⊹──⊱✠⊰──⊹
— Хватай её, — приказывает Йен, подталкивая Микки локтем и кивая в сторону Фрэнни, несущейся по центру улицы с головокружительной скоростью четырёхлетнего ребёнка. Микки приседает на корточки и, ухмыляясь, быстро подкрадывается к ней сзади всего за пять или шесть широких шагов, обхватывает за талию и перекидывает через плечо в пожарном захвате. (1) Она радостно визжит, пронзительно и пискляво, и лягается ногами. — Микки-и-и! — Тебе никуда не деться, Динь, — угрожающе говорит он ей, поворачиваясь лицом к Йену, ухмыляющемуся им обоим. На нём ободок с рогами дьявола, который они с Микки весь вечер носили по очереди, фиолетовое ведёрко Фрэнни в виде тыквы в одной руке, а в другой — волшебная палочка. Микки несёт Фрэнни, пока она не просит её опустить, а когда он это делает, она тянется и хватает его за руку. Это дерьмо смущает его, заставляя внутренности превратиться в кашу, а щёки покраснеть, но Фрэнни Галлагер убедительна, и Микки не может не любить её. Он чувствует мягкость и тепло её маленькой ручки в своей руке (косточки хрупкие, как крылья у птички) и думает о том, что она — семья Йена. Начиная с июля, несколько раз в месяц он приходит в гости к Галлагерам вместе с Йеном и помогает нянчиться с детьми, и, хрен знает почему, Фрэнни просто одержима им: хочет, чтобы он играл с ней в куклы, прыгал с ней на батуте, а теперь, очевидно, держал её за руку, пока они охотятся за сладостями в Хеллоуин. Микки слышит звук камеры, когда Йен делает фото, и слепо тянется назад, показывая фак, мягко потянув Фрэнни к тротуару. — Вау, какой ты милый, — бормочет Йен, быстро приближаясь и наклоняясь ближе, чтобы поцеловать его за ухом. — Отвали. Йен обнимает его, повиснув на плечах Микки, и ткань его лёгкой джинсовой куртки трётся о шею Микки, который вдыхает густой древесный запах одеколона Йена и горький привкус кофе в его дыхании. — Ещё один дом, Фрэн, — говорит Йен, направляя Микки и Фрэнни к недавно отремонтированному дому с ёбаным благоустроенным двориком и автоматической системой полива. Микки с детства знает, что у большинства грязных бедняков в их районе нет дерьма на вроде хороших конфет, но у Йена был план обойти всех перебравшихся с Северной Стороны и из пригорода, вытряхивая из них чёртовы полноразмерные батончики «Сникерс» и упаковки «Sour Patch Kids» (2). К настоящему моменту им удалось наполнить ведро Фрэнни до такой степени, что пластмассовая ручка прогнулась под тяжестью, и Йену приходится нести его. Им только на руку, что они похожи на парочку папаш-геев с маленькой рыженькой Динь-Динь. Десять лет назад Микки надрали бы задницу, если бы другой чувак висел на нём средь бела дня посреди Саутсайда, но что ж, теперь всё изменилось. На крыльце последнего на сегодня дома висит грёбаный флаг гордости. — Муж? — Спрашивает Йен, убирая руку с плеча Микки и протягивая Фрэнни её волшебную палочку и ведёрко. Микки цокает и пожимает плечами. — Если только ты не делаешь мне предложение. — Не-а. Ещё нет. Грудь Микки сжимается от скрытой улыбки на губах Йена. Вместе они идут к входной двери, два гордых муженька-гея и их ребёнок (грёбаная Американская Мечта), и звонят в дверь. Пока они ждут, Йен снимает ободок и надевает его на голову Микки. — Это делает тебя возбуждённым*, — шутит этот придурок, и Микки стукает его по ягодице сжатым кулаком. *На ободке рога. Horny — рогатый/возбужденный. — Давно сдерживался? Йен задумчиво хмыкает. — Весь вечер. — Придурок. — Ты очень мило смотришься с рожками. — Выкуси. Дверь открывается в тот момент, когда слова слетают с губ Микки. Перед ними гей-пара средних лет, ходячие стереотипы в свитерах и c одинаковыми причёсками с проборами, и они рассматривают Йена и Микки с головы до ног, улыбаясь. — Ой, ну разве она не прелесть? — спрашивает тот, что держит вазу с конфетами, и его взгляд падает на Фрэнни, которая выжидающе протягивает тыквенное ведёрко. — Что надо сказать, Фрэн? — подсказывает Йен, потянувшись, чтобы поддержать её руку, дрожащую под тяжестью практически переполненного ведёрка. — С… адость или гадость, — застенчиво произносит она, опустив глаза, пытаясь произнести «л», но в итоге пропуская. Микки протягивает руку и нежно похлопывает её по плечу, напоминая о том, чему он её учил. Сделав глубокий вдох, словно собираясь с духом, она громко и гордо произносит: — Садость или гадость, ноги нюхать в адость! (3) — она замолкает, как будто нервничает, открывает и закрывает рот, потом косится на Микки, который кивает ей, чтобы она продолжала. Она морщится, внезапно становясь такой похожей на Йена, что у Микки скручивает живот, и заканчивает словами: — Вовсе не вонючая, садости канючу я! (3) Йен откашливается. Фрэнни ахает, будто удивляясь, что забыла, и кричит: — Пожалуйста! — О Боооже, — воркует парочка, доверху наполняя ведёрко пригоршнями хорошего дерьма: «M&M’s», «Твикс» и конфетами «Риза» в виде тыкв. — Ваша дочь такая милая. — Спасибо, — хором отвечают Микки и Йен, изображая одинаковые улыбки и украдкой похлопывая друг друга по спине. Через минуту они сцепляют руки, поворачиваясь и собираясь уходить, и Микки прикусывает губу от ощущения их соединённых ладоней и того, как Йен лёгонько проводит ногтями по костяшкам его пальцев. Это самое далекое от того, что Микки мог представить о предстоящих Хэллоуинах своей жизни, когда был грязнолицым подростком, безобразничавшим со своими братьями, таская конфеты из мисок на крыльцах чужих домов. Ни за что на свете он не представлял, что у него будет парень, который будет держать его за руку и висеть на нём, и уж точно не мог вообразить маленькую рыжеволосую девочку, которая запищит: «Микки, смотри!», протягивая накренившееся ведёрко, чертовски гордая своей добычей. — Отличная работа, Динь, — хвалит он, подняв свободную руку в «Дай пять», и Фрэнни хлопает его по ладони с улыбкой, демонстрирующей все её крошечные молочные зубы. Втроём они возвращаются домой, Микки несёт ведёрко и волшебную палочку, а Йен на полпути сажает Фрэнни себе на плечи. Микки наблюдает за своим бойфрендом и улыбающимся рыжим ребёнком на его плечах и надеется, что однажды в будущем (через десять лет, когда у них будут сбережения и всё это настоящее, по-уютному домашнее дерьмо грёбаной Американской Мечты) они смогут иметь нечто подобное вместе. Его до сих пор удивляет эта мысль, когда он размышляет о мире, в котором у него есть муж, ребёнок. О мире, в котором однажды они все вместе поедут в грёбаный Диснейленд. Он небрежно смотрит вниз на свои костяшки с FUCK U-UP и представляет кольцо, покоящееся прямо под второй U, и это пугает его, заставляет сердце колотиться, наполняет ощущением тепла под кожей и даёт чувство любви и безопасности.⊹──⊱✠⊰──⊹
Дебби на работе до позднего вечера, а Лиам остался у своего школьного друга, так что, когда они возвращаются в дом Галлагеров, Йен готовит немного своих фирменных спагетти, в которых гораздо больше томатного соуса, чем самих спагетти, пока Микки позволяет Фрэнни без особого труда убедить его включить «Франкенвини» (4). Они едят вместе на диване, Фрэнни посередине. Закончив, Йен и Микки оставляют Фрэнни смотреть мультфильм и идут на кухню, где моют посуду и воруют конфеты из фиолетового ведёрка-тыквы. — Жаль, что в Саутсайде не было такого дерьма, когда мы были детьми, чувак, — размышляет Микки, набивая рот мини-сникерсами. Йен кивает, разрывая зубами пачку «Скитлс». — Я помню только эти прямоугольные ириски, что чуть не вырвали мои пломбы. — Чёртов «Бит-О-Хани». (5) — И «Сейчас, и Потом». (6) Они хихикают, поедая сладости, и вспоминают своё поганое детство. Микки кажется, что это было одновременно и вчера, и миллион лет назад, когда он набивал глубокие карманы своих брюк-карго пригоршнями конфет, а потом вываливал на кровать и ковырялся в них, съедая все чашечки «Риза» и небольшие хрустяшки «Херши» и «Мистер Гудбар» (7), скинув «Тутси Роллс» (8) и жевательный мармелад «Dots» (9) в общий улов Милковичей в центре усыпанного пеплом кофейного столика. Воспоминания о дерьмовых подростковых годах не вызывают улыбки, и он старается стряхнуть их, вместо этого думая о дурацких слухах о бритве в яблоках (10) и о том, как Йен и Лип говорили Карлу, что они должны проверить его конфеты на наличие яда, чтобы на самом деле украсть у него самые вкусные сладости. — Посмотри на нас сейчас, — насмешливо говорит Микки, указывая на кучу фантиков на стойке. — Парочка добропорядочных граждан. — Было бы безответственно позволить Фрэнни съесть всё это самой. Микки ухмыляется. — Как думаешь, нам стоит взять немного домой? Ну, знаешь. Поступить как ответственные взрослые. — Твою мать, — Йен выдвигает ящик стола и достаёт полиэтиленовый пакет, — ты чёртов гений, Милкович, — говорит он и зачерпывает несколько больших пригоршней конфет. — Хотя я уверен, что мы попадём в ад. — Ну, что ж, — хихикает Микки, берёт ободок с рогами дьявола, который положил на стойку раньше, и надевает его на голову Йена. — Дьявол вроде как горячий. — Это что, каламбур? — Это намёк. Лицо Йена расплывается в озорной улыбке. — Ах, вот как? Микки хватает своего парня за задницу и приподнимает бровь. Как только ведёрко пустеет на четверть, Микки заглядывает в пакет и роется в нём в поисках мини-упаковок «Эмемдемс». Он забирает несколько и бросает обратно в ведёрко. — Они ей нравятся, — небрежно комментирует он, и его лицо вспыхивает, когда Йен смотрит на него с сердечками в глазах (никак иначе Микки не мог бы описать этот взгляд). После паузы, когда Микки неловко завязывает пакет и ставит его на стойку, Йен прижимает его к холодильнику и нежно целует в губы. — А это ещё за что? — спрашивает Микки. Он прикусывает губу и скользит руками вокруг талии Йена и вниз — в задние карманы его брюк. Йен пожимает плечами и соединяет их лбы вместе. — Просто рад тому, что мне досталось. — Банальная хрень. — Ага. Они улыбаются друг другу в губы и делятся тёплым сладким дыханием.⊹──⊱✠⊰──⊹
Дебби возвращается домой в восемь, и, выпив с ней пива и поболтав о последних неурядицах, случившихся у Галлагеров, Йен и Микки прощаются с Фрэнни, которая очень сильно обнимает Микки за шею, а затем возвращаются к Микки домой. Джови злится на Микки за то, что он отсутствовал весь день, и приветствует его и Йена громким мяуканьем и пассивно-агрессивными потираниями головой об их лодыжки. — Ладно, грёбаная королева драмы, — говорит Микки, подхватывая его и унося на кухню. Йен наполняет миску едой, пока Микки позволяет Джови тереться усатыми щеками о его шею, а затем, когда Микки ставит кота на пол, чтобы тот поел, они с Йеном идут в спальню переодеться. — Ты нравишься моей племяннице больше, чем я, — убеждённо заявляет Йен, выдвигая ящик с футболками и хватая Миккину старую In Rainbows Radiohead (11). Он натягивает её через голову, и что-то в том, что Йен Галлагер стоит там в футболке, которую Микки украл из музыкального магазина в четырнадцать, вызывает желание зацеловать его до чёртиков. Но Микки сдерживается, пожав плечами и приподняв уголок рта в полуулыбке. Йен ослепительно улыбается, и Микки останавливает его от причитания «оууу», швырнув в него ботинок. Переодевшись, они берут пакет с конфетами, пиво и газировку и вместе устраиваются на диване, чтобы посмотреть фильм ужасов на Netflix. Вначале фильма они сидят как приятели — каждый в своём углу дивана, но к середине Микки устроился под мышкой Йена, а Йен рисует пальцами круги на его предплечье. Микки подумать не мог, что будет любителем обниматься. Он никогда не нежничал, всегда ненавидел, когда люди прикасались к нему, и, честно говоря, прижаться к кому-то, чтобы сделать что-то столь обыденное, как посмотреть фильм или поговорить в постели, всегда казалось чем-то чертовски ужасным — жарко, потно и слишком близко, чтобы быть комфортным. Но обниматься с Йеном словно выпить какао в холодный день. Йен склоняет голову к Микки, перестаёт потирать его предплечье и скользит рукой ниже, чтобы переплести их пальцы, и это ночь Хэллоуина, и Микки в двух неделях от переезда этого человека в его дом, и они смотрят какой-то сраный фильм ужасов, который даже не страшный, и, блядь, обнимаются, и, чёрт возьми, Микки влюблён. Он поворачивает голову, поджимает губы и прижимается мягким, звучным поцелуем к подбородку Йена.⊹──⊱✠⊰──⊹
Когда фильм заканчивается, Йен ставит фоном повтор комедийного шоу и толкает Микки на диванные подушки. — Осторожнее, придурок, — жалуется Микки, растягиваясь на спине и издавая стон, когда Йен падает на него. — М-м-м, — мычит Йен, словно размышляя, и кривит лицо в глубоком раздумье. — Нет. Чувствуя себя глупо, Микки высовывает язык и издаёт «прррр» звук. — Отвратительно, — Йен вытирает лицо предплечьем и легонько шлёпает Микки по голове, будто Микки проклятый кот, удравший на целый день. Он прижимается лбом к носу Микки — не так, чтобы это было больно, но достаточно, чтобы раздражало — а затем слишком влажно и неряшливо облизывает его под подбородком так, что это ощущается совершенно отвратительным. Микки толкает его, отчего Йен смеётся несносно и красиво и впивается пальцами в подмышки Микки. — Пошёл ты, сучонок! — вопит Микки, вынужденно смеясь от щекотки, пытаясь вывернуться из-под своего парня, который придавил его весом всего тела. — М-ха-ха-ха, — гогочет Йен, как проклятый мультяшный злодей, чертовски раздражающе, опуская руки ниже и тыча пальцами Микки в рёбра, а затем в живот. Микки, вероятно, мог бы сбросить его с себя, если бы действительно захотел, но он просто извивается и впивается пальцами в бока Йена в отместку, и они по-глупому щекочут друг друга, как пара тупых детишек. Они перекатываются из стороны в сторону на диване, и через минуту, когда начинают выдыхаться, Йен щекочет его мягче и более мило, больше не впиваясь пальцами в живот и бока Микки, а Микки поднимает руки и тянет Йена вниз, целуя его в губы. Он чувствует, как Йен улыбается, и полностью прекращает щекотку, вместо этого скользнув пальцами под подол футболки Микки, проводя тёплыми ладонями по его животу и рёбрам. Они потираются носами, всё вдруг замедляется и становится нежным, и Микки убирает руки с шеи Йена, проводя ими вниз по его спине. — Мне было весело сегодня, — бормочет Йен, прежде чем провести губами по щеке Микки. Микки кивает, его дыхание учащается, и он практически задыхается у лица Йена. С закрытыми глазами он скользит руками вниз по спине Йена к зелёным боксерам, и сжимает его задницу, закрыв глаза, губами ища блуждающие губы Йена, и, найдя, с наслаждением целует его. Он чувствует под своими ладонями гладкую попку Йена с едва ощутимым (как на персиках) пушком волос и нежно проводит ногтями по ягодицам, тяжело дыша и наклоняя лицо из стороны в сторону, пока их поцелуи переходят от медленных и нежных к более влажным, более глубоким. Обычно Микки не обращает особого внимания на задницу Йена. Время от времени он может слегка ударить по ней, потереть или ущипнуть. Иногда он сжимает её во время секса, притягивая Йена к себе, когда тот толкается между ног Микки. Он может отвесить шутливый шлепок, когда Йен спит по утрам, растянувшись голым на кровати, как в день, когда родился. Раз или два Микки пробегал пальцами вверх и вниз между ягодиц, просто играя, чувствуя тепло и колючие маленькие волоски. Но на самом деле все эти быстрые маленькие исследования обычно заканчиваются тем, что Микки скользит руками к члену Йена. Дело в том, что игры с задницей — это не то, что Йен предпочитает, а вот Микки — да, и обычно именно так всё и происходит. И это прекрасно. Это потрясающе. Однако сегодня вечером, когда Микки трогает задницу Йена, тянется к его ягодицам и чувствует большими пальцами тепло между ними, он задаётся вопросом. Ему любопытно. Йен сдвигается ниже, чтобы пососать шею Микки горячими губами, и Микки задыхается, когда чувствует, как Йен высовывает влажный язык, чтобы облизать кожу. Это не особо отличается от предыдущих его ласк, а в силу контекста, нисколько не противно. Микки выдыхает и на пробу оттягивает левую ягодицу Йена, указательным и средним пальцами правой руки скользя между ягодицами, чтобы потереть его отверстие. Внезапно он чувствует, как Йен хихикает (дуновение горячего воздуха на мокрой от слюны коже его шеи), а затем ощущает ещё один медленный, посасывающий поцелуй на своём горле. — Что ты делаешь? — спрашивает Йен лёгким голосом, поднимая голову, чтобы посмотреть на Микки. Микки прикусывает губу и слегка надавливает средним пальцем, а Йен открывает рот, чтобы выдохнуть тёплое, возбуждённое дыхание. Чёрт, он выглядит таким горячим, щёки пылают, а губы розовые и блестящие в уголках от всех этих влажных, игривых облизываний. Кожа слишком сухая, чтобы палец Микки мог пробраться внутрь, но Микки всё равно поглаживает и надавливает, тяжело дыша. Брови Йена сдвигаются, а затем разглаживаются, и выражение его лица становится любопытным. Йен несколько раз толкается бёдрами и снова наклоняется, чтобы поцеловать Микки в губы. — Ты хочешь этого? — спрашивает он, жарко дыша. Микки шумно выдыхает носом и отдёргивает пальцы, чтобы обхватить и сжать в ладонях каждую ягодицу, прижимая Йена ближе, чтобы помочь ему потереться о член Микки с бо́льшим давлением. — Тебе такое не нравится, — говорит Микки, вдавив затылок в диванные подушки в попытке лучше разглядеть Йена. Йен делает «э-э-м» лицо и пожимает плечами, его бёдра замирают. Он приподнимается на локтях и обводит взглядом лицо Микки. — Это не мой любимый способ заниматься этим, но у меня есть простата, и чертовски приятно ощущать член рядом с ней. Микки закатывает глаза, потому что это наименее сексуальный способ описания анального секса. — Не-а, — говорит он, склонив голову в знак согласия. — Я просто прикалывался. Ты не должен этого делать… — Мы можем сделать это, если ты хочешь, — перебивает Йен. — Я вовсе не против, — выражение его лица мягкое, и он кажется искренним. — Это как... — он прищуривается, задумавшись. — Это как пицца и гамбургеры. И то и другое вкусно, но я больше люблю пиццу и всегда буду выбирать её вместо гамбургера, если только не буду в определённом настроении. Микки смотрит на него, приподняв бровь, и Йен хихикает, понимая всю неубедительность своей аналогии. — Но, например, — продолжает он, игриво постукивая пальцами по щеке Микки, — если человек, которого я люблю, хочет бургер на ужин, я не буду против, — он замолкает, и лицо его вдруг становится невероятно мягким. — Особенно если он никогда раньше не ел гамбургер. Знаешь, я бы очень хотел, чтобы он попробовал его со мной. Хотя бы один раз. И я вроде как хочу увидеть его лицо, когда он откусит свой первый кусочек, и… — Хватит этих грёбаных разговоров о еде, — ворчит Микки с притворным раздражением, вытаскивая руки из боксеров Йена, заставляя резинку громко щёлкнуть, и немного постукивает пальцами по его заднице через ткань. Йен смеётся. — Как скажешь. Ты понял, что я имею в виду, — он проводит зубами вверх и вниз по нижней губе. — Хочешь попробовать? Микки изучает лицо Йена, видит его открытость, гладкий лоб, абсолютно спокойное выражение лица. И дело в том, что Микки чертовски любопытно. Раньше у него был секс с девушками, так что он немного знает, каково это — быть внутри кого-то. Но с тех пор прошло десять лет, и он никогда не делал этого с мужчиной, и никогда не делал этого с кем-то, кого любит так сильно, что живот сводит, сердце сжимается, а дыхание учащается, когда он думает об этом. В подростковом возрасте, исследуя своё тело в темноте спальни, Микки понял, что предпочитает быть снизу. Он любит ощущение наполненности — эту полноту, это медленное, устойчивое сопротивление при движении внутрь и наружу. Больше всего на свете, блядь, он любит ощущать своего парня внутри себя, тело Йена в своем теле, Йена, кончающего в него, оставляющего частички себя, которые заставляют Микки чувствовать себя любимым, в безопасности и сильнее связанным с другим человеком, чем за всю свою жизнь. Но он хочет попробовать по-другому, даже если только один раз, даже если развлечения ради и просто чтобы сказать, что они это сделали. Ему становится жарко, когда он представляет, как входит в Йена, как внутренние стенки его тела плотно сжимаются вокруг голого члена Микки. Блядь. Микки резко вдыхает и очень медленно выдыхает, скользя ладонями по спине Йена, одетого в футболку Микки, и прижимается к нему, чтобы поцеловать. — Ага. Хорошо, — говорит он, сводя их лбы вместе.⊹──⊱✠⊰──⊹
Он адски нервничает. Перед тем, как отправиться в кровать, они несколько минут готовятся: по очереди ходят в ванную, раздеваются, пьют воду. Йен принимает лекарства и умывается, а Микки ждёт его голый на кровати, неловко играя с бутылочкой смазки, перекидывая её из руки в руку, закрывая и открывая крышку. Войдя в комнату, Йен ухмыляется ему. — Нервничаешь? Микки кривится. — Нет. Заткнись. — Это я впервые в жизни собираюсь поиметь член в заднице в романтическом контексте. — Член в твоей заднице в романтическом контексте. Йен хихикает и забирается на кровать, плюхаясь на бок рядом с Микки, который откидывается на подушки. — Но если романтики не намечается, то я могу выразиться иначе. Собираюсь поиметь член в заднице в первый раз за год, так что будь нежен. В каком мире Микки и Йен могут заниматься чем угодно в постели, и это не будет чертовски романтично? Это пиздец слащаво, и щёки Микки вспыхивают при одной мысли об этом, но это правда, как и всё, что он знает. Они уже несколько месяцев влюблены друг в друга с романтическими намерениями. И они не в силах препятствовать тому, как их любовь просачивается в секс. Микки обнимает Йена за талию и целует его. Любит его. Поцелуи медленные и влажные, язык скользит внутрь, губы посасывают губы, звуки громкие в тишине квартиры. Микки прижимается к груди Йена, укладывает его на спину и целую минуту водит губами по его подбородку и шее, впивается поцелуями в кожу, проводит языком по ключице и груди. Он снова поднимается выше, чтобы поцеловать его в губы, пока решает, как это сделать. Они разного роста, но в основном за счёт длинных ног Йена. Микки без проблем сможет трахнуть его лицом к лицу. Сможет целовать его, двигаясь в нём, шептать ему что-то на ухо, уткнуться лицом в его шею, когда войдёт в него. Он устраивается между ног Йена и несколько раз нежно целует его живот. Микки вдыхает его тёплую кожу. Он чувствует едва уловимый запах своего геля для душа «Ирландская Весна», сохранившийся после того, как Йен мылся прошлым вечером, оставшись у Микки на ночь. От него пахнет стиральным порошком с ароматом «весенняя свежесть» и, возможно, одеколоном. А за всем этим Микки чувствует запах естественного тепла Йена, запах его пота, и Микки проводит по его коже сомкнутыми губами и завершает это путешествие поцелуем прямо над пупком Йена. А потом, чувствуя лёгкое головокружение и влюблённость, Микки пыркает ему в живот и смеётся, когда в ответ получает шлепок по голове. Он поднимает голову, и Йен показывает ему средний палец. Микки отвечает двумя средними пальцами, прежде чем опуститься ртом на член Йена одним плавным движением. Йен явно не ожидал этого, так как он издаёт пронзительный звук, тут же закрывая глаза. Микки смеётся, выдыхая носом, медленно покачиваясь на нём, язык как мягкая подушка обёрнут вокруг нижней стороны члена, поглаживающие движения заставляют Йена дышать так, что словно электрический ток пробегает вниз по позвоночнику Микки. Он отстраняется и оставляет посасывающие поцелуи по бокам члена, вытягивает язык и несколько раз обводит головку, а затем ритмичными движениями толкает кончик языка в небольшое углубление щели Йена, пока Йен не запускает руки в его волосы и не начинает царапать ногтями кожу. На вкус он слегка солоноватый, слегка острый, и когда Микки чувствует первую каплю предэякулята на языке, он снова опускается ртом на член, заглатывая, и, обернув правую руку вокруг основания, начинает серию медленных, устойчивых поглаживаний в такт движениям рта вверх-вниз. — Микки. Блядь, — шепчет Йен, словно ему больно, звуча так возбужденно, что член Микки начинает протекать, а он даже его не касался. Небольшое скопление естественной смазки оставляет пятно на простыне под ним. Он хихикает, думая о своем влажном члене и о том, как это без конца веселит Йена и в то же время кажется ему привлекательным. Поднявшись, чтобы сделать вдох, вытирая слюну с губ тыльной стороной ладони и глядя на Йена, Микки не может не улыбнуться ему. Всё ещё держа руки в волосах Микки, Йен нежно дёргает пряди, и Микки ползком поднимается выше для поцелуя. — Я люблю тебя, — говорит Йен тихим шёпотом с явной нежностью, осторожно проводя ногтями по пояснице Микки, когда они целуются. Их влажные от пота лбы прижаты друг к другу, Микки кивает и шепчет: — Я тоже тебя люблю, — он откидывается назад, скривив губы в полуулыбке и быстро чмокает Йена в самый кончик носа. — Придурок. Йен шлёпает его по заднице. Микки фыркает и опускает руки на талию Йена, задерживаясь на более мягких участках возле живота. — Дай мне смазку. Йен тянется к бутылочке на ночном столике, откидывает крышку и выжимает каплю на пальцы Микки. — Вероятно будет туго, так что... — он прикусывает губу и щелчком большого пальца закрывает крышку. — Считаешь, это проблема? — Просто предупреждаю, что мы запачкаем простыни смазкой. Микки потирает пальцы, размазывая лубрикант по указательному и среднему, и медленно, не отрывая взгляда от лица Йена, опускает их вниз, к тому тёплому месту, к которому прижимал их раньше. — С другой стороны, — добавляет Йен, по-видимому, не обращая внимания на нежные поглаживания Микки и тычки в свою задницу, — у тебя болезнь протекающего члена, так что моя задница, вероятно, будет чертовски скользкой. — Да что с тобой такое, мать твою? — спрашивает Микки, непринуждённо работая средним пальцем и улыбаясь, когда губы Йена раздвигаются в ответ. — Болезнь, бля? Йен хихикает, на секунду зажмурившись, когда Микки проходит сквозь колечко мышц. Он снова открывает их. — Не знаю. Это сочетание слов звучало хорошо. Йен горячий и мягкий внутри, и когда Микки осторожно движет пальцем туда и обратно, проводя по стенкам, его живот сжимается от осознания того, что он делает. Он внутри Йена. Он чувствует одну из самых интимных и личных его частей. — Не говорю, что твой протекающий член не горяч, — задыхается Йен. Микки приподнимается, целует его, вводя второй палец, и очень осторожно начинает медленный ритм толчков. Пальцам почти дискомфортно от того, насколько плотно они сжаты, но давление ослабевает по мере того, как Йен всё больше и больше расслабляется от поцелуев с Микки. Микки опускается губами вниз по торсу Йена и проводит языком по центру его живота, затем по его соскам, лаская и посасывая, вытягивая стоны из Йена, которые посылают электрические разряды по позвоночнику Микки к его животу, та́зу и его истекающему члену. Он вытягивает пальцы, садится и снова берёт смазку, выдавливая ещё одну порцию на безымянный палец. — Готов к трём? — спрашивает Микки, наклоняясь, чтобы на секунду коснуться языком члена Йена, а затем прижаться нежным поцелуем к его лобковым волосам. — Х-м-м, дерзай. Микки так и делает, сначала проникая двумя пальцами для ещё одной серии движений внутрь-наружу, а затем, наконец, вытягивает их, чтобы скользнуть внутрь уже тремя. Это всё равно, что втискивать ногу в ботинок, который сначала не подходит, и когда Йен начинает серию глубоких вдохов, Микки смотрит на него с беспокойством. — Ты в порядке? — спрашивает он, двигаясь, чтобы вытащить пальцы. Йен наклоняется и хватает его за руку, кивая. — Стой, погоди, — слабо и быстро просит он, прежде чем выдохнуть ещё раз. — Больно? — Да, но всё в порядке. Дай мне привыкнуть. Микки оставляет пальцы неподвижными и облизывает нижнюю губу, изучая лицо Йена и чувствуя, как тот сначала сжимается вокруг него, а затем медленно, медленно расслабляет мышцы. Это занимает некоторое время, но в конце концов Микки возобновляет движения пальцами. Он слегка толкает внутрь и наружу и наклоняется, чтобы взять член Йена в рот, пытаясь (насколько может) подарить приятные ощущения, не смотря на напряжение. Он качает головой максимально плавно, работая пальцами внутри своего парня и двигая бёдрами по матрасу. Влажные звуки пальцев, скользящих в Йена и обратно, вызывают давление в его тазу́. Как только напряжение спадает, Йен начинает наслаждаться происходящим, закрыв глаза и запрокинув голову, а естественная смазка из его члена просачивается на язык Микки, Микки сгибает пальцы в движении «иди сюда», и Йен дёргается, его бёдра внезапно плотно сжимаются на плечах Микки, заставляя того почти подавиться от испуга. Он отстраняется от члена, проводит губами по нижней части живота Йена и смеётся. — Нашёл. — Забирайся уже, блядь, в меня, Микки, — стонет Йен, и Микки жарко дышит на влажную кожу и медленно вытаскивает пальцы. Он наносит смазку на член, который и так уже блестит и, вероятно, достаточно смазан его собственным предэякулятом, и, когда жар, поднимающийся к его лицу, становится таким интенсивным, что голова, кажется, может взорваться с громким хлопком или пар повалить из ушей вместе со звуком гудка поезда, он берёт член в руку и медленно-медленно толкается в тело Йена. Он никогда не чувствовал ничего подобного в своей жизни. Микки никогда не был ни в ком без презерватива. Те несколько раз, что у него случились с девушками, были с резинкой, и он дрочил в свой кулак и использовал флешлайт, но чёрт возьми, это дерьмо потрясает его мир. Напряжение, которое он чувствовал вокруг трёх пальцев, всё ещё ощутимо, только теперь оно вокруг всего члена. Это самое восхитительное давление, и Микки беспокоится, что кончит, не успев толком начать. — Не двигайся, мать твою, — предупреждает он, хватая Йена за бёдра и наклоняясь, чтобы прижаться лбом к центру его груди. Он тяжело дышит и старается не кончить, сосредотачивается на тонких волосках на груди Йена, щекочущих его лицо и на несильном уже-конец-дня-и-можно-было-бы-вновь-воспользоваться-дезодарантом запахе пота. А Йен просто охуенно проводит время. Смеясь, он массирует ладонью заднюю часть шеи Микки и его живот подпрыгивает под ним. Микки стонет, потому что может чувствовать членом чёртовы вибрации каждый раз, когда Йен хихикает. — Перестань смеяться, сучонок. Это только заставляет Йена смеяться ещё сильнее. — Что я тебе, блядь, сказал, когда в первый раз вошёл в тебя? — Чувак, я уже продержался дольше тебя, — Микки выпрямляется и размещает руки по обе стороны от тела Йена, удерживая себя в приподнятом положении. — Я так тебя ненавижу. — Ага, конечно. Скажи это своему члену, который изо всех сил пытается не выстрелить грузом в мою задницу. — Может, заткнёшься на хрен? — О, ты и от моей болтовни на взводе? — Йен смеётся, поднимая руки и засовывая их под мышки Микки. — Собираешься кончить в меня? — Я убью тебя, вот что я, блядь, собираюсь сделать. — Обожаааю угрозы от чувака, который сейчас во мне. Микки резко наклоняется и целует его медленным, посасывающим поцелуем с громким чмоком в конце. — Ага, — говорит он, улыбаясь одними губами, а затем отстраняется, сердце колотится от безумной любви к засранцу, который лежит под ним. Йен смотрит на него с нежностью, и Микки внезапно хочется заплакать. Он прикусывает губу, судорожно вдыхает, а затем, зажмурившись, слегка толкает бёдрами. У него есть отчетливое чувство, что Йен снова подумывает поддразнить его: отпустить комментарий о том, что его тупые грёбаные глаза, вероятно, просто случайно заблестели от слёз. Но Йен этого не делает. Когда Микки снова открывает глаза, поддерживая устойчивый медленный ритм бёдер, Йен смотрит на него так, словно не может поверить в то, что видит: глаза широко распахнуты, губы мягко шевелятся. Он такой красивый. Микки обхватывает его за рёбра и ускоряет свои толчки, слегка наклоняя голову, чтобы посмотреть вниз между ними на член Йена, подпрыгивающий на животе с каждым толчком. Он снова выпрямляется, чтобы посмотреть на лицо Йена, увидеть, как он зажмуривается, прикусывает губу и тяжело дышит носом. Тихое, похожее на стон, хныканье, поднимающееся из глубины его горла, вырывается наружу. Боже, это так горячо. Это горячо и становится ещё горячее, когда Йен начинает дрочить, остановившись после нескольких движений, чтобы поднять руку. Микки берёт его пальцы в рот и сосёт их, затем приостанавливает свои толчки, обхватывает его запястье, притягивая ладонь ближе и проводит по ней языком, чтобы дать Йену что-то гладкое и скользкое, во что можно трахаться. Чёрт, ему это нравится. Он издаёт стон, толкаясь, давление в бёдрах, заднице, животе и члене нарастает. Это охуенно хорошо, и звук его члена, двигающегося в теле Йена, делает Микки диким, заставляя пот стекать по лбу и размазываться по волосатой груди Йена, когда он наклоняется, чтобы прижаться к нему. Ему это нравится, но ещё больше ему нравится Йен. Нравятся выражения его лица, причина которых — Микки, находящийся в нём, заставляющий его чувствовать себя таким наполненным, в безопасности и любимым. Микки обожает это чувство. Он любит Йена везде, где может его заполучить, любым доступным способом, но особенно внутри себя, когда Йен заставляет его чувствовать всё то, что Микки (как он надеется), заставляет чувствовать Йена. Принадлежащим. В обладании. Желанным. Он посасывает потную шею Йена, ощущая вкус соли, и, ускоряя движения, бормочет: — Люблю тебя, люблю тебя. Йен делает больше вдохов, чем выдохов. Вдох, вдох, вдох, — один за другим, и это сводит Микки с ума, потому что он точно знает, что Йен чувствует, точно знает, что происходит. Йен приближается к вершине, и член Микки ударяется о его простату, и Йен так теряется в этом моменте, в нарастающей интенсивности и погоне, что забывает выдохнуть. Посасывая его подбородок, проводя губами по щеке, Микки знает, что скоро Йен совсем затаит дыхание. — Собираешься кончить? — задыхается Микки, опускаясь на него, поднимая руку, чтобы обхватить его голову, сжимая длинные пряди волос Йена между пальцами. Он чувствует кивок, и слышит громкий вздох, и этот грёбаный звук как от удара кулаком в спину, который почти отправляет Микки за край, а затем Йен зажмуривается и задерживает дыхание. Микки думает, что может потерять сознание, наблюдая за ним, зная, что Йен вот-вот взорвётся с выдохом, когда кончит, и блядь, блядь, блядь. Микки ощущает сдавливание внутри Йена, который сжимается вокруг члена Микки, затем расслабляется, сжимается и расслабляется, ритмичные импульсы оргазма нарастают и нарастают, и вот оно. Вот оно, блядь. Микки стонет и тяжело выдыхает в лицо Йена, и да. Да, да, вот, чёрт возьми, Йен выдыхает, ещё больше сжимаясь, и Микки чувствует влажное тепло, распространяющееся между их телами. — Бля, Микки, — стонет Йен, и Микки соединяет их губы и двигает бёдрами, и Боже, да, чёрт, он кончает, чувствуя, как тело разрывается пополам. Его толчки становятся всё более и более влажными, скольжение чрезвычайно гладким, почти без сопротивления. Когда Микки открывает глаза, он видит, что Йен смотрит на него, тяжело дыша, лицо красное и блестящее от пота. Он обнимает Микки за верхнюю часть спины, потирая круги вверх и вниз по позвоночнику, где покалывание перешло в тёплое глубокое облегчение. — Блядь, — стонет Микки, тяжело дыша. Он вымотан и у него такое чувство, что если бы он регулярно был сверху, то был бы в лучшей физической форме за всю свою грёбаную жизнь. Эта мысль заставляет его хрипло рассмеяться. Йен проводит рукой по мокрым от пота волосам Микки, а Микки целует его в лоб. — Ну как тебе? — спрашивает Йен. Микки всё ещё внутри него, и он чувствует, как его сперма вытекает и собирается вокруг основания члена. Он целует Йена в губы, потом в нос и выпрямляется, потянувшись, чтобы схватить смягчающийся член и почувствовать, как тело Йена растягивается вокруг него. — Неплохо, — уклончиво отвечает он, и Йен шлёпает его. Полностью вынув член и откатившись в сторону, Микки смеётся и протягивает руку, касаясь подбородка Йена двумя пальцами. — Пиздец горячо, — признаётся он, наклоняясь для поцелуя. — Ты пиздец горячий. — М-м-м... — Йен выглядит задумчивым. — Думаю, это ты горячий. Микки улыбается. Ещё раз чмокает Йена в губы, а потом переворачивается на спину. Приподнявшись на подушке, он смотрит на себя сверху вниз. Вся лобковая область, влажная от смазки и спермы, выглядит отвратительно, а тело раскраснелось и вспотело так сильно, как никогда прежде во время секса. Он достаёт сигарету из помятой пачки, лежащей на ночном столике, и закуривает. — А тебе как? — спрашивает он, делая глубокую затяжку и передавая сигарету Йену, медленно выпуская струю дыма. Йен тоже затягивается, а затем, возвращая сигарету Микки, говорит: — Боже. Горячо. Мне понравилось чувствовать тебя внутри. — Да? — Ага. Некоторое время они молча курят, добивая сигарету, передавая её друг другу по очереди. — Но, знаешь, — говорит Микки, когда они заканчивают, наклоняясь, чтобы затушить окурок в пепельнице, — это было похоже на действительно чертовски отличный бургер. Йен хихикает и кладёт руку на талию Микки, притягивая его к себе. — Тебе больше нравятся гамбургеры или пицца? Микки закатывает глаза. — Используя твою дурацкую аналогию. — Ты любишь гамбургеры больше, чем пиццу. — Мне нравится... — Микки выдыхает и толкает Йена. — Да, но по твоей аналогии пицца — это то, что ты любишь больше всего, а бургер — то, от чего ты не отказался бы время от времени. — Так ты не стал вдруг активом теперь, когда открыл для себя чудеса того, как вставить его в меня? — Твоя задница не такая уж особенная, чувак, — усмехается Микки. Йен выглядит шокированным. — Что? — Ты знаешь, что я имею в виду. — Мудак. Микки прижимается ближе и обнимает его за талию. Он целует его в грудь. Блядь, он его так любит. И обожает всё в нём, чёрт возьми. — Мне нравится, когда ты внутри меня, — признаётся он, проводя пальцами вверх и вниз по потной спине Йена. Йен склоняет голову и целует его в волосы. — Мне нравится быть внутри тебя. — Я был бы не прочь иногда сделать это по-другому, просто чтобы поменяться местами, но... — Микки пожимает плечами. Он потирает кругами поясницу Йена и чувствует, как тот согласно кивает. — Хотя я должен сказать, — начинает Йен, живот подпрыгивает от смеха. — Ты продержался гораздо дольше, чем я предполагал. — Я же сказал, твоя задница не такая уж особенная. — Ты просто придурок. Микки смеётся и целует Йена в подбородок. — Ну может, чуточку особенная. — Спасибо. — Не за что. Йен хихикает, хватает Микки и притягивает ближе, пока они практически не обнимаются. Микки прижимается к нему, счастливый и тёплый. — М-м-м. Не знаю, как ты всё время справляешься. Я чертовски устал. — Талант. — Ах, вот как? — Ага. — У тебя очень специфический набор навыков, да? Йен постукивает пальцами по спине Микки. — Навыки, которые я приобрёл за очень долгую карьеру. Навыки, которые делают меня кошмаром для таких людей, как ты. — Можешь повторить это ещё раз. — Навыки, которые… — Заткнись нахуй. Они разражаются хохотом, и, бляха-муха, к чёрту всё это, Микки Милковичу уже не помочь, он обречён. Он перекатывает Йена на спину и забирается сверху, наклоняется и целует его изо всех сил. Всё в нём.⊹──⊱✠⊰──⊹
Двадцать минут спустя, вытершись и снова посетив ванную, они меняют простыню и вместе забираются в постель, натягивая одеяло до подбородка и прижимаясь друг к другу. Завтра воскресенье, и Йен не работает в эти выходные. Они будут спать допоздна и вместе примут душ, а Йен приготовит им блины. Позже они займутся на диване сексом в стиле пиццы, будут смотреть Netflix и болтать о тупом дерьме, поедая Хэллоуинские конфеты Фрэнни из пакета. Но сегодня ночью они будут обнимать друг друга и тихо шептаться в темноте, ожидая, когда их сморит сон. — Счастливого Хэллоуина, Мик, — выдыхает Йен, прижимая его к своей груди и целуя в затылок. Микки закатывает глаза, но улыбается, проводя ладонью по рукам Йена, сложенным на его груди. — Счастливого Хэллоуина, придурок. Йен слегка фыркает в полусонном смехе. Некоторое время они молчат, и Микки проводит пальцами по коже запястья Йена, прислушиваясь к его медленному дыханию. — Эй, — шепчет Микки через несколько минут, слегка ущипнув Йена за запястье. — М-м-м? — Твоя задница совершенно особенная. Микки смеётся, когда чувствует, как Йен пинает его под одеялом, и он просто держится за него, закрывает глаза и чувствует себя словно заполненным солнечным светом, потому что он влюблён в своего лучшего друга. Когда он начинает дремать, его рот приоткрывается, руки Йена расслабляются на его груди, и он думает о предстоящих десяти годах. Он думает о покупке дома, о том, чтобы каким-то образом родить или усыновить ребёнка и купить семейный внедорожник с автокреслом на заднем сиденье. Он думает о построении любви из любви, создании жизни из единения, счастья и безопасности, о вечных пиццах и гамбургерах, обо всём, что они когда-либо хотели друг с другом, до тех пор, пока не исполнят каждую мечту. Он думает о силе за своей спиной, и горячем дыхании на своей шее, и о том, как лицо Йена покраснело, когда они меняли простыню. Микки Милкович думает о том, как Йен подходит ему. Он мог бы прожить ещё одну жизнь, перерыть каждый дюйм земли в поисках кого-то иного, и Йен Галлагер всё ещё будет единственным человеком, к которому он когда-либо захочет вернуться домой, которого он когда-либо захочет целовать, касаться, обнимать в постели. Любовь всей его жизни — потная печка, храпящая ему в ухо, чьи пальцы подёргиваются на животе Микки во сне, и Микки Милкович никогда его не отпустит.Примечания:
(1) Пожарный захват (пример): https://cdn.dvidshub.net/media/thumbs/photos/1706/3487575/1000w_q75.jpg (2) «Sour Patch Kids» — мармеладки в сладко-кислой (за счет сахара и лимонной кислоты) обсыпке. https://i.pinimg.com/originals/21/36/c9/2136c9f7324d491e78bc979cc9369342.jpg (3) Садость или гадость, ноги нюхать в адость! Вовсе не вонючая, сладости канючу я! Фрэнни говорит: Twick or tweat, smell my feet! Give me something good to eat! (В рифму). На самом деле фраза должна звучать как: Trick or treat (сладость или гадость), smell my feet (нюхай мои ноги)! Фрэнни не выговаривает букву «r», произнося вместо нее «w». Give me something good to eat! (Дай мне что-нибудь вкусненькое). Мне пришлось перефразировать и досочинить, чтобы получился стишок. При переводе на русский приходиться варьировать ее произношение, т.к. написание слов не совпадает. (У меня примерно следующее понимание: вместо «ж» — «ш», вместо «б» — «п», буквы «л» и «р» она не выговаривает.) (4) «Франкенви́ни» — полнометражный мультипликационный фильм режиссёра Тима Бёртона, снятый в формате 3D. https://st.kp.yandex.net/im/poster/3/2/1/kinopoisk.ru-Frankenweenie-3215406--o--.jpg (5) Bit-O-Honey — сладкий батончик, состоящий из шести долек (жевательный ирис медового вкуса с кусочками миндаля). https://im0-tub-ru.yandex.net/i?id=39c1e7b619c6eb1ae2c16b959890beab&n=13&exp=1 (6) Now and Later — американский бренд конфет, похожих на ириски, со вкусом фруктов. https://pbs.twimg.com/media/EVjnR5iVAAIFy8T.jpg (7) хрустяшки «Херши» и «Мистер Гудбар» Mr. Goodbar — шоколадный батончик, содержащий арахис и шоколад. https://images.blogthings.com/whatminiaturechocolatebarareyouquiz/mr-goodbar.jpg хрустяшки «Херши» http://www.sweetcitycandy.com/media/catalog/product/cache/1/image/9df78eab33525d08d6e5fb8d27136e95/0/7/0715.jpg (8) Tootsie Rolls — шоколадные конфеты, похожие на ириски. https://i5.walmartimages.com/asr/e83f5d80-cf4b-43ad-8a17-0582596008fc.ad19e8773af3aa8cccac74191f7fc11b.jpeg (9) Dots — жевательный мармелад. https://ikiosk.dk/6240-large_default/dots.jpg (10) Слухи о лезвии в яблоках. Насколько я понимаю, эта тема появилась в конце 1960-х годов. В «Таймс» сообщили о более чем двадцати случаях в Нью-Джерси, когда дети нашли бритвенные лезвия в яблоках, полученных в качестве угощения на Хэллоуин, и рассказали об этом своим родителям. (11) In Rainbows — седьмой студийный альбом английской альтернативной рок-группы Radiohead. Насколько я поняла, это вот такая футболка: https://ae01.alicdn.com/kf/H06b1e40a0db743b7bff2c9c61dbefea90/-.jpg_q50.jpg