микки пожимает плечами. — Что-то произошло? По-видимому, удовлетворённый его реакцией, Йен начинает. — Сперва он захотел, чтобы я был на грани в течение примерно пятнадцати минут, чтобы когда я кончил, это было обильно. Микки сглатывает, потому что ну... это образ. — А вчера вечером он заставил меня подойти к небольшому зеркалу, чтобы я вывел на стекле его имя. Ему приходит в голову — почему-то впервые — что при общении Йен не называет этих парней Спермоманьяком, Плаксой, Профессором. У них есть ёбаные дерьмовые имена, и Йен их знает. — Получилось? — спрашивает он, царапая этикетку на пиве. Йен фыркает от смеха. — Как ни странно, да. — Он пожимает плечами. — Но у него короткое имя, так что это было довольно легко. — Ёбнутый ублюдок. — Так и знал, что ты так решишь. — Мм. — Но в любом случае. Просто подумал, что ты, возможно, захочешь узнать, что дела на этом фронте обстоят так же странно, как и всегда. — Тебя уже засунули в лифчик? Йен смеётся. — Пока нет. Но я не теряю надежды. — Сиськи слегка маловаты. — Эмм, зато член действительно большой, так что, думаю, это уравновешивает. Микки показывает ему фак. И они оба одаривают друг друга довольными улыбками (с сомкнутыми губами), не демонстрируя ничего, кроме искренней беззастенчивой привязанности. — А сейчас у тебя есть стоящие клиенты? — спрашивает Микки. Глотает пиво. Может быть, он задаёт немного наводящий вопрос. Йен поджимает губы, один раз вскидывает брови. — Не-а. Мой единственный стоящий клиент отписался от меня, так что... — Вот как? — Ага, — он на мгновение задумывается, прежде чем продолжить, — но это к лучшему, правда. Мы были до хуя непрофессиональны. Из-за этого меня могли уволить. Щёки Микки вспыхивают от тона Йена. Это вроде как сексуально или ещё какое дерьмо, и намеренно, и напоминает ему о том, как люди в фильмах всегда говорят перед сексом. — Уволить за что? — спрашивает он, слегка задыхаясь. Йен пожимает плечами, пытаясь изобразить безразличие, хотя уголки его губ говорят об обратном. — Целая куча дерьма. Например, не знаю... — Он строит преувеличенно «задумчивую» гримасу и свободной рукой хватает себя за подбородок. — Общаюсь с ним в социальных сетях. Разговариваю с ним о других клиентах. Рассказываю ему личное дерьмо, которое в жизни никогда и никому не рассказывал. Испытываю к нему симпатию. В своего рода романтическом смысле. Микки подтягивает одну ногу к груди, другая всё ещё лежит на диване. Он хватается за колено, потирая его ладонью. Лениво. Размышляя. Йен смотрит на него в течение секунды, и, очевидно, понимая, что Микки не собирается отвечать, заканчивает: — За желание заняться с ним кое-чем. По-настоящему. В ответ на это Микки выдыхает — тяжело — и поднимает руку, поднося большой палец к носу. Потирает рот. — Чем кое-чем? — спрашивает он, и звучит задыхающимся и ошеломлённым. — Всем. Теперь они пристально смотрят друг на друга, блуждая глазами по лицам, как будто запоминая каждую чёрточку, каждую веснушку, каждую блядскую ресницу, лоб и щетину на подбородке. Микки открывает рот, чтобы вздохнуть. И нет никакого естественного способа сделать это, на самом деле. Нет простого способа перейти с дивана на кровать, когда вы разговариваете по ФейсТайм, а не находитесь рядом друг с другом физически. Обычно вроде как сначала нужно поцеловаться, и в процессе кто-то предложит переместиться в более удобное место. Возможно, именно так оно и бывает у людей, которые нравятся друг другу. По крайней мере, так происходит в фильмах и телешоу. Собственный опыт Микки в сексе состоял из совершенно бесхитростного дерьма по принципу: «Эй, йоу! Хочешь трахнуться?», так что здесь он немного не в своей лиге. И он понимает, что несправедливо с его стороны предполагать, что Йен знает об этом больше, чем он сам. Он выглядит таким же растерянным, слегка шевеля губами, будто собирается сказать что-то, и заранее понимает, что оно будет неловким и смущающим. Они всё ещё пялятся друг на друга, и это продолжается уже довольно долго, так что теперь точка невозврата в сцеплении взглядов пройдена, и вся эта хрень начинает становится странной. И именно в этот момент, прямо посреди их глупой тупиковой ситуации, Джови с возбуждённым писком прыгает на колени Микки. Это пугает до чёртиков — его глаза были так сосредоточены на лице Йена — и он взвизгивает, как чёртова девчонка в доме с привидениями. Йен тут же теряет самообладание, запрокидывает голову, морщит нос и просто ухохатывается, словно это самая смешная вещь в его жизни. — Сильно нервничаешь? — спрашивает он сквозь взрыв смеха, и внезапно выглядит таким нежным, поднимая руку и потирая свой щетинистый подбородок, взгляд чересчур смягчается. — Иди ты! — восклицает Микки, поднимая вверх средний палец. Он гладит Джови, устроившегося у него на животе, и делает глубокий вдох: сердце колотится, как долбаный отбойный молоток. Йен ещё немного шевелит губами, и его хихиканье переходит в довольную улыбку. А потом, видимо, сжалившись наконец над про́клятой душой Микки, предлагает: — Господи Иисусе. Ты не хочешь просто?.. Микки мягко прогоняет Джови и встаёт.⊹──⊱✠⊰──⊹
И делать это так чертовски неловко. — Хорошо, — произносит Йен, как только они оба оказываются в своих спальнях. Микки смотрит, как он забирается на кровать и откидывается на подушки. Затем Йен сразу же на секунду откладывает телефон (Микки приходиться любоваться запятнанным водой потолком), а когда снова берёт его и держит над лицом, то оказывается без футболки. Пожав плечами, Микки делает то же самое, снимая свою зелёную футболку с круглым вырезом и бесцельно бросая её через всю спальню. А потом они оба лежат, устроив головы на подушках, и улыбаются друг другу. — Мы это сделаем, Милкович? — спрашивает Йен мягким-мягким голосом. — Это пиздец как странно, чувак, — отвечает Микки, проводя рукой по лицу. Лицо Йена принимает выражение «это точно», он наклоняет голову и хмыкает: — Я не знаю. Секундная пауза на размышление, выражение лица меняется на «должен ли я это сказать?». Наконец решив, что да, он бормочет: — Странно или нет, но я давно не творил такого сексуального дерьма. Микки приподнимает бровь. — Не в буквальном смысле про еблю. Но возбуждающе. Безо всяких клиентов. И тут до него доходит, что Йен вроде как признаётся, что какое-то время не трахался ни с кем, кроме клиентов. У Микки колотится сердце. — Ты никого не трахаешь? — спрашивает он, стараясь говорить небрежно. Йен поднимает бровь. — Не знаю, чувак. Мне очень нравится этот горячий парень, с которым я познакомился в интернете. Я вроде как надеюсь, что он захочет встретиться в ближайшее время. При этих словах Микки закрывает глаза. И он знает, что Йен может видеть его, ну и ладно. Есть вещи и похуже. Открыв глаза через несколько секунд, он замечает, что Йен смотрит, оглядывает всё его лицо: губы, глаза, нос. — Эй, — зовёт Йен, и это так мило, что у Микки внутри всё закручивается пружиной. Он приподнимает уголок рта в полуулыбке. Счастливый. Глубоко вдыхает, вдыхает и выдыхает в спешке. И на секунду задумывается, глядя в глаза Йену. Он мог бы произнести сейчас миллион разных слов. Но произносит он это: — Я охуеть как хочу тебя, чувак.⊹──⊱✠⊰──⊹
Йен улыбается ярче, чем Микки когда-либо видел, даже демонстрирует зубы, и дышит через рот, явно польщённый. И Микки жаждет сказать: «Хочу тебя буквально всеми возможными способами, чёрт возьми», но вместо этого краснеет, моргает и думает о том, каково это — прикоснуться к нему. — С того момента, как ты так и не ответил на мой вопрос о том, целовался ли когда-нибудь, — бормочет Йен, слегка прикрыв глаза от того, что выглядит как лучшая разновидность счастливого удовольствия, — я хочу сказать, что мне очень нравится целоваться. Йен слегка ёрзает, и Микки слышит, как он пытается одной рукой снять штаны. Тяжело-тяжело дыша, Микки делает то же самое. — Я не часто это делал, — говорит Йен, всё ещё ёрзая, всё ещё стягивая брюки. — С несколькими парнями иногда. С некоторыми клиентами. Он хихикает, прежде чем немного крякнуть от усилия, поскольку, по-видимому, снял штаны. Микки приспускает джинсы до колен, стягивает их ногами и сбрасывает. — Ага, а я нет, — выдыхает он. — На самом деле, вообще. Может, иногда Эми и Энджи задевали его губы неловким секундным прикосновением, прежде чем он поворачивал голову и мягко отталкивал их. Теперь Микки смотрит в сторону, честно говоря, смущённый этим сильнее, чем большинством вещей, которые, как он думал, смущали его вообще. — А почему мы об этом говорим? — спрашивает он, потирая рукой живот. Он снова переводит взгляд на экран телефона. И тогда Йен смотрит на него, его взгляд такой охуенно мягкий, такой охуенно сладкий, и Микки словно насквозь пронзает электрическим разрядом. — Потому что я люблю целоваться во время секса. Микки чувствует пульсацию в члене. Рукой, на данный момент потирающей живот, он скользит вниз в боксеры. Ласкает себя. — Как ты хочешь это сделать? — спрашивает Йен, снова ёрзая, возможно, снимая нижнее бельё. — Как я хочу тебя поцеловать? Йен хихикает над этим, да так сильно, что ему приходится поднять правую руку, чтобы удержать телефон, потому что он вот-вот его уронит. — Нет — отвечает он, с раскрасневшимся лицом и такой дофигища счастливый, что у Микки просто сильнейшее желание лизнуть его горло. — Хорошо. Это я тоже хотел бы знать. — Йен ещё раз рассмеялся, прежде чем успокоиться, — но я имел в виду, как ты хочешь сделать это? Например, хочешь увидеть мой член или моё лицо, или... Проклятье, Галлагер. Микки чувствует, как его кожа вспыхивает от смущения из-за неверного предположения. Он закатывает глаза, пытаясь не подавать виду, но Йен лишь подмигивает ему и садится на кровати. — Я пойду за штативом, — говорит он, и Микки снова смотрит в потолок, пока Йен суетится, чтобы подготовиться. И Микки действительно даже не задумался, как он собирается всё это устроить. Он скатывается с кровати и оглядывается в поисках чего-нибудь подходящего. В итоге, минуту спустя, он сдвигает прикроватную тумбочку на другой край и подпирает телефон в горизонтальном положении цифровым будильником. Таким образом, Йен сможет видеть его от бёдер и выше. Всё ещё стоя, он снимает боксеры и ждёт, когда Йен закончит устанавливать телефон на штатив. И вообще, это пиздец неловко, разве нет? Тот ещё геморрой, правда. — Это геморно, блядь, — бурчит он с лёгким раздражением, забираясь обратно на кровать и садясь скрестив ноги, а руками типа прикрывая член. Микки смотрит, как Йен снова растягивается на кровати, наконец-то установив телефон. С колотящимся сердцем Микки любуется парнем во всём его веснушчатом великолепии. Кожа раскраснелась и покрылась пятнами от шеи до таза, а член уже немного напряжён: налился и чуть приподнялся. Йен не отвечает на его комментарий, и через несколько секунд Микки догадывается — это потому, что тот смотрит на него, ну и ладно. Микки понимает, что это первый раз, когда Йен видит его полностью обнажённое тело фактически живьём. Он делает глубокий вдох и откидывается на подушки, вытягиваясь в позе, зеркально отражающей позу Йена. — Тебе не покажется странным, если я переведу твоё изображение на телевизор? — внезапно спрашивает Йен, словно выходя из транса. — Да пошёл ты. Ещё как покажется, мужик, — фыркает Микки. Йен усмехается, и тогда… ну, тогда они просто два голых чувака, лежащих в своих кроватях, уставившись друг на друга. Двое парней с улыбками на лицах. — Я не могу дождаться, чтобы поцеловать тебя, — бормочет Йен, и Микки смотрит, как он немного потирает рыжий пушок под пупком, а затем скользит пальцами вниз, чтобы обхватить член. Микки почти теряет контроль и тоже обхватывает себя рукой, хотя бы для того, чтобы быстрое возбуждение его члена не было смущающе очевидным. И это, это создаёт небольшую проблему, потому что взгляд Микки продолжает блуждать между лицом и лобком Йена, прямо там, где ладонь обхватила член, медленно поглаживая, и в этом есть что-то такое, из-за чего живот пару раз замирает, словно от сладких ударов, а яйца стягивает, и странное сочетание романтически-сексуальных реакций заставляет его дышать через открытый рот. Йен останавливается на секунду, берёт смазку, и, покрывая ею член, — действие сопровождается грязными, влажными звуками, заставляющими Микки поджимать пальцы ног, — продолжает смотреть на Микки и облизывать нижнюю губу, тяжело дыша. — Стоп, — бормочет Микки, тихонько и хрипло посмеиваясь и отворачиваясь в другую сторону. Ни хуя не получается поверить в это дерьмо. Он на секунду хватается за основание члена, надеясь, что тот опадёт. И что за хуйня, прошли всего две долбаные минуты. — Уже собираешься кончить? — спрашивает Йен, звуча так пиздецки мило, что Микки приходится зажмуриться, чтобы его возбуждение не перешло Точку Невозврата. — Нетзаткнисьбля, — одним хриплым словом огрызается он, а затем оба смеются. Микки поворачивает голову обратно, чтобы в этот момент посмотреть на Йена, и тот задыхается от смеха, ладонь всё ещё поглаживает член в устойчиво ускоряющемся темпе. — Расплата, — говорит он между вдохами, положив левую руку на живот и почёсывая там завитки рыжих волос. — За что, сучонок? — За то, что заставил меня кончить первым. Микки ухмыляется и чувствует пот, выступающий на коже: теплый, влажный блеск повсюду. Он снова начинает себя поглаживать и смотрит на лицо Йена — это блядски прекрасное лицо с блядски прекрасными веснушками. — Мне нравятся твои веснушки, — говорит Микки, и ему кажется, что это звучит охуеть как глупо, да ладно, у него рука на уже сочащемся члене, и тут, блядь, не до фильтрации базара. — А мне нравятся твои веснушки, — отвечает Йен после секундной паузы на улыбку, будто то, что сказал Микки, доставило ему удовольствие. — Обожаю ту, что у тебя на животе. Микки прикусывает губу, и ему снова приходится на мгновение прекратить поглаживания. Он бесцельно бросает взгляд на свой член и видит струйку прозрачной жидкости, начинающей капать с головки. Он пробегает по ней пальцами, используя, чтобы покрыть всё остальное. — Чёрт, — слышит он шепот Йена. — Ты не можешь этого сделать, парень. А потом он смеётся, они оба смеются. Микки хватает свой член под головкой и держит секунду, и просто чувствует себя так, так офигенно хорошо во всех отношениях, в каких только человек может чувствовать себя хорошо. Он поворачивает голову, чтобы посмотреть на Йена, и видит, как тот ухватился за основание своего члена, тоже сдерживая себя. Головка уже в предэякуляте — блестит — пара мазков заметна на коже под пупком. И идите все на хуй, если наблюдать за Йеном, пытающимся не кончить, глядя на естественную смазку Микки, — не самая адски жгучая вещь, которую он когда-либо видел. Микки смотрит на Йена и возобновляет поглаживания, а наблюдая, как Йен смотрит в ответ, как напрягаются мышцы его руки при движении кулака вверх и вниз по стволу и как ещё немного вязкой жидкости выскальзывает в небольшом порыве, словно у парня только что был всплеск возбуждения, Микки думает, что Йен пиздецки горяч и так же красив. Но отчётливей всего он думает, что влюблён. — Ты пиздецки красив, — шепчет он, и радуется, что это прозвучало вместо всего остального, хотя ему всё ещё приходится зажмуриться, произнося это, щёки пылают немыслимо красным, фитиль снова воспламеняет его тело. Но открыв глаза и глядя в лицо Йена, он осознаёт, что, хотя и не сказал главного, оно всё равно просочилось через поры, было в его дыхании, поте и его грёбаном предэякуляте. Йен выглядит блаженным, выглядит счастливым, и в какой-то миг выглядит так, будто собирается кончить, взгляд чуть скашивается, веки начинают опускаться. Он шипит сквозь зубы, и оба снова смеются, когда Йен хватается за основание своего члена. У него ещё один прилив жидкости, и тело сворачивается в закрытую позу, как было, когда Йен кончил во время их первого сеанса дрочки по ФейсТайм. Микки выдыхает и двигает кулаком чуть быстрее. — Ты же знаешь, что можешь, — начинает он, делая секундную паузу, чтобы перевести дыхание. — Ты можешь кончить, если хочешь, чувак. — Он смеётся, живот подпрыгивает, и по какой-то причине это заставляет его чувствовать себя ещё лучше, возбуждает ещё сильнее. — Я не буду слишком сильно выкручивать тебе яйца. — Пошёл ты, Микки, — отвечает Йен, и в его голосе слышится боль. — Нет, правда. Добро пожаловать. — Заткнисьтвоюмать. И в этот момент Микки приходит в голову, что он совершенно голый перед другим мужчиной, и его член твердый и текущий, и он дрочит, улыбается, смеётся и говорит во время всего этого. И он даже не вспомнил о своей долбаной неуверенности, своих волнениях, и о том, каким он покажется и как будет выглядеть под пристальным взглядом других глаз. Он слегка потирает живот, скользя пальцами по небольшому количеству предэякулята, добравшегося до кожи, и смотрит на Йена, смотрит на него, и чёрт, Галлагер, Микки хотел бы, чтобы тот кончил первым, хотел бы дразнить его, позлорадствовать, но он чувствует, как это нарастает в нём, это раскалённое добела покалывающее давление внутри, которое растёт, растёт и распространяется. — Господи Иисусе, Йен, — говорит он, и знает, что его голос звучит на более высокой ноте от удовольствия. — Ох, блядь, — шепчет Йен, и Микки слышит его стон. — Ты кончаешь? Боже. Блядь, блядь, ты кончаешь. И как раз в момент нарастания-нарастания-нарастания его пика — края интенсивного удовольствия, острого как бритва, которое он едва-едва может вынести, Микки слышит: — Ебать, я тоже. Ятожекончаюблядь, — одним горячим, лихорадочным словом. Он гладит себя через это невыносимо приятное ощущение, чувствуя, как член пульсирует и пульсирует, чувствуя, как влага выплёскивается на его кулак и стекает на живот. И сквозь всё это он каким-то образом умудряется открыть глаза достаточно, чтобы увидеть, как Йен разваливается на части, видит, как он слегка подтягивает ноги, стонет и тоже выплёскивается по всей нижней части живота несколькими толстыми, молочного цвета полосами.⊹──⊱✠⊰──⊹
Чуть погодя Микки опускает взгляд и видит, как чертовски грязно выглядит, но всё, что может сделать — фыркнуть усталым смехом, полностью расслабляясь: кости превращаются в желе. Поворачивая голову на подушке, он видит, как Йен отходит от оргазма, тяжело дыша и потея, видит, как его тело продолжает покрываться пятнами, пока не превращается в одно гигантское потное розовое нечто, растянувшееся на кровати. И они смотрят друг на друга очень долго, просто дыша и дыша, наблюдая и улыбаясь. — Бля, — шепчет Йен, опуская руку, чтобы лениво провести по влажному обмякающему члену. — Хммммм, — единственное, на что сейчас способен Микки. Они молчат почти четыре минуты, просто заново учась дышать, проводя руками по тёплой липкой коже, чувствуя прилив эндорфинов и этого проклятого окситоцина. — Это было заебись, — внезапно выдаёт Микки, и его немного удивляет, что эти слова слетают с его губ. Йен сглатывает и кивает. — Вообще заебись. — Он хихикает секунду, делает паузу, шевеля губами так, как делал весь вечер. — Я видел, как ты кончил, — наконец произносит он, и это заставляет Микки застонать от смущения. Он закрывает лицо рукой, и Йен хохочет снова. — Я видел, как ты кончил, — повторяет он несносно, точно зная, что делает. — И это была самая горячая ёбаная вещь, которую я когда-либо видел. На случай, если тебе интересно. — Заткнись. — Ммхм. Краснеющий засранец. — Иди ты. — Микки улыбается. Трёт предплечье, потом руку. — Мне о-о-очень хочется поцеловать тебя прямо сейчас. У Микки есть много возможностей отговориться от этого. Кроме того, о многом можно не говорить при желании, при желании вести себя так, как вёл в течение многих месяцев. Но он не хочет ни отговариваться, ни отмалчиваться. Поэтому убирает руку с лица, слегка поворачивается, чтобы лучше видеть Йена, и шепчет так тихо, словно это секрет: — Я тоже хочу, чтобы ты поцеловал меня.⊹──⊱✠⊰──⊹
Всё заканчивается чуть позже половины одиннадцатого, но они лежат каждый в своей постели и разговаривают, смотрят, дышат до четверти двенадцатого. Микки слишком устал, чтобы ворчать, когда Йен, поднявшись за мочалкой и вытершись, снимает телефон со штатива и начинает отправлять ему песни, которые слушал в последнее время, в основном очень много Doja Cat. (8) И когда приходит время попрощаться, Йен жалуется, что телефон сдыхает, а Микки говорит ему, что это из-за всего дерьма, которое тот без конца ему шлёт, они просто берут минуту, чтобы снова посмотреть друг на друга. Так мило. Так мягко. — Ты сонный, — замечает Йен, растягивая лицо в умильной грёбаной улыбке с закрытым ртом. — Ты меня измотал, сучонок. — То ли ещё будет, Микки Милкович. Они, наконец, желают друг другу спокойной ночи после нескольких минут безуспешных попыток отключиться, серьёзно, их шёпот снова и снова переходит на разные темы, пока Микки всё-таки не говорит: — Ладно. Я кладу трубку. Он выключает свет и лежит в темноте, водя по телу рукой. И хотя ему становится немного отвратительно из-за подсыхающей повсюду спермы, поскольку он-то не вытирался, как Йен, он всё равно чувствует себя так чертовски хорошо. Таким охуенно довольным тем, что они сделали. И когда Йен пишет через несколько минут, ему приходится зажмуриться, чтобы не видеть света, вырывающегося из груди.⊹──⊱✠⊰──⊹
Йен (23:29): Не могу дождаться, чтобы обнять тебя.⊹──⊱✠⊰──⊹
Сделав это однажды, они становятся слегка зависимыми. И хотя обычно общаются по ФейсТайм только время от времени, они занимаются этим трижды между тем вечером пятницы и следующей субботой. В воскресенье у Йена снова выходной, он звонит Микки по ФейсТайм для их второго похотливого воскресного рукоблудия, и на этот раз Микки удаётся не сбить телефон, кончая. Во вторник они пытаются сделать это, пока Йен находится в ванне, но объектив камеры всё время запотевает от близости к горячей воде. Йен в конце концов выходит, размещает телефон на полке над раковиной и дрочит стоя, а вода стекает с него прямо на пол. Ну и в четверг вечером они пробуют кое-что другое, подключаясь через Skype, чтобы использовать ноутбуки. И просто сидят на своих диванах с ноутами на коленях, глядя друг на друга и надрачивая. Микки гладит член под таким углом, что во время разрядки полоса спермы оказывается на лице, когда он склоняет голову, кончая. Йен взрывается хохотом, а затем аплодирует ему. А когда через несколько минут он и сам кончает, то хитро улыбается, размазывая сперму по животу и пытаясь написать на нём имя Микки. Ничего не получается — вот ни капельки — Микки просто смеётся и смеётся и думает обо всём, что он хотел бы сделать с Йеном.⊹──⊱✠⊰──⊹
Это чертовски хорошая неделя, и лёжа в постели в субботу утром, Микки думает о том, насколько расслабленно себя чувствует. За всю свою жизнь Микки Милкович никогда не был расслаблен. Ни с тех пор, как стал достаточно взрослым, чтобы начать понимать что-то в жизни, и определённо ни с тех пор, как умерла мама, и даже не после того, как его ублюдский папаша был убит в тюрьме. Потому что тогда он сводил концы с концами, и пытался, и немного ненавидел себя каждый день, даже когда становился сильнее и гордился тем немногим, что ему каким-то образом удалось достичь. И он был адски одинок. Тихая квартира, соседи не трахаются, посудомоечная машина выключена, никто не пишет ему смс на телефон, никто с ним не разговаривает, не с кем видеться, никого, блядь. Одинокий. А теперь он провел неделю, сексуально взаимодействуя с парнем, который хочет его обнять, и думает, что, возможно, у него есть кто-то, так или иначе.⊹──⊱✠⊰──⊹
Уже почти десять, когда он прекращает размышлять. Хватает телефон, чтобы проверить всё, что мог пропустить за вечер, и видит несколько пуш-уведомлений из Инстаграма. У него три запроса на подписку от трёх Галлагеров: Дебби, Карла и Лиама. А ещё уведомление, что Йен что-то запостил. Микки открывает приложение. По-видимому, что-то произошло в доме Галлагеров накануне вечером, поскольку Йен опубликовал серию из восьми фотографий группы людей, пьющих и танцующих — все в отвратительных праздничных колпаках с помпончиками. Одна из фотографий особенно сильно нравится Микки. Сбоку на голове Йена как правый рог торчит сине-белый колпак в горошек. Парень выглядит танцующим: тело немного наклонено в сторону, а левая нога согнута в колене, и у него самое радостное выражение лица. Йен держит Фредди на бедре, и тот смотрит на него широко раскрытыми голубыми глазами, как будто интересуется, что за хрень затеял его дядя. Микки лайкает снимки и улыбается. Он нажимает на запросы в подписчики и делает скриншот, прежде чем отправить его Йену.⊹──⊱✠⊰──⊹
Микки (10:08): ??? Йен (10:10): Прости. Я мог немного сболтнуть о тебе.⊹──⊱✠⊰──⊹
Сердце Микки сильно бьётся, когда он думает об этом. Как он о нём говорил? Как о ком? В каком ключе? О чём?⊹──⊱✠⊰──⊹
Йен (10:11): Кроме того, у меня похмелье. Йен (10:11): Выпил целых два пива вчера вечером и напился до хуя. Как-то так.⊹──⊱✠⊰──⊹
Микки хочет сказать ему, чтобы он блядь не пил, тупица, потому что ему действительно не следует заниматься такой хернёй. Но он считает, что Йен, чёрт возьми, и сам в курсе, он взрослый парень, и он попросил Микки доверять ему все эти месяцы назад.⊹──⊱✠⊰──⊹
Микки (10:12): Ляг поспи Йен (10:12): Да-да.⊹──⊱✠⊰──⊹
Ухмыляясь, Микки принимает запросы Галлагеров на подписку, кладёт телефон обратно на тумбочку и идёт в душ. Он хватает свой чёрный рюкзак, прежде чем покинуть дом на целый день сразу после обеда, а затем отправляется в «Сэкономь» (9), чтобы прикупить по мелочи кое-что нескоропортящееся. Микки всё ещё в хорошем настроении, и, выходя из магазина с небольшим количеством кошечьего корма, арахисовым маслом, парой одиночных рулонов туалетной бумаги и синим Гаторейдом в рюкзаке, он надевает наушники и отправляется на прогулку.⊹──⊱✠⊰──⊹
Сорок минут спустя он стоит, прислонившись спиной к кирпичному зданию, и курит, когда Йен звонит ему. — Эй, — приветствует Микки, прежде чем сделать глубокую затяжку. — Ты вернулся в страну живых? Йен невнятно ворчит: — Вердикт не вынесен. Спроси меня ещё раз сегодня вечером. Ответ вызывает тепло у Микки внутри: намерение поговорить друг с другом сегодня вечером. Данность. Постоянная величина. — Что случилось? — спрашивает Микки. Он снимает рюкзак, разворачивает и достаёт Гаторейд. — Ты занят? — Раздаётся прерывистый вздох. — Прости. Мне до опупения скучно. Решил позвонить и рассказать тебе о вчерашней вечеринке. Микки понимает, что это странно. Это первый раз, когда он разговаривает по телефону с Йеном, находясь вне дома. Стоит в переулке, курит сигарету и пьёт Гаторейд — в реальном ёбаном мире — и ведет реальный разговор с реальным человеком о реальных вещах. Он шмыгает, поднося большой палец к носу и затягивается сигаретой. Йен продолжает рассказывать о вечеринке. Это первый день рождения Фредди, и Галлагеры отрывались несколько часов. Он рассказывает Микки об отношениях в их семье и о самой последней драме, и Микки улыбается, пока тот говорит, потому что, хотя Йен и треплется постоянно, ему нравится слушать, как тот говорит о вещах, которые любит. В этот момент рядом раздаётся звук автомобильной сигнализации. Йен замолкает на полуслове, потом спрашивает: — Ты сейчас где? В том, как парень это произносит, есть что-то такое, что заставляет нутро Микки сжаться, приступ словно пронзает его насквозь. Потому что в этом-то всё и дело, не так ли? Он сейчас в реальном грёбаном мире — на людях, а не в своей квартире. Он находится в таком месте, где любой может легко пройти мимо, где каждый имеет право пройти мимо, и которое Йен, вероятно, мог бы довольно легко найти, если бы Микки сообщил ему точные координаты. Это ощущение не обязательно плохое, но оно заставляет Микки остановиться, дыхание немного учащается, и сердце бьётся чуть сильнее. Микки вдруг понимает, что прошло слишком много времени, а он так и не ответил на вопрос Йена. И Йен, видимо, понимает его, потому что внезапно возвращается к своей истории о вечеринке. — В любом случае, — продолжает он, и Микки слышит его выдох. — Ты должен прийти на следующую вечеринку Галлагеров. Мы устраиваем её на День Независимости четвёртого июля, если тебе интересно. Со всей выпивкой, травкой и самопальными фейерверками, которые ты сможешь выдержать. Но до этого ещё целый месяц. Микки затягивается сигаретой. — Хмм, не уверен. Может быть. — Он на секунду прикусывает губу. — Ага. Наступает тишина, и Микки просто знает, что Йен улыбается. Он тушит сигарету о стену здания и сам улыбается, осознавая это. — И что же ты рассказал семье обо мне? — спрашивает он нарочито ворчливым тоном. Йен посмеивается — с придыханием — и слегка хмыкает, будто сомневается, что ответить. — Не знаю, — бормочет он, и в голосе слышится неуверенность, а может быть, даже смущение. — Возможно, сказал им, что мы… — Пауза. — Тусовались вместе. Типа, общались и всё такое. Когда Микки замолкает на целых двадцать секунд, Йен продолжает: — Извини. Не знаю, нормально это или нет. — Микки слышит «блядь» шёпотом, как будто Йен отвёл телефон от уха, чтобы выругаться. Микки не имеет ёбаного понятия, что сказать в этот момент. Тусуются вместе. Общаются. Это что-то вроде отношений с бойфрендом? Он это подразумевает под всем дерьмом? Вот что это такое? Йен не трахает других людей, и они нравятся друг другу с романтическими намерениями, и они, по-видимому, однажды займутся сексом с поцелуями и объятиями после, и ладно. Именно так это и звучит, да? Микки втягивает нижнюю губу в рот и прикусывает её. Сильно. Он шмыгает носом, и прекрасно. Зашибись. — Да, сойдёт, — говорит он, стараясь казаться бесстрастным. И он знает так же хорошо, как и всё остальное, что Йен улыбается и этому тоже.⊹──⊱✠⊰──⊹
Хотя одной из причин для выхода из дома в эту субботу была покупка кое-чего самого необходимого, он также договорился встретиться с Мэнди за кофе в два часа. Они делают так иногда — встречаются за чашечкой кофе, обедом или поздним завтраком. По-видимому, они единственные из детей Терри и Лауры Милковичей, которые ещё живут в этом городе, и хотя никогда не были особо близки, они по-прежнему связаны узами младших сестёр и чуть более старших братьев. Связаны узами двух младших детей, растущих в атмосфере отвратительной нищеты и насилия, в семье, где иногда не за что держаться, кроме как друг за друга. Их разговоры всегда довольно прямолинейны:«Как жизнь? Твой последний бойфренд нормальный чел или мне выбить ему зубы? Как на работе? Где, блядь, сейчас Игги и Колин?» И проходят они легко, и это отлично, это прекрасно и здорово — пить кофе и есть булочки (10), слушая болтовню Мэнди. Сегодняшний день, на самом деле, поначалу ничем не отличается. Мэнди выглядит хорошо: светлые волосы и повседневно-офисная одежда тоже в светлых тонах. Они обнимаются, когда Микки подходит к занятому ею столику, и вдыхая нежный цветочный аромат духов и сладкий аромат шампуня, он думает о том, как теперешние они, должно быть, отличаются от тех, какими были десять, девять, восемь лет назад — оборванные потерянные дети во всём чёрном. Микки одет в тёмно-фиолетовую футболку с круглым вырезом, серые шорты и кеды Vans (11), и от него пахнет мылом. Они малость перетирают за жизнь. Мэнди рассказывает Микки, что получила повышение на своей офисной службе и что её парень, Эрик — мудак, но лучший мудак, с которым она когда-либо встречалась. Микки рассказывает о дерьме на работе, о Джови и о ремонте, который затеял в квартире. А потом Мэнди, прервав его размышления о кухонных шкафах, будто её распирает донельзя, выпаливает: — Расскажи мне о Йене, мудак. Сердце Микки на секунду подскакивает к горлу. Он делает глоток кофе. — Что? Мэнди перегибается через стол и шлёпает его по руке. — Ты что, блин, издеваешься надо мной, Мик? — Откуда ты, блядь, знаешь об этом дерьме? Мэнди сверлит его пристальным взглядом. — О каком таком дерьме? — Ухмыляется она. Он выдыхает, заранее уставший, и закатывает глаза, потому что эту козу на кривой козе не объедешь. — Не знаю. — Он пожимает плечами. — Мы вроде как общаемся, типа того. Мэнди ухмыляется ему, и это блядски ехидно, и никак иначе. — Чё? — спрашивает Микки, откидываясь на спинку стула. Она пожимает плечами. — Маленькая птичка, возможно, поведала мне кое о чём. — Чё, твою налево? — Возможно, я обедала с Йеном на прошлой неделе. — С хуя ли? — И он, возможно, рассказал мне всё о вас, ребята. Микки действительно не знает, как реагировать. Чёрт тебя дери, Галлагер. — И что же он рассказал? — интересуется Микки, потому что, как бы сильно его ни бесила мысль, что Йен встречался с его грёбаной сестрой и даже не сообщил ему об этом, ему также чертовски любопытно, что тот сказал о нём. Мэнди улыбается, и Микки видит, что она читает его мысли чётко и ясно. Её лицо, которое было дразнящим, с этим жёстким, пронзительным выражением, теперь мягкое и доброе. — Он мне почти ничего не рассказал, Мик. Не беспокойся. Только то, что вы познакомились в интернете и пообщались. Микки фыркает. Потирает нос большим пальцем. Делает глоток кофе. — Он с ума по тебе сходит. И просто услышав это, услышав со стороны — от кого-то, у кого нет шор (12) на глазах, или розовых очков, или вечно горящей надежды на что-то большее — он чувствует напряжение в животе, как никогда раньше. Микки кусает губу, но знает, что щёки все равно пунцовеют против его воли. Мэнди наклоняет голову в его сторону и становится снова похожей на младшую сестрёнку, с которой они сидели на диване, когда были маленькими детьми. Которая раньше обнимала его и пыталась заставить поиграть с ней в куклы. Которая держала его тёплую потную руку в своей тёплой потной руке, пока их отец, будучи пьяным, избивал в гостиной их мать. — Не сердись на него за то, что он поделился со мной, — мягко просит она. — И не говори ему, что я рассказала тебе, что мы обедали вместе. Ты ему очень нравишься, ему было любопытно. Думаю, он чувствовал себя странно, проводя время со мной, не сообщив тебе. Микки изучает кофейную кружку — следует взглядом за тонкой трещиной, тянущейся от края до ручки. Он чувствует на своей руке тёплую руку. — Ты ему нравишься, Микки. Сильно. Типа, по-настоящему. У Микки снова это чувство скручивающегося в животе узла. — И он хочет встретиться с тобой. — Мэнди мило улыбается. Но затем, словно внезапно став одержимой, сестра заменяет мягкость острой дразнящей гранью. Она впивается ногтями ему в руку. — Ой, сучка! — кричит он, отдёргивая руку. — Встреться с ним, тупица! Он горячий врач скорой помощи, и он милый таким образом, каким здешние парни ни хрена не милы. — Она наклоняется вперёд и снова ударяет его по руке — сильно. — Мудак. Микки показывает ей фак, а затем потирает руку, массируя, чтобы избежать грёбаного синяка, который она, без сомнения, поставила.⊹──⊱✠⊰──⊹
И он не злится — нисколько, правда. Конечно, из-за того что у Йена состоялся подробный разговор о нём с его сестрой, он чувствует себя чертовски странно, и, возможно, немного расстроен тем, что Мэнди встретилась с ним лично. Но, говоря откровенно, странное скручивание в его кишках — это ревность. Может, ревность, направленная на Мэнди. Ревность, что кто-то из его знакомых был рядом с Йеном Галлагером по-настоящему. Мэнди, вероятно, обняла его, и целый час сидела напротив него за столиком. Смотрела, как он ест, а их ноги случайно соприкоснулись под столом один или два раза. И по сути Микки знает, что всё, что ему нужно сделать, чтобы встретиться с Йеном — лишь слово сказать. Йен явно хочет этого. Если уж на то пошло, то и Микки тоже хочет. Он хочет видеть его лицо, хочет целовать и трогать его везде, и хочет лежать с ним в постели часами и просто говорить с ним, слушать его дыхание, и заставить его чувствовать себя хорошо. И он ненавидит, что у него выворачивает кишки, когда он думает о том, что всё может стать реальностью. Если и есть что-то, что он считает правдой, так это то, что у него всегда отбирают хорошую фигню. Всё всегда слишком хорошо, чтобы быть правдой в долгосрочной перспективе. Может, он нравится Йену, когда они разговаривают по телефону и даже когда общаются по ФейсТайм, но понравится ли он ему при личной встрече?⊹──⊱✠⊰──⊹
Микки дышит в плечо Мэнди, когда она обнимает его в конце их встречи за кофе. Он действительно любит её, и думает, что, возможно, хотел бы разговаривать с ней иногда. — Чувак, иди за своим парнем, — напутствует она с улыбкой, когда они расходятся в разные стороны. — Доверься мне. Он роется в кармане в поисках пачки сигарет и показывает ей фак.⊹──⊱✠⊰──⊹
Когда он возвращается домой, то обнаруживает оставленный миссис К. пластиковый контейнер с банановым пудингом на коврике перед его дверью. Он подхватывает его, заносит внутрь и убирает в холодильник. И закрыв его, снимает рюкзак, ставит на стол, а затем на секунду останавливается посреди кухни. Он осматривает квартиру и достигнутый к настоящему моменту прогресс. Стены и профиль над плинтусами окрашены. В гостиной висят плакаты в рамках, а вокруг расставлены коробки из «Амазона» — полки, которые ему нужно будет установить. На полу у его ног стоит галлон краски, которой он завтра покрасит шкафы, и если бы он зашёл за угол в ванную комнату, то увидел бы новый декор, который они с Йеном выбрали вместе: белую занавеску для душа с двумя горизонтальными чёрными полосами, соответствующие полотенца для рук, чёрный коврик для ног и белую корзину для мусора. И осматриваясь, он думает о том, как здесь всё ещё тихо. И о том, как сильно он хочет показать свой прогресс Йену, о том, как хочет представить его миссис Каллаган, а позже заняться с ним любовью на своих новых простынях. И действительно, действительно, он думает о том, как сильно хочет, чтобы Йен был рядом с ним. Как желает, чтобы он был здесь. Как жаждет, чтобы он был везде, куда бы ни пошёл Микки.─────ᘒ─────
Некоторые забавные факты одиннадцатой главы:
❖ Во время их свидания Микки в зелёной футболке из сцены поцелуя в щёку 10х07: https://a.radikal.ru/a11/2008/1e/1b3b5b35e796.jpg, а Йен в этой одежде: https://www.youtube.com/watch?v=7L7OsnUe-A4&feature=youtu.be (также из 10x07). ❖ Когда я говорю о волосах Микки, падающих ему на лоб, я имею в виду эту прядь волос. Кроме того, для лучшего представления, есть вот такое милейшество: https://www.youtube.com/watch?v=8fcFQxWvMpM&feature=youtu.be ❖ Обещаю, что все вопросы, на которые не были даны ответы, будут решены к концу этого года. (Я не забыла о состоянии Йена. 😉)Примечания.
(1) Флешлайт (Fleshlight) — бренд секс-игрушек (мастурбаторов), имитирующих влагалище или анальное отверстие. пример: https://avatars.mds.yandex.net/get-mpic/1525215/img_id1245963726668030900.jpeg/orig (2) Safari — веб-браузер, разработанный корпорацией Apple и входящий в состав macOS и iOS. (3) Кальцоне — итальянский пирог, на самом деле является закрытой формой пиццы, изготовленной в виде полумесяца. https://i.pinimg.com/736x/07/d0/b6/07d0b6922acc730fdd5bed6642d42893--calzone-recipe-pizza-calzone.jpg (4) Netflix Party позволяет смотреть видео с друзьями, синхронизировать тайминг и комментировать происходящее в режиме реального времени, как если бы люди сидели в одной комнате. (5) Я так понимаю, steak salad — это когда стейк подается «в» салате. Салат может быть каким угодно. Пример: https://beautyhack.ru/assets/images/2019/07/salat-iz-baraniny-s-harisoj.jpg (6) «Эвакуация» — триллер-боевик 2020 года с Крисом Хемсвортом в главной роли. (7) Сырные крекеры (Cheez-Its): https://images-na.ssl-images-amazon.com/images/I/81n7ekcmVqL.jpg (8) Doja Cat — Американская певица, рэпер, автор, продюсер. Стала известна благодаря вирусному хиту 2018 года «Mooo!», имевшему большой успех на канале YouTube и попавшему в списки лучших видео года. (9) «Сэкономь» (Save A Lot) — Save A Lot Food Stores Ltd. Это американская сеть дисконтных супермаркетов. https://www.wbrcae.com/uploads/save-a-lot2.jpg (10) булочки (scones) — выпечка из пшеничной или овсяной муки. Бывают с различными начинками и подаются с маслом/джемом/сливками и пр. Думаю, классический вариант примерно такой: https://i.pinimg.com/originals/c6/20/43/c62043413d14206ad990d404d9a2103c.jpg (11) кеды Vans Vans — Производитель обуви и предметов одежды для занятий спортом с середины 60-х годов XX века. Первая пара обуви была продана этой компанией в 1966 году. Компания названа в честь своего основателя Пола Ван Дорена. Ван Дорен начал с выпуска парусиновых туфель — слипонов и продажи их в местных магазинах, которые принадлежали самой компании. Яркой чертой обуви Vans стало то, что в классических моделях сочетались лёгкий парусиновый верх с толстой подошвой. Это превратилось в дальнейшем в отличительный элемент стиля Vans. (12) Шоры — специальные пластины, надеваемые на морду лошади, закрывающие ей обзор по бокам. Используются для ограничения области зрения, чтобы лошадь не отвлекалась на посторонние явления. https://lotsia.com.ua/files/news/2065.jpg