***
Галатея Мерритоут, профессор защиты от тёмных искусств, была уже знакома Гермионе. Ведьма с густой гривой серебристых волос, спадавших на плечи. Если бы не её характерные волосы, трудно было бы определить её возраст, так как у неё было довольно миловидное лицо. Знакомство Гермионы с ней, произошло, когда она сопровождала Гермиону за покупками школьной формы и принадлежностей. Профессор даже порекомендовала Гермионе обувной магазин, где продавались её любимые ботинки, — она купила самые прочные, если не считать походных ботинок с шипами. Гермиона с радостью попрощалась со своими Мэри-Джейн. — Гермиона, Том, занимайте любое место. Ещё одной отличительной чертой Галатеи было то, что она не церемонилась и предпочитала обращаться ко всем по имени, а не по фамилии. — Хм, профессор? — спросила Гермиона, когда они вошли в класс. Она была уверена, что они прибыли раньше, чем начался урок. Быстрый взгляд по классу подтвердил это, так как было всего несколько студентов, и Гермиона знала, что продвинутая защита от тёмных искусств была одним из немногих продвинутых классов, которые были хорошо заполнены. Столы и стулья были сдвинуты в стороны. Профессор Мерритоут продолжила: — Если вы читали предыдущие конспекты занятий, которые, я уверена, Том передал вам, мы рассмотрели хорошие и плохие привычки в дуэлях и сражениях — и начали укоренять только хорошие привычки с этого момента. Таранталлегра! Гермиона мгновенно подняла щит взмахом волшебной палочки (она могла создать Протего даже во сне), выражение её лица всё ещё было слегка озадаченным. Когда она сняла щит, то увидела ещё один мерцающий слой; справа от неё Том тоже достал палочку. Энергия магии, которую она почувствовала с его стороны, отдавала чем-то более тёмным, пока он не взмахнул палочкой и не развеял заклинание. Профессор улыбнулась им обоим, когда Гермиона и Том медленно вошли в класс. — У вас обоих отличные рефлексы! Не говоря уже о том, что это было образцовое заклинание щита. По пять баллов Рэйвенкло и Слизерину. — Что мы будем делать, профессор? — Я хочу посмотреть, что вы усвоили за эти уроки. Что может быть лучше, чем испытания? — некоторые из вновь прибывших студентов замедлили шаг. Абраксас и Мельхиор вытащили палочки. Два слизеринца кивнули в знак приветствия Тому, а затем, к удивлению Гермионы, и ей. Она кивнула в ответ. — Значит, мы будем сражаться парами? — спросил Том. — Да, это общая идея. — Это будет дуэль или сражение, профессор? — спросила Гермиона. К всеобщему удивлению, ведьма усмехнулась, сверкнув зубами. — Это очень хороший вопрос. Ещё пять баллов Рэйвенкло, Гермиона. Мерритоут обвела взглядом класс, наблюдая за толпящимися учениками. — Кто-нибудь из вас знает? Этель? Нет? Ну что ж, посмотрим… Августа, как насчёт тебя? Августа — ведьма из Гриффиндора, выглядящая, как испанский галеон. Миловидное лицо, пышные изгибы тела. А ещё она была как минимум на полголовы выше Гермионы. Её черты лица были смутно знакомы. Гермиона мысленно покачала головой. — Дуэль — это формальное мероприятие. Есть правила. Сражение — это… — Улыбка Августы была далеко не дружелюбной, и двое ближних к ней парней, даже не задумываясь, отступили на шаг. — В сражении всё идёт своим чередом. — Хорошо. Пять баллов Гриффиндору. Да, вы хорошо рассказали общий принцип. Ещё трое слизеринцев, которых Гермиона не узнала, подошли ближе. Они также поздоровались с Томом, прежде чем поздороваться с ней. Она поприветствовала их рефлекторно, но всё равно это было… странно. Профессор Мерритоут снова заговорила: — Поскольку я всё ещё не уверена в том, насколько хорошо вы усвоили уроки, мы начнём с более лёгкого. Вы разделитесь на пары для дуэли. Да, Гермиона? — Можно вас на минутку, профессор? В её сторону устремились любопытные взгляды. Профессор, не сомневаясь, подошла к ней. Она бросила быстрый взгляд на Тома, но Гермиона лишь пожала плечами. — Речь идёт о дуэлях. Я не могу сражаться на дуэли. — Чепуха! Ваши рефлексы превосходны, и, основываясь на ваших чарах и знаниях о защиты от тёмных искусств, я не сомневаюсь в вас. Гермиона покачала головой. — Я имею в виду, что мне нельзя сражаться на дуэли. Я могу просто сражаться, без правил, и я привыкла бороться за свою жизнь, но в высоко структурированной и предположительно безопасной дуэли? Достаточно вспышки неправильного заклинания или чего-то ещё, чтобы застать меня врасплох, чтобы сработали мои боевые рефлексы. Я перейду к режущим заклинаниям, взрывным заклинаниям, заклинанию Редукто и многим другим, профессор. Профессор Мерритоут задумалась, внимательно разглядывая Гермиону. Гермиона на мгновение сжала челюсти, но не отступила. Она знала это — её рефлексы иногда срабатывали слишком быстро, слишком смертоносно. Она начала верить, что забыла некоторые ужасные моменты в своей прошлой жизни, прежде чем её внезапно выбросило в прошлое. Седовласая ведьма повернулась к Тому. — Какое заклинание ты применил, Том? — Омолаживающее заклинание, профессор. Она была бледна и только вышла из лазарета. Я решил, что лучше перестраховаться, чем потом жалеть. Галатея Мерритоут вздохнула, глядя на брюнетку. — Мне жаль, что у тебя проблемы, Гермиона, но ты не можешь войти в мой класс и не участвовать в дуэлях. — Я знаю. Я просто не хочу рисковать, — произнесла ведьма. Она чувствовала себя такой же подавленной, как и профессор — разочарованной. — Гермионе больше ни с кем не придётся сражаться на дуэли. Она может сражаться со мной. Обе ведьмы повернулись к Тому — Гермиона с удивлением, а профессор задумчиво. — Как насчёт дружеского сражения, Гермиона? Гермиона покачала головой. — Я… — Я уже говорил это раньше, не так ли? Если ты сможешь убить меня легко, то это полностью моя вина. — Его улыбка была не столько милой, уверяющей улыбкой старосты, сколько тревожащей ухмылкой, по краям которой таилась тьма. Это заставило Гермиону замолчать, потому что она редко видела его на публике — она редко видела настоящего Тома на публике. Профессор Мерритоут рассмеялась, решив, что Том просто пошутил. — Ну, я должна заверить тебя, Гермиона, что Том очень хорош. Я думаю, он прав, и тебе не нужно беспокоиться. — Можно я буду последней, профессор? Желательно, чтобы никто не мешал? — спросила Гермиона. Уголки губ профессора Мерритоут дрогнули. — Вы так уверены в себе? — Это скорее мера предосторожности, — поправила Гермиона. — Имейте в виду, если я увижу, что вам нужно развивать способности, вы будете сражаться на дуэли вместе со всеми, как и все остальные, Гермиона. Ведьма не смогла сдержать улыбки. — Если вы сумеете сдержать мои возможные эксцессы, профессор, я буду не прочь сразиться с кем угодно. После этого профессор удалилась, расставляя и переставляя всех остальных по классу по парам, в то время как Гермиона и Том стояли в стороне и время от времени ловили странные взгляды. — У нас будут неприятности, если ты не сможешь воздержаться от использования так называемых тёмных заклинаний, — начал Том. Она покачала головой. — Мне не нравятся по-настоящему тёмные заклинания. Если я случайно использую одно или два заклинания, которые классифицируются как тёмные, это, как правило, только потому, что я увидела их в старой книге. Но я не думаю, что ты не сможешь заблокировать или избежать такие заклинания. Он с любопытством посмотрел на неё. — Ты признаёшь, что знаешь тёмные заклинания? Она фыркнула. — И что, будто ты не знаешь их? Давай прекратим эту нелепую болтовню и назовём вещи своими именами. Я всегда старалась использовать только те заклинания, которые можно исцелить — на самом деле я не хочу калечить или убивать людей. Кроме того, мы оба знаем, что Министерство может быть предубеждено против некоторых видов древних магий. — М-м-м, верно. Как магия крови. — О которых мы сейчас не будем говорить, потому что мы в классе, — вмешалась Гермиона. — Но да, это смешно — запрещать некоторые защитные магии из-за их источника, когда они никому не вредят. Я думаю, что ты не настолько глуп, чтобы начать борьбу с любым из сильнодействующих тёмных заклинаний, которые легко обнаружить и трудно вылечить, и я думаю, что ты знаешь, что я буду мстить тебе, если когда-нибудь узнаю, что ты использовал их против других людей. Они оба смотрели на сражающихся студентов. Она заметила, что у Абраксаса довольно хорошие рефлексы. Один из слизеринцев был больше сосредоточен на уклонении, чем на атаке — он почти не применял заклинания, но она дала бы ему баллы за то, как мастерски он уклонялся. Левый уголок его губ слегка приподнялся. — Ты не собираешься доносить на меня? Августа смогла сразить хаффлпаффца, с которым сражалась несколько минут, и разочарованно двинулась дальше. Гермиона пожала плечами. — Если бы я знала, что тебя поймают и предъявят обвинение, я бы донесла на тебя. Если я уверенна, что ничего не произойдёт? Что ж… Если она решила, что он получит свой второй шанс, то её обязанность — убедиться, что он не злоупотребит им. — А-а, твоя привычка бдительности. Чуть не забыл. — Это не… — Гермионе пришлось сделать глубокий вдох и приказать себе не поддаваться на приманку. Том был прав. Здесь она не работала на Министерство. Она даже не сотрудничала с Министерством в том вспомогательном смысле, в каком до сих пор служили Невыразимцы. — Клянусь, от тебя у меня седеют волосы. Она почувствовала движение справа и увидела, что Том приподнял прядь каштановых кудрей на конце своей палочки. — Нет, я так не думаю, — беспечно сказал он. Она закатила глаза. — Правильно. Ты знаешь, что у меня вошло в привычку сражаться с тёмными лордами. Это независимо от того, будет ли правительство поддерживаться моих же идей или засунет голову в песок. — Смелость — это делать то, что правильно, независимо от того, насколько ты напуган или одинок, — пробормотала Гермиона. Удивительно, но Том подарил ей несколько минут тишины. Он услышал её и отнёсся к её словам с уважением, независимо от того, разделял ли он её мнение. — Твоя позиция должным образом учтена, Гермиона. Дуэлянты заканчивали один за другим. Гермиона встала на позицию, запоминая размеры и детали комнаты, просчитывая их. Девушка слегка подпрыгивала на носках, чувствуя нарастающее возбуждение перед сражением. — Я знаю, что могу вылечить всё, что угодно. Полагаю, ты можешь дать мне такую же гарантию относительно твоих заклинаний? — спросила она. Он искоса взглянул на неё. — А что, если это что-то такое, что, как я знаю, ты сможешь вылечить? — Ты ожидаешь, что я буду страдать от боли и всё ещё смогу исцелиться? Том отмахнулся, как будто это была незначительная деталь. — Просто порезы, которые могут оказаться слишком глубокими, если их вовремя не залечить. — И ты не можешь исцелить что-то настолько простое? — спросила она. — Я могу. Тем не менее, это было бы немного грубо по сравнению с тем, что можешь сделать ты. Она поняла, что он имел в виду. В конце концов, он знал о степени её компетентности, когда она рассказывала ему о своём опыте в Святом Мунго, и соответственно перенастроил свои навыки относительно её. — Итак, ты можешь исцелиться, если заклинание вдруг попадёт, а я возьму на себя мелкие детали, если этого будет недостаточно. — Хорошо. Значит, мы договорились. Когда профессор Мерритоут позвала их, Гермиона была уже готова.***
Все они явно находились вне пределов «Протего Максима», любезно предоставленных им профессором Мерритоут. Гермиона на мгновение отвела профессора в сторону и спросила, можно ли что-нибудь разрушить внутри барьера. Профессор улыбнулась и сказала «да». Это было всё, что нужно Гермионе. Никто из них не ждал никакого сигнала от профессора. Как только Мерритоут вышла за пределы барьера, они начали. Том начал с цепочки проклятий, заклинание желеобразных ног и ещё одного. Гермиона без раздумий подняла щит, шагнула за ближайшую груду столов и бросила Агуаменти Максима. С её магическим потенциалом воды было много. Раздались возгласы удивления, когда за барьер проскочила вода. Она смогла защититься от первого взрывного заклинания, а второе разнесло в щепки стол рядом с ней. Гермиона бросила ещё заклинания. Следующие несколько мгновений было трудно что-то разглядеть, и они оба прекратили колдовать, чтобы не выдать себя. Она услышала лёгкое шипение одной-двух змей на полу и улыбнулась. Увидев первую змею, она послала в её сторону огненный шар. Том начал действовать, и на неё обрушился поток заклинаний: режущее, огненный хлыст и сильный порыв ветра. С помощью заклинания она бросила в него сломанные столы и применила дополнительное заклинание огня в сторону, чтобы поджечь их. Второй слой его двойного Протего не выдержал, и она знала, что горящие столы ограничат его движения на несколько мгновений. Но ему удалось в мгновение ока создать третий слой Протего. Чёрт возьми! К счастью, эти несколько мгновений были ей на руку. Гермиона решила сделать свой коронный ход. Над её годовой возник невидимый пузырь. Она создала своё модифицированное заклинание Агуаменти. Она бросила три заклинания в Тома и отразила одно — его последнее режущее заклинание оказалось сильнее, чем она думала, и прошло через её Протего, разрезая предплечье. Она подошла слишком близко, не отводя от него взгляд, чувствуя, как кровь пропитывает нижнюю часть её левого рукава. Выждав паузу, она бросила заклинание, которое изменило воду (также её личное заклинание). Гермиона не могла позволить себе потерять концентрацию, когда заклинания и контр-заклинания проскакивали между ними. Жар от раны подсказал ей, что это не простое режущее заклинание, Том повысил уровень своих заклинаний и начал применять более тёмные. С этим она разберётся позже. Даже когда он пару раз поскользнулся на полу, точность и скорость его заклинаний не изменились. Однако это был лишь вопрос времени, и когда Том поскользнулся в третий раз, он, казалось, заметил, что теряет равновесие. Он смотрел на Гермиону сквозь темные волосы, покрытые водой, в его глазах проскальзывала тьма настороженного хищника, оценивающего соперника, готового взять свою добычу. — Что же ты сделала? Учитывая, что большую часть времени они оба проводили в молчании, теоретически они могли поболтать. — Не понимаю, о чём ты? — невинно спросила она. Том фыркнул. — Пар. Это ведь не просто воздух и вода, не так ли? Он уклонился ещё от двух заклинаний и послал яркий голубой огненный шар. — Я почувствовал запах отбеливателя, Гермиона. Она выругалась, подозревая, что её щит не сможет справиться, и пошла в укрытие. — Это газ, — спокойно произнесла Гермиона. В конце концов, ей нужно было только подождать. Теперь между ними было четыре метра. — Оставь это, Том. У тебя всего несколько минут, прежде чем я выиграю. Он усмехнулся. — Я рискну воспользоваться этими несколькими минутами. Неожиданно он сократил дистанцию. Том шагнул в сторону, применив заклинание к мини-огненным шарам (модифицированное Конфринго) и двойной Протего, прежде чем пройти вперёд. Гермиона усилила свои чары, прежде чем поняла, что должна уходить. Ближний бой не был её сильной стороной. Два метра. Осознание пришло на несколько секунд позже, так как он не потрудился уклониться от её огненного хлыста. Она не отпустила огненный хлыст, признав, что это последний шанс. Гермиона почувствовала запах горящей ткани, которая начала смешиваться с плотью. Должно быть, это было больно, но даже сквозь сжатые челюсти Том не выронил палочку и умудрился прижать её к грудной клетке девушки. Этот резкий рывок заставил её потерять контроль над огненным хлыстом, и он исчез. Гермиона держала свою палочку у горла Тома, но его палочка всё ещё была направлена в её сторону. Она могла перерезать его пополам, а он мог разорвать её туловище. Теоретически они могли взорвать друг друга примерно в одно и то же время. — Тупик, ведьма, — объявил он низким от напряжения голосом, нависая над ней. Разве нет какого-то правила о том, что люди не должны выглядеть сексуально, когда они угрожают тебе? Гермиона выругалась. — Прекрасно. Тупик. Ты понимаешь, что это было самоубийством, не так ли? И только когда он покачнулся, вставая, Гермиона поспешно изменила своё заклинание. Она заставила пар вернуться в жидкую форму, призвала из своей сумки пустую фляжку из-под зелья, а затем переместила жидкость во фляжку, после положив её на ближайший стул. Он был в худшем состоянии, чем она — вот почему она не волновалась, даже когда он приставил свою палочку к её грудной клетке. По его слабой ухмылке она поняла, что он находит всё это очень забавным. — Ты права, Гермиона. Ненавижу проигрывать. Она раздражённо хмыкнула и скрестила руки на груди. — Если бы на моём месте был кто-то другой, ты был бы уже мёртв. Все остальные заклинания, которые я знаю с близкого расстояния, на самом деле вредны для внутренних органов! Он кивнул. — Я знаю. Но боевые заклинания, которые ты использовала сейчас, были в основном хороши для средней и большой дальности. Я видел это, и именно поэтому решил перенести бой на дистанцию, в которой ты слаба. Его действия не были столь безрассудными, как показалось на первый взгляд. Том увидел слабость в её тактике и нашёл способ занять там позицию. — И всё же это был опрометчивый шаг. — Я вышел из тупика, не так ли? — его глаза были полуприкрыты. Гермиона фыркнула и повернулась к профессору, которая снимала барьер. Мерритоут была взволнована. Гермиона же просто устала. — По-видимому, Том — жалкий неудачник и скорее рискнёт всем, чем сдастся. Если бы это было настоящее сражение, я бы уже убила его несколькими по-настоящему смертоносными заклинаниями. Другие студенты смотрели на это зрелище с выражением шока на лице. Некоторые даже побледнели или, скорее, позеленели. — Я начинаю понимать, почему вам нужно сдерживаться. Это было крайне неортодоксально, дорогая. Эффективно, я не сомневаюсь, но весьма неортодоксально. Со всеми вашими невербальными заклинаниями, я не уверена, что уследила за всем. Я думаю, мы должны обсудить это. Но зачем столько воды? И что это за запах? Гермиона предпочла не отвечать, откуда доносился странный запах. Она должна была что-то сделать с избытком хлорки. Вместо этого она применила заклинание, выветривая запах сильным порывом ветра, так как дверь класса в данный момент была открыта (кто-то, вероятно, открыл её, когда в классе возник пар). — Любимый предмет Гермионы — трансфигурация, профессор. — Произнёс Том. — Очевидно, это одно из её лучших полей. Как только это осознаёшь, нетрудно вычислить дальнейшие действия. Вода влияет на движения, пар влияет на видимость… — Хороший анализ, Том. Твой выпад тоже был очень хорошо выполнен. В сражении любой ход имеет силу, если он помогает победить. — А теперь я должна отвести его упрямое «я» в лазарет, — закончила Гермиона. — Из-за ожога на руке? — спросила ведьма. Гермиона вздохнула. — Нет, я легко могу это исправить, если приложу немного времени и усилий. Просто я превратила часть пара в анестезирующий газ, профессор. Концентрацию нельзя назвать высокой, но Том уже давно вдыхает её. С ним всё будет в порядке. Ему просто нужно отоспаться, а не пытаться сосредоточиться на уроке. Седовласая ведьма несколько мгновений смотрела на Гермиону, не находя слов. — Я думаю, что нам нужно поговорить об использовании этого в практических ситуациях, — произнесла профессор Мерритоут. Гермиона сдержала вздох. — Да, профессор. Теперь мы можем… — Конечно. Я не часто вижу дуэль на таком уровне, ещё десять баллов Рэйвенкло и Слизерину. — Благодарю вас, профессор Мерритоут. Мы с Томом уходим. Первое, что сделала Гермиона, придвинув ещё один стул, чтобы сесть перед Томом, — залечила порезы, и он оказал ей ту же любезность. Эпискей прекрасно справлялся с неглубокими порезами, если только не было какой-то инфекции. Сейчас у неё была только одна рана такого рода. Гермиона знала заклинание, которое поможет справиться с этим, с небольшим недостатком в том, что она не сможет немедленно залечить рану. Для заживления ожогов требуется немного больше тонкости, и Гермиона предпочла бы сделать это где-нибудь в другом месте, а не в классе, где все смотрели на неё, как на экспонат. Заклинание сухости также помогало их промокшей одежде, хотя это сделало ткань немного грубой (домашние чары тоже не были её сильной стороной). Том на удивление лучше справился с сушкой её волос. В один прекрасный день она не забудет попросить его научить её именно этому заклинанию. — Я думаю, что всё в порядке. Мне не нужно идти в лазарет, — сказал Том, поднимаясь вслед за ней. Гермиона заметила, что он говорил осторожно, на долю секунды медленнее, чем обычно. Однако Гермиона понимала его нежелание — она всё ещё чувствовала прилив сил после сражения, рефлексы были молниеносными, а магия кипела в её крови. Она чувствовала его пристальный взгляд у себя на затылке и знала, что Том не утратил своей сосредоточенности. — Послушай, если бы в классе повторяли каждую дуэль, это было бы скучно. Ты хочешь сказать, что против уйти с занятий пораньше? — спросила Гермиона, положив руку на бедро. Он не стал спорить с ней.***
Том мог казаться совершенно невозмутимым, когда они выходили из класса, но по пути в лазарет (по маршруту, выбранному Томом) она заметила, что он несколько раз спотыкался. Другие люди могут посчитать это несчастным случаем. Чёрт возьми, если бы она шла с кем-то другим, то, скорее всего, это был бы несчастный случай. И всё же Том был слишком хорошо скоординирован, теперь она это знала. Несколько спотыканий — это слишком много. — Ты в порядке? — спросила она. — Ты боишься, что у тебя каким-то образом получился яд вместо анестезии? — спросил он в ответ. — Нет! — Гермиона снова заметила лёгкую дрожь его губ и закатила глаза. — Конечно, нет. Я знала, что делала. Ты просто… — Я в порядке, — спокойно ответил парень. В его голосе не было ни настойчивости человека, раздражённого вопросом, ни беспечности того, кто отвечал наугад. Когда ведьма попыталась исподтишка понаблюдать за ним, он, в свою очередь, смотрел на неё. — Что? — спросила Гермиона, немного нервничая. — Возможно, мне следует задать тебе этот вопрос, — сказал он, — поскольку ты наблюдаешь за мной. Хорошо. Это было правдой, но объяснить это было трудно. Он повернулся к лестнице, которая, казалось, была лестницей для домовиков, и поднялся наверх. Она последовала за ним. Лестница заканчивалась лестничной площадкой, в небольшой отдельной нише с дверью, которая, как она догадалась, вела в какой-то коридор. Там даже был небольшой деревянный стол. Помещение было размером с бельевой шкаф. Том остановился на лестничной площадке, явно ожидая её. — Я не знала, что здесь… Он повернулся и поцеловал её, одной рукой придерживая за спину, а другой собственнически прижимая к себе. Он игриво покусывал её шею, отчего по телу пошли приятные покалывания. Гермиона вцепилась ему в плечо так, что будь он без одежды остались бы следы от ногтей, но Том, конечно, не жаловался. Её рука скользнула к его предплечью. Именно его удивлённое шипение заставило её широко распахнуть глаза. — Твоя рука! Чёрт возьми, Том, позволь мне сделать что-нибудь… Он снова поцеловал её. — Всё в порядке. — Ну, позволь мне… Ещё один поцелуй. — Мне нужно… — Поцелуй. — Том! Гермиона была взволнована, но настроена решительно. Том, казалось, прекрасно понимал это и позволил ей осмотреть рану. Он даже облегчил задачу, сбросив мантию. — Ты была великолепна. Я был прямо перед тобой, твоё заклинание жгло мою руку, и ты не отвлекалась. Ты, вероятно, продолжила бы, если бы я не нарушил твою сосредоточенность. — Он говорил тихим шёпотом, от которого у неё по спине побежали мурашки. Вероятно, не помогало и то, что его губы находились в двух дюймах от её шеи. То, как он мешал ей думать, стало причиной того, что её ответ вышел довольно резким. — Ну, я пыталась заставить тебя, чёрт возьми, уже сдаться. Если ожог должен был сделать это, я полностью за. Слизеринец усмехнулся. — Такая кровожадная. Гермиона фыркнула, но её щёки стали пунцовыми, поскольку она не упустила восхищения в его тоне. — Это называется выиграть сражение и остаться в живых, — сказала она. — Но ты же знаешь, что не умрёшь в сражении. Ты ведь не использовала своё самое разрушительное заклинание, не так ли? — И ты тоже, — заметила ведьма. Гермиона рассеянно начала расстёгивать пуговицы его рубашки, когда поняла, что исцеляющее заклинание не эффективно. Том развязал галстук, отбросил его в сторону и расстегнул рубашку. — И всё же ты отчаянно сражалась в бою, который, как ты знаешь и понимаешь, не смертелен. Если это не кровожадность, я хотел бы знать, что это. — Его голос был обманчиво небрежным. Девушка прищурилась. Часть его волос упала на лоб, и он выглядел небрежно. Ей хотелось испортить его причёску ещё больше — символический протест против мира, чтобы показать, что идеального старосты не существует. — Я знаю, что ты бы отдал все свои силы. Почему я должна просто стоять и позволять тебе побеждать, когда я могу победить тебя? — пробормотала она. — Но ты этого не сделала. — Произнёс Том. — Потому что ты не любишь проигрывать и предпочитаешь самоубийство? — спросила Гермиона слащавым тоном. — Сейчас я могу назвать около десяти заклинаний, которые могла бы использовать. Некоторые из них вызывают фантомные боли, например, одно имитирует аппендицит, другое — гангрену, а поскольку они по определению фантомные, то большинству их не обнаружить. Во-вторых, я могла просто заморозить тебя — учитывая всю твою мокрую одежду, ты бы почти превратился в сосульку. Тебе просто дьявольски везет, — заявила Гермиона. Том стянул с себя рубашку, пока она накладывала на руку несколько заклинаний. Ожог не был серьёзным (по её стандартам). Кожа была пугающе красной, и там, где заканчивалась краснота, были бороздчатые линии, и можно было даже разглядеть (мышцы) под ней. Она догадалась, что именно здесь хлыст полностью содрал кожу. — Ну-ну, разве ты тоже не жалкая неудачница? — она услышала веселье в его голосе. Гермиона презрительно фыркнула, но знала, что не может этого отрицать. — О, прекрасно. Я тоже проигрываю не с большей грацией, чем ты, — проворчала она. Гермиона убедилась, что более глубокий слой кожи имел достаточный приток крови, прежде чем применить Эпискей, который легко заново отрастил кожу. Та стала розовой и немного чувствительной, но снова была целой. — Ты не проиграла, — снова напомнил он. На лице парня появилась лёгкая ухмылка. — Пора залечить рану на левой руке, — сказал он. Она с ворчанием стянула с себя верхнюю одежду, прежде чем закатать рукава рубашки. Припухлость сошла, да, но ей, вероятно, нужно проверить ещё раз, прежде чем залечить рану. — Что, чёрт возьми, ты использовал? — Pythonis Ictus. Гермиона попыталась вспомнить латынь. — Питон… подожди, это последний укус? Укус питона? А противоядие? — Питоны не ядовиты, Гермиона. Она покраснела под его взглядом. — Правильно. Я знаю, они душат свою добычу. Очевидно, она слишком быстро запаниковала, чтобы как следует всё обдумать. Чёрт, это было неловко. — Это даже не укус. Это ближе к царапине клыком. В противном случае ты сразу узнаешь причину раны по виду укуса. Она должна была признать, что это было гениально — это не было похоже на очевидный укус животного с первого взгляда. Но то, что рана была технически вызвана зубом, означало, что припухлость была… о, инфекция, которая возникает от всех укусов животных. Правильно. Это означает, что справиться с этим довольно просто. Она произнесла обычное заклинание против мелких инфекций, а Том применил Эпискей. — Значит, все раны обработаны? — Ну, у тебя в организме всё ещё есть остатки газа, но мммпф… На этот раз поцелуй не был неожиданным, так как она запоздало поняла, что блеск в его тёмно-синих глазах знаком ей. Она просто не могла перестать объяснять, даже когда он опустил руку на локоны у неё на затылке. И только когда его губы коснулись её губ, её мозг, наконец, отключился с удовлетворённым вздохом и сказал ей наслаждаться. Когда девушка провела рукой по его бокам, то только тогда с неожиданной радостью поняла, что стянула с него рубашку. Теперь ей предстояло исследовать всю эту кожу. «Ну да, — подумала она про себя, — я так и сделаю». Его рука находилась под её рубашкой, двигаясь вдоль грудной клетки к груди. Она думала, что он остановится на этом, но вместо этого он быстро расстегнул застёжку её лифчика. В его прикосновении было что-то, что заставляло её сердце биться быстрее, и она рефлекторно прижалась к нему. В этот момент их дыхание стало более резким. Стоп, когда это она закинула ногу ему на талию? — Ты была потрясающей, когда пыталась уничтожить меня, — пробормотал он ей в плечо. Гермиона невольно усмехнулась. Её пальцы оценивали мышцы его спины с неторопливой скоростью, которая заставляла задуматься, пытается ли она запомнить каждый изгиб или контур. — Разве тебе не следует больше волноваться? — спросила она между поцелуями. — Почему? Это была просто игра. — Его тёмные глаза встретились с её — она почти видела смех, ликование, которое он сдерживал. Её поразило, что чем больше её способностей он видел, тем больше восхищался. В отличие от Гарри, Гермиона, возможно, и не была воплощением какого-то бога войны на поле боя, но из его друзей и коллег она была единственной, кто мог поспевать за ним по масштабам разрушения — ей не нужно было много магии, когда наука могла умножить её силы. Том только что расстегнул все пуговицы на её рубашке. Ей следовало бы больше беспокоиться об этом. — Другие люди бы… — выдохнула она. Обе его руки легли на её груди. — …больше беспокоились о ведьме, которая… — он сделал такое движение бёдрами, что она потеряла ход мыслей. — …ведьме, которая может обрушить на них страшные чары в мгновение ока… Её ноги обхватывали его талию, губы были на его шее. Её поцелуи отдавали сладким отчаянием, когда жар внутри неё нарастал, и она задыхалась. Именно тогда ведьма поняла, что вся их ссора, вероятно, строилась именно на этом. — Только трусы и идиоты, Гермиона, — прошептал он, — бегут от такой сильной ведьмы. Она должна перестать быть очарована тем, как Том произносит её имя, как будто она была для него тайным удовольствием. — Когда-нибудь мы должны снова поссориться, — тихо сказала она, чувствуя, как пот стекает по его подбородку. Его ответная ухмылка заставила бы большинство людей бежать от него далеко-далеко.