Золотой Лев / A Coat of Gold

ТОММЕН

      Ему показалось, что манекен ухмыльнулся, когда меч ударил по нему, описав крутую дугу. Ошметки соломы полетели во все стороны, приземлившись аккуратным кружком.       Манекен остался стоять, решительный и непоколебимый. У него было бледное лицо, и воображение Томмена сразу дорисовало светлые волосы, безумные зеленые глаза и толстые губы, похожие на червяков. Он как будто говорил: «Бесполезно. Ты безнадежен. Несправедливо, что ты жив, мелкий недоумок».       Он направил меч вверх, чувствуя, как напряглось от усилия его тело, и обрушил на своего соломенного противника резкий удар сбоку, туда, где должен был быть его латный воротник. С другой стороны двора слышались глухие звуки ударов затупленных мечей по дереву и соломе манекенов и звонкие — турнирных мечей по щитам из железного дерева и дубленой кожи.       Неповрежденное ударом лицо манекена как будто говорило: «Ты всего лишь принц. Серебряный, всегда второй. Принц. Плакса. Дерьмецо. Маленький паразит».       Он знал, что это правда. Он почувствовал, что клинок выскальзывает из его руки, меч вдруг стал слишком тяжелым. Томмен резко вдохнул всей грудью, перехватил его двумя руками и изо всех сил рубанул по манекену. Послышался звенящий звук удара металла по дереву, и на секунду ему показалось, что он разрубил манекен пополам. Он видел, как такое получалось только у двоих, и одним из них был его отец.       Но вместо этого клинок застрял. Блестящее лезвие рассекло мешковину и соломенное сердце манекена и вонзилось глубоко в дерево. Удар был отличный, смертельный для противника, но клинок застрял, и это испортило впечатление.       Упершись ногой, Томмен потянул меч на себя, но тот не двинулся. Сир Бейлон Сванн похлопал его по плечу и отодвинул в сторону. Потом ухватил клинок одной рукой и рванул его кверху, оставляя на манекене глубокую зарубку.       — Осторожнее, Ваша милость, — сказал он, подавая меч Томмену рукоятью вперед.       — Не называйте меня так, — ответил он, не задумываясь.       — Как прикажете, Ваша… милорд. — Сир Бейлон развернулся, и они вместе зашагали обратно к казармам.       — У Вас очень хорошо получается. Если учесть, что это первое занятие за год. Неплохо, но… С Вашего разрешения, почему Вы перестали упражняться, особенно в такое тревожное время?       Томмен понимал, что это было из-за Джоффри, но не мог об этом сказать. Поэтому он просто пожал плечами:       — Не знаю. Перестал, и все.       Сир Бейлон кивнул.       — Когда-нибудь Вы станете хорошим бойцом, если будете как следует тренироваться. Я могу заняться Вашим обучением, если Ваша милость изволит.       Томмен уже не стал его поправлять.       — Конечно, — ответил он. — Лучше наставника не найти. «По крайней мере, среди живых».       Лорд-командующий Королевской гвардией сидел на спинке мраморной скамьи под деревьями напротив входа во двор для упражнений. Его золотая кираса отливала бронзой в густой тени. Сир Джейме, похоже, был доволен, но что-то особенное было в выражении его лица, что-то среднее между удивлением и печалью. «Может быть, он все еще скорбит о Джоффри», — подумал Томмен. Значит, не он один.       — Ваша милость, — Джейме склонил голову в странном полупоклоне. — Сир Бейлон, Вы можете быть свободны.       Рыцарь встал со скамьи и поправил плащ здоровой рукой.       — Ваша ми…       — Не называйте меня так, пожалуйста. Это как-то… — он не мог подобрать подходящее слово.       Джейме улыбнулся.       — Неправильно? — закончил он фразу. — Когда я только вступил в Королевскую гвардию, у меня было очень странное ощущение: все эти великие рыцари и герои обращались со мной, как с равным, а все пажи и оруженосцы смотрели на меня снизу вверх — ведь я стал одним из знаменитых белых рыцарей короля.       Они пошли по тенистой колоннаде, король в черном и гвардеец в белом.       — Лорд мой отец попросил Вас зайти к нему, племянник, — сказал сир Джейме, и тень усмешки проскользнула по его лицу. — Вам лучше не отказываться. Он действует в Ваших интересах. Я уверен в этом, как и все мы.       Повисла тишина.       — Вы носите траур по Джоффри? — спросил рыцарь.       — Да, — ответил Томмен. — Так положено. Да и доспехи мои большей частью черные.       — То есть траур — не Ваше собственное решение?       Он не мог открыто с этим согласиться, поэтому покачал головой и пошел дальше.       — Я не могу явиться к лорду Вашему отцу в таком виде, — заметил Томмен. — Надеюсь, он простит меня, если я зайду к нему немного позже.       Джейме пожал плечами.       — Конечно. Я полагаю, Вам нужно время, чтобы также собраться с мыслями. Наверное, Вы были в ужасе, когда на Ваших глазах… — он положил свою здоровую руку на плечо Томмена. — Надеюсь, Вы хорошо себя чувствуете. Хотя никто не удивится, если Вы скажетесь больным, по крайней мере на неделю. От Вас никто не ждет…       — Все произошло так неожиданно. — «Хотя нельзя сказать, что я не почувствовал облегчения». — Но сейчас со мной все в порядке. Правда, сир.       — Конечно, — Джейме улыбнулся. — Думаю, Вы будете удовлетворены, когда убийца Вашего брата понесет заслуженное наказание… Будь это Ваш дядя Тирион или кто-то другой.       — Ты думаешь, дядя Тирион невиновен.       Джейме осторожно кивнул.       — Действительно. Я всегда был высокого мнения о своем маленьком братце. И похоже, у него было не больше причин убивать Джоффри, чем у любого из нас.       Король не ответил. Он не хотел это обсуждать.       — Ваша милость? — Джейме остановился у высоких дубовых дверей, которые охраняли двое других гвардейцев: сир Меррин Трант и сир Осмунд Кеттлблэк.       — Мы пришли, я полагаю?       — А, да, — ответил Томмен немного смущенно. — Конечно.       Сир Джейме улыбнулся.       — В самом деле, Вам нужно будет время привыкнуть. Боюсь, отцу не понравится ждать слишком долго, особенно, если учесть, что это ваша первая официальная встреча. — Он положил руку на рукоять меча. — Я подожду Вас снаружи.       Томмен торопился. Он понимал, что для первой встречи с Десницей должен одеться соответствующе, поэтому выбрал черный дублет с серебряными пуговицами в виде львов, обшитый по краям золотой тесьмой, и короткий красный плащ, отделанный соболем. Томмену было непривычно ходить в плаще, и ему пришлось придерживать его полы руками, пока он поднимался по ступеням лестницы в Башню Десницы.       — Башня Десницы, — рассказывал тем временем Джейме, — на мой вкус, слишком мрачная, слишком высокая, от нее так и веет бедой. Надеюсь, племянник, ты не боишься ни высоты… ни моего отца. У него необычный талант — вселять страх в сердца людей. — Он указал на гобелен, на котором золотой лев прижимал к земле красного на темно-алом фоне герба Ланнистеров.       — Рейны из Кастамере, — пояснил рыцарь. — Наверняка ты слышал эту историю. И не боишься призраков.       Томмен помнил эту песню: «С тех пор лишь дождь в пустынный зал по лорду слёзы льёт». Потом он представил Робба в те времена, когда они вместе жили в Винтерфелле, вспомнил о его гибели на Красной свадьбе, и о том, что после жестокого убийства голову Молодого Волка, Джофф с удовольствием об этом рассказывал, подняли на пику. Он вспомнил своих друзей Брана и Рикона. Они тоже мертвы. Все они погибли. Эта мысль по-прежнему причиняла боль. Ему до сих пор снился Винтерфелл.       — Отец умеет беспощадно мстить, если это ему выгодно, — продолжил Джейме. — Восстание Рейнов и Тарбеков было за пять лет до моего рождения. И я прекрасно помню, что голова леди Эллин Рейн все еще висела на стене Ланниспорта, когда мне было восемь.       Джоффри тоже велел выставить голову лорда Эддарда Старка на стене, но ее оттуда быстро сняли.       — Но ведь она, наверное, сгнила? — не понял Томмен.       — Точно, — ответил его дядя. — Голова сгнила, а песня все живет.       Остаток пути они прошли молча. Джейме остановился перед двойной дубовой дверью, и Томмен вошел в нее один.       — Ваша милость. — Лорд Тайвин Ланнистер сидел в другом конце комнаты, на столе перед ним лежала стопка бумаг и печатей. Знак Десницы сверкал на его груди, контрастируя с одеждой из черного бархата. — Садись, — сказал он. Его голос был вкрадчив, но в нем чувствовался оттенок насмешки и металл приказа. «Как обоюдоострый меч».       — Ты опоздал. — Лорд Тайвин налил из фляжки два кубка вина. «Это не вино, — вдруг понял Томмен, — конечно, это вода».       — Прошу прощения, милорд. Я… — начал он.       — За что ты извиняешься? — Лорд Утеса Кастерли нахмурил брови. — Король не должен оправдываться за свои действия.       — Король должен быть примером для подданных.       Лорд Тайвин пожал плечами.       — Ах да… А Джоффри был просто средоточием всех добродетелей.       Томмен не знал, что ответить.       — М-м, да.       — Шутка, — сказал его дед без улыбки. Лорд Тайвин никогда не улыбался. — Ты решил насчет дочки Тиреллов?       — Я женюсь на ней, — ответил Томмен.       Лорд Тайвин подал ему перо и пододвинул стопку бумаг.       — Это брачный договор, — пояснил он, — который скрепит союз Железного трона, Утеса Кастерли и Хайгардена.       Договор был слишком длинный, и Томмен не стал его читать. Он всегда не очень хорошо читал. Поэтому он подмахнул лист не глядя и перешел к следующему.       — Помилование лорду Джоносу Бракену, — продолжал объяснять Лорд Тайвин. — Указ о признании законным сына Русе Болтона, Рамси Сноу. Теперь, видимо, Рамси Болтона. Грош с куртизанок. Налог на шлюх, мы же хотим сделать мир лучше. Приказы об аресте сира Варрина Беклера, сира Майлза Фаррея, сира Джареми Берлинга. — Томмен не слышал ни про одного из них, поэтому подписал все три. И только после этого спросил:       — А в чем они провинились?       Губы лорда Тайвина изогнулись в подобии улыбки.       — В измене, — ответил он и убрал бумаги со стола. — А сейчас нам пора на заседание Малого совета. — Он щелкнул пальцами. — Идем.       Он так быстро поднялся с кресла и зашагал через комнату, что Томмен запнулся, когда вскочил и побежал за ним.       — Я никогда раньше не был на Малом совете, — сказал он, пока они шли по коридору. — Что мне нужно будет делать?       — Править, — туманно ответил лорд Тайвин, открывая двери Зала совета.       Остальные члены совета уже собрались. Пицель и Варис сидели по левую руку от стола, лорд Мейс Тирелл и Оберин Мартелл — по правую. Лорд Джайлс Росби, которого назначили мастером над монетой несколько дней назад, сидел рядом с Красным Змеем, следующее за ним кресло занимал сир Киван Ланнистер. За столом также сидели сир Аддам Марбранд, командующий Городской стражей, леди Оленна Тирелл, по прозвищу Королева шипов, и лорд Матис Рован из Золотой Рощи. Последний смолк на полуслове, когда они вошли в зал, и встал в знак уважения. Пицель, скрипя коленями, поднялся со своего места последним.       Лорд Тайвин быстро прошел через зал и сел во главе стола.       — Ваша милость, для нас честь, что Вы присоединились к нам сегодня, — холодно произнес он, как будто не только что вошел, а был на совете с самого начала. — Присаживайтесь, пожалуйста.       На дальнем конце стола, напротив лорда Тайвина, было свободное кресло, и Томмен опустился в него, чувствуя на себе взгляды всех присутствующих. Спинка кресла была очень неудобная, да и весь зал казался каким-то неуютным.       — Какая непривычная картина, — заметил принц Оберин. — Два самых могущественных человека Вестероса в одной комнате.       Томмен почувствовал, что должен что-то сказать.       — Пожалуйста, продолжайте, милорды.       Они так и сделали. Заседание шло своим чередом. Говорили, в основном, лорд Тайвин, леди Оленна и Варис. Их споры прерывали лишь кашель лорда Росби, от него Томмену тоже хотелось раскашляться, хриплое дыхание Пицеля и едкие замечания Красного Змея, которые его очень веселили. Дядя Тирион правильно оценил лорда Мейса Тирелла. Он открывал рот редко и, в основном, чтобы глубокомысленно высказаться: «Я согласен с лордом Тайвином» или «Думаю, это правильно, милорд».       Томмену было нечего сказать, поэтому он слушал с выражением, как он надеялся, вежливого интереса. Но глаза лорда Тайвина сверлили его каждый раз, когда тот смолкал. Томмен же не хотел встречаться взглядом с дедом, поэтому смотрел на других державших речь членов Совета.       — Ваша милость, мы определились с датой Вашей женитьбы на Маргери Тирелл, — спустя некоторое время обратился к нему лорд Тайвин. — Вас устроит двадцатое число следующего месяца, или Вы предпочли бы более позднюю дату? — Они не обсудили свадьбу заранее, и он совершенно не знал, что он должен предпочесть. Но чтобы не выглядеть нерешительным, Томмен ответил:       — Да, этот день подойдет.       — Уверяю Вас, Ваша милость, эта королевская свадьба будет так же великолепна, как и предыдущая, — сказал лорд Тирелл. — Дом Тиреллов будет счастлив покрыть половину расходов на празднование.       — Только, наверное, в этот раз обойдемся без турнира карликов, — уточнил лорд Варис. — С Вашего позволения, Ваша милость, это выступление было несколько безвкусно. Кроме того, осмелюсь заметить, что карликов сейчас не слишком жалуют в Королевской Гавани.       Томмен кивнул, соглашаясь.       — Но это тр-традиция, — начал, заикаясь, Великий мейстер Пицель. — Традиция устраивать развлечения на королевской свадьбе. Например, после того, как король Роберт и королева-мать обвенчались в септе Бейлора, был устроен большой турнир.       — У нас нет на это ни времени, ни денег, — ответил лорд Тайвин. — Мы и так в долгах. Разве что дом Тиреллов согласится также покрыть расходы на развлечения.       Под взглядом лорда Тайвина Мейс Тиррелл побледнел и забарабанил пальцами по столу в надежде, что разговор на этом закончится. Леди Оленна улыбнулась.       — Конечно, — сказала она, — мы оплатим еду, подарки и все остальное. Увы, мы всего лишь обедневший дом, и любое празднество, которое устроит дом Ланнистеров, затмит все, что мы можем предложить.       — Мне понравилась последняя свадьба, — заметил Красный Змей. — Танцы, еда, жонглеры, а больше всего — акробаты. Карлики были несколько безвкусны, как разумно заметил лорд Варис, и сейчас не время над ними насмехаться. Мы все видели, на что они способны.       — Но, — протянул лорд Тирелл, — ведь в этот раз мы примем меры предосторожности.       — О, конечно, — задыхаясь, заговорил великий мейстер Пицель. — Не извольте беспокоиться, милорды, Ваша милость, у меня наготове будут противоядия от тридцати различных ядов, известных у нас и в Эссосе, включая Душитель. Я также провел исследования и изучил различные методы срочной помощи и экстренных операций, которые я, безусловно, смогу провести.       — Сомневаюсь, что Его милости захочется попасть в Ваши трясущиеся руки, — прервал его принц Оберин. — Теперь редкая свадьба обходится без убийства, но все же вряд ли кто-то попытается совершить покушение в тех же обстоятельствах еще раз.       — В ближайшее время нам предстоит много свадеб, — сказал лорд Варис своим тихим вкрадчивым голосом. — После королевской свадьбы замуж выйдут леди Стокворт, леди Крейн, леди Хейфорт.       — Леди Хейфорт замужем, — резко ответил лорд Тайвин. — За моим племянником Тиреком.       — Но никто не видел Тирека со времени бунта в Королевской Гавани, милорд. Боюсь, что он погиб. Уже давно.       — Я не поверю, что мальчика нет в живых, пока не увижу его тела, — упрямо повторил лорд Тайвин.       — Иногда люди пропадают, — заметил Варис. — Как, например, Санса Старк. Известно, что она уехала из города, и если она отплыла на корабле, она может быть где угодно, от Дорна до Стены. Я узнавал в Чаечьем городе, на Девичьем озере, в Белой Гавани, хотя с равным успехом она может быть на пути в Браавос или Тирош. Мои пташки ищут ее, но пока новостей о ней нет.       Томмен от всей души надеялся, что Сансу не найдут, иначе ему почти наверняка пришлось бы приговорить ее к смертной казни, а на это он никогда не смог бы пойти по своей воле. Он был слишком добр к людям. Совсем недавно Джоффри заставлял его избивать маленьких слуг, но он не мог причинить боль другим, хоть и боялся старшего брата. В результате Джоффри бил его самого, причем дважды очень сильно. А Санса… Он всегда ей восхищался. Когда ее обручили с Джоффом, они с Мирцеллой собирались рассказать ей, какой он на самом деле, но она бы им все равно не поверила. Санса была такой нежной, доброй и красивой. Такой же красивой, как Маргери. Выбирать между Сансой и Маргери было…       Послышался звук отодвигающихся стульев, и Томмен встал вместе с остальными членами Малого совета.       — Все свободны, — сказал лорд Тайвин. — Мы продолжим завтра утром. Ваша милость, останьтесь.       Томмену нужно было поговорить с Мейсом Тиреллом. Он решил, что успеет догнать толстяка, пока тот будет спускаться из Башни Десницы.       — У тебя хорошо получилось, — сказал дед, когда они остались одни. — Ты уже сравнялся с братом по количеству заседаний Малого совета, которые посетил. Не думал, что тебе будет интересно.       — Мне все равно нечего было делать. И вообще, король должен учиться править.       — Да, — ответил лорд Тайвин таким тоном, будто говорит с умственно отсталым. — Нужно. Итак, ты женишься меньше, чем через месяц.       — Королю нужна королева. Чтобы продолжать род.       — Да. Я тебе об этом уже говорил, — холодно продолжал лорд Тайвин. — Ты знаешь, как это происходит?       — Ну… как бы… наверное. Я кое-что слышал об этом… в Винтерфелле.       — Хм, вполне вероятно, тебе неправильно об этом рассказали. Сейчас на это нет времени. Но это важный вопрос, и мы обязательно его обсудим в другой раз. Увидимся вечером.       Томмен догнал Мейса Тирелла в самом низу винтовой лестницы. Жирный Розан, как его метко прозвали, задыхался.       — Лорд Тирелл, можно с Вами поговорить? — спросил Томмен, надеясь, что это не прозвучит слишком по-детски.       — Конечно, Ваша милость, — ответил лорд Мейс озабоченно.       Они пошли по дорожкам розового сада.       — Маргери рассказала, что вы ездили кататься верхом в Королевский лес. Ей очень понравилось, — начал Мейс Тирелл. — Вы обязательно должны приехать в Хайгарден. Мой сын Уиллас разводит лучших лошадей в Семи королевствах. У нас есть что посмотреть. Прошу прощения, Ваша милость, Вы о чем-то хотели меня спросить?       — Милорд, я хотел узнать, считаете ли Вы смерть моего брата несчастным случаем?       — Разве Ваша милость не слышали, что Великий мейстер Пицель не нашел опухоли в горле короля Джоффри. Боюсь, его отравили, да покоится он в мире с Богами. Как неожиданно! И на своей собственной свадьбе! — Мейс печально покачал головой, хотя его лицо светилось удовольствием от внимания короля.       «Может сработать», — подумал Томмен.       — Все улики указывают, что это лорд Тирион, Ваша милость. Хотелось бы мне ошибаться. Но я уверен, Вы… любили брата и хотите, чтобы его убийца был наказан.       — Я думаю, это был не Тирион.       — Но… Лорд Тайвин сказал…       — Он мог сказать одно и при этом иметь в виду что-то другое.       Томмен чувствовал себя ужасно. Ему приходилось шантажировать человека. Это шло вразрез его убеждениям, всему, что он считал подобающим королю, всему, чему он научился у лорда Старка. И самое ужасное — ему казалось, что сейчас он поступает, как Джоффри.       — Я только хотел Вас предупредить, милорд. Не говорите, пожалуйста, ни с кем об этом. — Из крон деревьев и розовых кустов слышалось пение птиц.       — Хмм, — глубокомысленно произнес Мейс Тирелл и прошептал, — я могу как-то этому… помешать?       — Если Вы признаете лорда Тириона невиновным, я прослежу, чтобы Вы получили щедрую награду. Я король, а лорд Тайвин — всего лишь мой подданный. Если Вы признаете дядю невиновным, лорд Тирелл, Вы покажете, как Вы умны.       Глаза Мейса Тирелла заискрились от похвалы. «Он и правда туповат», — понял Томмен.       — И помните, не обсуждайте это ни с кем, — он ощутил прилив гордости от того, что выполнил свою задачу, и расстался с великим лордом в уверенности, что заставил его передумать.       На следующее утро, когда Томмен пришел в конюшню, Маргери уже ждала его там. В платье для верховой езды она выглядела совсем не так, как в декольтированных нарядах, которые она обычно носила.       — Вы сегодня красивы, как никогда, — сказал он, когда они сели верхом. «Нет, не то. Думаешь, она этого не знает?»       — Спасибо, Ваша милость. Вы выглядите так… мужественно, — ответила Маргери с улыбкой. — Как настоящий рыцарь. Я не видела, как Вы сражаетесь, но мой брат говорит, что Вы отлично владеете мечом. Может быть, Вы научите меня? У меня никогда не было склонности к женским искусствам, — хихикнула Маргери. Томмен сухо рассмеялся из вежливости. Когда он заговорил, в голосе его слышалась горечь:       — Я учился у сира Родрика Касселя в Винтерфелле. Это один из лучших бойцов, которых я встречал. — Он учился вместе с Браном. Томмен сомневался, что сир Родрик выжил во время захвата Винтерфелла. Брана и Рикона он оплакивал до сих пор.       — Мой брат Гарлан часто сражается сразу с пятью противниками, а Лорас — лучший турнирный боец в королевстве, — сказала Маргери. — Даже Уиллас хорошо фехтовал до того, как… Обожаю турниры, — взволнованно заметила она. — Может быть, в честь нашей свадьбы мы сможем устроить турнир в Королевской Гавани?       — Свадьба будет двадцатого числа следующего месяца, — сказал Томмен, надеясь, что правильно запомнил.       — Жду с нетерпением, Ваша милость, — сказала она и наклонилась, чтобы поцеловать его в щеку. — Ах да, а после свадьбы мы обязательно должны поехать в Хайгарден! Там чудесные сады, виноградники и огромные леса! У нас выращивают черешню и персики. Мой брат Уиллас держит удивительных животных. У него есть охотничьи собаки, лошади, даже соколы. Мы можем выезжать на верховые прогулки, выходить под парусом по Мандеру, гулять в садах или отправиться на охоту. Вы возьмете меня с собой на охоту, Ваша милость? Мы обязательно должны поехать! Думаете, Вам там понравится, Ваша милость?       — Думаю, мне понравится, если перестанете звать меня «Ваша милость», — ответил Томмен, наконец, улыбнувшись.       — Вам хотелось бы поехать в Хайгарден, Томмен?       — Конечно. Судя по всему, там прекрасно, миледи, — просто заметил он. И это была чистая правда. Он хотел уехать из столицы от всепоглощающей опеки матери, от политики и интриг. К тому же Маргери и Тиреллы нравились ему намного больше, чем члены его собственной семьи. По крайней мере, большинство из них.       — Миледи, я хочу пригласить на нашу свадьбу мою сестру Мирцеллу и ее жениха, принца Тристана.       — Ах да, конечно. Мне всегда хотелось познакомиться с принцессой Мирцеллой. Будет прекрасно, если мы подружимся.       — Надеюсь, она Вам понравится, миледи.       — Ваша милость, если Вы хотите, чтобы я называла Вас Томмен, Вы должны звать меня Маргери или Марджи, как мой брат.       Они выехали из-за пригорка и вдруг увидели ленту Черноводной внизу. Маргери удивленно ахнула.       — Не хотите ли вина, миледи? — Томмен старался быть галантным.       — Да, будьте добры, — ответила она, улыбнувшись, и сделала глоток из меха.       Они спешились, привязали лошадей и спустились к реке.       — Здесь водятся олени, Ваша милость? — спросила Маргери. Это был неожиданный вопрос, и Томмен не знал, как на него ответить.       — Водятся, миледи. Мой отец охотился на них здесь, в Королевском лесу.       — Как странно, — заметила Маргери. — Ваш отец — олень, который охотился на оленей.       — Пожалуй. Я так хотел поехать с ним на охоту. Очень хотел. — «Намного больше, чем Джоффри. К тому же, отец терпеть не мог Джоффа». — Но не получилось, он погиб. Я охотился с лордом Старком. — От лорда Эддарда Старка Томмен узнал, что такое рыцарство и честь, идеи, о которых Ланнистеры и Роберт Баратеон понятия не имели. Он стал им с Мирцеллой вторым отцом, полюбил их, как родных детей. И если бы Томмен был немного постарше, он уехал бы из Королевской Гавани, чтобы сражаться за Молодого Волка против Джоффри.       Хотя теперь Томмен уже понимал, какой это было бы глупостью. «Так он сказал, так он сказал, из Кастамере лорд».       — Вы воспитывались у лорда Старка?       — Да, мы прожили в его семье пять лет. В Винтерфелле у меня было больше братьев и сестер, чем в Королевской Гавани, — выпалил он.       — Ваша милость, но ведь Вы любите своих брата и сестру?       Лучше сказать ей сейчас всю правду.       — Маргери, я люблю Целлу всей душой. Я всегда буду ее защищать. Она должна быть на нашей свадьбе. Я уже написал принцу Дорану, что она приглашена.       Маргери улыбнулась:       — Я тоже очень люблю своих братьев. Уилласу двадцать пять, но он все еще не женат. Вот я и присматриваю ему невесту. Леди Санса была одним из вариантов, пока ее не выдали замуж за этого мерзкого Беса. — Она с таким отвращением произнесла это прозвище, что Томмену пришлось возразить.       — Вы не знаете моего дядю, миледи. На самом деле, он намного более приятный человек, чем может показаться.       — Ну, Уиллас не становится моложе, к тому же он калека. Он не может ходить без трости. Но он такой же добрый, умный и очаровательный, как и еще один важный для меня человек, — поддразнила она Томмена.       Он густо покраснел и сделал еще один глоток из меха. Вино и правда было крепкое.       — Невесту Уилласу я еще успею найти, а пока мне нужно планировать другую свадьбу. Я не хочу ничего такого же пышного, как в прошлый раз. Нельзя сказать, что Ваш брат не умел праздновать. Семьдесят семь блюд, да еще и убийство короля. Обычно бывает или одно, или другое, но не все сразу.       Они оба сделали еще по глотку из меха с вином.       — Семьдесят семь блюд — это перебор. Скука смертная, — заметил Томмен.       — Да и убийство короля — это слишком, — пошутила она. — Я не смогу выйти замуж за мертвеца.       Томмен вдруг заговорил о другом:       — Ты… Ты же… Я не хотел об этом говорить, но…       — Говорите, что хотели, Ваша милость.       Он закусил губу.       — Ты и правда считаешь, что мой дядя убил Джоффри? Только…       Маргери взяла его за руку.       — Вы так не думаете. — Томмен молча покачал головой. — Это весьма сомнительно, — продолжала она. — Тогда… Если Вы хотите, чтобы его признали невиновным… Я подумаю, что можно сделать. Может быть, найти свидетелей. Вы этого бы хотели, Ваша милость?       Томмен кивнул. «Ланнистер всегда платит свои долги».       — Спасибо.       — Вам не за что меня благодарить, — тихо сказала она, отводя с его лба светлую прядь волос. — Вы так добры, Ваша милость.       «Вы так добры». Томмен вдруг вспомнил, как мать сказала: «Любовь может стать ядом, сын мой. Сладким ядом. Но он будет таким же смертельным».